На следующем лестничном пролёте выяснилось, что этажи закончились. Мы оказались в подвале дома. В воздухе держался плотный затхлый запах сырости. Всё пространство заполняли страшные ржавые трубы с вентилями, как на подводных лодках. Из глубины подвала доносились пугающие низкие звуки, будто огромный зверь притаился в темноте. Капли воды и непонятное шипение дополняли чудовищную атмосферу. Бетонный пол подвала, покрытый сантиметровым слоем пыли, насквозь промёрз. Мои ноги словно онемели от холода, ведь я был в одних носках. Кое-где висели лампы, распространяющие грязный тусклый свет. Запах плесени и пыли настойчиво проникал в ноздри и копился там слой за слоем. Пространство подвала напоминало лабиринт из таинственных закоулков, окутанных проводами и трубами. Приглядевшись получше, я заметил в тени среди проводов ржавые железные двери. Катерменш и я осторожными шагами продвигались вперёд, проверяя каждую дверь, но все они оказывались запертыми. Чем дальше в глубь мы пробирались, тем более зловещее становилось всё вокруг: свет от ламп мрачнел, коридоры становились уже, к запаху плесени примешивались нотки тления и гнили, даже воздух стал холоднее.
Наконец-то нам повезло, и мы нашли незапертую дверь. Мы осторожно открыли её и заглянули в помещение. Окружённые оглушающим шумом, несколько мужчин в рабочей форме и защитных масках занимались ремонтными работами. Один из них в фонтане искр и чёрной маске сварщика чинил трубы, другой стучал молотком по раскалённому металлу, третий закручивал гайки огромным ключом. Никто из них не заметил нашего появления. Я со страхом прошмыгнул под огнём искр, прошёл мимо мерцающего жара огня, пытаясь не сойти с ума от шипения, лязга, грохота, и подошел к одному из работников. Роясь в ящике с инструментами, мужчина нас заметил не сразу. Странный головной убор, похожий на противогаз, не давал разглядеть его лицо. На руки были надеты толстые защитные перчатки. Я даже стал сомневаться, что перед нами живой человек — его полностью скрывала спецодежда.
— Добрый день... — Катерменш, пытаясь перекричать шум, кричал изо всех сил. — Нам нужен рыбак. Вы не знаете, где его можно найти?
Мужчина замер и повернул к нам голову. Он внимательно осмотрел нас сверху-виз и снизу-вверх, затем бросил, найденный им в ящике, гаечный ключ на стол и вышел из помещения. Мы с человеком-котом, преодолевая огненные препятствия, пошли следом за ним. Выйдя в коридор, мужчина оглянулся назад и вперёд, а затем, молча, указал рукой направо. Катерменш пискнул «спасибо» и мы, как согнанные с варенья мухи, побежали вглубь тёмного коридора, с опаской оглядываясь назад.
Проход впереди начал сужаться, и потолок становился всё ниже. Там, где мы теперь шли, света не было совсем. Одинокие капли воды падали на трубы и прокатывались по тёмному помещению многоголосым эхом. Я шёл на ощупь, вытянув руки вперёд, и всё время спотыкался о торчащие из пола куски металла и камни. Вдруг мне под ноги попалось что-то мягкое и пушистое. Я тут же отпрыгнул назад и залез на трубу, но труба оказалась горячей, и я спрыгнул обратно, прямо на пушистое нечто. Таких шерстяных комочков под ногами оказалось великое множество, все они шевелились и пищали, как оживший ковер.
— На чём я стою? — испуганно спросил я шёпотом.
— Это мыши. — так же шёпотом ответил мне человек-кот в темноте. — Главное не шуметь, иначе начнется мышиная возня.
Делать было нечего, и мы аккуратно пошли дальше по мышам, которые хрустели под ногами, как сухое печенье.
Пройдя ещё немного вперёд, мы увидели впереди свет от огня и скачущие на стенах тени. Будто за углом прыгали и плясали вокруг костра одичавшие люди. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее слышали их немые возгласы. Дойдя до края стены, мы повернули направо и увидели скопище рослых карасей. У каждого из них была секира с лезвием, задранным на концах к верху. Освещал это сборище отнюдь не огонь. Из черноты сверху свисала лампа на проводе и шаталась во все стороны. Тени от неё прыгали по стенам, как бешеные зайцы. Катерменш и я протиснулись сквозь толпу карасей и пробрались в центр. Там мы увидели искомого нами рыбака. Он болтался над полом, подвешенный за руки. Самый крупный карась втыкал в него край секиры и вспарывал ему брюшко от основания до самого верха. Остальные караси дружно радовались происходящему, размахивая своим оружием.
