В одном из лучших рассказов Виктора Пелевина «Вести из Непала» описывается секта в Катманду «Стремящихся убедиться», члены которой путём усиленных размышлений и подвижничества стремятся осознать человеческую жизнь такой, какова она на самом деле. Некоторым подвижникам это удаётся: такие называются «убедившимися». Их легко узнать по постоянно издаваемому ими дикому крику.
Я крик не издаю, изо всех сил сдерживаюсь, но уже почти убедился. Возможно сейчас, во время войны, не следует углубляться в разные тонкости и метафизические ощущения. Жизнь и смерть в стране, из которой я родом, смешались в безобразную кучу, а я намереваюсь залезть в никому на таком фоне не интересные дебри. Что поделаешь. О войне я писать не умею, к тому же надеюсь, что она когда-нибудь отойдёт в прошлое, а мои вопросы останутся и повиснут в историческом эфире, тем более, это вечные вопросы, которые каждый задаёт по-своему.
Даже не знаю с чего начать. Многие люди стремятся внести в жизнь радость, устраивают благотворительные общества и преуспевают в этом, кое-что получается и временами неплохо получается. Но я не о том. Я о тех, кто явно платит не по своим счетам. Главной исторической иллюстрацией мной сказанного был конечно Иисус. Но он не один такой. В масштабах поменьше или скажем в других формах это явление существует и помимо него. К тому же, насчёт масштабов наверное не вполне точно. У каждого только одна жизнь и рассуждать о масштабах со стороны не очень корректно. Наверное, эти люди настоящие христиане, причём не столько по сознательному выбору, а по своей натуре или даже судьбе.
На моём жизненном пути я столкнулся с двумя такими людьми. Они оба мертвы и оба оставили в душе незаживающую рану. Я притерпелся и уже не обращаю внимания на эту душевную травму, стараюсь их вспоминать безотносительно обстоятельств, просто радоваться, что они ходили по земле. Я предчувствовал, что встрял в какую-то неопределимую словами трагедию, но по разным причинам, которые я уже описал в другом своём опусе, деваться мне было некуда, сколько я ни метался.
Эти двое, Ленка и Лешка, оба были представителями упомянутого редкого вида. Ну, о Ленке я написал уже достаточно в своём автобиографическом романе, впрочем, Лешке я там тоже уделил немало внимания, да и в рассказах моих он часто присутствует. Но всё мне кажется, я что-то недосказал, и тянет постоянно к нему вернуться. Оба они были открытыми и радостными по натуре людьми и обоих жизнь доконала. Спасти друг друга они не сумели. Ленка погибла в пятьдесят от последствий облучения. В харьковском институте радиологии она работала секретаршей или чем-то таким, не медицинским работником. Когда после Чернобыля в институт завезли кучу облучённых детей, медперсонал отказывался их мыть, потому что не хватало средств защиты. Ленка бросилась мыть детей и получила большую дозу. После этого здоровье её пошатнулось и умерла она от рака щитовидной железы. Хватало и других болезней и причин, я привёл лишь одну для примера.
Лешкины болезни начались с совершенно необычной истории. Он в молодости, после армии, вступил в какую-то эзотерическую группу, занимавшуюся йогой и вообще расширением сознания. Лешка обладал многими оккультными талантами и ему там делать было особенно нечего, он и сам по себе знал и умел многое. Но дело не в этом. Там же оказались трое женщин, как выяснилось позже, практиковавших чёрную магию. Одна из них тяжело заболела, а две других искали человека с подходящей энергетикой, чтобы перекачать эту целебную энергию в больную подругу. То есть сугубо вампирический способ лечения. Естественно, судьба донора их не волновала. На беду им попался на глаза Лешка. Они быстро сообразили, что он им подходит. Лешка действительно занимался целительством, так что они не ошиблись. Однажды, отправляясь спать, Лешка жил один, он почувствовал себя плохо и внезапно увидел перед собой, по-видимому внутренним зрением, этих женщин, одна из которых ловко воткнула ему иглу в область сердца. Лешка выхватил эту иглу и в свою очередь воткнул её ведьме в глаз. Та подскочила и, успев напоследок пообещать Лешке, что теперь ему крышка, исчезла вместе со своей спутницей. Лешка, как я уже сказал, обладал многими способностями, в том числе был очень впечатляющим визионером. Так что описанная сцена, в смысле её реалистичности, не являлась для него чем-то необычным. С этого момента он чувствовал себя всё хуже, не мог спать, вокруг него заклубились бесовские рожи, а температура подскочила выше тридцати девяти. С Ленкой он уже встречался и она конечно тут же примчалась. Ленка и сама была выдающимся целителем и ясновидящей. Она стянула на себя часть ведьминской отравы, температура у неё взлетела до сорока, а Лешка частично оклемался. Вдвоём они одолели злые чары, но не до конца. Как объяснил мне Лешка, чтобы полностью очиститься, они должны были вернуть проклятие по исходному адресу. Ведьма получила бы возвратный удар, вдвое превосходящий по силе первоначальный. Ведьме пришёл бы карачун. То есть пришлось бы совершить убийство. Этого они делать не захотели и Лешка потом всю жизнь ощущал последствия.
Я перечитал написанное и остался недоволен. Чтобы объяснить и описать - что значит платить не по своим счетам и как именно это происходило в случае Ленки и Лешки, пришлось бы писать целую книгу, которую я уже написал кстати. Там я однако не акцентировал внимание на том, что история эта может быть понята в том числе и под таким углом. Большая часть людей, включая вашего покорного слугу, не платят и по собственным счетам. С этим связаны разные угрызения и мрачные размышления. Вот, к примеру, уже не раз описанный мной мой приятель Алик Винер, однажды сказал, что так сам себя корит за грехи и ошибки, что и на Страшном Суде его уже хуже не упрекнут. Я только посмеялся в уме. Какая наивность! Алику я ответил: «Ты ведь многого не знаешь. Мучение в узнавании». Я и правда так думаю. Ленка мне однажды сказала, что если бы человек мог увидеть последствия всех своих действий в мире, он бы не сумел жить дальше. Отсылая читателя к началу повествования, он, такой человек, надо думать, сделался бы «убедившимся».