Ровно сутки я раздумывала над своим возвращением, и как стану смотреть в глаза родственникам, как буду относиться к матери и Макару Владимировичу. А вот к кому я сразу определила своё отношение, так это к Виктору. Он мне никто, с самого начала нашего знакомства, Гаврилов поступал со мной плохо, зная, кем я ему приходилась. Загоны по поводу «ты дочь Макара Крамского, и поэтому я тебя не люблю» меня не волновали. Волновало собственное спокойствие.
Макар Крамской. Этого человека я, до сих пор оговариваясь, называю отцом. Страшно, что после разговора с ним он перестанет воспринимать меня как дочь. Я хочу остаться ею. Он близок мне. Я всегда любила папу больше мамы, сама не понимая почему. Насчёт самой мамы, я не знаю. С ней тяжелее всего. Она так же близка мне, заботилась обо мне, вставала на мою сторону, даже когда я этого не заслуживала. Между нами появилась пропасть, когда Виктор вмешался. Она, конечно, могла продолжать быть заботливой матерью, но всегда велась на поводу у кого-либо. К сожалению, своим мнением мама не обладала. Кто угодно мог предать меня, но только не женщина, которая родила и воспитала. Лично я не смогла бы так поступить со своим ребёнком. Элементарно «съела» бы совесть. Понятия не имею, как оно работает в её голове, мне же всё ясно.
В общем, я не смогла договориться со своими внутренними демонами, и продолжала сомневаться в правильности принятого решения. В конце второго дня, бабушка буквально заставила меня набрать номер Руслана, и я через силу, но сделала это. Он пообещал примчаться в тот же день, но я попросила приехать на следующее утро.
— Я не смогу уснуть, — пожаловался парень.
— А ты постарайся, — назидательно провозгласила я, — иначе не поеду с тобой никуда. Ты будешь сонный, и мы можем попасть в аварию.
— Милая моя, я смогу управлять автомобилем даже с закрытыми глазами. Ты плохо меня знаешь, — не подействовали на него мои слова.
— Не называй меня «милая», — разозлилась я. Терпеть не могу, когда меня называют уменьшительно-ласкательными словечками. Для этого есть имя.
— Как мне тебя называть?
— По фамилии, — самопроизвольно улыбнулась я. Приятно когда он не видит моего лица, и я могу делать всё что угодно, не стесняясь.
— Как пожелает госпожа Столярова, — провоцировал меня Руслан.
Умеет вывести из себя. Улыбка слетела с моих уст, я лишь глубоко и печально выдохнула. Ничем не пробить.
— Погоди, — на том конце послышались шевеления.
— Что произошло? — заволновалась я. — Руслан, к тебе кто-то пришёл?
Он молчал. Звук будто совсем пропал. Я взглянула на экран, и убедилась, что звонок не сброшен, сеть хорошая, тогда почему я ничего не слышу? Неужели Крамской выключил звук?
«К нему, наверное, пришла девица по типу Леры, и соблазняет, а ты сидишь здесь и ничего не можешь сделать» — хихикнул злой голос.
Несколько липких мыслей успели проскочить, как вдруг голос Руслана снова стал слышен.
— Извини, доставка, — пояснил он.
Я расслабилась.
«Ревность страшна. Это только начало!»
— Я так и поняла, — старалась я не выдавать своей обеспокоенности.
Мы поговорили немного о всякой ерунде, и распрощались.
Ночь шла медленно. Сначала я не могла уснуть, постоянно вертелась, и думала. Думала о встрече с роднёй, о Руслане, о наших отношениях. Отчего голова моя заболела, протестуя против тяжких дум. А когда сон всё-таки пришёл, я провалилась в кошмар. Иногда бессонница спасение.
