Глава 12
О том, что купец планировал кардинально изменить свою жизнь - уехать из России - догадывались все, кроме его собственной семьи. Жена и дочери совершенно не подозревали, что могут скоро двинуться в дальнюю дорогу. Супруга Василия Абрамовича жила как у «Христа за пазухой». В ее обязанности входило рожать детей, причем только рожать, выхаживали деток няньки. Украшать своим присутствием званые ужины и балы, для этого необходимо было следить за модой, красиво танцевать, понимать и свободно говорить на иностранных языках, ориентироваться в искусстве, музицировать, декламировать стихи и заниматься рукоделием, при этом быть всегда в хорошем расположении духа, следить за своим здоровьем и здоровьем дочерей. Быть ласковой и понимающей женой, не задавать лишних вопросов. Жена купца была из самого благородного рода и полностью соответствовала всем светским требованиям того времени, даже больше, она была доброй и замечательной мамой, знала обо всех секретах своих дочерей, подсказывала им правильное решение в щекотливых ситуациях и девочки ее слушались, во всем подражали, кроме одной - старшей дочери Розочки. Роза обладала бунтарским характером.
Василий Абрамович грезил о сыне, это была его мечта. Но он понимал, что с каждым прожитым годом мечта остается лишь мечтой. И даже не потому, что их с женой беспокоил возраст, а скорее то, что на воспитание сына понадобится много лет, родители боялись, что с годами не смогут дать полноценной родительской любви. Да и потом, где гарантия, что родится сын, а не снова дочь?
Старшая дочь Роза взяла ото всех предков самое лучшее. Несмотря на то, что в семье Жидковых особой красотой никто не отличался, Роза была исключением. Она действительно была прекрасным и очаровательным цветком этой семьи. Девушка сочетала в себе и красоту, и грациозность, и игривость, и остроту ума, уверенность и практичность. Самое интересное, что Роза знала о своих достоинствах, могла ими пользоваться. Например, она чувствовала, что когда проходит мимо лицо мужского пола, некоторые закатывают глаза от удовольствия, продолжая смотреть ей вслед. Или на приеме в усадьбе она точно знала, кто сейчас украдкой понюхает ее перчатку из богатеньких отпрысков, мечтающих стать ее мужем. Она была настолько умна и хитра, что могла играть чувствами мужчин и отроков так же виртуозно, как играла на фортепьяно. Когда она садилась за инструмент начиналось поистине театральное представление, Роза знала, что все мужчины от мала до велика наблюдают за каждым ее движением. Поэтому Роза музицировала, словно играла в театре. Она грациозно нажимала на клавиши инструмента, изгибая ручку в запястье, точно знала, насколько оголить щиколотку своего платья при нажатии на педаль фортепьяно, и мужчины «потеряют сознание». Все эти движения выглядели грациозно, в них не было пошлости, грань приличия соблюдалась при любых обстоятельствах, что еще больше притягивало интерес. Таких безобидных ловушек было очень много, все выглядело случайно, на самом же деле давно отрепетировано и спланировано. Эта игра была похожа на кошки-мышки, когда кошка поймает мышку и специально отпускает ее на свободу, а потом снова цап- царап. Девочка конечно не доводила своих воздыхателей до смерти. Она давала надежду на несбыточные мечты, и когда молодой человек поверил в то, что он избранник, Розочка теряла к нему интерес и давала надежду уже другому кавалеру. В свою очередь отцы парней уже представляли, что именно его сын стал обладателем такой красавицы, да еще при таком приданом и светском воспитании. С Василием Абрамовичем мечтали породниться все отцы отпрысков. Поэтому, давая надежду одному кавалеру, а вместе с ним уже начинал мечтать его отец. И когда оба вели себя так, словно Розочка уже дала свое согласие на ухаживания, вдруг настроение девушки менялось, и она уже совершенно не обращала внимания на этого, а позволяла открывать дверь или качать ее на качелях другому молодому человеку. Парни становились похожи на петухов в борьбе за сердце красавицы. А Розе нравилось забавляться чувствами богатых сыночков, и никто из них не подозревал, что красавица Роза не собирается выходить замуж.
- Розочка, доченька, ну, когда ты определишься, извела уже всех женихов, с таким характером останешься старой девой, - журила мама девочку за своенравный характер.
- Ой, мамочка, посмотри на этих задир, я хочу найти такого, как наш папа, чтобы любил меня, и свет ему без меня был не мил, какие мои годы, успею еще, - отвечала Роза маме.
