Уважаемый читатель!
Это произведение написано совместно с Огнеславой http://proza.ru/avtor/ogneslava
Рассказ не является строгим научным исследованием. Высказанная ниже версия требует самой тщательной проверки.
На вершине своего могущества и славы Александр, царь македонян и владыка мира, в начале 323 года до нашей эры направил свою армию в Вавилон. Царь любил этот город. В те времена он был огромен! Центр искусств, наук и развлечений! После разгрома Персидской державы Вавилон покорно склонил свою голову перед Александром в надежде, что он оставит его целым и не нарушит его привычной жизни. Будучи очень веротерпимым человеком, Александр, при ведении воин и присоединении к своей державе новых территорий, старался не разрушать храмов и всегда с почтением относился к служителям местных культов. Такими действиями он закладывал основу для будущей мирной жизни всей своей великой державы. Так он и поступил. И город, замерев на мгновение, вновь забурлил своими яркими красками, ничуть не сожалея о смене хозяина.
После похода в Индию в его войске оказался некий нага садху(1), которого звали Калан. Покорённый великодушием Александра, он сам попросился сопровождать царя в дальнейших походах. Нага садху был уже стар. Много он повидал на своём жизненном пути. Александр любил его и на отдыхе между утомительными переходами любил беседовать с ним о трех целях жизни, как это понимал нага садху Калан: о чувственных наслаждениях, о материальном развитии и о долге.
Однажды между Александром и Каланом произошёл такой разговор.
– Садху, каков источник твоей умиротворенности? Твой взор равно спокоен, будь он обращен к Солнцу восходящему или закатному. Ты изрекаешь мудрые фразы, живёшь и мыслишь, подобно истинному философу. Но не заботишься о том, чтобы твои знания и cлова, проросли подобно драгоценным зернам, в душах учеников, и дали сладкие плоды вечности! Всякий житель Эллады, будь он афинянин или македонянин, гончар или герой олимпийских состязаний, стремится увековечить имя своё в умах потомков и на страницах летописей. Жители твоего родного края, как будто бы вовсе не заботятся о том, сколь долго будут помнить их последующие поколения.
– О, мудрый Правитель! Ты прав и неправ одновременно! Жители моей родной земли чтут память рода и предков, с уважением создают и сохраняют историю не только личную, но и государственную. Наши летописи повествуют о событиях более чем тысячелетней давности! Мы помним время людей, мы помним время героев, мы помним время богов. Если же говорить о старом Калане, то меня мало заботит, будут ли знать моё имя те, что будут любить, воевать и умирать на этой земле после Калана. Моё тело умрёт, но вечная душа — основа, обретёт новое воплощение, иной облик. Что же до судьбы идей – они вольны говорить устами всякого, кто внимательно наблюдает за рекой жизни, а также звёздными небесами и числами. Мой голос затихнет, но эти слова будут звучать сотни и тысячи раз, повторенные на множестве языков и наречий… Они будут звучать так же, как звучали до моего рождения в облике человека, которого ты знаешь под именем Калан.
– Метемпсихоз, о нём эллинам говорили Ферекид Сиросский и Пифагор… Мой учитель, имя его известно далеко за пределами Эллады – сам Аристотель, считал иначе. Он говорил, что душа есть одна из форм проявления человеческой самости, наравне с телесностью. После смерти тела, душа отправляется в Аид, поскольку не может существовать в мире вещей без материального воплощения, что дается ей лишь раз. Всякий, пустившийся в плавание по водам Стикса, навсегда останется пленником царства Аида… Всякий, только не сладкоголосый и мудрый Орфей. При жизни он спустился в мир мёртвых за погибшей возлюбленной. И пусть он не смог возродить в мире живых любимую Эвридику, он смог вернуться из посмертия сам… Как и ты, Орфей верил в метемпсихоз. Я же убеждён в правдивости слов Учителя. Мне ближе его слова и решимость фараонов Египта. Прожить жизнь, достойную застыть идеалом в чернилах на папирусе, в словах гимнов в глине и камне.
Подобные споры происходили у них постоянно. Но целью споров была не победа одного над другим, а только лишь поиск истины.
До Вавилона оставалось несколько переходов. Войско остановилось на отдых на левом берегу большой и полноводной реки. Это был Тигр. В шатёр к Александру вошёл нага садху.
