1910
Вернувшись с японской войны, Исламгул Газимов вновь занялся привычным и любимым делом -строил добротные дома, бани , амбары, мосты. Родились у него ещё две дочери - Гульрайхан
и Гульчира.
Однако Вениамин Петрович Иванов,, уже ставший за эти годы капитаном, не забыл своего расторопного денщика Исламгула и, припомнив его трудолюбие, честность и старание, вызвал его к себе в Мияки, где располагалось его большое имение.
Бывший же управляющий имением, вконец проворовался и нынче находился под следствием, ожидая скорого суда.
Супруга капитана, Екатерина Сергеевна Иванова, была женщиной мягкой, уступчивой
и к хозяйствованию неспособной, а больше всего занималась воспитанием двух дочерей - Сони
и маши, в которых души не чаяла.
Самому же капитану было недосуг хозяйствовать в имении, так как воинские дела отнимали всё его время и большей частью он оказывался далеко от семьи. Служба у него была беспокойная, связанная с командировками по воинским частям, о которых он старался не распространяться.
Вот и вызвал капитан Исламгула, как своего верного и проверенного человека, на должность управляющего. Семью Исламгула разместили во флигеле, а его жену Минзифу определили
в пекари, так как она умела бесподобно печь калачи, пироги и булочки. Бойкая и добрая, она быстро влилась в дворовую жизнь и перезнакомилась с соседями-арендаторами. Поначалу
ей казалось, что она просто попала в сказку. Такого дома она в жизни не видела.
Дом был чудесный – большой, старый, с террасой, хозяйственными постройками , с летней кухней и с тенистым садом, где росли старые яблони. На клумбах теснились цветы с одуряющими сладкими запахами, а за домом раскинулся большой малинник,
Хозяйка Екатерина Сергеевна поначалу сомневалась в способностях нового управляющего,
но со временем успокоилась, на деле убедившись в его честности и деловых качествах. Дочери же - Семилетняя Соня и пятилетняя Маша, тотчас сдружились с детьми Исламгула, а старшая Гульмунавар присматривала за ними и выполняла роль воспитательницы, сняв часть забот
с Екатерины Сергеевны.
1910 год как-то сразу не задался. Эпидемия чумы началась в мае.
Читая газеты, Екатерина Сергеевна расстроенно восклицала:
- Ну вот откуда чума-то взялась в России? Наверняка, опять из заграницы , с торговых портов привезли? Непонятно где пряталась, но, газеты вот пишут, уже обнаружилось несколько десятков случаев.
следом за чумой пришла летом холера.
Екатерина Сергеевна собрала всех дворовых и строго объявила:
– Сразу скажу, кто не будет блюсти себя и детей в чистоте - тот умрёт. Понятно вам? Мойтесь чаще, Детей нужно купать ежедневно. Чужих пускать воспрещается! Смотрите, не дай бог принесёте заразу во двор!
Она строго посмотрела на повара.
- Всё тщательно мыть! капусту, картофель, Огурцы, помидоры, укроп, особенно руки – с мылом. Дважды. Слышал? Ничего сырого, готовить каши, супы, второе. Всё жаренное, варёное, и никаких колбас! Никакой сырой воды, только чай и компот!
Тут она резко повернулась к детям и нахмурилась.
У кого увижу пальцы во рту – высеку! Намажу руки горчицей и перцем!
Сунувшая было в рот палец Маша тут же испуганно спрятала руку за спину и потупила глаза.
Может эпидемия прошла стороной, может помогли строгие меры, установленные Екатериной Сергеевной, но никто в имении в то лето так и не заболел.
Пришла осень. Октябрь и ноябрь – это дожди и слякоть, бесконечные серые облака и сырость. Без солнца, только ветер, дождь и холод до костей. Наконец, пришла зима с глубокими снегами, вьюжными метелями и студёными морозами. Печи топились круглосуточно, но всё равно
в комнатах было прохладно и гуляли сквозняки.
Обеспокоенная Минзифа потрогала горячий лоб дочки и лишь горестно покачала головой:
- Ой ёй, Гульмунавар! Жар-то не спадает, правда, вчера было ещё хуже. Как же ты так простудилась, доченька?
Она ласково погладила по голове девочку, которая тут же прижалась пылающей щекой к её мягкой ладони.
- Мама, а откуда мы появились? Кто были дедушки наших дедушек? Мы - из каких-нибудь беев или татарских князей? - вдруг спросила дочь, глядя на неё блестящими от жара глазами.
- Почему ты об этом спрашиваешь? - изумилась Минзифа, поправляя одеяло. - И с чего решила, что мы из каких-то князей?