Сестры очень любили Розу, во всем старались ей подражать, а отец просто не чаял в ней души. Каждый раз, собираясь на прием, Василия Абрамовича сопровождали, держа под руку: с одной стороны жена, с другой Розочка. И когда даже женатые мужчины оборачивались, Жидков знал, что они без ума от его Розы. Ему нравился такой строгий подход к выбору спутника жизни, что его дочь свела многих мальчишек с ума своей красотой, но до сих пор продолжает жить в поместье и не торопится замуж. Роза была продолжением купца, у них была невидимая связь, они могли чувствовать настроение друг друга и угадывать мысли на расстоянии, они даже болели одновременно. Поэтому Роза всегда была отцу в помощь, ее острый ум и женская интуиция помогали Жидкову вести хозяйство, планировать расходы, подсчитывать доходы. Иногда он брал дочь на важные сделки, она точно определяла характер и намерения партнера, скажем так, ее слово, а скорее знак, который она подавала отцу, перед тем как заключить ту или иную сделку, был решающим. Роза была его талисманом на удачу. А может это была еще одна хитрость купца. Партнеры отвлекались на красавицу дочь и могли выдать настоящие намерения. Одним словом, Роза и Василий Абрамович составляли прекрасный семейный тандем. Ум, красивое личико и точеная фигурка кружили голову всем мужчинам без исключения: и молодым и старым. По дороге домой отец и дочь обсуждали прием и совместно делали выводы. Так что и Василий Абрамович не горел желанием скоро отдать дочь замуж. Одним словом, Жидков безумно любил свою Розочку и гордился ею.
Имущество распродавалось вяло и очень медленно, наверное, еще потому, что Василий Абрамович не горел желанием продешевить. Семейные реликвии для купца были бесценны, поэтому Жидков выставлял высокую цену, словно не хотел расставаться с раритетами. Купец никак не мог определиться уезжать ему из России или нет. Погромы поместий состоятельных людей были единичными случаями и еще не приобрели массовый характер. Помещики еще могли самостоятельно защитить жилье и семью. Но тучи сгущались, все разговоры сводились к тому, что где-то кого-то обокрали, избили, сожгли дом. Василий Абрамович рассматривал множество вариантов спасения семьи. Но Рауль был настойчив и склонял купца покинуть Родину, ну хотя бы на время.
Мужчины сидели во дворе после ужина, учитель пил чай, Василий Абрамович курил трубку, погода и настроение располагали к беседе.
- Рауль, ты сгущаешь краски, ну что могут сделать крестьяне, да их почти всех забрали на войну, вон, даже моего Андрюху забрали, а он и ружья никогда не держал в руках, - бодро говорил Жидков.
- Я вас принуждать не хочу, но нужно покидать Россию, вы как хотите, а я в ближайшем будущем уеду, не хочу, чтобы меня матросня, которая уже творит бесчинства в других губерниях повесили на площади, они разбираться не будут, - задумчиво говорил Рауль.
- Думаю, к нам не доберутся волнения, их подавят раньше, - неуверенно отвечал купец.
- У меня в подвале можем жить несколько лет, даже не выходя оттуда, еды хватит всем, да и найти его чужому человеку будет невозможно, - продолжал убеждать учителя купец.
- Что вы такое говорите! Если начнутся волнения, они не закончатся за месяц, что, вы с женой и детьми будете целый год сидеть в подвале? – перечил купцу учитель.
- Все равно выйдете из подвала, вас тут и сцапают! – продолжил учитель.
Василий Абрамович отгонял от себя страшные мысли, ему не хотелось уезжать, бросать нажитое, но он понимал, что чем дольше он будет тянуть с отъездом, тем большей опасности подвергает семью.
- Может с тобой отправить жену с детьми, а я приеду позже, когда все уляжется? – размышлял купец.
- Ну как они без вас? Пропадут! – импульсивно сказал учитель.
- Спросите у Серопа, как они бежали, как их убивали, вы хотите дождаться этого? – как-то свирепо продолжал Рауль.
- Ладно, не кипятись, вот распродам картины и поедем, дай мне еще пару недель, - смиренно ответил ему купец.
На следующий день, после утреннего туалета и завтрака Василий Абрамович вышел во двор, ходил по подворью, словно изучал его. После уезда Андрея усадьба становилась какой-то неопрятной. Вроде все стояло на своих местах, мусора нигде не было, но отсутствовала прежняя холеность и лоск. Купец зашел в конюшню, он явно скучал по Андрею.
- Запрягай экипаж, нужно в одно место съездить, - неожиданно сказал Серопу Жидков.
Эта поездка не планировалась, но Сероп быстро снарядил лошадей, купец сел в коляску.
- Езжай к мельнице, а там спешивай лошадей, - приказал купец Серопу.
Сероп молча хлыстнул лошадей, и они поехали. Василий Абрамович сидел с задумчивым видом. В голове кружились мысли: «Что за молчун этот Сероп, ни спросит: куда, зачем? Вот Андрюха уже бы тысячу вопросов задал, сто историй рассказал». Купцу очень не хватало конюха, теперь он не знал про жителей усадьбы ничего. Конечно, сейчас он был занят делами особой важности, большого желания специально узнавать новости про работников не было, но если бы Андрей ему рассказал ту или иную историю, то он с удовольствием послушал бы. Так за мыслями они доехали до мельницы.