– Александр, друг мой, – медленно проговорил Калан, – я стар… Я не дойду до Вавилона. Местный воздух вреден мне. Я чувствую, что скоро умру… Но дух мой сильнее моего тела. Тело откажет раньше. Поэтому я решил уйти из жизни.
– Калан, – ответил Александр, – ты многому меня научил. Даже если я был с тобой зачастую и не согласен, твоя мудрость заставляла меня думать. А это очень важно: не принимать важных решений, не подумав. Мудрец, не переживай! Не смей делать этого! Всему своё время. Если ноги тебе откажут, я велю своим воинам нести тебя на руках. Ты и твоя мудрость мне понадобятся в Вавилоне.
– Нет, Александр… Вряд ли во мне осталась мудрость, которой ты ещё не знаешь. Я не хочу стать бессильным и ясно осознавать это. Моя душа уже достигла освобождения. Позволь мне самому уйти из жизни в полном сознании. Так будет правильно. Так подсказывает мне мой бог.
– Мне жаль, – помолчав, ответил Александр. – Мне очень жаль, что ты принял такое решение! Я понимаю, что не смогу тебя удержать. Мне будет тебя не хватать… И как же ты решил уйти из жизни?
– Вели сложить большой костёр на рассвете, я сам сойду в него. Душа освободится от этого бренного тела и будет совсем свободна.
На следующий день на рассвете Александр велел сложить большой костёр.
– Друг мой, прошу тебя, перемени своё решение и я назначу тебя первейшим и главнейшим над всеми моими советниками! Мы не можем опоздать на встречу со смертью или упустить смерть, как некий важный опыт. Она неизбежна, так к чему же ты,
мудрый Калан так её торопишь?
Калан склонил голову, примиряюще и устало улыбнулся:
– Великие, подобные Богам правители и герои, чаще уходят из жизни молодыми.
Они свершают, предписанное им судьбой, многим ранее, чем наступает старость. Их жизни вспыхивают на небосклоне истории яркими кометами. Они стремительно прочерчивают новые пути и вехи для следующих поколений. Они гаснут столь же
искрометно и внезапно, как появились. Тебе, о, Царь, никогда не познать немощь старости и беспощадную работу времени. Такие, как ты — любимы одними Богами и ненавидимы другими. Если великие Боги обращают к тебе свои взоры, вообрази, каково отношение к тебе людей! Они боготворят тебя, любят и боятся. Есть те, что готовы идти за тебя в бой и поднять над каждым городом мира твои знамёна, заплатив за победы твои своими жизнями. Но есть те, что подобны ядовитым змеям. Таятся под камнями и в щелях, спасаясь от опаляющего зноя твоей славы. Они ждут подходящего момента, чтобы ужалить и умертвить тебя! Они жаждут того, что по судьбе и праву принадлежит тебе. Им не дана мудрость и ясность сознания. Ослепленные завистью и страхом они воображают себя — отвратительных жаб на престоле твоём. Престоле, на котором суждено восседать льву или тигру! Они попытаются уничтожить тебя, и если преуспеют, будут пожраны той силой, вместилищем которой вожделели стать! Я многое сказал, Александр! Более, чем позволено говорить живым. Я сказал то, о чём дозволено молчать мёртвым. Моё время на исходе, мой царственный Друг!
Так сказал Садху Калан и, не дрогнув, взошел на костёр. Уже охваченный пламенем, он крикнул Александру из пламени:
– Александр, мы встретимся в Вавилоне! И запомни, не дай красному соединиться с красным!
Александр целый день был молчалив, обдумывая последние слова Калана.
– Что он имел в виду? – спросил, наконец, Александр своего верного соратника, своего единокровного брата, Птолемея. – Ты, брат мой, ответь мне. Что означают его слова? Как можно их понять?
– Царь, этот Калан всегда был сумасшедшим. И зачем ты его таскал вместе с войском? Зачем слушал его безумные речи? Клянусь Зевсом! Я бы и дня ему не позволил смущать себя и воинов бессмысленными речами и предсказаниями.
– Ты не прав, Птолемей… Калан был умён. Пусть он и не верил во всемогущество Зевса, он мог предсказывать, и его предсказания были верными…
– Тогда вот тебе мой совет, царь, раз ты так верил и до сих пор веришь Калану. Возможно, тебя ждут неприятности в Вавилоне. Может быть, к тебе подошлют убийц, которые будут одеты в красные одежды. Не надевай свой парадный красный плащ. Тогда красное не соединится с красным! Позови раба, подари ему это одеяние. Пусть он ходит в красном плаще. Предсказанное не совершится!