Во сне я шла по полю, оно было жёлтым, а росшие на нём культуры сухими. На мне красовалось такого же цвета платье, оно доходило до пяток, но я не путалась в нём, на удивление было удобно. Ноги мои босые, наступая ими на сухие растения и горячую землю, я чувствовала небольшую боль. Волосы русые без окрашивания забраны назад, рассыпаясь по спине, они казались длиннее обычного. Я была похожа на персонажа какой-нибудь легенды. Солнце ослепило меня, и я задрала руку, чтобы ладонью спрятаться от него, и обнаружила обручальное кольцо из белого золота на безымянном пальце. Во сне, однако, меня это совершенно не удивило, оно смотрелось так гармонично, будто всегда надето на мне.
Убрав ладонь, я поняла, что солнца никакого и нет. На её месте очутилась луна, но и это меня не поразило. Я присела на корточки и стала собирать засохшую траву, но она ломалась, рассыпалась, убегала от меня сквозь пальцы прямо как вода.
«— Что ты делаешь?» — задал мне вопрос смутно знакомый голос.
Я продолжала лихорадочно собирать сушняк, не получая ожидаемого. Он всё продолжал ускользать. Я знала только что мне необходимо собрать его, а зачем и для чего понятия не имела.
«— Я должна», — вырвалось у меня, я не говорила, мне показалось, я ответила мысленно.
«— Что должна?»
«— Спасти себя», — трава кончилась, теперь я копала землю, в ногтях застревала грязь, платье испачкалось, а когда я подняла ладони, чтобы посмотреть на них обнаружила кровь.
«— Что ты наделала Наташа?»
Я обернулась на человека, разговаривавшего со мной, лица разглядеть не смогла, откуда-то снова появилось солнце и оно скрыло его. Он был до жути высок, и от него исходила опасность. Но я не бежала, не могла встать.
«— Взгляни», — пальцем ткнул он на то место где я минуту назад копала.
Глаза мои опустились, и теперь на моих руках лежал бездыханный Руслан. Как он появился, я не поняла. На всё поле раздался вой. Толи выли волки, толи я. Мужчина, стоявший над нами, расхохотался, и обернулся жутким созданием похожим на смесь собаки и чудовища из сказок. Оно надвигалось, а я трясла Руслана, просила проснуться.
«— Вставай, я не могу бежать без тебя, умоляю», — всё было бесполезно.
Я проснулась, когда чудовище прыгнуло на нас. Мой крик раздался на всю комнату. Я обеими ладонями заткнула себя. Крик продолжился, но теперь он стал внутренним.
Когда я поняла, что всё было сном, отняла трясущиеся руки ото рта. Тело моё сильно вспотело, я не могла отдышаться. Всё словно наяву, страшно даже выглянуть в окно, за которым до сих пор темно. Чтобы прийти в себя, я пошла в ванну. Бабушку к счастью не разбудила, не хотелось бы возвращаться в сон, и рассказывать о его ужасе. Сняв в себя легкую сорочку, я взглянула в зеркало. Из носа у меня красовалась запёкшаяся кровь. Тронув её, та совсем чуть-чуть, но размазалась по пальцам. Сердце забилось чаще, я тут же начала смывать её под краном не замечая ледяной воды.
— Какая гадость, — подбородок мой трясся, я никогда раньше не сталкивалась с кровью из носа. Такое в новинку. И новинка абсолютно неприятная.
— Откуда оно взялось, что за кошмар, — вода продолжала литься, заглушая мой разговор с самой собой. Я всхлипнула. Слёз не было, шалили нервы.
Приняв прохладный душ, я ощутила маленькое, но спокойствие. Спать без света я не смогла. Утром, проснувшись, я заметила, он уже не горел, наверняка выключила бабушка.
Выполнив все утренние процедуры, я ждала Руслана, и тряслась ото сна. Он не выходил из головы, наоборот я постоянно прокручивала его. Даже диалоги помнила. Раньше никогда не запоминала ничего так досконально, насколько бы сон не был ужасным или прекрасным. Он обычно забывался за день, а этот как корень врос в моё сознание, и не собирался покидать. Разрастался и разрастался, вселяя обречённость. Зачастую если мне снилось, что-то необычное, я лезла в сонник, но почему-то сейчас делать этого совсем не хотелось. Мне казалось, ничего хорошего там не найти.