- Теперь не гони, спешивай, спешивай лошадей, - командным голосом говорил купец.
- Езжай по дороге, где-то тут в лесу есть домик, гадалка живет, то ли армянка, то ли дагестанка, ходят слухи - видит все, как на духу, - сбавляя командирский тон, говорил Абрамович Серопу.
Сероп махнул головой и пешим ходом ехал по дороге.
- Якобы видит все, - опять повторил купец уже почти шёпотом, словно она слышит, что он сказал.
За мельницей находился лес и на пригорке купец и Сероп увидели сначала маленький, чуть выше колена забор, заваленную калитку и хибару. И если бы они не присматривались, то, скорее всего не заметили бы ни заборчик, ни калитку, ни хибару. Все это было таким ветхим и старым, что стало частью леса, крыша хибары была полностью увита плющом, во дворе росли огромные папоротники. К дому не было ни дорожки, ни тропинки, словно сюда давно никто не входил и не выходил. Сероп попытался остановить лошадей, но те ржали и становились на дыбы словно не хотели здесь стоять. Сероп спрыгнул с места кучера, встал перед лошадьми, и они остановились, но продолжали бить копытами и фырчать.
- Выходите из повозки, я отведу их к дереву, не хотят тут стоять, боятся, словно волка чуют, могут сорваться в галоп, - говорил Сероп, еле сдерживая лошадей.
Василий Абрамович сошел с повозки, посмотрел на избушку и мороз пробежал по коже. Он остановился возле калитки, не решаясь войти, потом повернулся и махнул рукой Серопу, призывая подойти к нему. Сероп тем временем привязывал неспокойных лошадей к дереву.
- Первый раз вижу, чтобы они так себя вели, чертовщина какая-то, - говорил Сероп, подходя к хозяину.
- Пойдешь со мной, - шепотом сказал Жидков.
Сероп кивнул и открыл калитку, пропуская вперед Василия Абрамовича, но тот не спешил заходить, знаком показывая, чтобы Сероп шел первым. И когда Сероп попал на территорию двора, словно очутился в другом измерении, ощутил необычное дуновение ветра, словно находился в эпицентре небольшого смерча, а скорее смерч находится внутри тела Серопа, так как внешне ни один волосок не колыхнулся. Листья папоротников, травы и деревья также были неподвижны, словно нарисованный пейзаж. Василий Абрамович не переступал за калитку, точно ждал чего-то страшного, что должно было произойти с Серопом. Тот, в свою очередь, оглянулся на купца, не понимая, что ему дальше делать: заходить в хибару? Стучать? Что говорить, когда откроют? Василий Абрамович прочитал вопросы во взгляде Серопа и неуверенно сделал несколько шагов вперед. У купца тоже возникло необычное состояние, но он все же пошел к Серопу, который осматриваясь, стоял у крыльца.
Вокруг халупки был дремучий лес без тропинок, создавалось такое впечатление, что здесь давно никто не живет, только непонятно было, почему это место вселяло животный страх. Сероп стал всматриваться в лесной массив и увидел там стаи волков или диких собак, они были повсюду, скалили зубы и готовы были растерзать их с Жидковым. Сероп положил руку на рукоять ножа, подумал: «Просто так я вам не сдамся».
- Заходите уже, - шепотом сказал он Жидкову, словно понимал, что спасение будет только в хибаре.
- Идите или они накинутся на нас, - сказал Сероп, взглядом показывая на лес.
У Абрамовича похолодело внутри, он только что увидел огоньки зеленых глаз и белые как снег клыки животных.
- Они нас съедят? - одними губами спросил купец Серопа.
Вдруг дверь самопроизвольно стала открываться, тем самым наводя еще больший ужас. Василий Абрамович зашел на крыльцо.
- Ты со мной, понял, - не дожидаясь ответа, подошел к двери.
- Я давно тебя жду, заходи один, он пусть идет за калитку, - проскрипел голос из избушки. Голос был скрипучим и очень неприятным. Жидкова сковал страх, он стал пятиться обратно, но Сероп преградил ему путь, волки стали крадучись продвигаться в их направлении, причем все одновременно, словно ими кто-то командовал. Зловещие животные явно не позволили бы выйти гостям за калитку.
- Идите уже, будь, что будет, они нас сейчас разорвут, я не смогу один с ними справиться, идите, пусть меня рвут, - отчаянно говорил Сероп, сам не понимая, что именно происходит: кто руководит этими животными и сколько их вообще.
- Заходи, - повторил голос, словно подтверждая слова Серопа.