– Мудрая мысль, Птолемей. Так и поступлю. Обманем судьбу, которую увидел мой славный нага садху.
На рассвете Александр повелел войску переправиться через Тигр. Переправа войска через такую большую реку заняла почти целый день. Выстроившись в колонны, войско походным маршем двинулось в сторону Вавилона. Под самый вечер, когда южная ночь уже собиралась упасть на войско Александра, царь велел разбить лагерь и остановиться на ночлег. Охранные дозоры разбежались в стороны установленным порядком, чтобы ночью никто незамеченным не смог пробраться в лагерь.
– Что там за огни? Вон там, впереди, – спросил Александр проводников из местных жителей.
– О, владыка! – ответил один из них, – это храм бога Мардука (2), который никогда не спит и всё знает. Храм всегда открыт.
– Я хочу пойти туда! Мардук мне ответит на мои вопросы?
– Он ответит тебе устами своих жрецов.
Александр решительным шагом пошёл в сторону огней на горизонте. Птолемей и личная охрана царя сопровождали его. Подойдя к храму, все увидели, что у входа было установлено несколько высоких бронзовых светильников, наполненных маслом. Их свет был достаточным, чтобы уверенно разогнать тьму южной ночи. Храмы Вавилона напомнили Александру величественные гробницы фараонов. Египетские пирамиды, оштукатуренные, окрашенные в белый и богато украшенные фресками-изображениями и письменами из золота и ляпис-лазури. И пирамиды Вавилона – устремленные в небо лестницы, чьи ступени — живые, цветущие сады. У входа стояли несколько человек, которые услышали шум вне храма и вышли встретить Александра и его свиту.
– Приветствуем тебя, владыка. Что привело тебя в храм ночью?
– Я пришёл получить ответ на некоторые мои вопросы.
– Моё имя – Мелхиседек. Я верховный жрец храма Мардук, спрашивай меня. Моими устами, владыка, тебе будет отвечать сам бог.
– Архонт, не столь давно ушел из жизни мой близкий друг. Он был мудрецом и предсказателем. Его последние слова были словами предупреждения, обличенными в одежды тайных символов: «Не дай красному соединиться с красным». Как я должен их трактовать?
Мельхиседек прикрыл глаза, густо подведенные синим, раскинул руки, обращая их ладонями к небу, и закружился, издавая протяжное, монотонное пение. Он кружился быстрее и быстрее. Казалось, одеяние архонта превращается в сферу белоснежного сияния, окутывающую своего обладателя. Храмовые огни множили тени, жреческое золото амулетов сияло быстрыми бликами. Курился ароматными облаками дым от благовонных фимиама и ладана. Где-то высоко, в ночной Бездне, к которой были обращены ладони Мельхиседека, пульсировало небо, словно огромное мерцающее звездное сердце… Мельхиседек внезапно остановился и застыл, обращенный лицом к Александру.
– Твоя смерть, так же как ты, носит багряные одежды, Царь! Её тиара украшена редкими драгоценностями, некоторые из них мне знакомы! Её руками и глазами станут в этом мире те, в чьих жилах течёт не только зависть, но и такая же, как твоя, царственная кровь!
– Благодарю за ответ, почтенный Мельхиседек! Увы, но он не развеял туман тайны последнего пророчества моего друга!
Приняв приглашение главного жреца Мельхиседека, Александр вошёл в храм.
Внутри он также был освещён светильниками, которые ярко горели. Стены скалились львиными и змеиными пастями, горделивыми барельефами. Божественные и земные правители Междуречья взирали на Великого и его спутников.
– А это что? Что за ней? – спросил Александр, указывая на маленькую дверь, расположенную в самом углу храма.
Жрецы храма с тревогой переглянулись, но не ответили.
– Я слушаю! – требовательно сказал Александр.
– Это вход в сокровищницу храма. Много веков все владыки и цари, владеющие этими землями, приносили дары Мардуку. И никто не мог даже помыслить, чтобы взять что-то оттуда себе.
– Я хочу взглянуть на сокровищницу.
– Ты владыка. Твоя воля священна, – сказал главный жрец храма. – Только ты можешь войти. Другим же смертным туда вход запрещён.