Бабушка видела мою тревогу, и постоянно трясущуюся ногу под столом. От каждого шороха я вздрагивала, вела себя через-чур, подозрительно.
— Что с тобой Наташка? — Замешивая тесто для будущих пирожков, спросила она.
— Кошмар приснился, — призналась я.
— Плохо, — заключила бабушка, — вещий.
От её слов глаза мои округлились. Я по-настоящему испугалась. Звучало как приговор, и мне от него никуда не деться.
— Почему вещий?
— С четверга на пятницу потому что, поверье такое есть, знаешь? — она скосила один глаз на меня.
Я хотела развить эту тему, мне нужно было знать больше. В дверь позвонили.
— Твой парень приехал, — уверенно поведала мне бабушка, протёрла руки и отправилась открывать.
Я остолбенела.
«Как такое может быть? Это ведь выдумка? Старые поверья? Если бы у каждого кому снились сны с четверга на пятницу, сбывались, давно прознали все, а так это просто сказка придуманная людьми далеко в прошлом».
«Кошмары имеют привычку сбываться. Помни когда всё хорошо, жди плохого, оно обязательно явит себя в самый неподходящий момент».
Я не желаю верить в плохое, и что оно явится. У меня только стало всё налаживаться. Нет, я не позволю, зубами вырву счастье из лап кошмара, если потребуется. И тот мужчина из сна не убьёт Руслана, и не нападёт на меня. Чудовищ не бывает, хотя они давно отлично научились маскироваться под людей.
— Собирайся внучка, Руслан тебя на улице ждёт, заходить не захотел, — обиженно посетовала старушка.
В порыве чувств я обняла бабушку, и прошептала:
— Я ещё приеду к тебе. Не забывай меня ба.
Та легонько постучала мне по спине морщинистой ладошкой, и поцеловала в щеку.
— Иди, и не оборачивайся назад. Обернешься, ошибёшься.
Этими словами меня проводила бабуля, я чуть ли не расплакалась, когда покидала дом, к которому за две недели привыкла.
Поприветствовав Крамского, я поравнялась с ним. Бабушка провожала нас с крыльца. Выходить она отказалась, уповая на то, что плакать, не любит, и прощания долгие тоже. Я видела, как она держалась из последних сил. Тоже прикипела ко мне.
— Ты налегке я смотрю, — заставил обратить на себя внимание Руслан.
Сев в машину, я пристегнулась и отвернулась. Мне было грустно и страшно. Сон проявился куда ярче, когда я увидела Крамского. Настроения язвить или шутить не было, я мечтала о тишине, в которой я смогу подумать.
Выезжая из деревни, мы молчали. Почти. Руслан постоянно злился на местную дорогу, и властей которым пофиг на автомобилистов и пешеходов.
— Вот бестолочи, за что только деньги получают, — забуксовал он в очередной раз.
Я усмехнулась.
— Руслан, просто твоя машина не подходит под местный колорит. Кто же едет в деревню на такой низкой тачке? Не верю, что у тебя нет какого-нибудь внедорожника, — не удержалась я от комментариев.
— Я, по-твоему, миллионер? Откуда у меня несколько машин? — оскорбился он, — у меня есть мотоцикл, но сомневаюсь, что было бы удобнее.
Узнав о мотоцикле, я оживилась и обернулась к нему, пока парень преодолевал очередное препятствие, я говорила ему под руки.
— Почему покататься не предложил?
— Сама подумай, — вывернул он руль, и нас немного занесло, — мать твою. — На самом деле он выразился по-другому, такое матерное слово даже я не знаю. Надо взять на вооружение.
— Пообещай покатать, — заупрямилась я.
— Обещаю, — легко согласился Руслан.
Скучно! Я думала, будет сложнее. Придётся уговаривать, умолять, стоять на коленях, а он так легко согласился. Куда делся его противный характер?
— Обещаю, но при условии, что ты сдашь сессию, прогульщица. Отчислят, меня обвинишь, а я, между прочим, единственный кто поставил тебе экзамен «автоматом», — говорил парень, но смотрел исключительно на дорогу, поджав губы. Руки и всё тело в принципе у него были напряжены. Он боялся, что нас может занести.
