Я закинула в багажник лопату, верёвку и пару баллончиков с краской. Где-то под ними была похоронена моя гордость. Чёрный «Пежо» с номером как у тебя, разница лишь в три буквы…
Ночью я отправилась в путь. «Ольхон — это остров шаманов, место силы и первозданной природы», — так говорил мне ты, значит так оно и есть. Гипнотическая музыка волнами разливалась в салоне… То ли транс, то ли чилаут – что это было, не важно; я пульсировала, я качалась, я куда-то плыла.
Сегодня мой первый день рождения без тебя. Весь мир разорвался на «до» и на «после». Но с этим «после» я жить не могу.
Огни на континенте убегали вдаль. Темнота то поглощала их, то выплёвывала обратно. За горизонтом в такт музыке пробивался малиновый рассвет. Слёзы потекли одна за одной.
…Ты стоял передо мной в футболке и джинсах. Босые ноги прочно врастали в деревянный пол, подобно корням. Твои чёрные раскосые глаза-миндалины изучали меня как открытый космос. Молодой дракон… Я чувствовала, что каждая секунда принадлежит одному тебе. Ты меня открыл, ты назвал меня своим именем...
Ты всегда был для меня первым и главным… Как бы мне хотелось, чтобы теперь ты был мёртв.
Я открыла окно и погрузила руку в холодную пустоту. Ветер раздувал волосы, швырял их в разные стороны. Хотелось только справедливости, и меня не беспокоило, что у каждого она своя.
Я повернула к берегу Байкала. Где-то там у кромки воды стоял твой дом...
«Ты забудешь его. Ты забудешь всё и родишься заново», – сказала я себе.
Вновь закапали слёзы. От счастья и от горя. Я так хотела быть сейчас с ним, запустить пальцы в его длинные волосы цвета вороного крыла, дышать его кожей, пропитанной солью и йодом, томиться в его руках и растворяться в поцелуях.
Чёрный «Пежо» летел по пустой дороге вдоль частых сосен, подпирающих небосвод. Рассвет постепенно накрывал машину прозрачным полотном. Воздух был настолько свеж, что казалось, будто его не хватает.
Проклятый Ки скоро получит своё за то, что ушёл от меня, не сказав ни слова, после шести лет взаимной любви… Взаимной ли?
Музыка незаметно перетекла в тишину, только колёса шуршали о неровность дороги. Мои мысли витали прямо надо мной в виде предложений, написанных витиеватым шрифтом, похожим на арабскую вязь. Дымным росчерком они парили вокруг и уносились в открытое окно.
Не знаю, насколько хорошей затеей было поехать к тебе домой, Ки. Но уверена, что мой подарок тебе не понравится, а значит затея того стоила.
Деревья уступали место дюнам. Передо мной вырастали ритуальные столбы сэргэ, украшенные лентами. Я видела, как ветер играет с пёстрой материей, направляя её то в одну сторону, то резко отбрасывая в другую. Он сам не знал, чего хотел. Так же, как и я… Небо – открытый космос. Ещё немного и звёзды закрутят меня в свой звёздоворот. Остров Ольхон был твоим домом. Казалось, что моя рука скользит по твоей спине, огибает плечи и приближается к сердцу. Так и я скользила по дюнам, огибала насыпи и приближалась к твоим владениям.
Я притормозила на возвышенности. Горсть пыли взвилась клубком и медленно распуталась. Отсюда, с высоты, я увидела твой дом. Деревянный, широкоплечий, сколоченный твоими руками, он простирался прямо у бирюзового подножья Байкала. Тебе стоило лишь выйти за порог, сделать несколько больших шагов, — и лазурная гладь благодарно принимала в свои объятия твоё безупречное тело. Домик был обнесен невысоким забором, да и зачем тебе выше, — ты никого не боишься. Неудивительно, что ты уехал от меня с материка на этот сказочный остров. В свою стихию. Во дворе в тени сосен я увидела красный потёртый джип, а значит, ты был дома… К этому я была не готова — я смертельно боялась тебя встретить.
Бесконечные зеркальные воды Байкала притягивали меня, манили как русалки. Где-то там, под сотнями километров глубины, родился Дракон, о котором говорил Ки. Он самонадеянно считал себя его потомком и всегда демонстрировал гибкость своего тела и ловкость, на которую только способен человек. За эту грацию и лёгкость его невозможно было не любить…
Я вытащила баллончик с краской из машины и спустилась по склону к твоему дому. Песок был таким же мягким, как твои губы; таким же рассыпчатым и неуловимым, как каждое мгновение рядом с тобой. Рассохшиеся доски забора упрямо охраняли твоё жилище от таких, как я — которые приехали сюда с недоброй целью — уничтожить всё то, что тебе дорого. Я хотела ворваться в твой дом и показать тебе, что я существую. Быть может так я смогу постоять за себя. Оставить шрамы в твоём доме, как ты оставил в сердце моём, когда молча ушёл, не объясняя причин…
…Как бы я хотела лежать возле тебя, Ки, под множеством пёстрых покрывал. Смотреть, как вздымается твоя грудь во сне и как дрожат густые длинные ресницы. Невозможно для мужчины иметь такие густые длинные ресницы, невозможно для мужчины быть таким красивым, как ты, Ки, – ты ничего не оставляешь женщине. У неё нет никаких шансов…
Ты ушёл от меня месяц назад в то же время, когда солнце поднималось из-за горизонта. Исчез, растворился в рассвете. И не было причины иной, кроме твоей нелюбви. «Любовь загорается всполохом и гаснет со временем», — так говорил ты.
