Мысль о подарке Лил ко дню рождения появилась еще тогда, когда все работы в парке только начинались, и Ол решил, что будущий парк и станет таким подарком. Сроком окончания работ он себе поставил ее день рождения. И вот работы были закончены к сроку – до Ивана Купалы оставалась только неделя. О дне рождения жены Ол спросил Духа только однажды, намечая себе важный рубеж, но мысленно всегда держал его в голове, готовя ей подарок. Ожидал, что Лил что-либо скажет ему в преддверье семейного праздника, к которому надо было бы готовиться, но с некоторым недоумением понял, что она о нем и не задумывается.
Созданный им парк ей явно нравился. Понимала она и то, что муж старается для нее, но то, что это подарок ко дню рождения, ей похоже даже в голову не приходило. Такой подарок перестал быть сюрпризом, и Ол решил, не зависимо от ее решения, отметить этот день подарком, который бы она не ожидала. Иван Купала был близко, но Лилья о своем дне рождения даже не вспоминала. Это стало тревожить уже по тому, что Ол хотел принять участие и в организации самого праздника. Спросить жену показалось глупо, и оставался уже только один помощник. Дух отозвался сразу же, как только эта мысль промелькнула в его сознании:
- Я знаю хозяйку только со времени постройки этого дома, и она никогда дня рождения здесь не отмечала. Впрочем, как и все бессмертные, насколько я знаю, они дни своего рождения не отмечают. Для них год – ничтожная величина, да и как все суккубы, живущие среди смертных, им приходиться менять день рождения в соответствии с ролью, которую они играют в то время.
Сообщение обескуражило. Все его приготовления могли оказаться тщетными. Парк для жены был уже и так готов, и скрыть это было невозможно, и чем ближе был этот день, тем больше нарастала тревога. Он просто не знал, как поступить. За день до Ивана Купалы Лилья, собираясь утром на службу, его беспокойство явно почувствовала и наконец, спросила об этом прямо:
- Ол чем ты обеспокоен? Какие у тебя проблемы? – Теперь объясниться стало уже необходимо ему:
- Лил у тебя завтра день рождения… Ну, я надеялся тебя поздравить…, а Джин говорит, что вы их не празднуете. – Жена явно не ждала, что вся эта огромная работа напрямую связана с ее праздником. Была уверена, что это только способ развлечь, занять делом мужа. Смутилась, замялась:
- Мы лилим, ну еще те демоны, что притворяются людьми, живут среди них, иногда дни рождения празднуем. Наши клоны просто обязаны отмечать дни рождения тех, кого изображают, но они смертны. Мы же бессмертны. Подумай для Отца или его братьев отмечать каждый прожитый год – это все равно, что тебе отмечать каждую секунду своего существования в человеческом измерении. Даже для меня, которую Вилли в гневе называет девчонкой, праздновать каждый год, без малого шестьсот лет – скучно. Прости, что я забыла о традициях смертных!
Только в это мгновение Ол вспомнил, что сам в свои семьдесят лет дни рождения не любит. Смутился теперь и он, но объясниться стало уже просто необходимо, хотя был уверен, что жена главное давно поняла и начала первой:
- Ол прости меня! Я знала, что ты строил наш парк для меня. Создавал его, как подарок мне, но о своем дне рождения я не подумала. Забыла, что значит год жизни для смертного.
Слова жены смутили. Должен был себе признаться, что строительство парка было удовольствием для него самого, желанием оставить память о себе. Желанием смертного оставить память о себе любимому бессмертному существу, и Лил это понимала:
- Дорогой мой! Ты построил этот чудесный парк - приготовил мне чудный подарок. Подарок ко дню моего рождения! – Ол замялся:
- Хотел, чего-то особенного… - Договорить ему жена уже не дала:
- Милый мой этот подарок для меня особенный уже по тому, что он бескорыстен. Бескорыстный подарок смертного чертовке - редкость. От нас всем всегда было что-то надо. Что-то, что отнять силой или купить за золото, даже в наш век его всевластия, невозможно! Мне дарили сокровища, дворцы, земли, рабов, но всем от меня была нужна власть. Твой подарок бескорыстен и уже этим дорог для меня, и праздновать наши дни рождения мы будем обязательно.
Прости. Уже опаздываю. Жди меня, и я буду ждать нашей ночи сегодня с нетерпением.
