Шымкент - город южный, а по сему напоминает мне Одессу. Я чувствую себя абсолютно свободно, как дома.
А дома я - в четырёх городах. Причём города эти настолько противоположны, что должны бы, вроде, склонять к биполярному расстройству, впрочем, не склоняют - в силу большего их числа.
В первую голову это, конечно, Ленинград.
Названия Санкт-Петербург и, особенно, - Питер - скребут по чутким нервам, право, даже СПб лучше... Но пользуюсь. Телеграфен стиль, спешу, внутренне содрогаясь, борясь, но произнося.
Милый Петропавловск, который Камчатский. Молочные реки, нетронутые кисельные берега сопок, вулканов, не тихий Тихий.
А вот и столичная Москва, упорно тянушая меня с одеялом на себя: стремительная, не верящая ни слезам,ни чему бы то нибудь ещё, высокополётная,метаморфозная.
И, тадаммм, летняя Одесса, с умным прищурчиком, щеголевато-базарная, видящая наскрозь, какой ты есть спелый идиёт. Зимний я её не знаю, для меня там - вечное лето.
Что сразу бросается в глаза в Шымкенте - это облик мужчин на улицах. Никаких тебе шорт, трусов - пусть спортивных, всё равно трусов - шлёпок, хвостов с резинкою на башке и т.д. Длинные брюки, закрытая обувь, короткие стрижки. Парикмахерская - раз в две недели, максимально открытый высокий лоб, вплоть до эпиляции, красивая форма черепа. Забытое приятное ощущение маскулинности.
Сама тоже как-то внутренне подтягиваешься.
Олимжан Махмудович называет - госпожа Светлана. Надо лопнуть, но держать фасон..
Вечером едем в ресторан за приезд. Виктор с Олимжаном на мерине, мы с хирургом Рустамом на молочного цвета внедорожнике. Шымкент сияет огнями. Кафешки, фонтаны, гирлянды огней. По ходу Рустам рассказываету про подпольный огнестрел , по секрету, бытовые бандитские разборки. Парень разнимал спорящих, уговаривал, увещевал, схлопотал пулю в пах.
Мы приезжаем чуть раньше наших, стоим на улице, курим, и я прохожу курс молодого шымкентца.
- Первое, запомни: кто из Шымкента - никогда не даёт задний ход Ну, это я знаю по Одессе:достал нож - бей. Свои навалятся - помогут.
- Фраза - я из Шымкента- многих останавливает сразу.
Второе, в тебе должна быть внутренняя сила. Просто чувствоваться, внешне. Сразу вспоминился скетч из Comedy, где Скороход приходит к Карибидису, чтоб тот научил его быть хачом. Надо просто стоять спокойно и кайфовать.
- Попробуй...
- Ну, как получается?
- Кайфовать получается, стоять не получается.. .
Кстати, когда потом приехала в Алма-Ату, откуда улетала, и не обнаружила в автобусе контролера, деньги отдать некому - водитель не берёт- громко и чувством сказала ;
- А вот у нас в Шымкенте..
Так что работает курс-то. Лишь один раз замешкалась, когда спросили:
- Почём в Шымкенте картошка?
Быстро понизив цену вдвое от алматинской, прибавила лайков такому гостеприимному
ко мне Шымкенту.
Шымкентские контролёры - это отдельная песня. Когда автобус останавливается, контролёр громко зазывает пассажиров, расписывая основные точки маршрута, свесившись на улицу с подножки. А то бывает, что бросает поручень и выходит на улицу. Зависит от количества входящего народа. Контроль и моментальное обилечивание заметно упрощаются.
Тем временем к ресторану подъезжают Виктор с Олимжаном. Внешне ресторан напоминает длинный и высокий Дом культуры, с двускатной крышей, портиком и колоннадой. Внутри- Колонеый зал Дома Союзов:
высоченные потолки с убегащими вдаль люстрами театрального масштаба. Хрусталь льёт ослепляющий свет, белый, как лёд.
Мы садимся за длинный стол, который по щелчку Олимжана, мгновенно, как в сказке, плотно заполняется явствами. Я тихонько щупаю скатерть - не самобранка ли - Рустам смеётся в кулак, накладывая мне на огромную плоскую тарелку едовые горы. Отказаться - обидеть. Надо хотя бы попробовать.
Я бесстрашно принимаюсь за дело! Не зря же выигрывала на туристических слётах все дикие конкурсы: съесть три банки сгущёнки без воды, 20 варёных яиц без соли etc.Что нам стоит дом построить? Нарисуем - будем жить...
Все хозяева на Востоке любят хорошо кушающих гостей. Мой рейтинг растёт с каждым съеденным блюдом.
По этому ресторану можно экскурсии для театральных фанатов водить, и я прозреваю это всё сильней. За нашей спиной, над входом высится балкон, который с интересом глядит в наш глубокий партер, кто как одет и что ест. Лорнируют, так сказать.
А мы, мы смотрим на сцену кухни. Она полностью, до потолка, облицована мелкой фаянсовой плиткой с нативным узором. Пылают печи, курятся тандыры. Летает тесто, рубятся начинки. Сторукие ниньзя управляют этими магическими потоками. Блестит металл. Кипит вода. Шипят сковороды.