За спинами карасей, около стен блестели, как алмазы, огромные насыпи соли. Там же у стен стояли в ряд садовые лопаты из ржавого железа. Когда главный карась выпотрошил рыбака, остальные караси бросили свои секиры и, взяв по лопате, слаженно принялись за работу. Они по очереди загребали лопатами соль, и друг за дружкой засыпали ее во вспоротый живот рыбака. Казалось, каждый из карасей считал своим долгом сыпануть соли побольше.
— Стойте! — закричал я, не в силах больше наблюдать за этими бесчеловечными действиями. — Оставьте его в покое!
Никто не обратил на меня внимание. Тогда я отпихнул карася в сторону и сказал:
— У меня посылка к этому человеку! Вы больше не должны его мучить.
Главный карась повернулся к нам и протянул мне лопату.
— Это что?! — испуганно отпрянул я. — Нам нужно отдать посылку рыбаку, мы не собираемся делать то же, что и вы.
Карась равнодушно отвернулся, и действо продолжилось.
— Рыбак не человек. Рыбы так не считают. — сказал мне с грустью человек-кот. — Но, если бы мы могли передать ему посылку, все стало бы иначе. Можно попробовать договориться с карасями, чтобы они разрешили передать посылку рыбаку.
Главный карась согласился на передачу посылки только с одним условием. Он открыл свой беззубый рот и показал, что у него нет языка. То же самое сделали остальные караси: они побросали лопаты и подбежали к нам, тыча мне в лицо своими открытыми безъязычными ртами. Сначала я подумал, что они хотят сожрать нас, или откусить мне голову. Мелькнула мысль, что мне подставляют рыбью голову, и я до конца дней таращусь в потолок. Но Катерменш объяснил, что они требуют рыбьи язычки.
— У меня их нет! — я растерянно прижимал коробку и сумку с головой брата к себе, пятясь назад.
Катерменш сновал по полу и попался мне под ноги. Я споткнулся об него и упал на пол.
— Хватай секиру! — крикнул Катерменш и, с грацией напуганной кошки, прыгнул в сторону.
Я пополз на четвереньках под рыбьими хвостами к ближайшей секире. Схватив её и зажмурив глаза, я принялся безжалостно размахивать тяжёлым и острым оружием. Лампа лихорадочно болталась на проводе, кидая свет то в один угол, то в другой. Катерменш прыгал из стороны в сторону и кричал, то там, то здесь, визгливым голосом:
— Руби ещё! Руби ещё! Руби!
Так были перерублены все караси… Я открыл глаз и увидел вокруг себя огромные красивые куски сочной рыбы.
— Сейчас придут другие. — грустно вздохнул рыбак с выпотрошенным брюшком. — Уходите, спасайтесь!
Я поднял, раздавленную мной в бою, коробку с пола и протянул её рыбаку:
— У нас для вас посылка! Возьмите! И все закончится.
Рыбак поднял на меня свои тусклые глаза:
— Принесите мне её вчера. Сегодня она мне уже не нужна.
— Почему? Возьмите, это вам! — я тряс коробкой перед лицом рыбака, но он опустил голову и остался недвижим. Глаза его помутнели, побелели. Сам он съёжился, ссохся и стал похож на сушеную рыбу. Я оглянулся и увидел высокого карася с большой иглой. Он приближался к нам, как призрак, спотыкаясь об куски рыбьих тел. Мы с Катерменшем расступились. Подойдя к рыбаку, карась продел иглу через глаза рыбака, а потом подвесил его на нитку. На этой нитке уже висели другие сушёные рыбаки. И наш рыбак стал одним из них.
— Пожалуйста, не говори моему деду, что так получилось! Он себе этого не простит! — взмолился Катерменш.
Из-за угла вышла новая партия карасей и, словно зачарованные, они направились в нашу сторону. Я схватил на руки Катерменша и, протаранив толпу, побежал без оглядки вперед, дальше по тёмному коридору.