Натурализм и благополучие. Томас В. Кларк
Психология морали в натурализме
Рассмотрев в общих чертах некоторые преимущества, которые дает натурализм в поисках благополучия, мы обнаружили множество конкретных преимуществ в областях этики, социальной политики, личной автономии и экзистенциальных проблем. Чтобы доказать эти преимущества, часто выбирают путь обеспокоенности, возникающей при принятии полностью причинного взгляда на самих себя, а после указывают на преимущества его принятия.
Мораль уцелеет
В первую очередь среди этих опасений забота о морали и ответственности: если (не считая любой случайности) для людей полностью детерминировано то, кем они становятся и что они делают, как мы можем доверять им? Или справедливо обвинять их за их действия? Если в действительности никто не мог сделать ничего, кроме того, что он сделал в реальной ситуации (в отличие от гипотетических ситуаций), тогда все что угодно должно прощать, извинять или разрешать?
Нет, не так. Наше основное чувство правильного и неправильного — это естественный дар, данный нам эволюцией, поэтому даже в отсутствие божественного законодателя большинство из нас сильно мотивировано соблюдать и поддерживать этические нормы (Greene , 2013). Как описывает этолог Franz de Waal (2013), человеческая мораль имеет явных предшественников среди приматов, таких как бонобо и шимпанзе. Люди, конечно, наслаждаются более сложным социальным устройством с большими возможностями для сотрудничества или обмана, поэтому у них, соответственно, более тонкая моральная интуиция. Но нет никаких сомнений в том, что наше моральное чувство закодировано генетически, даже несмотря на то, что в его выражении существует значительная культурная вариативность (Pinker 2008).
Моральные правила, поощрения и наказания необходимы для того, чтобы направлять поведение к добру, поэтому из причинного детерминизма не существует карты «выбраться из тюрьмы»*. То, что мы плохо себя вели в прошлом, не означает, что мы будем поступать так и в будущем: нас могут заставить — или мы сами решим — вести себя лучше (Clark, 2006). От нас также не требуется автоматически прощать или извинять проступки против нас, что-то психологически невозможное и, возможно, опасное, если преступник не раскаивается и может снова совершить преступление (McCullough, 2008).
* Карта в игре «Монополия», означающая выход из тюрьмы без пропуска хода, то есть ничего не потеряв. (прим. переводчика)
Обвинение и восхищение: смягчающая реакция
Это успокоение в наших руках, дающее явные моральные и практические преимущества натуралистическому пониманию того, что мы не являемся первопричинами, что характер и поведение полностью являются результатом обстоятельств, которые в конечном итоге мы не выбирали. Во-первых, мы больше ориентируемся на реальность в своих ожиданиях в отношении себя и других. Мы больше не можем предполагать, что, когда ситуация уже произошла, кто-то мог поступить иначе, даже если бы мы этого хотели. Мы также не можем предположить, что люди принципиально виноваты в своем характере: будто характер человека полностью обусловлен быть хорошим или плохим. Неудивительно, что такое понимание уменьшает взаимные обвинения, обиду, непродуктивный гнев — эмоции, которые возбуждаются и усиливаются, если они рассматриваются как первопричины в других (Waller 2011).
Точно так же мы в гораздо меньшей степени испытываем благоговейный трепет перед очень талантливыми и успешными людьми. Как бы мы ни восхищались их достижениями, мы видим, что им, в конце концов, повезло с их генетическими и экологическими обстоятельствами. Поскольку психологический эффект помещения человеческих агентов в причинный контекст заключается в смягчении или ослаблении реактивных установок, таких как негодование и поклонение героям, это можно назвать смягчающей реакцией. Понимание того факта, что за каждым человеческим существом стоит полностью причинно-следственная история, его выбор и действия (даже если мы не можем знать все детали), может помочь сохранить невозмутимость и равновесие в мире, который предоставляет нам бесконечные эмоциональные провокации. Этот существенный вклад в наше благополучие предложен не кем иным, как Буддой, который учил тезису о взаимозависимом происхождении (о том, что мы считаем причиной и следствием). Его проницательность, основа буддийских принципов сострадания и принятия, теперь подкрепляется натурализмом (Clark 2007a, стр. 24-5).
Сострадание к себе и принятие
Смягчающая реакция также может хорошо нам помочь, изменяя наше восприятие и эмоции по отношению к себе. Поскольку мы не можем предположить, что могли бы поступить иначе, когда ситуация уже произошла, это помогает ограничить непродуктивное самообвинение, взаимные обвинения и чувство собственной никчемности. Это не означает, что такие эмоции, как сожаление, вина и стыд, никогда не уместны, поскольку они побуждают нас исправить ситуацию и укрепляют нашу решимость добиться большего успеха в следующий раз. Без них мы все были бы бессердечными и бессовестными психопатами. Но смягчающая реакция не дает этим эмоциям захватить нас и вывести из строя; сострадание к себе может заменить самообвинения.
То же самое и с гордостью и самовозвеличиванием: по условиям натурализма мы не можем предполагать, что наши успехи являются проявлением нашей собственной воли, таланта или способности к тяжелой работе. Все эти качества были даны нам, в конечном счете, даже если мы можем ощущать наши длительные усилия как сами самой разумеющиеся. Тем не менее, мы можем отмечать свои достижения, но без самодовольства или превосходства, порождаемых предположением, что нам не повезло в наших обстоятельствах. Благодарность и смирение, порождаемые причинным, натуралистическим взглядом на удачу, являются более привлекательной и надежной основой для личности, чем эгоцентричная гордость.
сл. стр. http://proza.ru/2023/08/15/1243