***
Лил пообещала, что праздник будет, но не сказала, чего она хочет, хотя и что-то намекнула о ночи. Но Ол не знал, как дьяволица собиралась его отметить. Сомнение вызывало и то, что явно древний языческий праздник назвали именем Иоанна Крестителя. Но сам праздник настолько соответствовал нравам окружения Лил, что про себя решил, что можно будет отметить его и вдвоем. Точнее втроем - Джин не мог не стать участником торжества в пределах их поместья, и поэтому все обсудили вместе.
Праздник был ночным и, по сути, интимным, гостей, учитывая традиции круга знакомых жены, не ожидал. Центром его решили сделать ротонду у открытого бассейна в начале парка. Погоду обещали теплой и безоблачной, но даже неожиданный дождик ничего испортить не мог. Обширная ротонда, уютные беседки и гроты по всему парку давали гарантию укрытия не только от дождя, но и от ненужных глаз. Там же гостей ожидало все, что им могло понадобиться. Кстати, Дух обещал, что даже если ученые и ошиблись с прогнозом погоды, в округе их имения погода будет теплой и ясной.
Он же предложил и организовать настоящий оркестр, который бы создавал музыкальный фон происходящему, но Ол надеялся, что ночь окончится не одним купанием и возможных лишних глаз застеснялся. Кульминация праздника - основная забава должна была быть на берегу водохранилища. Конечно, искупаться можно было и в теплой воде бассейна у дома, но традиционные венки «Купальской ночи» там пускать на воду было смешно. А, главное на берегу, кроме тех же факелов и жаровен, приготовили большой костер, который мог стать кульминацией ночи. Приготовили и особую поляну диких цветов, из которых прихотливая хозяйка могла бы плести венки, чтобы опустить их на свободу водной стихии.
Впрочем, жена, хотя потом и оценила все задумки мужа, но ее затеи оказались куда лучше.
***
Дух почувствовал, что хозяйка собралась домой, и предупредил Ола заранее. Тот думал, что Лил вернется в своем обычном деловом костюме и решил задать тон празднику при первой же встрече. Купальской ночи был уместен славянский костюм и надел, вместо холщовых штанов белые джинсы и вышитую косоворотку. Кроме того, приготовил полдюжины разных венков жене на выбор. Ждал жену прямо у зеркала, но Лил начала удивлять его, как только стремительно выскользнула из зазеркалья, прямо в его объятия.
Все произошло так быстро, что только отвечая на ее страстный поцелуй понял, что к нему прижимается тело практически обнаженной женщины, укрытое чем-то эфемерным. Сладость поцелуя и прикосновение такого доступного тела, заставили закрыть глаза от предвкушения возможных событий. А когда открыл их, с изумлением обнаружил, что рядом с ними стоят, улыбаясь четыре прекрасных обнаженных женщины, укрытых прозрачной тканью античных туник.
В глазах жены прыгали веселые чертики:
- Я тебе обещала праздник и решила, что вдвоем будет все же скучно, и пришло в голову пригласить сестер. Верных подруг. У нас одна мать – праматерь Лилит, но отцы разные. Общий со мной отец только у Теллы. Сестры мои спутницы всю мою жизнь. Сопровождали и охраняли еще в обозе Зои, когда мы ехали в Москву. Познакомься:
- Телла. Самая старшая и опытная из нас. Свидетельница первого блуда юного человечества.
Глядя на сестер жены, Ол не мог не отметить, что все они были прекрасны и не похожи в своей красоте друг на друга. Единственно общим были оттенки рыжего в цвете волос. От соломенно-золотистых у самой юной, до почти каштановых у Теллы. Эта ослепительная женщина действительно была похожа на Лил. Она, самая смуглая изо всех, была красива зрелой красотой матроны, родившей кучу детей, но сумевшей сохранить соблазнительность фигуры и даже груди – заметно опустившейся, но прекрасной по форме, с крупными темными ареолами и вызывающе торчащими сосками.
Телла улыбнулась, протягивая руку, и Ол не размышляя, поклонился, целуя ее пальцы, которые заметно затрепетали под его губами. Но жена на размышления времени не дала, представляя вторую сестру - позволила лишь произнести дежурное:
- Рад с Вами познакомиться. – И тут же продолжила:
- Юна. Самая мудрая из нас. Застала блуд белокрылых со смертными женщинами, и то как Всевышний покарал всех за это.
