За дверью снова оказалась комната, а за ней ещё одна. Мы бродили из одного помещения в другое, как из вагона в вагон. Нам встречались маленькие тесные комнатки и большие просторные залы, грязные халупы и чистые квартирки. Из нищенских развалин мы попадали в царские покои. Большинство из помещений пустовали.
— Мне так хочется кушать! — жаловался Катерменш, — Вот бы сейчас хоть кусочек того вкуснейшего бутерброда из розового человека. Как жаль, что мы уже все съели!..
— Я тоже голоден, но ничего нельзя сделать. — вздохнул я.
— Пожалуйста, позволь мне откусить кусочек от сырной головы? Хоть одно ушко! — взмолился Катерменш.
Я испуганно взглянул на него.
— Зачем ему два уха, ну скажи? Целых два уха?! — в глазах Катерменша горел маниакальный огонёк.
— Не говори глупостей! — сказал я, открывая следующую дверь.
Стоило мне повернуть ручку, как из комнаты на нас зелёной волной высыпалась куча маленьких премаленьких горошин. Меня засыпало по шею. Комната оказалась завалена крошечными шариками до самого потолка.
— Что же нам делать? Мы не пройдём. — сказал Катерменш, пытаясь выбраться из зелёной массы. — А назад идти мы не можем.
Я взял в руку одну из горошин и рассмотрел её поближе. Приятная полупрозрачность и упругость напоминала жевательный мармелад. Не в силах бороться с искушением, я положил горошину в рот. Она показалась мне очень вкусной и напоминала сладкий крыжовник.
— А это вполне съедобно! — сделал я вывод.
— Может, не стоит? — переживал человек-кот.
Будто не слыша его, я съел ещё одну, потом ещё, и ещё. Ничего страшного не произошло, и Катерменш присоединился ко мне. Мы ели и ели, и никак не могли остановиться. В конце концов, мы так раздулись, что стали выглядеть, как два больших шара с ручками и ножками. Головы наши упирались в потолок, а ноги болтались где-то далеко внизу, под огромными животами. Круглое и гладкое, как арбуз, моё пузо выкатилось наружу, заняв половину комнаты. Другую половину занимало такое же брюхо Катерменша.
— Какой кошмар! Что теперь с нами будет?!! — заплакал я.
Шевелиться мы не могли, поэтому ничего не оставалось, кроме как ждать помощи. Не знаю, сколько прошло времени, я уже успел задремать, как вдруг почувствовал, что кто-то тычет в меня острым предметом. Открыв глаза, я увидел внизу двух уродливых зайцев. Один был старый плюшевый, а другой, тот, что тыкал в меня пальцем, лысый.
— Посмотри-ка, этот уже почти поспел. — гнусавил лысый.
— Да, этот спелый, а что же делать с тем? — плюшевый указал на Катерменша.
— Подождем ещё немного.
— Я впервые вижу два таких огромных крыжовника! — воскликнул плюшевый заяц.
И ушастые приятели присели на пол, расстелив покрывальце. Только теперь я заметил, что пол был уложен плиткой, с нарисованной на ней травой. Кое-где виднелись ромашки и божьи коровки. Плюшевый заяц достал из своего рюкзачка фарфоровые чашечки с чайничком и разлил ароматный чай с мятой. Затем достал бутерброды. Друзья завели беседу.
Мне было удобно наблюдать за зайцами сверху. Один из них достал из кармана штанишек (зайцы были в штанах) сердцевину от мака и сказал:
— Посмотри, что мне мышь проиграла в карты!
Плюшевый заяц довольно улыбался, гордо любуясь своим приобретением.
Его лоснящаяся морда растянулась в самодовольной улыбке, оголив кривые тонкие зубы.
— Ну и что! — развел руками лысый заяц. — Подумаешь находка! Смотри, что есть у меня!
Лысый вынул из-за пазухи большой грецкий орех и кусочек печенья. Морда первого зайца застыла в завистливо-удивленной гримасе.
У меня зачесалась правая нога, и я сделал попытку до неё дотянуться, но безуспешно.
— Этот крыжовник живой! — испуганно воскликнул лысый заяц, вытаращив на меня глаза.
— Я вовсе не крыжовник! — возразил я, стараясь повернуться, как вдруг услышал недобрый треск.
— Он переспел. Он сейчас лопнет! Бежим!
Оба зайца в панике рванули кто куда. Послышался звон чашечек. Убежать зайцы не успели: мой живот треснул, и обоих приятелей завалило крыжовником.
Я снова выглядел маленьким и худым, как был раньше и теперь мог пройти в дверь. Однако Катерменш всё ещё оставался большим шаром. Я попытался подкатить его к выходу, но с ним случилось то же самое, что и со мной. Всех нас вытолкнула из комнаты крыжовниковая лавина. Зайцы лежали без сознания, с раскрытыми ртами. Их тонкие страшные зубы так напугали нас, что мы поспешили убраться до их пробуждения. Проверив, на месте ли сумка с головой, и убедившись в её невредимости, я собрался уходить.
— Стой! — сказал Катерменш. — Давай заберём то, что было у зайцев! Мне кажется, это нам пригодиться.
Преодолев страх, я обыскал ушастых. Сердцевину мака, кусочек печенья и грецкий орех я сунул себе в карман, и мы ушли.