Девочка смущённо отвела глаза в сторону.
Ну... Барышня Соня сказала, что они из старинного дворянского рода, им ещё триста лет назад грамоту о дворянстве дали, при царе Михаиле. А может мы когда-то тоже были знатными? Мама, ты не знаешь, что это за царь Михаил?
- Нет, - в сомнении покачала головой Минзифа, - Не знаю я такого царя, никогда не слышала, наверно, давно он жил. И не было у нас князей или знатных беев. Рода мы простого, а дедушки наших дедушек из старых кипчаков-половцов.
Девочка вздохнула:
- Жалко, я бы хотела быть знатной и богатой, тогда ходила бы в таких красивых платьях как
у барышни Сони или Маши, прочитала бы все их книги с яркими картинками. - и она ещё раз вздохнула и вновь потёрлась щекой о материнскую ладонь.
Минзифа ласково улыбнулась ей.
- Ну, Читать-то ты научишься, голова у тебя светлая. И раз у тебя есть такое желание, поговорю
я с Исламгулом, он что-нибудь придумает.
Она на минуту задумалась, затем грустно проговорила:
- Я так грамоте и не научилась - сиротой рано осталось, но помню как прабабка моя старая вечерами рассказывала о наших далёких предках.
Она восхищённо покачала головой.
- Ох, вот у кого память-то была! тридцать поколений предков наизусть помнила, всех дядюшек-тётушек, все-все имена называла, а я, глупая, лишь Шестнадцать запомнила, да и то только дедов. Вот послушай, может не собьюсь: Кусим, Абдул, Юлай, Хайдарали, Мурат, Юнус, Кутук, Сауган, Мансур, Малик, Хафиз, Бершан, Гариф, Вазир, Гайнулла, Девлет. Больше не помню, всё из головы по молодости вылетело, а записать - неграмотная я, не пришлось мне учиться.
Минзифа опечалилась.
- Ох, рано я сиротой осталась. Раньше жили мы не бедно, семья была трудолюбивая, потому состоятельная, но потом пришла беда - чёрный мор. Люди кругом умирали, померла и моя мать, и братья с сестрёнками. Остались лишь я да мой отец, но пережил он семью лишь на пару лет. Когда же отец умирал, оставил моё приданное своему младшему брату в виде червонцев. А когда я подросла, дядя показал мне место за сараем, где закопал это золото и велел справлять нужду только там.
В полутьме послышался тяжёлый вздох.
- Однако, оказалось, сосед подслушал наш разговор, подсмотрел место и через какое-то время тайком выкопал деньги. После этого из бедняка он неожиданно для всех в ауле стал зажиточным. так я и осталась сиротой-бесприданницей, только и богатства, что коса толщиной в руку, нрав весёлый да щёки румяные. Вот и не пойму, с чего из всех девушек Исламгул меня-то выбрал?
Она задумалась, вспоминая прошлое, и не заметила, как девочка, прижавшись к её ладони тихо
уснула.
1911
Дочери Минзифы и Исламгула выросли совершенно разными. Гульмунавар, стройная, высокая для своих десяти лет, худощавая, с прямыми каштановыми волосами, всегда заплетёнными
в тугую косу, уродилась рассудительной и спокойной девочкой. Средняя Гульрайхан, которую
в семье звали Райхана, выросла пышнотелым кудрявым ребёнком с румянцем во всю налитую круглую щеку, однако была шустра не по годам и весьма хитра, проказничала, где только могла. Третья же Гульчира, по младости лет оставалась ещё простодушной и наивной, легко поддаваясь на уловки хитренькой Райханы, часто становясь объектом её обидных шуток. Тогда приходилось Гульмунавар, как старшей, мирить поссорившихся сестёр, восстанавливая меж ними дружбу
и вытирая обиженной слёзы.
Прослышав о новых проказах Райханы, отец лишь сердился, негромко ругаясь, но считал, что дети – это пока просто неотёсанные деревянные чурбачки,, требующие долгой обработки.
- Какой ещё обработки? - пугалась Минзифа. Исламгул лишь ухмылялся. Ремнем, Минзифа, ремнём, да ещё может хворостиной.
Однако сам детей никогда не наказывал, ему достаточно было укоризненно покачать головой, как тотчас дочери начинали хлюпать носами и повинно склоняли головы, готовые на всё, лишь бы он их простил.
Целыми днями дети бегали по дому, играли в разные игры, носились друг за другом, поднимая невообразимый шум и устраивая беспорядок.