Мне нравилась его сосредоточенность, понимает, что несёт ответственность за две жизни и старается изо всех сил вести машину правильно.
— Я пропустила всё из-за семейных интриг, не забывай, ты тоже в них замешан. Так что и твоя вина имеется. А за экзамен «автоматом» спасибо, хоть я и хотела утереть тебе нос и сдать сама, — хихикнула я. Мысли о ночном кошмаре покинули меня, я сама не заметила когда и как. — Ничего страшного, у нас ещё много экзаменов впереди, успею сдать тебе парочку.
Губы Крамского тронула улыбка. Он облегчённо уставился на меня, когда мы оказались на трассе.
— Я больше не работаю в университете. Уволился. Роман Дмитриевич канул в лету, — радостно объявил парень.
«ЧТО?»
Уволился? Как понимать? Почему уволился? Зачем? Для чего? Я надеялась, мы будем вместе в университете, ведь только рядом с ним я чувствую себя защищённой. Кинул меня, получается?
«Получается да!»
Я не сразу заметила, что ехали мы в противоположную сторону от нашего города. Все мысли сосредоточились на увольнении Крамского.
— Почему? — задала я волнующий меня вопрос.
— Всё просто, я никогда не хотел работать преподом, нужда заставила. Теперь займусь своими делами, — размял он шею, та хрустнула.
— А как же я? — выпалила я то, что вертелось на уме, и никогда не должно было вырваться наружу.
— Нам как-то может помешать мой уход из университета? — Окинул он меня непонимающим взглядом.
— Нет, — смутилась я. Краска сразу же прилила к щекам.
— Я тоже так думаю!
Мы проезжали незнакомые повороты, названия, посёлки. Только тогда я обратила внимание на то, что мы отдалялись от моего родного города.
— Ты уверен, что мы едем правильно? Навигатор сломался? — перевела тему я.
— Уверен.
— Куда мы едем?
— Домой. В гости. Ко мне домой в гости, — не сразу определился Руслан как правильно ответить.
В город, где он вырос? Туда где живёт его мама? Страшно представить, как Анастасия Игоревна отреагирует на мой приезд. По рассказам Руслана, она вроде не держит ни на кого обиды, но одно дело делать это на расстоянии, и совершенно другое пообщаться воочию с дочерью той, которая отняла у неё любимого. Смогла бы я сдерживать холоднокровие? Вряд ли. Если бы Руслана кто-то посмел увести у меня, уверена, я прибила бы, любую кем она не оказалась. Моя ревность и чувство собственничества не позволили спокойно наблюдать за чужим счастьем. Либо всё случилось наоборот, и мне оставалось только страдать. Думать о таком достаточно тяжело и неприятно.
— Твоя мама точно будет мне рада? — скептически выгнула я бровь.
— Не проверим, не узнаем, — пожал плечами парень.
— Тебе легко размышлять, — скрестила я руки на груди. — А мне краснеть придётся перед ней.
— А при чём тут ты? — не понял он.
— Боже, — взвыла я, — Руслан моя мама увела твоего папу у твоей мамы. Логично? Мне будет стыдно.
— Не грузи себя такими вещами. Много будешь думать, с ума сойдёшь, — не произвела я на него впечатления. — Моя мама не такая. Анастасия Игоревна, знаешь ли, у нас само понимание воплоти.
Нервозность ото сна перешла на предстоящую встречу с матерью моего парня.
— Ты бледная, поспи, нам ехать еще часа полтора не меньше, — посоветовал Крамской, включив успокаивающую мелодию.
Я не собиралась проваливаться в сон, боясь повторения, а что ещё страшнее продолжения ночного кошмара. Финал выдуманной истории моим больным сознанием я знать не хотела. Пусть всё оборвётся на полуслове. Так гораздо спокойнее.
