Шли дни, недели. Я замкнулась. Теперь я сама запиралась в своей комнате, мне не нужен был надзиратель в виде Виктора Гаврилова. Я была рада тишине и одиночеству. Но признаться, оно начало овладевать мною. В первую неделю после потери надежды, я заперлась в комнате на три или четыре дня, не помню, я не пила, не ела, не ходила на учёбу. Мама пыталась достучаться до меня, да что уж там сам Виктор пытался покормить, но я игнорировала все звуки из вне с помощью наушников. Моим любимым местом в комнате стал дальний угол, куда я забивалась и плакала. В один из дней пришёл Макар Владимирович, и пытался разговорить меня, но и ему я не отвечала. Мне не было стыдно, его вина всё равно имелась, поэтому я просто не хотела говорить.
Я разговаривала только во снах, с ним. Он приходил ко мне и успокаивал, гладя по волосам, а потом нежно целовал, но все сны кончались ужасом. Однако я ждала их, только так мы с ним могли встречаться. Когда-нибудь тело моё умрёт, и мы воссоединимся, но, сколько ещё ждать? Десять лет, сорок, шестьдесят? Как долго душа будет рваться на части, а раны на сердце кровоточить?
Приходила Лиза, умоляла открыть ей, умоляла дать позволить утешить, но и её я выбросила из жизни. Когда, казалось бы, все сдались, дверь выломал Виктор. С того момента её не вернули на место, и я физически и морально чувствовала давление. Теперь все официально могли таскаться ко мне и говорить заученные фразы: «всё будет хорошо», «ты в порядке?», «боль пройдёт, надо просто перетерпеть». Как же все они раздражали, и постепенно я начала чувствовать гнев ко всем близким. Они вызывали во мне ненависть. У них жизнь продолжалась, а моя остановилась, не успев пуститься в путь. И никто не понимал моего отчаяния.
Артём не выходил на связь, и мне стало интересно, что друг делает. Находится ли он в такой же депрессии, как и я? Может хотя бы он сможет оценить степень потери. Он был ему не безразличен, и мы сможем горевать вместе.
Я оделась, привела себя в порядок, и собиралась покинуть квартиру тихо, без лишних вопросов. Шум в прихожей услышала мама, и появившись в неожиданный момент застала меня за поиском зимних сапог. Глаза её горели, она радовалась, тому, что я смогла выбраться из своей комнаты, и рассчитывала, что я отправлюсь на учёбу или, в крайнем случае, просто погулять.
— Доченька я так рада, — сложив ладони перед собой, взмолилась она.
Меня хватило на лживую улыбку.
— Куда ты собираешься? Тебе помочь с чем-нибудь? — не отставала мама.
Я нашла сапоги и быстро надела их.
— А где твоя сумочка, я думала ты по делам, — осмотрела меня мать, — забыла? Я принесу, подожди.
Я воспользовалась моментом, маминой заботы, и убежала. Думаю, она не обрадуется, когда не обнаружит меня ждущей её в дверях.
Выбежав из подъезда, я побежала на остановку, шла как в последний раз, не смотрела по сторонам, не обращала внимания на красный светофор. Однако водители люди умные, вовремя останавливались, пропуская несносного пешехода, дабы не попасть в аварию, и изредка бросали мне в след гневные комментарии, в основном называя — сумасшедшей. Мой автобус подошёл прямо к моему появлению, я села и поехала по нужному адресу. Заранее поинтересовалась им у Лизы, когда мы пытались выяснить причину внезапной пропажи (кончины) Руслана.
Доехала без происшествий, и оказавшись возле нужной квартиры начала названивать. Был ли он дома? Лотерея. Мне плевать, я готова была ждать до вечера. Мне повезло, дверь открыл сам Артём, одетый в простую белую футболку и джинсовые бриджи. Парень встретил меня красноречивым печальным взглядом.
«Как же мне надоела их жалость!»
— Проходи, — не здороваясь, уступил мне дорогу Артём.
Я сняла верхнюю одежду, и блондин проводил меня в гостиную. Если бы у меня было настроение, я могла расписать, как со вкусом обставлена его квартира, но тогда я смотрела сквозь вещи, мир стал чёрно-белым. Мрачным.
В гостиной на диване сидела, поджав ноги Лера. Вот уж эту часть декора сложно было упустить из виду. Она курила и смотрела телевизор. Запах табака совершено не чувствовался, его перебивал сладковатый аромат клубники. Лера заметила меня и потушила сигарету, схватила подушку и обняла её.
— Садись, — догнал меня Артём, и сел на диван рядом с сестрой. — У нас немного не прибрано, не обращай внимания, если сможешь.
