Натурализм и благополучие. Томас В. Кларк
Смысл и цель
Выявляя ресурсы натурализма для благополучной жизни, в этой главе рассматриваются личный, межличностный, социальный и планетарный контексты. Наконец, остается космическая перспектива, итоговый контекст, в котором люди могут процветать. Натурализм ни в коем случае не враждебен рассмотрению экзистенциальных вопросов смысла и цели жизни — традиционных проблем религии и духовности — но он выражает их иначе.
Натуралистическая духовность и религиозный натурализм
Довольно избитая мысль, что атеисты находятся в невыгодном положении по сравнению с теистами, когда дело доходит до вопроса о смысле жизни, поскольку с точки зрения атеистов не существует дающего смысл (Бога или богов), существует только бесцельная игра физических явлений. Эволюция просто случайно породила людей, существ, которые часто хотят, чтобы у жизни была руководящая цель, что-то, что могло бы искупить страдания, которые мы терпим, и принять острую боль от окончательности смерти. Учитывая эти желания, было бы хорошо, если бы мы могли примириться с человеческим состоянием, каким его видит наука, принять и, возможно, даже насладиться истиной о том, что нет ни Бога, ни творца, и что космос существует без явной причины, без задуманной цели.
Натурализм может дать ответ на экзистенциальные проблемы, порожденные наукой, предлагая то, что можно назвать натуралистической духовностью (Clark, 2002). Хотя здесь нет духов или потусторонних явлений, он считается духовным, поскольку он обращается к тем же вопросам и эмоциям, что и традиционные сверхъестественные религии, вопросам, возникающим в ответ на довольно странный и поразительный факт, что мы вообще существуем, и очевидно, только случайно. Точно так же религиозный натурализм — это не оксюморон, как это может показаться, а все более доступный вариант для тех, кто сталкивается с тайной существования с научной точки зрения (Murry, 2006; Goodenough, 2000; religious-naturalist-association.org).
Натуралистическое очарование миром
Как упоминалось в начале, натурализм твердо помещает нас в космос как полностью естественные явления, хотя и довольно любопытного вида: мотивированные, умные, самосознающие и разумные агенты. По сути, мы являемся природой, познающей себя, немного мыслящей, конституирующей личность телесностью, приготовленной безличной эволюцией. С этой точки зрения мы можем оценить себя как довольно удивительное естественное изобретение, наделенное привилегией обладать способностью к пониманию и взглядам, хотя сама эта способность обременяет нас трудными экзистенциальными вопросами. Точно так же, как мы можем восхищаться огромными масштабами космоса, изображаемого наукой, мы можем удивляться тому, что простые атомы и молекулы, предоставленные самим себе на протяжении миллиардов лет, превратились в нас. Эта перспектива помогает заново очароваться физическим миром, оставаясь при этом верным науке: атомы и молекулы в конце концов не так уж и «просты» (Raymo, 1998; Goodenough, 2000).
Эпическая история вселенной и нашего места в ней, пожалуй, лучше всего рассказана в классическом телесериале PBS «Космос», ведущим которого является Карл Саган, и воспроизведенном Нилом де Грассом Тайсоном для Fox Network (haydenplanetarium.org/tyson/). Художественный фильм «Древо жизни» включает в себя расширенный визуально впечатляющий эпизод, в котором запечатлены грандиозные масштабы как космического, так и земного мира, и земная эволюция.
Экзистенциальное изумление
Мы, разумеется, ни о чем из этого не просили — мы просто оказываемся в космосе, который, согласно натурализму, существует именно без видимой причины. Следовательно, мы существуем, в конечном счете, без видимых причин. Но как ни странно, натуралистическое отрицание итогового смысла и цели может вызвать поистине духовный отклик на состояние человека. Хотя к этому нужно немного привыкнуть, понимание явной неуправляемой фактичности космоса может стать воротами к экзистенциальному удивлению и изумлению. Это не значит, что существование в целом бессмысленно — то есть проецировать на него наше ограниченное требование смысла и найти его отвергнутым — скорее, оно полностью ускользает от различия «значимый-бессмысленный»: оно просто есть. Видя, что мы не можем ожидать от природы смысла, мы, наконец, остаемся экзистенциально изумленными — мы живы и осознаем, что мы являемся участниками великой тайны, которая обязательно выходит за рамки любого приписывания цели (Clark, 2002; Comte-Sponville, 2007).