И Василий Абрамович вошел, дверь захлопнулась. В нос ударил запах табачного дыма и нечистот. Глаза купца некоторое время привыкали к темноте, потом показался слабый свет свечи, и он сделал первый шаг, полы под ногами были очень хлипкие, казалось, что сейчас провалятся под тяжестью тела. Купец взял себя в руки, он понимал, что раз он уже здесь, значит нужно идти дальше и как сказал Сероп: «Будь, что будет». Жидков сделал еще несколько шагов вперед и попал в маленькую темную комнату, посредине стоял стол, на нем располагалась свеча. Освещение было таким слабым, что невозможно было рассмотреть помещение и его хозяйку. Она сидела за столом и смотрела на картинки. Казалось, за ее спиной находится черная бездна, которая может поглотить все, что угодно: от предмета до человека.
- Молодец, что пришел, я ждала тебя, - все таким же неприятным скрипучим голосом проговорила женщина. Гадалка протянула руку и указательным пальцем показала место, куда должен присесть купец.
Василий Абрамович снял шляпу-цилиндр, присел на указанное место, шляпу поставил рядом на стол, и взору купца открылась мерзкая картина: верх цилиндра был густо покрыт паутиной, а в центре сидел громадный паук. Скорее всего, паука увеличивал в размерах преломляемый свет свечи, из-за этого он казался огромным. От увиденного у Василия Абрамовича побежали мурашки по спине, он испытывал чувство отвращения и страха. Вдруг старуха взяла паука и перенесла рукой куда-то в темноту.
- Пауков нельзя убивать, плохая примета, - сказала женщина, словно переживала за жизнь конкретно этого паука. От этого в душе Василия Абрамовича было такое мерзкое состояние, что он подумал: «Зачем я сюда пришел?».
- Правильно сделал, что пришел, - не выпуская курительной трубки и не отрываясь от картинок, сказала гадалка.
«Она читает мои мысли?» - подумал Жидков, глядя в темноту.
- Да, - зловеще улыбаясь, сказала гадалка, выпустив дым прямо в лицо Жидкову. Вместе с выпущенным дымом купец ощутил дурной запах изо рта. От этого купцу стало еще противнее и желание уйти стало непреодолимым. Как вдруг женщина рассмеялась и показала картинку или карту, сначала купец не мог понять, что именно на ней нарисовано, а потом его глаза округлились, во рту пересохло. Женщина в прокуренных руках держала карту, на которой был изображен красивый цветок роза.
- Ты можешь уйти, я тебя не держу, - спокойно, словно издеваясь, сказала гадалка.
Василий Абрамович оторопел, он прекрасно понимал, что эта карта обозначает его любимую дочь Розу. Пот выступил на лбу, он старался не думать, понимал, что все его мысли сразу считываются. Скорее всего, она действительно видела его насквозь и знала все его мысли и действия, как прошлые, так будущие.
- Позолоти ручку, если решил остаться, - с явной насмешкой говорила женщина, протягивая руку. Василий Абрамович смотрел на руку как загипнотизированный, потом полез в карман и вытащил монету, сам даже не понимая, какого она достоинства.
- Хорошо платишь, золотом, - довольно сказала гадалка, пробуя на зуб монету. Женщина прищурилась, она явно уже знала, какие события ждут купца, но всячески тянула с рассказом и не хотела так быстро его отпускать, ей нравился испуг самодовольного человека.
Тем временем Сероп стоял возле порога и уже приготовился к нападению волков, он достал нож из ножен и всматривался в гущу леса. Но после того, как захлопнулась входная дверь за Василием Абрамовичем, волки или собаки, или еще какие дикие животные непонятно куда отступили. Сероп смотрел вовсе глаза: то в одну сторону, то в другую, но так и не смог увидеть, тех, кто напугал его несколько минут назад. Серопу было некомфортно стоять во дворе, оглядываясь и озираясь по сторонам, словно готовясь к бою, Сероп покидал двор. За калиткой сознание снова прояснилось, словно он протрезвел. Мужчина смотрел на хибару и на дверь, ясно осознавая, что купец в данный момент находится там внутри. Сероп решил привести лошадей поближе, переживал, что пока он находится тут, волки могут их «порезать».
Когда Сероп пригнал лошадей к калитке, то не поверил своим глазам, те вели себя совершенно спокойно, щипали траву и не вызывали никакого беспокойства или тревоги. Словно, несколько минут назад им было страшно, а сейчас нет. «Чертовщина какая- то, волки, лошади» - подумал Сероп, садясь на место кучера, стал не отрываясь, пристально смотреть на дверь, откуда должен появиться хозяин. Сероп смотрел в одну точку, не моргая. Внезапно его сознание очутилось на «дороге смерти»: он шел, а вдоль дороги волки грызли человеческие кости, он слышал хруст и чувствовал запах гниющей плоти. Сероп шел и вдруг увидел повозку, на которой сидел мужчина, Сероп слышал музыку дудука и отчетливо видел мужчину играющего на инструменте и его жену с перевязанной головой. Сероп видел все до мельчайших деталей: проступающую кровь сквозь повязку на голове женщины, босые ноги музыканта - это те подробности, на которые он тогда не обратил внимания. Сероп подходил ближе и ближе, потом сказал женщине: «Не ругай его сестра, пусть играет». Сероп мысленно находился возле повозки, слушал музыку дудука.
