Наши труженики сельского хозяйства, вынесшие на себе нечеловеческие тяготы войны, когда, отправив на фронт своих мужей и сыновей, получали похоронки, когда женщины по шесть человек впрягались в плуг и тянули его, вспахивая землю, чтобы вырастить хлеб и выполнить чрезвычайно высокие планы поставки сельскохозяйственных товаров, когда, отработав положенное время в колхозе, работали еще на личном приусадебном хозяйстве, чтобы прокормить свою семью, все они достойны того, чтобы рассказать о них.
В нашей деревне Зайцево была семья Зарубиных, состоявшая из пяти человек. Глава семьи Николай Яковлевич работал в колхозе на полевых работах: пахота земли, посев зерновых, картофеля и других культур. Его жена Мария Григорьевна, худощавая высокого роста женщина с неказистым пучком волос на голове, повязанной платком, работала в колхозе дояркой и провела с коровами да телятами всю свою сознательную жизнь. Сын Макар с женой Клавдией и двухлетним Павликом, любимым внуком бабушки, обитали с родителями в семье Зарубиных.
Жила семья в деревянном рубленом доме, в котором одну комнату занимали молодые, а другую, ту, что поближе к большой русской печи – родители. Мебель в доме была самодельной, сколоченной из теса на гвоздях. Вдоль стен располагались столы, лавки и скамейки. Спали на широких лавках, на которых были положены матрацы, набитые соломой. Простыней не было. Подушки, и одеяла, наполненные гусиным пером, составляли большое богатство.
В личном хозяйстве Зарубиных была корова, две овечки, свинья, четыре гуся и пять кур с петухом, которые содержались во дворе в пристройках. Содержание личного хозяйства разнообразило питание семьи, но государство обложило их налогами: шерсть отдай, мясо, яйца, молоко – все бесплатно отдай. И все-таки, кое-что оставалось для семьи, ради этого и держались за домашний скот.
В семье вставали утром рано. Бабушка уходила на утреннюю дойку, а невестка готовила еду на день, корм для животных, доила корову, летом провожала ее и овец в стадо. Затем, когда бабушка возвращалась с работы и оставалась с внуком, Клавдия шла на колхозные полевые работы. Мужчины заготавливали дрова для печи, носили воду для семьи и животных, чистили стойла животных, подавали корм. Потом шли на основную колхозную работу.
После работы в колхозе люди еще несколько часов работали на своем личном хозяйстве, своем огороде, который кормил и семью и домашних животных. При выполнении установленных заданий правление колхоза помогало колхозникам: выделяло участки для заготовки сена, дров, давало лошадь для вывозки их на свое подворье.
Так работали все колхозники. И вдруг объявили, что германцы напали на нашу страну, началась война. Всех мужчин в возрасте до пятидесяти пяти лет призвали в армию. На хозяйстве Зарубиных остались бабушка Мария Григорьевна, невестка Клавдия и ее малолетний сын Павлик.
Нормы выработки в колхозе увеличились, в летнее время работали по двенадцать часов. На работу по дому уже не хватало сил.
– Как нам жить дальше, Клавдия? Мужики наши где-то воюют, а мы с тобой для содержания коровы и овец сена на зиму не заготовили, – вопрошала бабушка.
– Овцу хотя бы одну надо оставить, шерсть ведь понадобится, где варежки или носки теплые связать. А остальных давай поменяем на сено, может корову и сохраним.
– Тогда я пойду договариваться к председателю.
Так они решили проблему с сеном на первую зиму. Во вторую зиму пришлось и от коровы кормилицы отказаться: сдали в колхоз. С тех пор началась голодная жизнь. Спасала только картошка со своего огорода, хлеба в виде зерна ржи колхоз выдавал на трудодни совсем мало. Так и мучались до конца войны.
Наконец, летом сорок пятого года демобилизовался из армии сын Макар, и его встретили мать, жена и шестилетний Павлик. Отец Николай остался там, на фронтах войны, тело его покоится в одной из многочисленных братских могил.
С возвращением Макара Зарубины стали думать о приобретении коровы. Купить корову было не на что, и председатель колхоза предложил купить телочку. Мария Григорьевна, проработавшая с коровами всю жизнь и понимающая это дело, охотно согласилась.
– Я облюбовала телочку Зорьку, – обратилась она к председателю, – отдайте мне ее.
– Забирай Зорьку, – согласился председатель.
Мария Григорьевна привела телочку на свое подворье. Она все рассчитала, что при благоприятных условиях при хорошем содержании, если масса телочки достигнет триста двадцать килограмм, ее можно будет случать с быком. И если это случится в июле, например, то она отелится в апреле, и семья будет с молоком.
В конце апреля телочка еще не набрала нужной массы. Бока ее провалились, живот небольшой, ребра прощупывались, шерсть не лоснилась, не блестела. Главное кормить было нечем. Ни сена, ни соломы достать было негде. Кормили, как могли, расходуя семейные запасы картофеля.
В начале мая начали зеленеть заливные луга. Колхозный скот и скот личных хозяйств отправляли как всегда на эти луга, где животные после долгой зимы нагуливали свой вес. Луга находились на противоположном берегу реки. Моста не было, и буренок переправляли обычно вплавь. Как всегда, люди привели своих животных на берег реки и, покрикивая:
– Оп, оп, оп, – размахивая веревками и палками, загоняли их в реку.
Старые коровы, не раз проделавшие такой путь, смело заходили в воду и плыли к противоположному берегу. Молодые коровы следовали за ними. Но вот Зорька, молодая телочка, никак не решалась плыть. Мария Григорьевна, понукая ее хворостиной, гнала в воду, а та, зайдя, и либо страшась холодной воды, либо боясь плыть, выбегала на берег. Хозяйка, измучавшись и увидев, что на берегу осталась только ее телочка, решилась на отчаянный поступок. Она скинула свою верхнюю одежду и, ухватив свою телочку веревкой за рога, потянула ее в воду. Она в ледяную воду, как в горящую избу вошла и поплыла.
– Григорьевна, Григорьевна, что ты делаешь? – кричали соседки с берега.
– Будь, что будет, но мне надо ее доставить туда, – думала хозяйка о своей телке, которая плыла за ней. И они переплыли.
На том берегу люди встретили Григорьевну, накинули на нее теплую одежду, какую нашли и отправили на лодке обратно. И все-таки, Григорьевна простыла, долго болела и умерла.
С телкой случилось все так, как рассчитала Григорьевна. В апреле следующего года она отелилась, и семья Зарубиных стала с коровой и с молоком. А соседи часто вспоминают упрямство и настойчивость своей Григорьевны.