«Мораль нам необходима. Без неё мы черезчур легко забываем, что слово всё-таки имеет некоторое отношение к делу. Мы очень многим интересуемся, очень во многое входим, но почему-то совершенно не замечаем несоответствия между нашей духовной жизнью и нашей жизнью на земле. У нас образуется две жизни.
В одной мы необыкновенно строги к себе, анализируем тщательно всякую идею, прежде чем высказаться о ней, в другой мы наоборот чрезвычайно легко допускаем всякие компромиссы, чрезвычайно легко не замечаем того, чего не хотим заметить. И мы примиряемся с этим разделением. Мы как будто даже не находим нужным проводить реально в жизнь наши высшие идеи, почти возводим в принцип несмешение «реального» с «духовным». В результате этого получаются все безобразия современной жизни – вся безконечная фальсификация нашей жизни, фальсификация печати, искусства, театра, науки, политики; фальсификация, в которой мы задыхаемся, как в вонючем болоте, но которую мы сами же создаём, потому что мы же и никто другой являемся слугами и данниками этой фальсификации».
Фальсификация – преднамеренное искажение чего-либо с корыстной целью; подмена чего-либо подлинного, настоящего ложным, мнимым.
«У нас нет сознания необходимости проводить наши идеи в жизнь, проводить их в нашей ежедневной деятельности, и мы допускаем возможность, чтобы эта деятельность шла в разрез с нашими духовными исканиями по одному из выработавшихся шаблонов, вред которых мы сознаём, но за которые каждый из нас в отдельности не считает себя ответственным, потому что не он сам их создал. У нас нет чувства личной ответственности, нет смелости, и нет даже сознания их необходимости.
Мораль нам необходима. Но, в тоже время мы должны помнить, что нет ничего опасней морализма, пошедшего по неправильному пути. Нигде увлечение деятельностью не даёт таких печальных плодов, как в области морали. Увлекаясь своей нравственностью и нравственной проповедью, человек забывает, что цель в познании. Он начинает видеть цель в самой нравственности. Тогда происходит априорное разделение эмоций на хорошие и нехорошие, «нравственные» и «безнравственные». Вместе с тем окончательно теряется правильное понимание цели и значения эмоций. Человек увлекается своей «хорошестью». Ему хочется, чтобы все другие были такими же «хорошими», как он, или как далёкий поставленный им самому себе идеал. Является своего рода моральный эстетизм – наслаждение моралью ради морали; или моральный спорт – упражнение в морали ради морали. Это останавливает всякую мысль. Человек начинает всего бояться. Во всём, во всех проявлениях жизни, ему начинает чудиться что-то «безнравственное», могущее извести его или других с той высоты, на которую они поднялись или могут подняться. У него развивается необыкновенно подозрительное отношение к чужой нравственности. В пылу прозелитизма, желая распространять свои нравственные взгляды, он начинает уже распространять свои нравственные взгляды, он начинает уже определённо враждебно относиться ко всему, несогласному с его нравственностью. Это уже всё «чёрное» в его глазах. Начав с полной свободы, он очень легко, несколькими компромиссами, убеждает себя в необходимости бороться со свободой. Он уже начинает допускать известную цензуру мысли. Свободное выражение мнений, противоположных его собственным, кажется ему уже почти недопустимым … Всё это можно делать из самой искренней любви к людям. Но конец этого нам хорошо известен».
То есть, происходит смешение нравственности с личными эмоциями, что приводит к искажению правильности нравственных взглядов.
«Нет тирании ожесточённее тирании морали. Всё приносится ей в жертву. И, конечно, нет ничего более ослепляющего, чем такая тирания, чем такая «мораль».
И, тем не менее, человечеству нужна мораль. Оно её страстно ищет и может быть найдёт.
Источник информации книга П.Д. Успенского «Ключ к загадкам мира» (стр. 157).