Глава 6. Пиковая шестёрка
Даша стояла у окна и смотрела на припушённый снегом школьный двор. Погружённая в свои мысли, она забыла про учеников, которые сейчас внимательно наблюдали за ней. Но долго сидеть без занятия детям стало невмоготу. Нетерпеливое ёрзанье плавно перешло в шумную возню с хихиканьем, тычками и подзатыльниками.
Спохватившись, учительница повернулась к ученикам и спросила:
- Итак, ребята, на чём мы остановились?
Рыжий Санька Смирнов деловито сообщил:
- Мы, Дарья Николаевна, остановились на том, что Мишка Семёнов назвал Варьку дурой, а она ему за это треснула книгой по башке.
Дети дружно захохотали. Даша улыбнулась.
- Это ценная информация. Однако… – она задумчиво прошлась по классу, потом приняла решение. – Ребята, я предлагаю на этом закончить занятия. Если никто не возражает, то все свободны.
Словно боясь, что учительница может передумать, дети торопливо скидали в сумки школьные принадлежности и, попрощавшись, покинули класс. Даша опять подошла к окну, возвращаясь к своим размышлениям. Вчера вечером что-то произошло. Вернувшись с прогулки, Игорь вёл себя как-то странно. Внешне – ничего особенного. Но ей показалось, что он что-то скрывает и от этого испытывает неловкость. На её расспросы смущённо улыбался, отнекивался и отшучивался. Казалось бы, чего тут особенного? Мало ли по какой причине человек может так себя вести. А вот душа растревожилась не на шутку. Знать, почувствовала что-то, недоступное разуму. Это смутное тревожное чувство не давало ей уснуть всю ночь. И теперь от него не было покоя. Она твёрдо решила, что сейчас придёт домой и вытянет из Игоря всё, что он скрывает. Не отступится, пока он ей всё не расскажет.
Однако дома его не оказалось. Побродив из угла в угол по пустой избе, Даша вновь выскочила на улицу и побежала к дому гадалки Марии Сочневой.
- Дашенька, что с тобой? – спросила хозяйка, когда запыхавшаяся гостья вихрем ворвалась в избу.
- Тётя Маруся, погадай мне, - попросила Даша. – Очень нужно.
- Да что стряслось-то?
- Не спрашивай. Я сама ничего не знаю.
Хозяйка принесла колоду карт, села за стол. Вопросительно взглянула на гостью.
- На кого гадать?
- На Игоря.
Мария кивнула в ответ, словно говоря: я так и думала. Она разложила карты и стала проделывать с ними лишь ей одной понятные манипуляции. Закончив гадание, подняла кверху пиковую шестёрку и пояснила:
- Предстоит твоему Игорю дальняя дорога.
- Боже мой! – воскликнула Даша. – Пики – это же плохо.
- Не обязательно плохо, - сказала гадалка. – Всё зависит от того, какая карта ляжет рядом. А вообще шесть пик означает дальнюю дорогу.
- Ну и какая карта рядом легла? О чём она говорит?
Мария опустила глаза.
- Тяжко ему придётся, - сказала она со вздохом. – Ждут его нелёгкие испытания. Но ты не убивайся по нему раньше времени. Гибели его я в картах не увидела.
Даша бессильно опустилась на стул. Спросила, всхлипывая:
- И когда ему предстоит эта дорога?
- Почему у него не спросишь?
- Я не знаю, где он, - у Даши на глаза навернулись слёзы. – Мне страшно, тётя Маруся. Вдруг он уже уехал.
Хозяйка подошла к ней, обняла.
- Успокойся, милая. Объявится он. Я его не так давно видела в окно. В ту сторону шёл, - Мария махнула рукой, указывая направление. – Ни то к Даниле Зотову, ни то к Егору Петрову. А может, к Степану Луговому.
- То есть к тем, у кого имеются снегоходы, - Даша резко поднялась. – Спасибо, Мария Степановна! Побегу я.
- Да погодь ты! – остановила её хозяйка. – Не бегай за ним. Разминуться можете. Лучше ступай домой и жди. Не уедет, не простившись. Когда придёт – устрой ему допрос с пристрастием.
- Да, Мария Степановна. Устрою. Непременно устрою. Спасибо тебе!
Даша вернулась домой и присела у окна в томительном ожидании.
Дарья была ещё в школе, когда к ней в дом заглянул Дмитрий Макарович. Он сообщил Толмачёву, что завтра Данила Зотов собирается ехать в город и готов прихватить с собой попутчика. Тот факт, что ехать придётся с хмурым и неприветливым детиной, да ещё неравнодушным к Даше, Антона ничуть не обрадовал. Здоровяк не вызывал у него доверия. Силушкой Бог мужика наградил, а вот на мозгах явно сэкономил. Что взбредёт в его голову на зимней дороге вдали от людских глаз, заранее не угадаешь. Но выбирать не приходилось. Да и не так уж всё страшно, когда в кармане лежит заряженный револьвер.
Не теряя времени, Антон пошёл к Даниле, чтобы обговорить детали отъезда. Зотов встретил его без восторга. Однако и враждебности не проявил.
- Ты насовсем уезжаешь али как? – спросил он.
- Жизнь покажет, - уклончиво ответил Антон.
- Ну-ну. Жизнь – она, конечно, покажет. Человек планирует одно, а она показывает совсем другое.
Антон насторожился. В словах Данилы он уловил скрытую угрозу. Но если тот замыслил недоброе, то зачем так неосторожно выдаёт свои планы? Неужели настолько глуп? Определённо, надо держать ухо востро, а револьвер наготове.