Как бы мой организм не сопротивлялся мягкой обволакивающей мелодии и пролетающему пейзажу за окном я всё равно уснула. Мне ничего не снилось, сон помог восстановить силы, потраченные ночью на ужасы. Проснулась я, когда мы подъехали к двадцати этажному дому. Двор выглядел ухожено и богато. Совершенно новая детская площадка, ровный почищенный асфальт, и новостройки.
— Приехали, — оповестил меня Руслан. — Здесь я живу.
— Почему не разбудил раньше? Мы бы заехали и купили подарок твоей маме, не красиво врываться с пустыми руками, — огорчилась я.
— Не выдумывай, пошли, — вышел он из машины первым.
Я сонно последовала его примеру. Взгляд сам собой упал на пальцы, печатка Руслана по-прежнему надета на большом пальце. Вспомнился сон, где на безымянном пальце красовалось обручальное кольцо. Я отмахнулась от навязчивых мыслей и захлопнула дверь. Испугалась резкого хлопка, ждала, пока Крамской на меня наорёт, но он только покачался головой: мол, какая ты неосторожная.
— Прости, — шепнула я.
Руслан подошёл ко мне, взял за руку, и повёл к нужному подъезду. Я впервые нормально держала его руку в своей, и ощущения оказались непередаваемые. Никогда подобного не испытывала. Вернее меня много раз за руку держал Даня, но тогда всё было по-другому. Рука Крамского особенная, не такая как у других мужчин. Он уверенно вёл меня, и я перестала бояться. Каким бы не был исход, Руслан будет на моей стороне. Я в него верю, и ему тоже верю.
Вызвав лифт, он пропустил меня вперёд. Нужный нам этаж был пятнадцатым. Здорово. А Руслан любит жить высоко. А я, похоже, люблю его.
— Хватит пялится, — почувствовал он на себе мой боготворящий взгляд.
Я сразу отвернулась. Стыдоба. Заметил и естественно не промолчал, бестактный придурок. Зато мой.
— Шучу, можешь пялится, — перевёл он взгляд на меня, и засмеялся.
— Отстань, — обиделась я.
— Наташа, ну хватит, — притянул он меня к себе, и я уткнулась ему в грудь.
— Отпусти.
— Не отпущу. Ты постоянно попадаешь в неприятности, когда я тебя отпускаю, — посетовал Крамской, прижимая меня сильнее.
— Мне дышать нечем, — показательно прокашлялась я.
— Потерпишь, — хватка его ослабла, не смотря на сказанное.
Чтобы я не говорила, душа моя трепетала от прикосновений Руслана. Я сама прижималась к нему, хоть и собиралась быть отстранённой, но его магнетизм не позволял мне думать здраво. Я зависела от его присутствия, от прикосновений, и от любви. Находиться рядом стало мечтой, которая сбылась. Наверное, я простояла так с ним вечность, но лифт быстро примчал нас на нужный этаж, и пришлось отпустить Руслана. Он тоже не горел желанием расставаться, но на выходе нам встретились люди, и продолжать стоять в обнимку стало уже не слишком прилично.
Парень опять взял меня за руку, переплетая наши пальцы, повёл к нужной квартире. Ключей с собой у него не оказалось, и он позвонил в звонок. Практически сразу нам открыла дверь высокая стройная темноволосая женщина. Выглядела она потрясающе, возраст совершенно не старил её, наоборот придавал перчинки. Её красные губы разлились в приятной улыбке. Они с Русланом чем-то похожи, ведь перед нами стояла его мать Анастасия Крамская.
— Добро пожаловать Руслан, — посмотрела она по очереди на каждого из нас.
— Как официально, — закатил он глаза.
— А это? — Тонкой кистью руки указала она на меня, — это…
— Наташа — моя любимая девушка, — произнёс Крамской.
Я посмотрела на него широкими глазами, полными слёз.
«Любимая девушка! Я его любимая. Меня никто так не называл, я всегда хотела, но ни один мой бывший таким похвастаться не мог».
«Мои поздравления! Ты одержала победу в этом раунде, осталось произвести впечатление на Анастасию Игоревну.
— Наталья Столярова, дочь Маши, — осмотрела она меня сверху донизу, пока я не могла оторваться от её сына. — Какая красивая выросла. Ты похожа на мать, а глаза… Глаза отца.