На хлам в гостиной я, как ни странно совсем не смотрела.
— Что ты хотела Наташа?
На вопрос я не ответила, села в свободное кресло, и не отводила взгляда от сестры блондина. С виду утончённая, миловидная, а в душе грязная и лицемерная. Лера, так же как и я не моргая наблюдала. Пока она не намеревалась вступать в конфликт со мной, но ещё не вечер. Девица покажет себя, тогда я уверила себя, ожидала скандала, и впоследствии получила естественно.
— Как ты справляешься? — сложив руки на коленях, я упиралась в них локтями.
— С чем? С гибелью моего лучшего друга? — смотрел сквозь меня Артём. — Никак! Не думать о нём, о том что его так и не нашли, помогает только работа. Я сутками гоняю свои мозги, чтобы мысли не сожрали.
— Крамской тебе ничего не говорил? — зашла издалека.
— Макар Владимирович? —будто был кто-то другой с такой же фамилией, спросил он. — Нет, а должен был?
— Скажи мне честно, ты что-нибудь знаешь?
— Например?
— Вы же оба варитесь в бизнесе, и может Макар чем-то нечаянно обмолвился? Не знаю, ну, к примеру: враги? У всех они есть, — я находилась в отчаянии, сама не понимая, что несу.
— Спроси меня прямо! — потребовал он.
— Всё это может быть игрой Макара Крамского или Виктора, или его сыночка. Ты близок к их миру, должен хоть что-то знать, — обхватила я руками голову, прижимая распущенные волосы к шее.
— Прости, я ничего не знаю, я как и ты нахожусь в глубокой скорби, и мне обидно, что ты не думая пытаешься обвинить меня в сокрытии какой-то тайны. Я никогда не игрался чужими судьбами, и думаешь, если бы Руслан был жив, я не предупредил бы тебя? — Артём говорил совершенно спокойно, но было в этом спокойствие капля угрозы. Он тщательно скрывал своё нервозное состояние, и выдавало его только сцепленные пальцы рук, да тряска ногой.
Лера смотрела на нас по очереди, но продолжала молчать. Она была похожа на меня, безжизненная и бесполезная. Не будь у нас взаимного отвращения друг к другу, мы могли бы подружиться.
— Ты прав, я ищу виноватого, мне очень плохо, — призналась я.
— Понимаю, я сам в первое время занимался тем же, не вини себя, — приободрил меня парень, слегка улыбнувшись.
Наш мирный диалог прервал истерический смех Леры, она уткнулась в подушку и пыталась его приглушить. Артём заволновался и приблизился к сестре. Попытался отнять подушку, но та клешнями вцепилась в неё, не желая отдавать.
— Лера ты нас пугаешь, остановись, — старался он, чтобы она обратила внимание на него.
Смех продолжался, и мне оставалось не долго, чтобы не закрыть уши и не закричать. Через её безумие я ощущала приближающееся своё. Лера пугала, правда, но и заставляла проникнуться жутким смехом до боли. Душа девушки рвалась наружу, и когда брат сумел вырвать подушку, я увидела слёзы на её глазах. Она не смеялась. Истерика захлестнула Леру, глаза покраснели, под глазами залегли круги, она выглядела бледнее обычного.
— Лера посмотри на меня, — схватил он её за щеки и попытался поймать взгляд. Однако она тянулась вправо ко мне.
Я старалась не двигаться, чтобы лишний раз не провоцировать.
— Принеси мне воды Тём, — очнулась Лера, и криво улыбнулась брату.
— Пить хочешь? Я принесу, сейчас, — он бегом выскочил из гостиной.
Стоило Довганю покинуть нас, в Лере проснулся яростный зверь. Бешенство завладело сознанием, и девушка, сорвавшись с насиженного места, набросилась на меня. От неожиданности я не успела закрыться, или убежать. Лера схватила меня за волосы, повалила на пол, и засела сверху. Клянусь, я была готова принять удары, я хотела их, и не сопротивлялась. Что мной двигало? Мыслей по такому поводу нет. Я не кричала, а она стала наносить удары по моему лицу. Разбила мне бровь своим, казалось бы, маленьким кулачком, ударила по губе, и дала несколько пощёчин.
— Ты, всё ты стерва. Ненавижу тебя Столярова, ты наше проклятье. Пока тебя не было в его жизни, он был в порядке. Сука, убью, — кричала и рыдала Лера одновременно.
Я ждала ударов сильнее, но внезапно девушку стащил с меня Артём. Лера пыталась вырваться, визжала, била по рукам брата, но тот не позволил ей выбраться. Я осталась валяться на полу и смотреть в потолок, пока Артём не понял и меня.