– Нет, царь, - решительно возразил Птолемей. – Я тебя одного не отпущу! Я пойду с тобой, во мне тоже течёт царская кровь. Кто знает, что тебя встретит за этой дверью.
– Хорошо, - ответил жрец. – Идём. Только учтите, выносить что-то оттуда нельзя.
Слуги открыли небольшую, но массивную и, видимо, тяжёлую дверь. Ступеньки вели куда-то вниз. Главный жрец взял в руки факел, Александр и Птолемей поступили также. Жрец пошел первым, македоняне двинулись следом за ним. Птолемей достал свой меч и держал его наготове, сказав при этом Александру:
– Царь, за жрецом иду я! И тебе не мешало бы обнажить свой меч. Кто знает, что нас ждёт в сокровищнице…
Спустившись по ступенькам по нескольким пролётам, они оказались в просторном зале, слабо освещённом тускло горевшими светильниками. Воздух в сокровищнице был тяжёлым, спёртым и горячим.
– Редко кому доводится увидеть эти сокровища, - сказал жрец. – Все они священны.
Взору Александра и Птолемея открылись ларцы из драгоценного черного дерева и огромные каменные чаши, наполненные золотыми и серебряными монетами, различными украшениями, скромными и роскошными. Несколько тиар, украшенных жемчугом и алмазами, венчали статую прекрасной танцующей Богини с птичьими лапами. Александр склонил голову перед прекрасной чужеземной Богиней. Иштар покровительствовала и олицетворяла силу страсти — Богиня любви и Богиня войны.
– А здесь что? – спросил Александр, указывая на шкатулку драгоценного эбенового дерева.
– Здесь покоится большой рубин. Он известен с незапамятных времён. Ещё черноголовые (3) владели им. Это очень опасный камень. У него даже имя есть – Лугаль нам-тиль.
– И что это означает?
– На древнем аккадском языке это означает «Забирающий Жизнь Царя»! Несколько владык древних царств, которые владели этим камнем, умерли от неизвестных и странных болезней или погибали совершенно непонятным образом. Кто-то внезапно заболел и умер от малярии. Камень перешёл к его сыну, ставшему царём. Но сын царя, не успев вступить на царство, упал с любимого коня и умер, хотя был великолепным наездником. Династия за династией приходили к власти. Рубин переходил к ним. Но и они погибали. И вот, наконец, камень оказался у Эрра-имитти, царя Исина. Это было пятнадцать веков назал. Чтобы избежать смерти он поставил на царство своего садовника Энлиль-бани. Но Эрра-имитти тоже умер странной смертью. И царём остался Энлиль-бани. Чтобы прервать проклятие рубина, он отдал его нам, халдеям, жрецам бога Мардука. Мы храним камень уже полторы тысячи лет! И вот уже много веков рубин не покидает этих стен.
– Достань его, – властно сказал Александр, – я хочу на него взглянуть.
– Ты тоже царь, царь четырёх сторон света. Ты не боишься дурной славы этого камня?
– Я хочу на него взглянуть, - уверенно повторил Александр.
Жрец медленно, не спуская глаз с царя, открыл крышку шкатулки и бережно достал оттуда льняной сверток. Положив его на каменный стол, он начал аккуратно разворачивать материю. Взору македонян предстал крупный, размером с сердце взрослого мужчины, чистейший, кроваво-алый самоцвет. Его густой и яркий цвет манил и опьянял, словно вино. Камень притягивал и завораживал своей сверхъестественной красотой.
– Раз этот камень приносит смерть царям, значит, его надо уничтожить! – медленно произнёс Александр. – Надо развенчать его дурную славу. Я царь! Но не он, а я стану его победителем. Ну-ка, отойди в сторону!
Жрец отошёл и с ужасом ожидал, что сделает Александр, не в силах противиться или возразить ему. Александр убрал льняную материю и положил рубин прямо на каменный стол. Затем он решительно поднял свой меч и плашмя сильно ударил им по нему. От такого удара рубин раскололся и разлетелся на несколько больших и маленьких кусочков, один из которых упал возле сандалии Птолемея.
– Что ты наделал! – схватившись за голову, вскричал жрец.
– Я победил его, – спокойно ответил Александр, – теперь он уже не сможет приносить смерть царям. Уходим отсюда. Птолемей, следуй за мной. Завтра отправь сюда несколько воинов. Пусть они охраняют храм некоторое время.