На словосочетании «глаза отца», я смогла вырваться из плена Руслана, и обернулась на Анастасию.
— Виктор мне не отец, — зачем-то предупредила я.
Она пропустила мимо ушей моё заявление.
— Проходите, — уступила нам путь женщина.
Меня усадили в гостиной, а Руслан и Анастасия Игоревна вышли в соседнюю комнату. О чём они говорили мне неизвестно, я послушно ждала их возвращения. Подслушивать естественно не стала, от плохой привычки было мной решено избавиться.
Постукивая ногой по полу, я сидела в кресле и надеялась, что меня не выгонят из дома пинком. Пусть Руслан утверждает, будто его мама не держит зла на Макара Владимировича и мою маму, но я считаю, что держит. Предательство не забывается, оно отпечатывается на сердце до конца жизни, и иногда вылезает из глубин души, чтобы возобновить кратковременный пожар. Ни в коем случае не осуждаю Анастасию Игоревну, она сильная женщина, за себя не ручаюсь, смогла бы я поступить достойно, не устраивая сцен? А она вытерпела и не мало.
В голову вновь ворвался ночной кошмар, мозг не отпускал его, и продолжил прокручивать. Тревожность возобновилась.
«Может это знак? Может нам стоит держаться друг от друга подальше? А если я причина того, что Руслан пострадает? Я не хочу, не хочу, не хочу!»
Зажмурившись и сжав руки в кулаки, я отогнала наваждение.
«Пошёл вон из моей головы!»
«У нас всё будет хорошо, я постараюсь!»
Анастасия Игоревна вернулась первая, в руках она держала поднос с чашками чая. Я мигом поднялась с места и помогла ей поставить его на небольшой столик.
— Благодарю, — улыбнулась мне мать Руслана.
— Мне не сложно, — постаралась я держать лицо и не выдавать своего напряжения.
— Не знала, какой чай ты предпочитаешь с сахаром или без, Руслан предупредил, что ты любишь кофе, но, увы, у меня его нет, — огорчённо выдала Анастасия Игоревна, словно отсутствие кофе — это катастрофа.
— Не переживайте, я всеядна, — попыталась пошутить я и разрядить обстановку.
Ответа не последовало. Она жестом пригласила меня сесть напротив себя, и я приняла приглашение.
«Где же Руслан? Почему его нет? Я не хочу оставаться одна, мне так неловко, просто ужас».
Я взяла чашку чая и отпила глоток, обожгла губу, но виду не подала. Чай действительно был не сладким, сахарница стояла рядом, однако сахарить я не стала, не знаю почему, может просто постеснялась.
— Я не ждала гостей, Руслан как обычно в своём репертуаре, приезжает молчком. А порой знаешь, приезжает в город, а я узнаю от знакомых, которые случайно встретили его, — обиженно разъясняла мать моего парня. Отчего-то мне казалось, она пытается говорить на любые темы кроме Макара Владимировича и мамы.
— Простите, если бы я знала, обязательно предупредила вас Анастасия Игоревна, — впервые назвала я её по имени.
— Как официально, мне нравится, ты воспитанная девочка Наташа, Маша молодец отлично справилась, — женщина опустила голубые глаза, словно сболтнула глупость.
Мне самой было невероятно неуютно говорить о матери, и я перевела тему на волнующую меня больше всего сейчас.
— А где Руслан?
— Поехал к своему дедушке, им кое-что срочно нужно обсудить, — получила я ответ.
Заговорить первой я не могла, тряслась как осиновый лист. Анастасия Игоревна хоть и не выглядела опасной или злой, но я не могла сосредоточиться на нормальной беседе. Мысли постоянно путались.
— Какие отношения у Руслана и Макара? — вдруг спросила она, губы её поджались, женщина явно переживала.
— Ну, — замялась я, — в последнее время я не общалась с Макаром Владимировичем, поэтому не осведомлена. По рассказам Руслана они вроде как не ругались.