Златокудрая красавица казалась воплощением мощи античной богини, но на той грани, когда крупная грудь, да и вся фигура не переступили грань еще девичьей красоты. В улыбке этой женщины было откровенное обещание, и когда ее рука коснулась его ладони, ее легкое пожатие поцелуя уже не дожидалось. Это заставило Ола поспешить с очередным:
- Рад Вас видеть. - Очевидное начало тревожить, и Ол спрятал смущенные глаза, а жена, как будто не понимая происходящее, предложила новое знакомство:
- Вика. Самая смелая из нас. – После Великого Потопа тысячи лет была одной из верховных богинь в пантеонах язычников, гнев Всевышнего переживших.
Огненно-рыжая, с отчетливыми веснушками на лице, юная гимнастка с плечами юноши, но упругими конусами своевольных грудей, не стесняясь, соблазняла. Явно играла зовущими бедрами женщины, взгляд которой звал, сулил. Решительно поцеловал протянутую руку, боясь встретиться с ней взглядом, и пробормотав уже шаблонное приветствие. Опять помогла жена:
- Авра. Вечно юная затейница из затейниц. Помнит пришествие Спасителя, но благодаря именно ей античное язычество сохранилось в странах, признававших Великую Книгу трех религий.
Авра, женщина-подросток стыдливо прятала глаза, отдавая ему руку для поцелуя. На мгновение мелькнула надежда: «Ну эта похоже…» - И тут же косой взгляд из-под опущенных ресниц открыл глубины такого женского желания этого существа, что Ол окончательно испугался. Не понятно было, что ему делать. Устоять перед этими женщинами было сложно, не выказав себя грубияном, а остановить все неизбежное было возможно если только Лилья поможет ему, не отпуская его от себя. Плоть предательски восстала, но пока приходилось целовать эти ласкающие руку пальцы и бормотать ненавистное:
- Рад нашему знакомству. - То, что девчонка Авра затейница, теперь сомневаться не приходилось. Сестры Лил явно намеревались соблазнить Ола, и главное было в том, что жена похоже удивлена этим не была.
Наконец эта пытка прекратилась. Появилась возможность отвлечься от неловкого положения, в которое попал. Вспомнил о венках, которые приготовил для жены. Она, похоже, их не заметила, или предоставила мужу решать это дело самому. Выбирать венки для женщин пришлось ему:
- Дорогие гости наш семейный праздник совпадает со старым славянским. Сегодня ночь на Ивана Купалу. И я решил встретить вас венками – традиционным украшением этого праздника. Прошу извинить за мой выбор. Для вас приготовили много цветов, и вы всегда можете исправить мою оплошность.
Про себя подумал, что было бы меньше проблем если бы одаривал гостей в момент знакомства, но изменить что-то уже было невозможно. Венки на головы демонессам надел без разбора и только Лил достался тот, который ей хотел предложить в самом начале. Оставшийся шестой пришлось надеть на себя. Его костюм селянина и венок были к месту, к празднеству, но совсем не вязался с драгоценностями, бальными туфлями, чулками и роскошным туниками женщин. Фрак здесь был явно уместнее, но для этого надо было, хотя бы на время, оставить женщин в одиночестве.
Пошептаться с Лил о том, что происходит удалось только когда он пригласил всех пройти в парк к бальной ротонде у бассейна. Ол с ней чинно шествовал впереди, а ее сестры за ними, с интересом разглядывая дом их сестры-начальницы:
- Лил ты же не могла не видеть, что они меня соблазняют? Зачем тебе это? - Жена, не смутившись улыбнулась:
- Ну ты же не соблазнился мной?
- Соблазнился, еще как соблазнился, но тебе это было не нужно и это для меня было главным. Эти же женщины меня не любят, но соблазняют, и их сила такова, что наедине с ними устоять сложно. – Жена уже не смеялась явно только потому, что не хотела привлекать к ним внимание сестер:
- Ты не прав. Устоять невозможно! Нас для этого и создали такими. Обычный смертный устоять не может. Да и ангелы не могли пока «Он» не лишил их пола. Праведник ли, святой ли — нет тех, кто был бы способен отказался от обладания этими телами. Мы можем лишить воли ни только смертного. Праведник это тот, кто не разменял свои принципы на этот соблазн, и все сокровища мира с ними вместе. - Ответ не успокоил, и похоже жена сама толкала его к сестрам. Ол не знал, что сказать и вспомнил, что надо хотя бы переодеться:
- Лил, у вас бальные наряды, а я в крестьянском. Хотел прыгать с тобой через костер. Надо переодеться.