Дальше всё как в тумане. Он вызвал «скорую помощь», они увезли Леру, девушка тряслась и обвиняла меня, постоянно повторяя как мантру «ты убила его». Мне обработали ранку на губе и брови. И если когда Лера била меня, я не чувствовала боли, то послевкусие оказалось неприятным. Бровь долго и сильно саднила, как собственно и губа.
Артём сам лично отвёз меня домой, а на вопросы фельдшера парень ответил: «они парня не поделили», что не было далеко от правды. Со стороны Леры так точно. Я отказывалась от помощи Довганя, отправляя его с сестрой в больницу, но тот заверил, что к Лере поехала мать, а он отправится следом, как только убедиться, что я относительно целая попала к себе домой. После его коротких пояснений, спорить я прекратила. Уже возле подъезда, он спросил:
— Почему ты не защищалась?
Я пожала плечами, не знала ответа.
— Береги себя Наташа, и защищайся в следующий раз. Жизнь не остановилась, она продолжается, не разрушай её, — посоветовал мне Артем, сидя в машине, и разговаривая через опущенное стекло.
Я собиралась уйти молча, но всё же нашла в себе силы попросить о последней просьбе:
— Прощай Артём, прости, но я не желаю пересекаться с тобой больше. Не подумай, ты мне ничего плохого не сделал, просто мне так проще пережить трагедию. Я решила вычеркнуть всех из своей жизни и начать новую с новыми знакомыми и друзьями, — разложила я.
Парень усмехнулся, подумал с минуту, и выдал:
— Если тебе станет лучше, то хорошо. Но я сомневаюсь.
Матовая синяя иномарка сорвалась с места, оставив после себя снежный вихрь. Телефон завибрировал, увидев на экране имя подруги, я выключила его, чтобы не доставала.
Дома меня встретила не находившая себе места от волнения мать. Первым что бросилось ей в глаза стали мои прекрасные ранки на лице. Она кинулась осматривать меня, и обнимать.
— Господи, что с тобой дочка? Давай вызовем скорую и полицию, тем кто сотворил такое не должно всё сходить с рук, — не останавливалась и не прекращала гладить меня по голове говорила мама.
— Замолчи, — закрыла я уши руками, шум вокруг казалось не прекратится никогда. — Оставь меня. Я хочу побыть наедине с собой, прошу!
Вырвавшись из объятий матери, я убежала в свою комнату без двери, и улеглась на постель, не раздевшись, просто отвернулась к стенке и закрыла глаза, свернувшись калачиком.
Прошло несколько дней. Никто не трогал меня. Я заново приходила в себя. И в конце марта я собралась силами, и пошла в университет. С порога меня встретила Наташа Князева. Сначала она не давала мне пройти в аудиторию, сыпля оскорблениями, на которые я не отвечала, а потом, к ней присоединилась её свита.
— Что без того красавчика за спиной ты уже не такая смелая? — ядовито заметила Князева.
Я злобно усмехнулась.
— Отойди, а иначе…
— Что «иначе»? — ехидно скалилась девица.
— Крошка, — выдохнула я, — мне терять нечего. Я вырву твой язык и заставлю его слопать твоих шкур, поняла?
— Какие мы опасные, — не поверила мне Наташа.
А вот её подстилки напряглись, и тактично отступили. Сзади меня появилась Лизка, и разогнала всех, кто пытался до меня докопаться. С Князевой было сложнее всего, но появление преподавателя заставило и её смыться. Сев за парту, Лиза собиралась присесть рядом, но я положила на свободный стул свою сумку. Девушка непонимающе посмотрела на «свободное» место.
— Нат, ты не позволишь мне присесть?
— Нет, тут ещё море свободных мест Кузьмина. Оставь меня в покое, — отвернулась я от неё.
Я знала, что отвадить подругу от себя будет труднее всего, и я применила самое неприятное оружие против неё. Говорила холодно, словно мы чужие и не смотрела в глаза.
— Нат?
— Никогда со мной больше не разговаривай, ты мне надоела со своим нытьём, — выплюнула я гадость.
Лиза сжала руки в кулаки, выдохнула, и села за соседнюю парту с другой девочкой.
Так я потеряла подругу.
Дальше я захотела навсегда распрощаться с отцом. Макаром Крамским. На этот раз, встретившись, мы молчали. Я не знала с чего начать разговор. В нашу первую встречу после… Мы расстались не очень. Теперь же я собиралась попросить прощения, и попросить его оставить меня.
Мы сидели в его кабинете, он как и всегда выглядел идеально. Чёрные брюки, белая рубашка и забранные назад тёмные волосы. В глаза смотреть я не смогла, они ужасно напоминали мне глаза другого человека, любимого человека.