Анастасия удивилась, брови её полезли вверх, она отпила чаю, поморщилась, и подсыпала сахара.
— Иногда стоит подсладить, — помешивая напиток, смотрела на меня она.
Я молча согласилась, но сама так и не стала этого делать.
— Ты назвала Макара по имени, знаешь кто твой отец?
— Знаю, — кивнула, — но никогда не признаю. Виктор Гаврилов мне противен.
— Понимаю, но ты не должна засорять свои мысли ненавистью к нему. Он может не отец мечты, но всё же. Знаешь Наташа, без родителей тяжело, даже если тебе уже больше сорока. Иногда хочется получить дельный совет, хочешь позвонить, прийти, а они тебя не замечают, ты становишься для них чужой, предательницей, — она говорила о своей боли, и я прекрасно понимала её. Знала о деталях. Руслан пару раз обмолвился.
— Вы не знаете, как он относился ко мне, зная, кем я ему прихожусь. — Я не хотела, честно, но вырвалось. Слёзы неожиданно покатились по щекам, руки крепко сжали чашку с горячим чаем. — Он подговорил мою маму запереть меня. Не знаю, чем бы кончился весь этот ужас, если бы не Руслан.
— Наташа, извини меня, я не подозревала о таком, — Анастасия поднялась со своего места подошла ко мне и крепко по-матерински обняла.
Почему я поделилась с ней о сокровенном, не понимаю, возможно, причина крылась в том, что Анастасия была со мной откровенна, и мне хотелось ответить ей взаимностью. Её объятия успокаивали, стало приятно ощущать заботу чужого человека, но всё равно такого близкого по духу. Мать моего любимого меня понимает, она на моей стороне, и я безумно счастлива и благодарна ей за доброту. Вначале она казалось холодной, прямо, как и её сын, но теперь я готова рыдать на её коленях и прижиматься в надежде на сочувствие. В ней столько нерастраченной любви.
— Всё будет хорошо Наташенька, мы всё преодолеем, — гладя меня по спине, приговаривала Анастасия.
Я только всхлипывала. Чёртовы слёзы, не кончались.
Когда Анастасия Игоревна отпустила меня, вытерла мои слезы пальцами, чисто и светло улыбнулась. Удивительно, но я никогда не видела столько поддержки от родной матери, как от неё. Не хочу обнулять мамину помощь во многих вещах, но Анастасия явно обладала большим запасом навыков материнства.
— Не плачь девочка моя, ты такая красавица, а красавицам положено всегда улыбаться, верно?
— Вы меня растрогали, — подняла я на неё свои покрасневшие глаза.
— Не порядок. Руслан вернется, а ты заплаканная, идём, приведу тебя в порядок, и мне кажется, тебе стоит переодеться, — осмотрела меня Анастасия.
— У меня нет с собой одежды, — отчаянно произнесла я.
— Не надо так печалиться Наташенька, у меня куча различных молодежных вещичек. Я обожаю новую модную одежду, покупаю так чисто полюбоваться, не надену же я подобное на улицу, не по возрасту. Теперь знаю, кого буду наряжать, — порадовалась женщина, на лице её отразился детский восторг. — Всегда мечтала о девочке.
Последние её слова заставили улыбнуться и меня.
Время до приезда Руслана мы провели благотворно. Анастасия оказалась великолепным собеседником, визажистом и модельером. Нанеся на моё лицо косметику, превратила меня в принцессу.
Она не соврала, говоря о молодёжной одежде в шкафу. Я поразилась насколько её много. По наставлению матери Руслана я перемерила почти весь гардероб. Кое-что Анастасия отложила в отдельный чемодан, дабы потом мне забрать вещи с собой. Как бы я не отказывалась, она меня не слушала, уповая на то, что они пропадают лёжа в шкафу, и мне пришлось согласиться.
Перебирая всё подряд, мы остановились на повседневном образе, достаточно скромном, но притягивающем взгляд. Чёрные облегающие брюки и рубашка ей в тон с открытыми плечами.
— Выглядишь прямо как мой сын, женщина вамп, — засмеялась Анастасия.