В это самое время Василий Абрамович внимательно следил за руками гадалки, за мимикой ее лица. Старуха не торопилась говорить, выпускала клубы дыма, качала головой, закрывала глаза. У Жидкова уже не было терпения, он сгорал от желания услышать то, что видит гадалка.
- Уезжай, завтра же уезжай, если не хочешь увидеть страшное, - говорила гадалка, выпуская дым.
- Если не хочешь увидеть, как терзают твою любимую дочь!
- Розочку, - говорила она глядя в глаза купца.
- Сначала они надругаются над ней, а потом, - гадалка провела большим пальцем руки по своему горлу.
Василия Абрамовича затрусило, именно такой жест показал ему Сероп, когда рассказывал, как курды убивали его семью.
- Потом они убьют ее, а потом и всех твоих детей, - она затянула в себя дым и продолжила.
- А потом и вас с женой, - сказала старуха, опять проведя пальцем по горлу.
Наступила тишина, было слышно, как стучат зубы Василия Абрамовича, он был шоковом состоянии, пот стекал с его лица и капал прямо на белоснежную рубашку, глаза были наполнены слезами, руки дрожали. Гадалка оторвалась от предсказательных карт, пристально посмотрела в глаза купца.
- А если уедешь, - старуха прищурила глаза и продолжила,
- Через год у тебя родится внук Коленька, мальчик небесной красоты, точь-в- точь как твоя дочь, - на этих словах гадалка сложила руки, словно она качала младенца.
- Любить его будешь, радости твоей не будет конца, - гадалка смотрела на свои руки. И Василий Абрамович увидел младенца - белокожего с пушистыми светлыми волосами и красивыми глазками как у его любимой Розочки, мальчик был словно ангел. В этот момент купец протянул руки, словно хотел забрать малыша. Но гадалка посмотрела на него, опустила руки и видение исчезло.
- Больше я тебе ничего не скажу, решать тебе и тебе выбирать, по какой дороге идти дальше,- устало сказала старуха.
- Они и меня убьют, но я, - на этих словах голос женщины дрогнул, и она обреченно продолжила,
- Я их уже прокляла.
В этот момент Жидков почувствовал, что отвращение и неприятное ощущение, которое он испытал в начале встречи испарилось и хибара ему уже не казалась такой мрачной и ужасающей. Купец встал, искренне поблагодарил хозяйку этого необычного места. И уже возле выхода, голос гадалки снова его остановил:
- Армяну своему скажи: «Пусть женится», и негоже девчонке спать в чулане.
Василий Абрамович согласительно кивнул головой и поспешно вышел во двор. Здесь его встретили ласковые дворовые собаки, они ластились, словно он был их хозяином.
Василий Абрамович выходил со двора по густому папоротнику, собаки вились вокруг его ног. Но он уже не задавал себе никаких вопросов и ничему не удивлялся. И когда купец вышел за калитку, он ощутил то же чувство, что и Сероп. Василий Абрамович повернулся лицом к хибаре, которую покинул несколько минут назад, еще раз посмотрел с благодарностью и пошел к повозке. Жидков запрыгнул не в коляску, а рядом с местом кучера и только сейчас увидел, что Сероп сидит с открытыми глазами и не моргая смотрит в одну точку. Купца охватил страх, он стал толкать Серопа, думая, что тот умер.
- Что с тобой, ты что, помер, очнись, - испугано говорил он Серопу.
На этих словах Сероп встрепенулся и снова не понял, как он очутился здесь в повозке, его даже не удивило, что хозяин сидит рядом с ним, а не в коляске. Сероп хлестнул лошадей, и они поспешили покинуть это таинственное мистическое место.
Василий Абрамович сидел рядом с Серопом, периодически оглядываясь на коляску, ему казалось, что там сидит гадалка и курит свою трубку.
Мужчины молчали почти всю дорогу, и только подъезжая к усадьбе, купец как-то странно посмотрел на Серопа и спросил:
- А кто у вас живет в чулане?
- Никто там не живет, - пожав плечами, ответил ему Сероп.
- Она – купец сделал знак головой, показывая туда, откуда они держали путь, продолжил:
- Велела передать тебе, чтобы ты женился, - задумчиво сказал купец. В этот момент Жидкову показалось, что Сероп должен жениться на его дочери Розе. Он пристально смотрел на Серопа и картинки в голове не складывались: причем его внук Коленька и этот загорелый, смуглый армянин. Василий Абрамович не хотел в это верить, все его существо было против этих безумных мыслей. Василий Абрамович ругал себя за то, что не узнал кто же будет мужем Розочки, но возвращаться не стал бы даже под угрозой смерти, только еще раз обернулся, чтобы убедиться, что гадалки нет в повозке. Жидков так был увлечен своими мыслями, что не сразу заметил ужасающий взгляд Серопа и понял, что он точно знает, кого должен взять в жены. Но спрашивать не стал, слишком много мыслей и эмоций было в голове и душе купца.
