После встречи с Русланом я не могла прекратить думать о нём. Зная, что он никуда не уедет, я постоянно пялилась в окна, и лишь в одном из них была видна его машина. К сожалению, окно находилось в бабушкиной комнате, и ходить туда сюда постоянно, и надоедать ей, мне не хотелось. Я только однажды выглянула, убедилась, что он всё ещё ждёт меня, и вернулась в кровать.
Когда он появился передо мной, я чуть не потеряла сознание от неожиданности. Не испытывала страха или радости, но всё равно убежала. Не надеялась, что он каким бы то ни было способом пересечёт разозлённую Герду, однако смог. Я убежала, хотела спрятаться и обдумать как мне себя вести, но не пришла к какому-то единственно верному заключению. Вела себя рядом с ним, так как чувствовала. Вначале грубила, пыталась задеть, а потом, кода он кое-что объяснил мне, нервное напряжение начало спадать. Рядом с Русланом всё так же бьётся сердце, потеют ладони, и появляется слабость в ногах. Чувства не прошли.
Он нашёл меня, приехал, а теперь ночует в машине, ждёт моего решения. За последнее мне особенно стыдно, Руслану наверняка неудобно, утром будет болеть спина, а ноги затекут. И как мне ему помочь?
«Игнорировать! Пусть мучается, ты мучилась, настал его черёд».
«Но он же всё объяснил, получается я равнодушная тварь, не имеющая чувства эмпатии?»
«— Я скучал» — пронеслось в моей голове. Я тоже скучала, но не могла ему признаться. За враньё, в случае Руслана недосказанности, я обязана наказать всех. Но как сделать такое, если не имеешь в себе мстительности? У меня на такое не хватит смелости, решительности, уверенности. Кто-то сочтёт такое поведение слабостью, однако, я считаю это силой. Я смогу простить и маму, и Макара Владимировича, и Руслана. Они мои близкие люди, и как мне жить, если в моём крохотном мире не будет их? Нет их, нет меня. Увы, обиду всё равно так просто не проглотить, я должна свыкнуться с новой реальностью, и начать жить без розовых очков на глазах.
Лёжа на кровати и глядя в потолок, я размышляла. Ночь казалась вечной, мысли не позволяли мне сомкнуть глаз хотя бы на часик. Что-то клокочущее внутри придавало мне бодрости. Бабушка сказала мне, как только мы оказались в доме: «ты должна вернуться. Мать и отец места себе не находят, прошло много времени. Как бы ты не старалась отсрочить своё возвращение, легче не станет. Камень с души упадёт только когда вы сядете всей семьёй и поговорите о наболевшем. Тебя нашёл сын Макара, прекрати прятаться хотя бы от него. Видно как он изведён, твоей пропажей. Разве ты дорогая моя не заметила этого?»
Заметила.
Он волновался.
Не спал ночами, искал меня. А я заставила его чувствовать вину. Ведь никто и не подозревал, по какому поводу я пропала, возможно, он считал себя виновным. Зная Руслана, так, скорее всего и было.
Заснула под утро. Проспала не больше трёх часов. Разбудил меня шум, бабушка взялась мыть полы. Выйдя из спальни, бабушка странно осмотрела меня, с подозрением.
— Твой суженый не уехал, собирайся, сходи в магазин, мне сыр купишь, а ему лицом своим жизнь умаслишь, — исподлобья взглянув на меня, продолжила она тереть пол.
— С чего я должна ему жизнь умасливать? — недоумённо покосилась я на окно, в котором не было видно машины, зато соседний дом напротив отлично виден.
— Наташа, не доводи меня до греха, я ведь не настолько слепая ещё. Видела, как вчера Настин сын смотрел на тебя. Рада, что сын бывшей лучшей подруги твоей матери так заботится о тебе. — Взяв ведро с грязной водой, бабушка понесла его на улицу.
— Давай помогу, — уже кинулась я, но она меня остановила.