- Не надо. Ты одет правильно. Прыгать будем обязательно. И не бойся сестер. Каждая из нас готова дать тебе высшее наслаждение.
- Лил, но это смешно! Я сомнительной внешности старик. Ну ты во мне что-то нашла, но что знают обо мне эти красавицы?
- Они знают, что ты дал мне то, что мне не могли дать другие мужчины. Ты первый мой мужчина, что подумал не о своих желаниях, а о том, чтобы доставить удовольствие чертовке. Это оказалось такой редкостью, что только Телла и Юна помнили о чем-то подобном, и захотели испытать это снова. А Авра и Вика уже не испытывали этого никогда, и стали мечтать о чем-то подобном, когда я их соблазнила этим. Для них, соблазнявших даже страшных уродов всех возрастов, твой возраст значения не имеет. Попробуй доставить им удовольствие, которым одарил меня, и этот праздник они не забудут никогда, а главное они станут твоими верными подругами в тех невзгодах, которые даже мы не можем исключить в будущем.
Обсуждение с мужем Лил прервала, неожиданно остановившись перед дверями в парк, и обратившись к сестрам:
- Дорогие мои! За этими дверями подарок, который мой муж готовил мне много месяцев. Вы бывали здесь со мной раньше, и должны помнить этот обширный пустырь, но Ол его преобразил, и я горда его вам показать.
***
То, что все идет не по плану Ол понял, как только двери виллы в парк распахнулись. Музыку, полившуюся навстречу ожидал, всю программу музыкальных записей подготовил заранее, но при входе их встретили четыре девицы, с факелами в руках. На красотках кроме драгоценностей и бальных туфель ничего не было. Они пошли во главе шествия, и только подойдя к ротонде, Ол понял, что играет настоящий оркестр – оркестр, в котором были только молодые красивые женщины. Более того вокруг низкого стола было устроено роскошное ложе с подушками на манер древнего Рима.
Про себя чертыхнулся, обнаженные женщины были кругом, но Дух успокоил, сообщив, что все это преобразила хозяйка сразу по прибытии, а служанки и оркестр – ведьмы подвластные ей. Но тут же подумал, что жена лишний раз явила свою мудрость. Такое количество обнаженных женщин уже не возбуждало. Скорее гасило желание. Впрочем, любоваться их красотой тоже не мешало.
Лил остановилась перед ротондой, и обводя рукой все вокруг обратилась к сестрам:
— Это чудо, мой муж-волшебник сотворил для меня всего лишь за три месяца. В Эдем белое воинство нас не пускает, но этот смертный создал, что-то подобное ему в этой суровой стране. Мы приглашаем вас отныне разделить его с нами не только в праздники. Сестры вы будете желанными гостями здесь, когда пожелаете.
Посыл жены встревожил. В слова ее был еще больший смысл, но на правах хозяина пришлось приглашать гостей возлечь на ложа, пока девы-служанки крепили факелы у входа и начинали разносить вино и яства. Единственному мужчине оставалось только поднять чашу за здоровье хозяйки. Впрочем, разлеживаться хозяину не дали, Лил повлекла мужа танцевать. Затея жены заставила смутиться – танцевал плохо, но он забыл, кто пригласил его на танец. Неожиданно почувствовал ритм танца, неизвестно откуда тело вспомнило его движения и уверенно закружил Лил в вихре вальса.
С благодарностью принял помощь жены, но отдохнуть ему не дали. Он едва пригубил чашу с вином, как Лил зашептала:
- Пригласи сестер. Начни с Теллы – она старше всех.
Танцевать пришлось танцы, о существовании которых только что-то слышал, и уже не удивлялся, что их хорошо знает. Помощь жены была очевидной, но остро запомнился только танец с Викой. Танго чертовка танцевала так, что он почувствовал, что от возбуждения может кончить в любую секунду, вожделение умерил только медленный вальс с нимфеткой Аврой.
На мысленный протест жене о том, что еле сдержался, получил насмешливое обещание, что она все компенсирует потом: «Если у него желание еще появиться».