Я встряхнула баллончик с краской, неуверенно нажала на распылитель. Чёрные едкие крошки выпорхнули из маленькой чёрной дыры. Я здесь, чтобы перечеркнуть тебя. Изгнать из себя прочь. Я начертила сначала одну линию, затем другую, потом несколько линий внахлёст, и вот уже кривые пульсации танцевали на ветхой древесине, покорно принимавшей удар за ударом. Я хотела испещрить твой дом не лестными надписями, разломать твою мебель, вывернуть стены с корнем и с потолком, — и пусть бы тебе всё отстраивать заново. Чтобы и ты понимал, как мне сложно начать новую жизнь без тебя.
Двери твоего дома были распахнуты настежь. В этом весь ты… Сквозь щели в заборе я увидела как дрогнули шторы от прикосновения ветра. Услышала скрип половицы, будто ты притаился и ждёшь. Только почему же я чувствую пустоту… Тебя больше нет в твоей крепости. Нигде тебя больше нет… Слёзы вновь потекли одна за одной, — мир в расфокусе.
Я откинула баллончик с краской и бросилась к водам Байкала. Колкие, холодные, они встретили меня настороженно. Я плыла изо всех сил, я пылала. Тучи разлеглись на небе тёмно-лиловыми осьминогами. Во рту появился вкус жареного миндаля. Я и не знала, что рассвет может быть таким свинцовым.
Ты рассказывал мне, что на острове бытует легенда: «Каждые пятьдесят лет сотни людей заполоняют берег Ольхона, чтобы увидеть невероятное, магическое зрелище. Ночью в мерцании звёзд и полной Луны из-под воды вырастают друг за другом остроконечные пластины. Переливаясь в серебристом сиянии, они то вздымаются вверх, то обрушиваются в глубины. Затем голова гигантского дракона появляется над поверхностью и несколько мгновений смотрит в людскую толпу. Дракон издаёт чудовищный рык, от которого по воде бежит мелкая рябь, и вновь погружается в пучину на пятьдесят лет. Шаманы говорят, будто ищет он на берегу свою возлюбленную, что утонула в Байкале тысячи лет назад. В те времена он был человеком. Раз за разом в тот же день и час он пробуждается, чтобы спасти её, но всякий раз понимает, что пробудился слишком поздно...».
Может быть, наши отношения были, как вот этот яркий всплеск на фоне звёзд, а месяц назад для Ки настало время вновь уходить под воду?
Бирюзовые, насыщенные солью, тонны водных масс раскачивались в блекло-красном рассветном солнце. Подо мной глубина в сотни километров, и что за странность: я вижу из-под самых толщ озера, как ноги мои содрогаются, тело пытается удержать голову над водой, а руки хватаются за поверхность, словно за твердь, и проваливаются в её недры. Я вижу себя крохотной точкой снизу, окружённой мощной стихией. Я заплыла слишком далеко.
Я оборачиваюсь и смотрю на дом Ки. Всем сердцем я ощущаю, что тебя больше нет… Не понимаю, откуда я могу это знать, не знаю…
Вода сковывает меня стальными узами. Мне грезится вдали чёрный плавник. Он постепенно вырастает из-под воды, разрезая её на две части. Острый как бритва он юркает то влево, то вправо и неумолимо приближается ко мне. Кажется, что от мощи этого чудовища закипает вода, и огромный водоворот затягивает меня в своё бесконечное жерло. Я закрываю глаза…
В доме Ки все двери распахнуты настежь. Первые лучи солнца вторглись в уютную гостиную, наполняя её голубоватым сиянием. На круглом столе — записка. Лишь только мои лёгкие наполнились водой — я увидела, что написал он мне на прощанье своим красивым почерком, похожим на арабскую вязь...
«Дорогая моя Айка! Ты придёшь сюда, непременно придёшь, я знаю, так вот, послушай, родная, — не злись. С тобой я был счастлив, и не было двух более счастливых людей, чем мы. И так могло длиться вечно, если бы не пришла ко мне эта страшная болезнь. Мне осталось жить всего пару недель, у меня совершенно нет шансов. Я принял единственно верное решение и не могу допустить, чтоб ты увидела меня хрупким и слабым, прости! Ведь я — молодой дракон, и пришло время спуститься в глубины Байкала, открыть потаённые двери моего истинного дома. И однажды, в ночь, когда звёзды засияют в небесах цвета нефти, а Луна протянется дорожкой от края до края, я поднимусь со дна озера и обрету надежду хоть на миг — увидеть тебя живой среди ликующей толпы. До встречи, любовь моя, не грусти!».
Я открыла глаза. Там, вдалеке, солнце лежало в воде и колыхалось медузой, призывая меня принять решение или не принимать его никогда… Ведь если я продолжу погружаться в пучину солёных вод, то ты никогда не увидишь меня, а я не увижу тебя, — всё исчезнет и канет на дно. Ты любил меня, любовь эту я сохраню.
Я делаю рывок, и ещё один… Нежное озеро, чарующее озеро помогало мне, выталкивало меня выше и выше, словно я находилась в чьих-то сильных руках, желающими, чтобы я сделала только одно — свой первый вздох.
Пусть будет так.
19 августа 2019 год, г. Москва