— Кыш. Живо одевайся и покрасивее, — за ней закрылась дверь.
«Да уж Крамской, даже бабушка на твоей стороне, даёшь пацан».
«Покрасивее» я не нашла. Надела то в чём сбежала из дома. Куртка хоть и осенняя, и я могу заболеть от переохлаждения, но если Руслан и во второй раз увидит меня в бабушкиной серой фуфайке — это станет провалом. Взяв деньги, оставленные заботливой бабушкой на столе, я вышла на улицу. Её я нигде не могла найти, и пришлось уйти не попрощавшись. Нет, я не собиралась бросать бабулю и уезжать в город вместе с Крамским, но всё-таки, я привыкла предупреждать её о каждой моей отлучке.
Чёрная иномарка продолжала стоять на своём месте, даже не сдвинулась. В окнах Руслана я не увидела, так как не решилась подходить слишком близко. Подумает, что я настолько слабохарактерная, что простила его на следующий день. Не дождётся.
Не важно! Схожу в магазин, вернусь и тогда поговорим. Он наверняка спит, не стану тревожить понапрасну. Пройдя половину улицы, я услышала шум мотора автомобиля за спиной. По улице, где жила бабушка, редко ездят машины, поэтому никто здесь не чистит снег, и даже щебёнку не положил. Я инстинктивно сошла в сторону, дабы пропустить надвигающийся транспорт, но тот внезапно затормозил рядом со мной. Оглянувшись, я усмехнулась. Вот хитрющий лис. Ехал за мной целых пять минут, а я ничего не подозревала. Ну что сказать, титул «мисс внимательность» мне не светит.
Скрестив руки на груди, я уставилась на машину. Водительское стекло опустилось, и из него показался Руслан. На удивление, я ожидала худшего, а он выглядел так хорошо, словно спал на широкой комфортабельной кровати с подогревом и пуховыми подушками. Синяки под глазами исчезли, лицо посвежело. Не парень, а загляденье. От вчерашнего побитого кота не осталось и следа, его будто нашли добрые люди и откормили за одну ночь.
— Доброе утро, — произнёс он совершенно не заспанным голосом.
— Утречко, — топая ногой, нервничала я. — Всё-таки не уехал?
— Я же обещал, — дверь машины отрылась, Руслан вышел и, облокотившись на нее, стал разглядывать меня. — Не замерзла?
Замёрзла, естественно. Но признаваться я не стану. Не стоит давать ему поводы, чтобы меня заманить в машину.
— Чего мне мёрзнуть?
— Не знаю, — пожал он плечами, — например: ты трясёшься, и как бы не старалась скрыть это, у тебя не получается.
— Не умничай, — нахмурилась я. Отвратительная из меня актриса получилась, ничего не могу сыграть нормально. Раскусил меня в два счёта. А вот сам гениальный актёр, только Оскара в руке не хватает.
— Как спаслось? — зачем-то поинтересовался Крамской. — Я тебе снился?
«Теперь понятно зачем».
— У меня была бессонница, твоё присутствие виновато. — Ощетинилась я.
Он отрицательно покачал головой. Ногой он пинал снег, тот видимо ему сильно мешался, либо Руслан волновался. Мог спросить напрямую о нашем вчерашнем разговоре, однако переходит на незначащие ничего темы.
— А я наоборот спал как убитый, — парировал парень, — и мне снилась ты.
— Даже боюсь спрашивать, что там было….— подняла я руки вверх.
—Ничего неприличного, о чём ты не смогла бы говорить в обществе, — хищно улыбнулся он, явно поняв, на что я намекала.