После танцев едва успел перекусить, когда Лил позвала всех на берег водохранилища. Часы действительно показывали близкую полночь, и решил, что костер на берегу пришло время разжигать, но жена остановила шествие возле конюшни. Не громкий хлопок в ладоши раскрыл ее двери, и на простор вышли шесть оседланных коней. Вопрос буквально повис в воздухе, и Лил просто известила:
- Предлагаю ночную прогулку.
Возражений быть не могло, и Ластик уже терся о плечо, а самый любимый из ее коней подошел к Лил. Да и другие уже выбрали себе наездниц. Ол не мог ни любоваться, с какой ловкостью обнаженные амазонки взлетели в седла скакунов. А жена уже проясняла замысел:
- Хочу поохотиться. Ивана Купалу отпразднуем позднее, а пока властвует ночь в честь светлого Ярилы, единственная ночь в году, когда цветет папоротник. Взять цветок может только смертный до полуночи, но без нашей помощи врятли найдет. Девушки поможем единственному смертному среди нас?
- Поможем! - Отозвался звонкий хор.
- Невидимы! - Прозвучало рядом и кони, как по команде рванули в высь. Стали стремительно набирать высоту.
Ол на скаку оглянулся - убедился, что Лил рядом. С удивлением отметил, что на плечах всех всадников появились знакомые черные плащи, да и у него поблескивали золотые фибулы и цепь застежки. Костюм селянина превратился в знакомый по шабашу колет и лосины с гульфиком. Близость жены успокаивала, но неожиданностью стал ее ласкающий голос над ухом:
- Милый! Начни охоту за цветком с Теллой, а потом по своему выбору с другими. Не бойся их, и их желаний, а я буду последней.
Ласковый приказ Лил встревожил, но ночь ворожила. На его глазах ворожила и старшая из демонесс над откуда-то появившейся чашей с зельем в ее руках, оставивших поводья. Ее конь уже летел рядом с Олом и полет ей не мешал. Воспоминание о весеннем шабаше унесло тревогу, и он принял чашу из рук дьяволицы не задумываясь. Ол верил жене, а напиток был свеж и приятен. Когда их кони рванулись в сторону от остальной группы уже не встревожился, наслаждался ощущением полета навстречу звездной бездне распахнувшегося небосвода. Зеркала водохранилищ и озер, затейливое серебро излучин рек, глубокий мрак лесов, все проносилось прочь. Оставалось только счастье свободного полета. Наконец кони умерили бег и приземлились на ровной поляне посреди глухого леса.
Под сводом деревьев был кромешный мрак, но кони и спутница явно дорогу видели. Ехали не слишком долго. На небольшой поляне стал виден клок звездного неба и огоньки светляков в траве. Телла остановила коней, соскользнула на землю, подошла к еще сидевшему на коне мужчине:
- Это здесь! Иди ко мне. – Понял, что промедление обернется стыдом и спрыгнул на землю. Дальнейшее уже мало от него зависело. Женщина обожгла его губы поцелуем, обняла за шею и начала опускаться на мягкий мох, увлекая его за собой.
Его одежда пока мало мешала происходящему, тем более, что Ол решил позаботиться о себе только когда сможет довести подругу до экстаза, ну а для того чтобы ласкать ее беспрепятственно, оказалось достаточно расстегнуть фибулы ее плаща и туники. Сильные груди не уместились в ладонях, а, затвердевшие от первых же прикосновений, зрелые ягоды сосков, было так удобно ласкать и пальцами, и губами. Женщина явно откликалась на ласку, и пока губы, и рука продолжали игру с прелестями груди, другая двинулась в странствие по ее телу. Нежно гладила живот, все ближе и ближе приближаясь к заветному. Почувствовал, что она потекла, и решительно зачерпнув смазки в промежности, занялся игрой с тем вожделенным бугорком, который первым приносит радость женщине.
Как только она явно разогрелась и была готова к соитию, ее рука нащупала его восставшую плоть и пыталась бороться с гульфиком. Знал, что позволит ей это только когда он сам доведет ее до изнеможения. Упорно продолжал начатую игру, и она на удивление быстро застыла в дуге оргазма, нещадно сжимая его плоть и издавая почти звериный стон. Но на пощаду ей рассчитывать не приходилось. Он знал, что она скоро закроется, как только оргазм прекратиться и запустил уже скользкую руку в ее лоно, ища ту заветную точку, которая могла ее наслаждение продлить и умножить многократно. Опытная дьяволица стонала от нестерпимого чувства и тут же просила: «Еще».