Верховодила то Соня, то Райхана, придумывая разные каверзы и забавы. Детям не мешало, что они не всегда понимали друг друга, ну, дети всегда найдут общий язык.
Но однажды случилось несчастье. Устроив в зале кутерьму и вовсю толкаясь, дети совсем расшалились. Гульмунавар бегала за ними, пытаясь их урезонить и успокоить. И тут Райхана случайно столкнула старинную вазу, которой хозяйка очень дорожила.
Поняв, что она натворила, Райхана попыталась сбежать, но выскочив из зала, натолкнулась
на Екатерину Сергеевну, поспешившую на звук разбившейся вазы.
Девочка, ни секунды не раздумывая тут же выпалила:
- А Гульмунавар вазу разбила, совсем разбила!
Хозяйка, войдя в зал, увидела, что Девочка, присев на корточки, собирает с пола осколки
её любимой вазы. Тогда Екатерина Сергеевна в гневе закричала:
- Негодница! Разбила мою любимую вазу и теперь собираешь осколки?! Хочешь всё скрыть, думаешь не замечу?!
Она тут же велела наказать девочку.
Целый день в комнатах слышались раскаты гнева хозяйки, потому все в доме ходили на цыпочках и разговаривали только шепотом.
Несправедливо наказанная Гульмунавар проплакала вес день и вечер, а попытавшись объясниться, она так ничего и не смогла доказать, Никто ей не верил.
Тогда глотая слёзы, девочка твёрдо решила умереть. Она пробралась на кухню и, забравшись
на печь, съела лежавшую там сладкую отраву от тараканов.
Через несколько часов Гульмунавар начало жестоко рвать кровью, и она стала задыхаться. Срочно вызванный доктор всё же успел её спасти. Однако потом он, сняв очки и протирая
их платком, сокрушённо сообщил, что теперь девочка всю жизнь будет мучится болями
и желудочными кровотечениями.
Огорчённая Екатерина Сергеевна только качала головой и вздыхала.
- Ну как… как она могла такое с собой сотворить?! Кабы я знала, что такая беда случится... Ведь она ребёнок совсем! Как же это?
У Исламгула не было сомнений и колебаний между деньгами и жизнью своего ребенка. Сходив домой, через пять минут он подошёл к доктору, уже садившемуся в коляску. Вручив тому все свои деньги Исламгул горячо попросил:
Прошу вас, доктор, дайте самое лучшее лекарство чтобы она вылечилась. Если нужно, я вам ещё заплачу, правда, через месяц-другой, но, пожалуйста, помогите!
Смутившийся пожилой доктор тут же вернул большую часть денег и сердито проговорил:
_ Полно, полно, батенька! Это вот забирайте, мне лишнего не надо! За лекарством приезжайте через пару дней, но полностью вылечить девочку я не смогу. Для неё лучшее лекарство - это хорошее питание и спокойная жизнь, так-то милейший.
Проболела Гульмунавар почти месяц, сильно похудела, но к весне отошла и вновь повеселела.
И опять начала упрашивать отца отправить её в школу.
- Ну, где я тебе найду здесь школу, да и денег у нас на учёбу нет. - отвечал на это Исламгул.
- Барышень же Екатерина Сергеевна учат, вот сиди рядом с ними и запоминай, так и научишься.
Однако, подумав, он вдруг предложил:
- Ну ладно, если ты так хочешь учиться, то можно поговорить с муллой в Мияках. Я слышал,
он учит грамоте местных мальчишек, но ведь тогда тебе придётся учится с ними, не побоишься?
- Нет-нет, не испугаюсь! - обрадованно воскликнула дочь.
Через неделю Исламгул с дочерью пришёл в местную мечеть. когда же он зашёл вместе с ней
к старому, но ещё крепкому мулле, там находился невысокий мужчина в потрёпанной одежде, беспрестанно кланявшийся и крепко держащий за руку испуганного мальчишку лет восьми.
Мулла, приняв важный вид и постукивая по полу длинной тонкой палкой, слушал мужчину, строго посматривая на нескольких мальчишек восьми-одиннадцати лет, сидящих в стороне
и тихонько шепчущихся между собой.
Мужчина сильно робел и путался в словах, упрашивая муллу взять сына на обучение, учить того строго, и если надо,, то и наказывать. ОН униженно просил, приговаривая: - Отдаю его в твои руки, а я уж постараюсь, отблагодарю. Учи, не жалей,
как говорится: - "Твоё мясо - мои кости", а будут кости - мясо нарастёт!"
При этих словах Исламгул многозначительно покосился на гульмунавар, но та лишь упрямо сжала губы, не собираясь отступать.