Мы замолчали. Темы для беседы закончились, и нам стало неудобно, словно всё вернулось на несколько месяцев назад, когда я не могла просто подойти к нему и поцеловать. Я хотела разговаривать о чём угодно, но при условии, если он первый начёт, но он не начинал. Стало дико неудобно, хотелось сбежать, закрыть уши руками и с криками «я тебя не слушаю» гнать по заснеженной дороге далеко в закат. Переходить сразу к щепетильной теме моего триумфального возвращения, не тянуло, как меня, так и его. В отличии от моей трусости, трусость Крамского видно спряталась, при одном его виде. Потому что, я не смогла бы спросить в лоб.
— Я дал тебе ночь, ты просила, помнишь? — он попытался поймать мой взгляд, но у него не вышло, я отвернулась.
— У меня нет амнезии, помню, — недовольно согласилась я, — но то было вчера. Утром настроение уже другое.
— И какое же позволь узнать? — я почувствовала раздражение в его голосе. Мои неполные ответы, заставляли его испытывать неприязнь, но Руслан всеми силами скрывал её, и у него получалось.
У меня перехватило дыхание, он поймал меня. Я знала, так будет, но надеялась, выйти сухой из воды, однако намокла ещё и обледенела от наплывшей тревожности.
— Ты задаёшь много вопросов, — не зная как выбраться из ловушки, в которую сама же себя загнала, я потопала в сторону магазина, в надежде сбежать от него.
Он нагнал меня, схватил за руку и развернул к себе. Теперь от его пристального взгляда никуда не деться. Поймал с поличным, я прям как воровка, которую задержали с кульком апельсинов выбегающую из супермаркета. Что делать? Импровизировать.
— Руслан мне больно, — издала я писклявый вопль. Больно совершенно не было, однако, я прибегла к надёжной тактике. В прошлый раз, когда боль действительно была, он испугался и отпустил. В этот раз тоже получится.
— У тебя на лице всё написано, — огорошил парень, — давай без выдумок? Я схватил чисто, чтобы ты не удрала от меня, а ты развела какофонию госпожа Столярова.
— Чего? — как умалишённая уставилась я на него.
— Не убегай, говорю, — попросил он с такой надеждой в зелёных глазах, что я растаяла. — Дай мне один день. Я поделюсь с тобой всем, во что вовлечён сам. Мне нужен всего день, разрешаю спрашивать у меня абсолютно всё! И обещаю отвечать честно.
Я слушала его как немая. А он всё продолжал, уговаривая меня. И с каждым словом, во мне пропадали сомнения. Я хотела услышать правду, пусть и частичную.
— Если тебя не убедит моя правда, я уеду, и никому не сообщу, где ты пропадаешь. Только дай мне его, — как заведённый повторял Руслан.
Когда меня так упорно просят, я не могу взять и отказаться. Он словно умоляет подать ему стакан воды в испепеляющей солнцем пустыни. Правильно мне когда-то говорила моя школьная подруга «умей говорить нет!» Я бы сказала пресловутое «нет», однако хочу ли?
— Руслан, я не уверена.… Не знаю, — мне было страшно. Я боялась поддаться на его чары, а не разговора. Крамской обладает огромным влиянием на меня, и это пугает до чёртиков. Никого никогда не боялась, так как Руслана сейчас.
— Я прошу немного, — опустил он взгляд.
«Немного» — согласна, но так опасно для моей психики.
В любом случае мы когда-нибудь поговорим, вопрос в том случится это сейчас или потом. Лучше всё решить на месте, не оттягивая, иначе станет поздно или совсем не нужно.
«Я хочу с ним поговорить. Выяснить часть правды, что там такое скрывали от меня. Хотеть знать правду не преступление!»
— Хорошо, — на выдохе ответила я, — но только день.
Лицо парня сразу осветилось облегчённой улыбкой. Мы, наверное, мало знакомы, ведь я впервые увидела его таким. Серьёзный и крутой на самом деле добрый и переживающий. Приятно узнавать Руслана заново. На этот раз он откроется мне с новой стороны. По крайней мере, я надеюсь.
— Я хочу показать тебе одно место. Заметил его, когда проезжал мимо, окажешь мне честь показать тебе первой? — протянул ладонь мне Руслан.