– Слушаюсь, повелитель, – ответил Птолемей и, когда жрец и Александр стали подниматься вверх по лестнице, быстро нагнулся и незаметным движением поднял кусок от разбитого рубина.
Прощаясь, Мельхиседек сказал:
– Владыка, не входи в Вавилон в восточные ворота вечером.
– Почему?
– Ты будешь видеть заходящее солнце. Это будет и твоим закатом. Так говорит бог Мардук.
– Не пугай меня, жрец. Мой закат наступит ещё не скоро.
Александр и Птолемей вернулись в военный лагерь уже под утро.
– Ты правильно сделал, что расколол рубин, – сказал Птолемей, – ты победил его, теперь камень не сможет принести тебе вреда. И ты не нарушил никаких правил, ты не вынес ценностей из храмовой сокровищницы!
– Я не боюсь никаких камней, – ответил Александр, – да и как он мог бы принести мне вред? Я эллин! Я не боюсь чужих богов и не верю в сказки, рассказанные жрецом…
И, вот, что я ещё хотел спросить тебя, Птолемей. Когда-то я отдал тебе девушку, взятую в плен ещё в Бактрии, Яффу. Мне подарили её после нашей победы. Она была красива. Я не тронул её. Как она?
– Она до сих пор не может тебе простить, что ты её тогда отверг. Да, она прекрасна, как солнце. Она тепла, как воды южного моря. Она умна, как лисица. Она непредсказуема, как змея. Но мы с ней ладим.
– Ну, и прекрасно! Выступаем в поход во второй половине дня. Пусть воины ещё немного отдохнут.
– Хорошо, повелитель.
Через четыре дневных перехода армия Александра подошла к Вавилону. Был уже вечер. Солнце стремительно уходило на запад и вот-вот должно было упасть за горизонт. И вот он лежал перед ними. Врата Мардука в восточной стене города манили растечься и раствориться в городе. Над городом поднимался огромный зиккурат(4) – Этеменанки, который появился над горизонтом ещё за два дня пути. Тут и там виднелись другие храмы, поменьше: Храм Энлиля, храм Иштар, храм Набу. Воины Александра знали, что ждёт их в храме Иштар. Было принято, что каждая вавилонянка хоть раз в жизни должна отдаться там незнакомцу. Воины рвались в город в том числе и за этим… Могучие стены и башни окружали город. Издали было видно, что деревья были посажены на площадках и на одном уровне строений, и на другом, и выше, выше, выше. Казалось, словно сады висели прямо в воздухе. Из города даже на большом расстоянии тянуло запахом сытной пищи и приятных ароматических благовоний.
Но Александр велел не входить сегодня вечером в город через Врата Мардука.
– Обойдём город. Завтра на рассвете мы войдём в Вавилон через Царские ворота, что на западной стене, когда солнце будет подниматься нам навстречу, – распорядился он.
Рано утром армия входила в Вавилон через западные ворота. Алое солнце поднималось на востоке, и Александр смело шёл навстречу ему. Город не спал всю ночь и устроил ему грандиозную встречу. Вавилоняне боготворили Александра за его веротерпимость, великодушие и воинскую славу. Широкая главная улица вела к центру города, где были расположены царские дворцы правителей Вавилона с древнейших времён. Александр первым въехал в город на колеснице, запряжённой четвёркой вороных коней. Самые красивые девушки выстроились вдоль улицы, которая вела к зиккурату. Девушки бросали под ноги воинам лепестки роз. Гремели литавры, отбивая ритм, звучные трубы играли марши, а певцы исполняли торжественные гимны. Народ, заполнивший пространство по пути армии, ликовал, понимая, что с ними ничего страшного не произойдёт и можно будет спокойно жить как прежде..
– Вот ты какой, Вавилон, – сам себе говорил Александр, разглядывая улицы и строения, храмы и площади города. – Ты огромный и богатый, изнеженный и развратный, город строителей и музыкантов, жрецов и торгашей, никогда не спящий и никуда не спешащий. Всё у тебя есть! И золото, и шелка, и слоновая кость. Ты корнями уходишь вглубь веков, ты силён своей историей и славой древних царей. Раньше ты мог уводить в плен целые народы. И сколько бы ты ни приводил их сюда, они помещались и тонули в тебе. И все эти народы растворялись в тебе, привнося в твой воздух ароматы разных стран. Но ты не воин, Вавилон! Совсем не воин! Где твоя былая мощь и слава? Где твои могучие цари и герои, которые наводили страх и ужас на соседей? Они ушли, и их больше нет. И больше не будет. Ты станешь жемчужиной в короне моей державы! Ты ждал меня. И я пришёл!