Эту ночь Василий Абрамович провел в сплошном кошмаре, ему казалось, что гадалка сидит в темном углу комнаты, рассматривает пауков на своих руках. Жидков несколько раз поднимался с кровати и крадучись, стараясь не разбудить, подходил к двери Розочки, прикладывался ухом и слушал, убедившись, что все спокойно, шел в свою комнату. Купец смотрел в окно, с нетерпением ждал рассвета и когда звезды на небе стали исчезать, встал и начал собирать бумаги, тем самым создавая возню и некоторый шум. Вдруг, дверь в его комнату отварилась и на пороге стояла Роза, вид у девочки был измученным, словно она больна.
- Папа, я всю ночь не спала, меня мучали кошмары, и возле моей двери все время кто-то ходил.
- Мне страшно, - говорила девочка. Слезы катились из глаз, она вся дрожала. Василий Абрамович постарался ее успокоить,
- Мне тоже не спалось, милая, это я охранял твой сон, ты не должна никого бояться, я смогу вас всех защитить, - говорил купец дочери. И в этот самый момент вспомнил жест гадалки проведенным пальцем по шее.
- Если у тебя родится мальчик, как ты его назовешь? – совершенно неожиданно спросил отец дочь.
- Коленькой, - не задумываясь, словно ждала этого вопроса, сказала Роза.
На этих словах Василий Абрамович весь затрясся, словно на него внезапно нахлынула лихорадка, он обнял дочь, целовал в лоб, в макушку, щеки и руки. А Роза стояла и не сопротивлялась, и не удивлялась, как будто знала, почему отец так себя ведет.
- Мы уезжаем, сейчас же уезжаем, ты хочешь посмотреть Париж? – словно одержимый кричал во все горло Василий Абрамович.
- Буди сестер, скажи матери, мы едем в Париж, сегодня же выезжаем, немедленно, - продолжал кричать купец.
От громкого разговора и криков проснулись дочери и жена, оказалось, что в эту ночь все они очень плохо спали.
В рассказы о Париже и Франции Рауль вкладывал всю свою любовь и тоску по Родине. Со временем все жители поместья: от купеческой семьи до конюха- полюбили Францию и мечтали там побывать. Поэтому известие о поездке в Париж обрадовало, жена и девочки восприняли это, как прекрасное путешествие и только Роза чувствовала, что это дорога в один конец и она будет не такой радужной, как представляется сестрам и маме.
Купец резво сбежал вниз по лестнице, зашел в комнату, где жили Сероп, Лиза и Майрам. Проходя мимо чулана, остановился, в этот момент, дверца кладовки стала медленно открываться. Страх сковал Василия Абрамовича, он напрягся, приготовился увидеть приведение. В этот момент показалась чья-то голова.
- Ты кто? – удивленно спросил купец.
- Майрам, - заспанным голосом ответила девушка.
Жидков не стал разбираться почему она спит в чулане, но этот факт стал еще одним неоспоримым доказательством, что нужно уезжать.
- Буди всех, где Сероп, мы уезжаем, - громко говорил Жидков.
- И мы? – сонно спросила Майрам.
Купец удивленно посмотрел на девушку, ничего не ответил, а про себя подумал: «Уж нет, вы точно со своим Серопом останетесь здесь».
И не дожидаясь дальнейших вопросов, пошел дальше по коридору, стал ожесточенно стучать в дверь комнаты Рауля. Рауль стоял на пороге своей комнаты в ночном колпаке, пижаме, сонный с недоуменным видом.
- Что случилось, пожар? – спросил он купца.
- Нет, мы немедленно уезжаем, немедленно, собирай свои пожитки, если хочешь ехать с нами, - решительно и бесповоротно говорил купец.
- Прасковья, Прасковья, где ты, иди сейчас же сюда, - кричал на все поместье Жидков.
На крик выбежали заспанные Проша и Наталья.
- Что случилось, какая муха вас ужалила, что вы кричите в такую рань?- недовольно спрашивала купца повариха. Проша стояла рядом с Натальей и удивленно хлопала заспанными глазами.
- Ну что пялишься, одевайся и беги на вокзал, узнай, когда идет поезд в Париж, - приказным тоном давал указания Прасковье.
- Чумной какой- то, там сейчас кроме дворников никого нет, - недовольно ответила Проша.
- Я тебе поговорю!
- Одевайся и беги, немедленно, слышишь и без расписания поездов не возвращайся, - кричал купец.
- А ты приготовь нам в дорогу еды, мы едем в Париж, слышишь, немедленно, что стоишь?
- Мы уезжаем!!! – торжественно сказал купец, словно безумно рад этой поездке.