Наконец он сам устал от своего желания и освободил ее. Ненадолго она распласталась на своем плаще обездвиженная, в сладком забытье. Ол не стал дожидаться и отстегнул гульфик ожидая, когда она будет готова принять его. Мысленно обдумывая, чего бы хотел от этой женщины. Телла раскрыла глаза, и неожиданно дала понять, что его желание исполнимо. Она легла на бок, высоко подтянув ногу рукой почти до головы. Ол, получив больше, чем ожидал, наконец отвалился в сладком изнеможении и, похоже, провалился в краткий сон. Пробудило ласковое прикосновение женской руки:
- Милый я тебе должна за счастье, которое думала уже невозможно вернуть. Пойдем, скоро зацветет цветок.
Помнил, что у папоротника цветов быть не может, но у демонов была своя игра и отказаться в ней участвовать для него было невозможно, и он оказался прав. Собственно, отошли только на край поляны, где кустились роскошные перья страусника. Телла, как будто боясь спугнуть, прошептала над ухом:
- Смотри закрученный росток чуть светиться призрачным «зеленым». Это он, но это не цветок. Это росток, на котором скоро появиться бутон, который расцветет на мгновение. Срывать росток или бутон нельзя – они сразу погибнут не расцветая. Рвать надо, когда бутон из зеленого станет красным, но и его рвать надо с целым пучком листьев. Только тогда цветок раскроется и не погибнет мгновенно после цветения.
Все произошло так быстро, что, если бы его не предупредили, сорвать бы он не успел, но рука ждала разгорающегося красного и выхватила цветок вместе с пучком листьев. С изумлением смотрел, как в руках разгорается холодный костер красного чуда. А над ухом шептала Телла:
- Молодец. Успел. Теперь он поможет тебе в желаньях. – Вопрос, когда легенда была в его руках, возник сам собой:
- Но я понял, что без тебя я бы найти его не смог?
- Да! Мы чувствуем, где он появиться. Цветение его мгновенно и, если не успеть его оторвать от земли, цветок в землю уходит стремительно. Но главное другое найти место цветения может только бессмертный, а сорвать только смертный. Нам он в руки не дается, погибает от прикосновения.
На поляну, где их ждали остальные, возвращались при отчетливом свете цветка. Кони сами принесли на берег озера, где Лилья с сестрами расположилась в ожидании. Они, отпустили коней, и уютным кружком разместились на расстеленных плащах прямо на моховом ковре поляны. Ол приостановил коня, а Телла сразу соскочив на землю, раскинув руки, опрокинулась на мох поляны:
- Девчонки, кто следующий? – Призыв счастливой женщины явно сулил сестрам многое, но Ол сойдя с коня приклонил колени перед женой:
- Лил, я его сорвал! Но это тебе мой подарок.
Жена присела перед ним на колени с чашей нового зелья в руке. Чарующий взор заставил не отрывать глаз от ее лица, а ласковая рука уже скользила по его щеке:
- Спасибо. Выпей это и выбери следующую. - Зелье показалось слабым вином, но которое явно взбодрило, и подсказало то, кто это зелье сотворил. Догадки:
- «Юна» - было достаточно, чтобы златокудрая богиня оказалась в седле. Все остальное, за исключением не существенной разницы, повторилось еще три раза, пока не пришла очередь Лильи.
В руках жены теперь уже пылал настоящий букет, и она вскочила на коня, не дожидаясь даже, когда Авра сойдет со своего. Очередной чаши с зельем теперь не было, и Ол повернул коня за ней с новым цветком, а она его только ободрила:
- За мной милый, спасибо! Пусть он освещает дорогу и тебе.
Кони неслись через чащобу, но не одна ветка не ударила ни коней, ни всадников. Лес расступался перед дьяволицей с пылающим букетом в руке. Новая поляна была просторной и казалась светлей. Как только остановились, Ол соскочил с коня и протянул руки к любимой, принимая ее в объятья. Она ответила поцелуем, но его слова остановила ласковая ладошка на его губах:
- Не надо милый! Это волшебная ночь и она еще не кончилась. Ты получишь от меня все что захочешь, но это утром. А пока мы должны окончить охоту. Мой цветок где-то дожидается. – Сердце согрело чувство благодарности.