Увидев своё отражение, я тоже не сдержалась от смеха.
— Кстати Наташа, мой тебе совет, верни свой прежний цвет волос. Он тебе пойдёт больше, чем милирование, я кое-что в этом понимаю, — тронула она мои прямые волосы.
Слова Анастасии Игоревны заставили моё сердце пробить несколько гулких стуков. В моём сне волосы у меня были русыми и отросшими. Нет, хватит. Это всего лишь сон, нельзя идти на поводу у своего подсознания.
— Перстень Крамских на твоём пальце, Руслан отдал? — взяла она меня за руку и пригляделась.
— Он подарил да, — неуверенность вернулась. Неужели Анастасия Игоревна что-то имеет против подарков?
— Поверь, это украшение не принесёт тебе счастья, надеюсь, Руслан снимет его с твоего пальца и наденет что-нибудь действительно достойное тебя Наташа, — ласково погладила она мою ладонь. — Но если нравится, носи.
Разговор был, прерван хлопком двери.
— Вернулся, идем, встретим нашего гуляку, — кивнула она на выход из комнаты.
Анастасия Игоревна первая встретилась с Русланом, я стояла позади неё, не осмеливаясь выглянуть. Его слова о «любимой девушке» до сих пор гремели в голове.
— Мы уже не надеялись на ваше возвращения Руслан Макарович, — усмехнулась женщина. Она пыталась подколоть сына, и у неё отлично получилось. Крамской одарил её показательным взглядом.
— Анастасия Игоревна вы не надеялись, а мы вернулись, — он выглянул, чтобы найти меня, — ты её не обижала?
— Что за глупости? — возмутилась мать Руслана.
— Моя девушка выглядит затравленно, — укоризненно произнёс парень.
Я не удержалась от смешка.
— Я смотрю, ты разгулялась не на шутку мам, — ладонью он попросил её отодвинуться, мать послушно посторонилась. — Ей не идёт чёрный.
— Сынок ты, что запатентовал его?
— Нет, просто Наташе идут светлые тона, — он отмахнулся, — не важно. Собирайся, — обратился Руслан ко мне, — поехали ко мне на квартиру, останемся там.
Чего? Я не думала, что мы останемся в городе надолго. Нам ведь надо домой для разъяснений обстоятельств. На крайний случай я рассчитывала на ночёвку в этой квартире. Вот тебе и не миллионер.
— У тебя такая лёгкая курточка, сейчас принесу из своих запасов что-нибудь нормальное, — активизировалась Анастасия и ушла.
Я медленно приблизилась к Руслану, и устало опустила глаза.
— Всё хорошо? — зачем-то поинтересовался парень.
— В смысле? Ты имеешь в виду свою маму? Да отлично, она прекрасная женщина, мы о многом поговорили, я от неё в восторге, — призналась я.
Он ещё раз прошёлся глазами по моему новому образу, чему-то улыбнулся, и сказал:
— Ты очень красивая.
Сердце забилось быстрее обычного. И почему я так реагирую на него? Любовь работает так? Мне невероятно хотелось спросить о его словах, возможно, признаться самой, но я молчала, боялась спугнуть счастье. Оно так шатко в последнее время. Так и норовит ускользнуть.
В прихожую вернулась Анастасия с белоснежной курткой в руках, и довольной улыбкой на лице. Она надела её на меня, и порадовалась полному совпадению моей фигуры со своей. Мне всё равно казалось, что она худее, за счёт роста. Перед нашим уходом, она попросила Руслана о следующем:
— Покажи Наташе наш город, будь гостеприимным. И если будет возможность, задержись здесь.
— Хорошо, — бросил парень, и мы вышли из квартиры.
Направляясь к ждущему нас автомобилю, я не могла не спросить:
— Макар Владимирович и мама ничего не знают, я хотела бы их предупредить.
— Отец всё знает, — заявил Руслан.
Сердце рухнуло в пятки. Он всё знает и не позвонил мне, никак не связался, неужто действительно больше не считает меня своей дочкой?
«Нет, прошу, нет!»