— Ответьте мне: почему вы прекратили расследование? Есть то, о чём мне стоит узнать сейчас? — приступила я к разговору, не желая откладывать важные вопросы в долгий ящик.
— Наташа, все, что тебе нужно знать ты знаешь, ты приехала ко мне ради этого? — сидя в своём модном кресле за столом, он скрестил руки на груди.
— Вы не ответили.
— Расследование ни к чему не приведёт, больше ничего не скажу, — стало мне корявым ответом.
Повисло молчание. Он первый смог прервать его. Я была рада такому.
— Извини меня дочка, в прошлый раз я наговорил тебе много неприятных слов, признаюсь, я сорвался. Всё навалилось одно за другим, и было тяжело формулировать мысли. Я ни в коем случае не хотел задеть тебя, и твои чувства. Понимаю поздно, но поверь, я осознал ошибку, — вдруг поднялся мужчина и направился ко мне.
Я сидела на диванчике неподалёку, но не делала резких движений. Макар Владимирович заметил это, и отошёл к окну. Руки он убрал за спину. В его пальцах я увидела печатку Руслана. Он крутил её, и постоянно перебирал. Сердце кольнуло.
— Я так же была не права Макар Владимирович, простите и вы. — Выговорила я, хоть и далось мне такое с трудом. — Могу я попросить вас об одолжении.
— Всё что угодно, — не оборачиваясь, разрешил он.
— Отдайте мне его квартиру, я хочу жить в ней. Так не будет, проще забыть, — зачем-то добавила я.
Макар подошёл ко мне и присел рядом, на лице его расплылась печальная улыбка.
— Не ври себе, таким способом ты его точно не забудешь. Я почему-то уверен, ты не хочешь забывать вовсе, — тронул он мои холодные ладони, лежавшие на коленях.
— Пусть так, — не стала я отрицать, — это последняя просьба меня как вашей дочери. Позволите мне такую роскошь?
Долго он не думал, кивнул.
— Ты всегда можешь прийти ко мне и попросить о помощи Наташа, я не откажу. Думай, как хочешь, но я до конца останусь твоим папой, — сжал он мою ладонь.
— Спасибо вам.
Прошло несколько недель, я перевезла все свои до единой вещи в квартиру Руслана. Мама протестовала. Её не устраивал мой переезд, но я пыталась убедить мать, что так лучше. Я обязана пережить всё в одиночку, что никто так не поймёт меня как я сама. Я должна договориться со своим внутренним равновесием и прийти в норму.
— Доченька я боюсь за тебя, — призналась мама, когда мы разбирали вещи в моём новом доме.
— Чего боишься? — обыденно поинтересовалась я, разглядывая свои фенечки оставшиеся со школьных времён.
— Такое даже страшно вслух произносить, — заёрзала она на стуле.
И я поняла её. Мама боялась, что я ушла из дома, чтобы покончить с собой. Вспомнилась Лера и её глупый поступок. Я усмехнулась, откладывая коробочку с обувью.
— Мама я потеряла любимого, а не мозги, не засоряй подобными мыслями голову, — старалась я выглядеть сильной в тот момент.
Она поверила мне. А может только сделала вид.
Сейчас…
Будильник на телефоне издал истошный звук. Я вздрогнула, и чай в моей чашке вместе со мной. Чёрт, пора на работу. В последние три месяца, я обеспечивала себя сама, и пропускать работу значит, не есть. Такова взрослая жизнь. Я протёрла подоконник от пролившегося на него чая, и отправилась одеваться. Белая блузка с чёрным воротником, юбка карандаш, высокие каблуки. Я привыкла к своему дресскоду. Волосы собрала в высокий пучок, оставив свободными несколько прядей. За туалетным столиком я привела своё лицо в порядок. Каждое утро приходилось подправлять себе бровь, на самом краю ближе к виску Лера умудрилась оставить мне шрам. Мелкая змея, теперь я понимаю, насколько была дурой тогда не защищавшись. Всё же Лера ответила за своё безумство, лежала уже четвёртый месяц в псих диспансере.
Подкрасив губы красной помадой, я выбежала из квартиры, бросив взгляд на фото в прихожей. Я специально распечатала его и поставила в рамку, чтобы по приходу домой оно встречало меня. На нём изображены я и он, счастливые не подозревающие о том, какой кошмар нас ждёт. На моём телефоне находилось много фото, но в квартире я разместила только одно моё самое любимое, после нашего первого и последнего свидания. Я в своём блестящем платье, а он в белоснежной рубашке. На глазах начали появляться слёзы. Нет, хватит, всё прошло.
Я вышла из квартиры и постаралась прогнать воспоминания, мне хватило.
«Ты обещал не бросать меня, солгал!»