Сердце забилось чаще. Ехать с ним куда-то, могу ли я? А не ловушка ли это чтобы вернуть меня в город? Хочется верить, что нет. Однако сомнения терзают, и не позволяют сразу откликнуться на предложение.
— Мы же не на свидание идём, давай пройдёмся где-нибудь здесь неподалёку? — неуверенно прошлась я вперёд.
— Ты мне не доверяешь? Я настолько пал в твоих глазах? — в зелёных глазах Руслана отразилась боль.
— Не в этом дело, — постаралась переубедить его я, — просто мне так спокойнее.
— Здесь сложно сосредоточится, — предупредил Крамской.
— Да что же это такое, — почти взмолилась я. Мне не хотелось показывать своих истинных чувств, но он будто вытаскивает их из меня клещами. — Ладно, я боюсь. Окей, ты прав. Я не могу вернуться домой сейчас, мне по-прежнему нужно время.
— Убегая от проблемы, она не решиться сама собой, — посетовал парень, — но я не заставлял тебя возвращаться домой. Предложил уехать отсюда в укромное место, поговорить там. Почему ты всё перевернула?
— Теперь я виновата?
— Наташа хватит, почему мы не можем просто поговорить, нормально по-человечески? Постоянно спорим. Прошло две недели, сколько ты ещё будешь злиться? Сколько тебе надо времени? Год? Десять лет? — взорвало Крамского. Он буквально схватился за голову в попытках до меня достучаться.
— Вы обманывали меня.
— Я тебя не обманывал. Недоговаривал — это другое.
— Но правды не говорил, — парировала я.
— Почему мы вернулись к тому, на чём вчера остановились только сейчас? Это я и пытаюсь донести до тебя Столярова. Я хочу объяснить, чем отец меня прижал. Разложить всё по полочкам. А ты моя милая всеми путями пытаешься избежать моих объяснений, лишь бы продолжать обижаться на весь мир.
Я помню. Мама Руслана болеет, и ей нужны деньги на дорогостоящие лекарства, и поэтому Макар Владимирович смог влиять на него. Я всё понимаю, я слышу его, но не могу ничего с собой поделать.
Воцарилось молчание. Руслан отвернулся от меня, и тяжело дышал, я нормально так его вывела из равновесия. Наверное, сама себя прибила бы, если слышала разговор со стороны, но неужели меня так сложно понять? Мне тоже нелегко. Я в смятении, попала в такую ситуацию. Родители обманывали, парень недоговаривал, целый спектакль вокруг. Пора признать, я действительно трусиха, мне страшно от того что я могу услышать что-то новое о своей семье.
«Ну, всё! Пора заканчивать страдать. Пора взять себя в руки, и принять реальность такой, какой она является, а не убегать от неё. Далеко всё равно не убежать, а в пещерке, где я спряталась на время, меня скоро найдут. Смысла тянуть, больше нет».
— Поехали, — коснулась я его локтя мимолётом, подошла к автомобилю, села.
Руслан растерялся, мне так показалось. Он с минуту постоял на месте, и сел за руль. Посмотрел на меня, и завёл машину. Я чувствовала его взгляд, но поворачиваться и смотреть в ответ не стала. Я всё ещё была на перепутье. Мне стоило усилий не выскочить из машины на ходу, и не ускакать обратно к бабушке. Мы ехали в тишине. Ни он, ни я не нарушили негласного правила молчать. Оба боялись спугнуть везенье, которое помогло и ему и мне оказаться в автомобиле.
Когда мы покинули деревню, я заволновалась, но успокаивала себя тем, что Руслан не обманет меня, не сегодня. Он намерен расположить меня к себе, а значит, я могу расслабиться и не волноваться, что меня могут увезти в город. В крайнем случае, устрою истерику.