Празднества и пиры шли каждый день. Музыканты и танцовщицы, фокусники и акробаты состязались в своём мастерстве, пытаясь получить царское благоволение. И всегда рядом с Александром находился Птолемей, его единокровный брат, сын царя Филиппа. Пиры продолжались до мая 323 года до н.э.
Как-то раз Птолемей, опьянённый, явился в ту часть царского дверца, где были его комнаты. Недовольная Яффа ждала его в одной из богато украшенных комнат. Птолемей никогда не брал её на такие мероприятия, стараясь не показывать Яффу лишний раз Александру. Когда-то тот пренебрёг ею, но воля царя так переменчива…
– Что сегодня было на праздновании? – мрачно спросила она его.
– О! Сегодня Александра провозгласили верховным жрецом всех местных храмов!
– Ему мало, что он фараон Египта? Верховный жрец всех египетских богов? Ему теперь и здесь надо быть богом?
– Он и есть бог!
– Ты, между прочим, тоже царский сын. И прав быть владыкой у тебя не меньше, чем у него. Ты соглашаешься быть тенью, не беря то, что причитается тебе по праву крови, по праву рождения. Если бы Александр внезапно умер, как ты думаешь, кто бы занял его трон?
Птолемей растерянно, и словно не веря своим ушам, взирал на Яффу.
– И что же теперь? Велишь казнить подстрекающую к измене? Или будешь мужчиной и заглянешь в собственное сердце — это сердце царя или сердце тени? Я верю, у тебя достаточно смелости, чтобы не солгать самому себе!
Птолемей опустил взор, словно не желая видеть отражение языков пламени в гневных глазах Яффы.
- Я лишь озвучила те мысли, что всегда тлели в твоем сознании. Я вдохнула жизнь в эти трусливые и слабые искры! Пойди и возьми свой трон, царь! Иначе, после сегодняшней ночи, даже если я и умру, мои слова будут преследовать тебя до самой смерти, лишая сна и покоя. Ты навсегда останешься проигравшим, не царём и вовсе не мужчиной! Даже, если ты овладеешь десятками городов и женщин! Это сделаешь не ты, но Александр! Это его воля покоряет царства и жён. Не твоё оружие, Птолемей! Если ты не убьешь Александра, он убьет тебя, твоё имя и славу. Ты станешь живым мертвецом ещё при жизни. Именно таковы те, что позволяют другим забирать то, что по праву принадлежит им.
Птолемей долгое время оставался безмолвным и недвижимым. Его сковало напряженное оцепенение. Казалось, в его душе происходит ожесточенный и смертоносный бой. Когда он заговорил, голос звучал чуждо и хрипло.
– И что же ты предлагаешь? Пойти и пронзить Александра мечом?
– Ты не сможешь этого сделать, даже если бы и захотел. Надо действовать не так прямолинейно. Царь должен умереть так, чтобы никто, слышишь, никто не узнал причину его смерти. В моих землях от неугодных избавлялись, подсыпая им в воду мельчайший порошок алмаза. Частички камня, попадая в желудок, прорезают его стенки. Да и в воде алмаз не виден. Да и происходит это не сразу, а спустя один-два дня. Кто вспомнит. Кто дал царю кувшин с водой? Я видела мучения обречённых на смерть.
– Значит, алмаз, – с неким сомнением проговорил Птолемей.
– У тебя совершенно нет воображения, – с презрением сказала Яффа. – Что ты мне принёс из сокровищницы храма? А? Вспомни…
– Кусок рубина, – широко раскрыв глаза, не до конца понимая, куда клонит Яффа, ответил Птолемей.
– А что любит пить на пирах Александр?
