Шел многообещающий дождь. Он что-то доброе шептал целому городу, то ли надежду, то ли утешение. От радости и восторга кричали дети повыскакивашие из подъездов домов. Свет фар проезжающих по шоссе машин заставлял искриться тысячи капель и сам водный поток, впереди, в каких-нибудь трех метрах. Коты поспешили убраться с улицы, а те, что особенно любопытны сидели в оконных проемах и форточках, вдыхая запах свежести и воды. Да, да, у воды тоже бывает запах. Запах воды из пруда вы никогда не перепутаете с запахом воды из под крана, особенно, если живете в Москве. Для меня это особенный аромат, незабываемый и родной. Наверно, так пахнет мое детство. Мокнет, как под душем листва деревьев и трав, цветы, свисающие с балконов, пожилая женщина с тросточкой, растерянно оглядывающая сотни горящих окон. Возможно, она пришла сюда, на свидание с прошлым и теперь, перед ее взглядом двор эпохи, которая никогда уже не вернется. "Гарик, Гарик" - кричит у подъезда девчонка и машет промокшему парню с букетом роз, с которых капают хрустальные брызги, как звезды, падающие с небес и запечатлеваются в памяти чудом любви.
Дождь шумит: "Шшш", машины вторят. С соседнего крыльца доносится чуть слышный разговор женщины и в этих густых, чернильных сумерках рождается сюжет картины. Реплика "Спасибо, отснято, все свободны" никак не сказывается на шуме воды. Она настоящая, как розы в руках Гарика и люди встреченные им в вечерней суете.
Школьница с мощными наушниками и белым доберманом заходит в подъезд из которого тут же выскакивает мужик бомжеватого вида. Шумит. Но кто его слышит под дождем? А мы с белым голубем Есей смотрим сверху на то, как каждый получает свое послание мира в мелодии дождя, стучащего нотами по макушкам, носам, зонтам, капюшонам и шляпам.
Все таки есть в нем что-то особенное, непередаваемое, как сама жизнь и Еся от удовольствия воркует.