Весь день была суета, девочки и жена собирали самые красивые наряды, надевали на себя все украшения. И только Роза спустилась вниз не в бальном платье, а в костюме для верховой езды. Шикарные волосы были собраны в пучок, одежда амазонки подчеркивала все достоинства фигуры девушки. Василий Абрамович увидев дочь в таком обличии оторопел, в другой ситуации, и при других обстоятельствах он полюбовался бы красотой дочери, но, зная предсказания гадалки, ему стало страшно. Он понимал, какой соблазнительной она выглядит для противоположного пола.
К обеду практически весь двор был завален коробками, небольшими сундуками, мешками и корзинами, которые спускали со второго этажа Сероп и Тихон. Майрам, Наталья и Лиза готовили еду. Рауль увязывал книги и собирал вещи, он точно знал, что сюда уже не вернется.
Проша узнала расписание поездов, а Рауль точно знал, как им добраться до Парижа.
Сероп подготовил два экипажа, но и они не смогли бы поместить в себя все вынесенные во двор вещи купеческой семьи. Поэтому Василий Абрамович предложил пересмотреть и взять только самое необходимое.
- А это что за коробка? – спросил купец дочерей. Василий Абрамович держал в руках объемную вместительную, изящную и очень красивую коробку в которой хранилась женская шляпка. Купец открыл коробку и заглянул в нее, там действительно лежала изящная шляпка, которой коробка служила домиком.
- Шляпку нужно надеть на голову! – ласково сказал дочерям купец.
- Папа, эта шляпка не подходит под наши наряды, и потом она принадлежит Розе, - с детской обидой говорила одна из дочерей купца.
- Думаю, Розочка разрешит вам путешествовать в ее прекрасной шляпке, - сказал купец, глядя на Розу. В этом взгляде Роза прочла все, что было в данный момент на душе у отца: и отчаянье, и страх перед неизвестностью. Роза согласительно кивнула.
Получив одобрение сестры, девочки стали наперебой спорить, кому предстоит путешествие в шляпке, которая принадлежала Розе.
Роза, в свою очередь, наблюдала за действиями отца и не сразу поняла его намерения. А Жидков, освободив коробку, не стесняясь находящихся здесь людей, а напротив, всем присутствующим показывая богатство, прямо на лавочке во дворе перекладывал из саквояжа деньги в коробку. Жидков был хитрым лисом и случайных действий не совершал никогда, скорее всего он хотел показать Раулю часть своего состояния, чтобы тот старался как можно лучше устроить дальнейшую жизнь его семьи, чтобы у учителя не возникло желания бросить его с женой и дочерями в незнакомой стране. Сейчас присутствие Рауля для него было необходимым. Купюры разного достоинства прекрасно помещались, заполнив коробку доверху, купец закрыл ее.
- Ну вот, теперь Розочка перевяжи ее самой красивой ленточкой и из рук не выпускай, это наше состояние, и никто не должен знать, что там не шляпка.
- За этой коробкой должны следить все, понятно? – обратил свой вопрос купец к присутствующим. Девочки согласительно кивнули головами, купчиха посмотрела на коробку и тоже кивнула.
- Да, украшения тоже нужно будет снять и хорошенько спрятать, Розочка помоги маме справиться с этой задачей, - очень ласково и спокойно сказал купец, боясь вызвать подозрения об истинном положении их отъезда. Роза посмотрела на отца и ее догадки подтвердились, Жидков подмигнул, дочка ничего не сказала, а стала подыгрывать родителю, помогая снимать и прятать драгоценности.
Да, Василий Абрамович планировал покинуть Россию, но не подозревал, что это произойдет так спонтанно и скоро. Жидков был прагматиком, и ему непременно нужно было знать, куда и когда они едут, и где будут дальше строить свою жизнь. И вот теперь он везет семью, совершенно не представляя, что с ними будет дальше. Мысли Василия Абрамовича уже работали над тем, как все устроить и вернуть семье привычный образ жизни комфорт и изобилие. Несомненно, Жидкова мучила жадность, он понимал, что многие вещи, которые представляли большую ценность, взять с собой не получится, с ними нужно будет расстаться навсегда. Но учитывая, что на чаше весов была жизнь его семьи и его собственная жизнь, купец, не задумываясь, оставлял фамильные ценности, которые передавались из поколения в поколение.
Кошки скребли на душе у Жидкова. Но разговор с гадалкой и видения в ее доме, а потом неопровержимые подтверждения ее слов не давали права на выбор. Слишком много было совпадений, чтобы это игнорировать.
Последние сборы были позади, экипажи забиты под завязку, гора коробок и упакованных вещей, которые не поместились в экипажи, лежали прямо во дворе. Дети и жена разместились в одном экипаже, а Рауль ожидал отъезда в другом.