– Обычно, сладкое красное вавилонское вино… Ах, ты змея, – прошептал Птолемей, – подлая змея… Вот куда ты клонишь… Красное соединится с красным…
– Я только забочусь о твоём будущем. И о будущем наших детей. Я хотела сказать ещё вчера. Я ношу твоего ребёнка под сердцем…
Птолемей, не мигая и не глядя на Яффу, глубоко задумался. По его лицу было видно, что в нём происходила внутренняя борьба. Долг, честь, верность, воинская слава, власть, великая и безграничная власть, божественный взлёт. Мысли путались в его голове…К ним присоединилась ещё одна мысль, мысль о его ребёнке, который через некоторое время явится на свет. А если это будет мальчик? Будущий воин? Будущий… Царь! Эта мысль огнём пробежала по всему его телу…
– Позови своего верного телохранителя, Полидевка, – прекратила его раздумья Яффа.
– Ты мой верный слуга, – обратился Птолемей к Полидевку, – я тебя давно знаю и доверяю. Я открою тебе свой замысел. Но знай, если хоть слово выйдет за эти стены, тебе не сдобровать. Как, впрочем, и мне. Когда-то я спас тебя от верной смерти. Помнишь? Ещё дома, в Македонии, тебя хотели казнить за убийство жреца храма Аполлона. И я выкупил тебя, зная, что ты станешь моей тенью, моими глазами, моим мечом. И ты поклялся мне в вечной преданности. Ни разу я не усомнился в правильности этого решения. Ты несколько раз спасал мою жизнь. Пришло время сделать ещё один решающий шаг навстречу судьбе. Кроме тебя я не могу никому довериться. Если задуманное свершится, и свершится так, как задумано, я стану владыкой великой державы, а ты станешь начальником уже моей царской стражи!
– Я тебе обязан жизнью, – ответил Полидевк, – я верю в судьбу, Тюхе – моя богиня. Она поможет тебе, а, следовательно, и мне. Я готов служить тебе, Птолемей. Что надо сделать? Располагай мной! Будь уверен в моей преданности! Доверься и откройся мне. Что ты замыслил? Я сделаю…
– Полидевк! – помолчав с минуту, сказал Птолемей, – ты знаешь, что во мне и Александре течёт одна, царская кровь. Наш отец – Филипп. Но у нас разные матери. Я считаю несправедливым, что Александр всегда первый, а я даже не второй. Я один из многих его военачальников. На военных советах он ко мне прислушивается. Но не я решаю. Это убивает меня. Разве я менее достоин его? Мне надо стать первым! Вот что я хочу. Стать царём Македонии и владыкой всей великой державы! И Яффа будет моей царицей. Но для этого надо сделать так, чтобы Александр умер… Погиб… Исчез… Тогда и ты поднимешься надо всеми!
– Птолемей, откройся мне. Что я должен сделать?
– Сегодня Александра провозгласили верховным жрецом всех вавилонских богов. Завтра будет великий пир, на котором великие жрецы всех храмов будут чествовать его. В самый разгар пира, когда красное сладкое вино затуманит разум всем присутствующим, когда музыканты, певцы и танцовщицы устанут ублажать взор и слух всем присутствующим, когда бдительность телохранителей царя притупится, отстрани виночерпия от раздачи вина, сам исполни эту роль… Вот тебе божественный порошок. Это рубин, взятый в сокровищнице храма Мардука, и перетёртый в порошок с помощью алмаза, который крепче рубина! Это порошок – остатки божественного камня с именем Забирающий Жизнь Царя, это тот случай, когда провидение даст мне шанс вознестись над смертными… Я уже испробовал его на одном из своих рабов. Он умер в страшных мучениях, так как частички рубина прорезали ему желудок. Смерть раба была ужасна. И никакие лекари не смогли определить причину его смерти. Ведь не было никакого запаха. И это не яд… Подсыпь этот порошок в красное вино в кубке Александра и преподнеси его ему. Пусть красное соединится с красным, как говорил нага садху Калан. Да, он был мудр. И пусть он встретится с Александром в Вавилоне, как он и хотел. Ведь Александр так ему верил. Вот и пусть всё так и произойдёт! Потом незаметно уходи из пиршественного зала. Возьми коня и скачи, что есть мочи, из Вавилона. Отправляйся в Александрию Египетскую и жди меня там. Если задуманное свершится, ты узнаешь и вернёшься сюда. Если нет – просто исчезни. Мир велик. Скройся хоть на краю Ойкумены.