Скоро должен был появиться поворот на трассу, но Крамской повернул руль в противоположную сторону. И только тогда из-за голых деревьев я стала немного различать поблёскивающий пруд. Картина открывалась поистине волшебная. Когда автомобиль затормозил, не доезжая до пруда, я вышла и направилась к замороженному пейзажу. Все деревья покрыты инеем, снег блестит так ярко, что порой слепит, а редкие гроздья рябины, растущие поблизости, придавали особенный колорит месту. Остановившись у берега, я полной грудью вдохнула морозный воздух. От свежего воздуха в голове начало проясняться, а на душе светлеть.
— Примерно так выглядит воспитание Крамских, — послышался голос Руслана за спиной, я не обернулась, прислушалась. — Красиво, но холодно.
— Расскажешь?
Мы поравнялись. Он убрал руки в карманы куртки, и засмотрелся на замороженный пруд. Взгляд его ничего не выдавал. Руслан настраивался, видно, парню тяжело начать говорить.
— Когда мне исполнилось семь, бабушка сказала: «тебе пора становиться взрослым». А мне не хотелось, я любил рисовать природу в альбоме и играть в машинки. — С досадой произнёс он.
— Я не знала Ксению Анатольевну, — так звали мать Макар Владимировича.
— Тебе повезло. Страшная была женщина. — Усмехнулся Руслан. — До семи лет, она была лучшей бабушкой, о которой можно мечтать. Подарки на дни рождения, поездки за границу, посещения парков развлечений, в общем, все, что так интересно детям, она могла исполнить. А дальше всё кончилось. День за днём она вдалбливала мне «семья превыше всего» и «если понадобится, ты жизнь за нашу фамилию отдашь». В детстве такое давление ощущается гораздо сильнее. Утром школа, вечером бабушка и её свод правил. Я выполнял всё, и радовал её. Зато сам был несчастен. — Он призадумался, — для меня всегда было важно казаться в глазах родителей и бабушки лучшим. Я боялся, если перестану учиться, и выполнять бабушкины наказы меня не будут любить. Мама переубеждала меня, когда я делился с ней своими переживаниями, а отец, ему было всё равно. У него тогда уже появилась ты, мы просто ещё об этом не знали.
Слушая его, сердце моё каждый раз сжималось. С какой затаённой тоской он рассказывал о прошлом, с какой обидой. Поэтому сейчас для него важна лишь мама, она единственная кто был рядом до конца и не бросал. Я и подумать не могла, что жизнь Руслана настолько печальна. Папа рассказывал о своей матери, и да она не блистала добротой, но я и подумать не могла, что она была настолько деспотична.
— А когда бабушка и дедушка погибли в авиакатастрофе, мне стыдно, но я выдохнул с облегчением. Такое, наверное, неправильно говорить, но у меня появилось детство. Отец видел, как его мать давала мне по губам каждый раз, когда я не мог вспомнить то или иное правило семьи, когда отвечал ей на вопросы, и ничего не делал. А со смертью бабушки, меня больше не принуждали к вечной учёбе. Я стал обычным подростком. — Глаза его померкли, хотя казалось, в истории жизнь начала налаживаться.
— А что было дальше? — поёжилась я от холода, но виду не показала.
— А дальше мы около года жили обычно. В один день я подслушал спокойный разговор родителей. Они никогда так мило не беседовали как в тот раз. Отец ставил перед фактом мать, они должны развестись. Тогда я впервые услышал имя Марии Столяровой и её дочери Наташи, — произнося моё имя, он повернулся ко мне и улыбнулся. — В четырнадцать лет я был немного психом. Родители развелись не сразу, и поэтому у меня было много возможностей нагадить и отцу и его любовнице.
От слова «любовница» меня передёрнуло.
— Поджег, был мелочью, после которой всё и закончилось. Кстати я предупредил отца о Гаврилове, и о том, что между ним с Марией были шуры-муры в том доме, знаешь, как он отреагировал?
Я отрицательно покачала головой.