Местное значение
Но как существа, ищущие смысл, мы не можем жить изо дня в день на диете экзистенциального изумления. Натуралистам, как и всем остальным, завещано естественное дополнение человеческих потребностей, преобладающих большую часть времени при выборе поведения. И именно удовлетворение этих потребностей, включая потребности в сообществе, исследовании, мастерстве и понимании, на самом деле решает проблему локального (в отличие от конечного) смысла. На самом деле нам не нужна конечная цель, чтобы сделать жизнь стоящей, пока у нас есть возможности процветать во всех (или, по крайней мере, во многих) аспектах человеческого бытия. Возможно, именно разнообразие наших желаний, возможных проектов и их возможное, но не гарантированное исполнение, создает в жизни такую интересную, или иногда разочаровывающюю, перспективу.
Экзистенциальная свобода и контроль
Поскольку это бросает вызов любому сверхъестественному или идеологическому предписанию о том, как мы должны жить, натурализм максимизирует нашу свободу следовать этим потребностям и проектам, возможно, даже до такой степени, что изменяет сами наши мотивы (Stanovich, 2004). Есть ли у нас какие-то желания, которых лучше бы не было? Натуралисты могут поднять этот вопрос, в то время как многим последователям сверхъестественного запрещается даже рассматривать такую возможность из-за ограничений священных писаний. Конечно, нельзя говорить, что все разрешено, поскольку существует почти всеобщее согласие с моральными максимами, вытекающими из золотого правила, правила, которое принимают и натуралисты. Но в рамках этих этических ограничений натурализм предлагает свободу действий, недоступную тем, кто связан традиционными религиозными или идеологическими взглядами на мир (Kitcher, 2014). Как для граждан неконтролируемого космоса, диапазон открытий для нас ограничен только нашим предвидением и технологическим мастерством.
Сообщество натуралистов
Подобно тому, как приверженцы традиционных религий образуют сообщества убеждений, в которых могут найти товарищеские отношения и выразить свою философию жизни, натуралисты тоже могут организовывать свои сообщества. Светские альтернативы церкви, такие как Sunday Assembly (sundayassembly.com) и Ethical Culture (nysec.org), предлагают ритуалы, обряды, вдохновляющие беседы и музыку, и все это без каких-либо ссылок на сверхъестественное. Конечно, не все хотят или нуждаются в таком сообществе, но для тех, кто желает, есть все больше возможностей присоединиться к единомышленникам-натуралистам (гуманистические, свободномыслящие и атеистические группы обычно дружелюбны к натурализму), исследовать и праздновать, что значит быть гражданином космоса. Тем, кто потерял веру и религиозную сеть, группы и общины натуралистов могут помочь заменить личные связи, столь важные для благополучия человека (De Botton, 2013).
Перед лицом смерти
Перед лицом личного исчезновения после смерти, возможно, самой сложной экзистенциальной проблемой, натуралисты не могут рассчитывать на вечную жизнь, но их можно уверить в том, что они также не столкнутся с наступлением вечного ничто или черноты. Сознание не может засвидетельствовать собственное исчезновение, поэтому, как давно заметил философ Эпикур, небытие не может быть субъективным фактом. В таком случае, чего ожидать после смерти? Конкретный человек умирает, но будет справедливо сказать, что переживания для передачи этого опыта не произойдет, учитывая, что другие живые существа существуют и появляются. Так что, возможно, следует ожидать продолжения опыта, но никак не того, чтобы чувствовать себя человеком, который умирает. Поэтому натуралисты могут понимать смерть как окончательное приключение в трансформации сознания: радикальное обновление субъективности (Clark, 1994). Как и в других аспектах натуралистической духовности, упомянутых выше, натурализм заменяет безопасность, в данном случае недостижимую безопасность личного бессмертия, на неограниченное волнение: быть временным участником и свидетелем естественного порядка (Watts, 1968).
сл. стр. http://proza.ru/2023/08/15/1205