На следующий день был назначен великий пир. Множество гостей, военачальников, жрецов и знатных горожан собрались на нём. Музыканты старались изо всех сил. Танцовщицы заводили один танец за другим. Александру пели величественные гимны. В самый разгар торжеств, Полидевк стал исполнять роль виночерпия, разнося красное сладкое вавилонское вино гостям. Взяв золотой кубок Александра, незаметным движением он высыпал в него размолотый рубин и преподнёс его владыке. В этот момент перед столом, за которым сидели царь и его верные военачальники Селевк, Эвмен, Антигон, Лисимах, Кассандр, Деметрий и Птолемей, танцевала прекрасная вавилонянка Джафит, слава о которой достигала всех концов великой державы Александра
Её движения были по-змеиному плавными и гибкими. Практически обнаженное стройное тело обнимали невесомые, полупрозрачные ткани цвета шафрана. Ладони и руки покрывали витиеватые узоры: цветы и лозы, нарисованные хной. Запястья и лодыжки звенели золотыми браслетами. Волосы и тело Джафит источали чарующие ароматы сандала и кедра.
Никто не заметил движения Полидевка. Александр, увлечённый танцем Джафит, одним махом испил до конца преподнесённый Полидевком кубок. Никто, кроме Птолемея, не знали, что в этот момент красное соединилось с красным. Предсказанная Каланом опасность реализовалась! Полидевк незаметно подошёл к выходу из пиршественного зала и, едва взглянув на Птолемея, исчез в темном коридоре. У входа в царский дворец его ждал быстрый конь. Вскочив на него, чтобы не привлекать внимание, он медленно поехал к западным воротам города. Но покинуть Вавилон ему не удалось. Возле самых ворот, когда до них оставалось не более двухсот локтей, из переулка вышли трое воинов. Двое схватили под уздцы коня Полидевка, а третий, подойдя с левой стороны, уверенным ударом меча пронзил его сердце…
На следующий день Александр проснулся в прекрасном расположении духа, полный сил, замыслов и стремлений. Собрав своих ближайших военачальников Александр начал военный совет такими словами:
– Мы слишком долго засиделись в Вавилоне. Это плохо влияет на воинов. Они становятся расслабленными и теряют волю к победе. Завтра объявим воинам о подготовке нового похода. Селевк – ты остаёшься здесь, в Вавилоне. Птолемей – ты отправляешься в Египет. С вами остаются ваши воины. Остальные уходят в поход. Наша дальнейшая цель – через Дамаск и Петру пойти на юг Аравийского полуострова.
Внезапно Александр побледнел, покачнулся, схватился за живот, но продолжил отдавать приказания, определяя, кто за кем выступает в поход. Но к концу военного совета он потерял сознание и упал бы, если бы его соратники не поддержали. Они уложили его на стол и вызвали лекарей, которые находились при войске. Владыку перенесли в его покои и обеспечили самый надлежащий уход. Но лекари не смогли даже определить, что случилось с царём. У Александра начались нестерпимые боли, живот горел огнём. Эти боли заставляли его кричать. Лекари подозревали отравление и давали царю снадобья от всех известных ядов. И они вылечили бы царя, если бы это был яд. Но никакие снадобья не помогали, да и не могли помочь. Владыка четырёх сторон света был обречён. Через десять дней Александр в страшных мучениях умер. Рубин Забирающий Жизнь Царя, даже будучи расколотым, почти уничтоженным, в очередной раз свершил своё мрачное дело, чем подтвердил своё имя!
Смерть Александра положила конец его великой державы, созданной им с таким вдохновением и трудом. Официального наследника он не оставил. Его главные военачальники, диадохи (5), начали кровавые войны за первенство. И, в конечном счёте, через несколько лет, к 301 году до н.э., великое государство оказалась разделённым между ними. Птолемей так и не стал верховным владыкой державы. Птолемей был хитёр и осторожен. Он оказался единственным из диадохов, умерший своей смертью. При разделе ему достался Египет, и он положил начало династии Птолемеев, правивших там два века.
Примечания:
1. Нага садху – святой человек в индуизме, аскет
2. Верховный бог в Древней Месопотамии, бог-покровитель города Вавилона после 2024 г.до н.э.
3. Черноголовые – одно из самоназваний шумеров, ранее живших в Месопотамии
4. Зиккурат – многоступенчатое культовое сооружение в Древней Месопотамии
5. Диадохи – полководцы Александра Македонского
Иллюстрация:
Умирающий Александр, копия II века до н. э. скульптура, Национальный музей искусств Азербайджана