Они договорились выехать в восемь часов утра. Было бы логичнее, если бы Данила заехал за Толмачёвым. Но он настоял, чтобы Антон сам пришёл к нему. Видимо, мужик очень боялся объяснений с Дашей и стремился избежать их.
Обратно Антон шёл в глубоком волнении. Итак, решение принято. Отступать поздно. Теперь впереди его ждут бурные события с непредсказуемым исходом. Ещё один шаг в неизвестность. Там, в городе, укрепляет свои позиции сильный и опасный враг. Он уже на полпути к власти и не гнушается ничем ради своей победы. Надо ещё раз всё хорошо обдумать, просчитать, взвесить.
За спиной раздался свист. Толмачёв обернулся. Взметая валенками пушистый снег, к нему бежал Чика.
Рецидивист Сергей Коробов по прозвищу Чика успел выкурить три сигареты, прячась за толстой берёзой, когда «чиновник» Игорь Забродин, или как его там, вышел со двора Данилы. Коробов спешно направился вслед за ним, громко свистнул. Забродин остановился, вопросительно глядя на бегущего к нему человека. Чика изобразил на лице радость.
- Игорь Владимирович, искренне и горячо приветствую! – крикнул он на бегу. Поравнявшись, попросил: – Будь ласков, удели мне пару минут.
Тот молча кивнул.
- Тут такое дело, - заговорил Чика с притворным смущением. – В прошлый раз я, кажись, не совсем культурно поговорил с тобой. А ты человек приличный – сразу видно. Уважаемый, одним словом. Теперь мою тонкою и ранимую душу шибко гложет вина. Ты уж на меня обидку не таи, коли чего не так. По глупости всё.
Забродин смотрел на него с подозрением. Потом сказал:
- Забудем про это.
- Забудем – это как? Я признан невиновным или амнистирован?
- Есть разница?
- Конечно, есть! – театрально воскликнул Коробов. – И очень существенная. Я тебе сейчас всё объясню…
- Тебе что – поговорить не с кем? – сердито оборвал его Забродин.
- Да вроде как есть.
- Ну, так иди и разговаривай.
Чика нарисовал на лице обиду.
- Грубо, Игорь Владимирович. Очень грубо и недостойно интеллигентного человека. Я, можно сказать, со всей душой…
- Нет у меня времени по душам с тобой беседовать, - буркнул Забродин и зашагал дальше.
- Ах да, я ведь тоже спешу! – воскликнул Коробов, шагая за его спиной. – Глафирка – бабёнка моя – шибко пунктуальная. Не любит, когда я прихожу не вовремя. А как я могу приходить вовремя, если у меня и часов-то нет? Ты уж выручи меня, Игорь Владимирович, подскажи времечко.
Забродин вытянул руку, чтобы часы выглянули из рукава. Чика ловко перехватил кисть руки и сам посмотрел на часы. Запястье «чиновника», как назвал его Данила, украшали дорогие «Сейко». Это говорило о многом. Но нужно было выяснить ещё кое-что. Главное – не переиграть и не вспугнуть «клиента».
Забродин резко освободил руку. Спросил недружелюбно:
- Теперь всё?
- Ещё один маленький вопросик. Тут такое дело… Глафира решила взяться за моё образование. Хочет иметь дело с культурным мужчиной. То одну задачку мне подкинет, то другую. Я пытался отмахнуться, а она ни в какую. Упрямая баба. Теперь вот пытает: кто написал книгу «Тихий Дон»? Мол, пока не ответишь, до тела не допущу. А я знать не знаю. Может, тебе известно? Скажи, коли знаешь.
Чика почти подобострастно заглядывал в глаза собеседника. Тот смотрел на него ни то насмешливо, ни то снисходительно. Ничего, пусть потешит самолюбие, чинуша.
- Шолохов написал «Тихий Дон».
- Как ты сказал? Щёлоков?
- Шолохов, - повторил Забродин.
- Ага, понял, - пробормотал Чика. – Надо записать, ни то забуду и опять перепутаю. У тебя найдётся ручка и клочок бумаги?
Забродин извлёк из внутреннего кармана авторучку, которая так же, как и часы, произвела на Коробова впечатление.
- А вот бумаги нет. Пиши на руке.
- Да ты поищи. Может, в документах что-то завалялось: чек или квитанция ненужная.
- От тебя так просто не отделаешься, - сказал Забродин ворчливым голосом. – Ладно, сейчас посмотрю.
Из левого внутреннего кармана он вынул паспорт в обложке. Осторожно, чтобы не приоткрыть главную страницу, поочерёдно отогнул переднюю и заднюю корочки, показывая, что там ничего не вложено. Чика со вздохом развёл руками.
- Ну, нет – так нет. Попробую запомнить. Спасибо тебе за всё, Игорь Владимирович! Будь здоров!
Он как бы дружески ткнул собеседника кулаком в правую часть груди. Забродин неприязненно отстранился. Но Коробов успел почувствовать, что и в правом кармане что-то есть. Вероятно, портмоне. И вероятно, отнюдь не пустое. Выходит, Данилка правду сказал.
Чика возвращался домой в сильном волнении. Забродин – его шанс вырваться отсюда и начать новую жизнь. Мужик явно при деньгах. И, главное, паспорт при нём. Упустить его уголовник со стажем позволить себе не мог. Два года с лишком жизни в таёжной глуши набили ему оскомину до тошноты. Жизнь проходила мимо – мимо ночных клубов и ресторанов, мимо дорогих авто, мимо ярких, доступных и незакомплексованных женщин. Завтра у него появится возможность вернуться в эту жизнь. Если пофартит, то всё будет в ажуре. А если нет… Но рискнуть надо. Необходимо. И он рискнёт. А там – как карта ляжет.