Последний цветок нашли быстро, и назад Лил летела с пылающим как факел букетом. Демоницы их уже ждали, но увидев букет Телла предложила Лил сплести новый венок – драгоценный неувядающий венок из цветов папоротника. Венок повелительницы этой ночи. Каждая из сестер вплела свой цветок в ее венок, и только когда Лил вплела свой, Ол понял, что этот венок и был настоящим подарком виновнице торжества. Что-то подсказало ему взять венок из ее рук и самому надеть его на голову жены. В огне цветов появились новые оттенки, и когда кони рванули в высь могло показаться, что над головой дьяволицы сияет священный нимб.
На берегу у стен поместья всадников ждали ни только служанки с факелами, но и весь оркестр. Расстеленные на земле шкуры с блюдами яств, и открытые бочонки с питьем, в которых плавали круговые чары, ждали гостей, и как только кони коснулись земли факелы полетели в поленницу костра. Пламя костра вспыхнуло, освещая всю поляну, а оркестр заиграл приветственную мелодию. Пылающий волшебным огнем венок на голове хозяйки придал новый поворот всему торжеству. Ол первым соскочил с коня, и на руках спустил жену на землю, а служанки и гости встретили Лил поклоном. Жена была счастлива, долгий поцелуй благодарности одарил мужа, и с этой минуты они не расставались уже до утра.
Только в те мгновения Ол заметил очевидное. Когда кони уносили их в дальние леса с этого берега, луна только начинала подниматься над вершинами деревьев на другом берегу. Взглянув на гладь воды теперь, с изумлением понял, что ночное светило осталось почти на том же месте. Он ожидал, что короткая летняя ночь, в которой было столько событий, уже на исходе, но оказалось, что полночь еще только наступала. Его удивление Лил поняла, и напомнила:
- Милый, вспомни любимый роман: «Праздничную ночь можно и продлить». Для тех, для кого годы летят как секунды, это часто просто необходимо. А ты пользуйся тем, что я имею власть над этим. – Плащи наездников полетели на траву. Золото колета превратилось в простую холстину селянина, а полупрозрачная туника жены звала к ласке.
В ту ночь с Лил целовались по любому поводу. Пока костер пылал пир одаривал гостей новыми яствами и братины ходили по кругу, в который приняли и служанок, и музыкантш. Цветы, приготовленные для венков, оказались кстати, и все украсили себе ими головы. Но костер наконец умерил свое пламя, и первыми через него прыгнули ведьмы-служанки, а за ними и музыкантши. Лил напомнила мужу об обязанности единственного мужчины в этой женской компании:
- Милый — это последний выход. Прыгни с сестрами, потом со мной.
Действительно, этот выход был последним. На северо-востоке светлое небо уже напомнило о восходе солнца и, когда прыжки через костер окончились, девам оставалось только пустить свои венки на воду. В теплую воду вошли все и Ол был удивлен тем, что в отдалении, приветствуя их, из воды поднялись девы-русалки. В этом было противоречие традиции и возник повод опять спросить жену:
- Лил, но русалки должны были с этой ночи уйти в глубину, не беспокоя смертных? Дав свободу купаться везде! – Жена улыбнулась:
- Да. Но ночь кончается только с восходом солнца, а эти никому вреда не принесут. Где тот венок, что ты мне подарил вечером?
Ол расчетливо цветочный венок Лил сберег, и она опустила на воду тот, что муж подарил ей при встрече. Свой венок он скормил Ластику, пасшемуся с братьями на краю лужайки. Ему перемены были не нужны. С первыми лучами солнца и русалки, и служанки и музыкантши растаяли в воздухе. Гостей же хозяева проводили до зеркала в доме. Ну, а неувядающий венок из цветков папоротника теперь уже традиционной «Хозяйки Купальской ночи» лег под стеклянный колпак в домашнем музее до следующего года. Только тогда Ол понял, как устал. Понимала это и жена, лаской сняла возбуждение, дала мужу уснуть, а сама преклонила голову только на пару часов.
Ровно в урочное время Лилья проводила совещание Главка, словно она и ее подруги не праздновали всю ночь перед этим.