Василий Абрамович зашел через парадный вход в поместье, остановился возле лестницы и посмотрел на портреты своих предков: сердце ныло, ком подходил к горлу, слезы душили. Купец гладил рукой деревянные цветы на перилах, словно прощаясь с каждым уголком своей усадьбы. Словами невозможно описать состояние Василия Абрамовича, он продолжал задумчиво смотреть на перила, потом перевел взгляд выше и там, где кончалась лестница, он четко увидел образ гадалки, она стояла с трубкой и смотрела ему прямо в душу. Василий Абрамович вздрогнул, больше не стал смотреть в ту сторону, даже хотя бы для того, чтобы убедиться, что это видение. Развернулся и вышел во двор. Снял с пояса связку ключей. Если бы ему сказали, что он вот так отдаст все свои ключи, которые всегда были при нем, этому беженцу из Турции Серопу, он ни за что бы не поверил. Но сейчас это выглядело совершенно естественно, и доверить ключи, а вместе с ними и заботу о поместье и находящихся в ней ценностях было некому, кроме Серопа.
- Присмотри за усадьбой, мы вернемся, может не скоро, но вернемся, - очень тихо и неуверенно сказал купец, вручая ключи Серопу. В тот момент Жидков даже не мог себе представить, что эту сцену он неоднократно будет видеть во сне, будет мысленно возвращаться сюда и неимоверно скучать по родным местам, поместью, стряпне Натальи и всему тому, что окружало его с рождения.
В свою очередь, у Серопа заныло сердце, он вспомнил, как провожал братьев, как покидающие родные места армяне прощались с соседями, вот точно так же, как сейчас Василий Абрамович, обещали вернуться. Он вспомнил Асатура, невольно слезы навернулись на глаза. Купец уловил эту глубокую скорбь в лице Серопа, и это еще раз говорило о том, что он принял верное решение покинуть Родину. Василий Абрамович еще раз окинул грустным взглядом подворье.
Все сидели по своим местам, Жидков сел в экипаж к Раулю. Сероп управлял повозкой, в которой сидели дети и жена, а Тихону доверили управление другой повозкой, в которой разместились Рауль и Василий Абрамович. Девочки смеялись и шептались, купчиха поправляла им одежды и только Роза понимала, что она не вернется в отчий дом никогда, она смотрела на розовый заборчик и качели, на цветы и деревья, она покидала родной для нее рай и понимала, что они едут в неизвестность. Слезы навернулись на глаза, она отвернулась, чтобы не выдать своей безмерной грусти и боли. Наталья тоже понимала, что купеческая семья едет не в путешествие, она поцеловала каждого члена семьи, их дети были для нее родными, обняла купчиху и горько заплакала. Остальные провожающие махали руками и думали, что через неделю- другую семья вернется, и все опять будут жить, как жили.
Когда экипажи подъехали к вокзалу, Рауль приободрился и началась его роль в этой поездке, он точно знал маршрут и ему можно было довериться в этом деле. Пока Рауль договаривался за места в паровозе, Сероп и купец стояли поодаль от повозок.
- А ты на ком должен жениться? – вдруг неожиданно для Серопа и для самого себя, спросил Жидков Серопа.
- На Майрам, - ответил Сероп, опустив от стыда голову.
- Ай да лис!
- Как я не догадался?
- Вот Андрюха сразу бы вас раскусил и давно вы….,- озорно с юмором, без тени стеснения спрашивал купец Серопа.
- Разрешаю вам жить в комнате Рауля до нашего возвращения.
Сероп ничего не сказал, а лишь пожал плечами и кивнул головой. А Жидков подумал « Слава богу, что на Майрам, а не на моей Розочке, как мне вообще это могло прийти в голову», потом усмехнулся. Тут подоспел Рауль, Сероп с Тихоном носили вещи в паровоз, экипажи разгрузили только наполовину, остальные не смогли поместиться.
- Не расстраивайтесь, никуда ваши наряды не денутся, приедем и будете их носить, - успокаивал дочерей Василий Абрамович. Вот только за шляпной коробкой следила вся семья, в том числе и Рауль.
Купеческая семья с Раулем, разместившись в паровозе, смотрели в окно на провожающих. Сероп с Тихоном стояли у вагона в ожидании, когда тронется поезд. Василий Абрамович грустно смотрел на них через окно, и вдруг его лицо вытянулось, глаза округлились, он увидел гадалку, и это было не видение, она стояла поодаль, словно проверяла, уедет ли Жидков или нет. Оказалось, что это вовсе не страшная старуха, а пожилая женщин, правда, одета в черные одежды с ног до головы. Она стояла и махала рукой глядя на Василия Абрамовича, на красавицу Розу. Потом она сложила руки так, словно качает младенца и улыбнулась. Жидков прекрасно понял этот жест и помахал ей рукой. Он часто будет вспоминать гадалку, ее дом и что он там пережил, но видений больше не будет. А когда через два года родится Коленька, он станет самым счастливым на земле дедушкой. И когда он будет качать на руках внука, который даже не будет догадываться, что дед его видел задолго до его рождения в страшной хибаре на руках гадалки и, может, это он и его красавица мама Роза спасли всем им жизнь.