— «Это не твоё дело, лучше займись учёбой» — вот тебе дословно. Я тогда охренел от жизни. Отец изменяет моей матери с женщиной, которая в свою очередь изменяет уже моему отцу с уголовником. Если мне на голову упал метеорит, я бы меньше удивился. — Послышался приглушённый смех парня. Его позабавило собственное сравнение.
Страшно представить, как бы я отреагировала на подобное. По словам Руслана, он само спокойствие. В моём случае я бы подняла на ноги половину семейства и кричала на каждом шагу «предательница».
«Или просто молча убежала, как и всегда!»
— А что с твоей мамой?
— Мама заболела относительно недавно. Болезнь не такая ужасная, но лучше не запускать, чтобы не сталкиваться с последствиями. Нужен постоянный контроль у врача, и приём таблеток. Макар приехал к нам в гости в июле. Всё разложил мне, и предложил помощь в ответ на моё согласие. Я подумал, и решил что обмен вполне равноценный. У меня были деньги, всё-таки Крамской как-никак, но нужна была огромная сумма на операцию, с помощью которой мама могла бы жить спокойно ещё много лет. — Он присел на корточки, взял валявшуюся рядом веточку и начал выводить узоры на снегу. — В общем, я недолго терзался муками выбора. К тому же у меня были свои планы на тебя и твою маму.
Кулаки мои сжались. Какие ещё планы?
«Например: утопить тебя в этом самом пруду? Чем не план?»
— Чтобы я там не придумал, больше это не имеет значения, — поднялся он на ноги, замахнулся и выбросил палочку, и взглянул мне в глаза. Передо мной стоял другой парень, не тот с которым я познакомилась пять месяцев назад. В нём словно что-то поменялось, совершенно незримое.
— А что имеет? — прочистила я горло.
Руслан покрутил на пальце свою печатку, и снял её. Взял мою ладонь в свою руку и положил в неё печатку.
— Зачем? — не могла я понять, что происходит.
— Подарок, я же тебе ничего не успел подарить, вот и будет маленький презент, — пожал он плечами. Он говорил спокойно даже можно сказать устало. Печатка жгла ему руку всё это время, и Крамской хотел от неё избавиться. — Тем более, в отличии от меня ты всегда хотела быть Крамской, а я нет. Оно мне больше не нужно.
Он сжал печатку в моей ладони, поцеловал мои пальцы, и отступил. Разжав кулак, я смогла наблюдать в своей руке кольцо. Всё такое же красивое, обманчивое, и странное.
— Оно принадлежит тебе и твоей семье, я не могу просто так взять его, — попыталась я приблизиться к нему, чтобы вернуть печатку.
—Наташа оставь себе, будет напоминать тебе о том какие Крамские лицемерные люди, и больше не попадайся на их удочку, — взял он меня за оба предплечья, и смотрел в глаза, на этот раз я не отводила взгляд.
— Руслан спасибо, за подарок, — так как печатка оказалась мне велика, я надела её на большой палец. Пусть пока побудет на нём, потом возможно я повешу её на шею.
Он ничего не ответил.
Мне не хотелось молчать, и я решила поделиться больной темой.
— Мы с тобой чем-то похожи. Виктор наверняка знал, что мой….— «отец» я выговорить не смогла, слово застряло в горле, — ну ты понимаешь кто. И ему плевать. Он выгнал меня из дома без зазрения совести, при всём при том, что квартира по документам принадлежит мне. И вообще это мой кошмар наяву. Сейчас бы проснуться, и остаться дочерью Макара Владимировича, пусть и не родной, и не иметь ничего общего с негодяем Гавриловым.
Руслан с пониманием на меня посмотрел и кивнул.
— Считай Макар Крамской твой отец, он ведь тебя воспитал, а не Гаврилов, так что не парься на этот счёт. Тем более он больше всех с ума сходит, не зная где ты, и что с тобой. На удивление твоя пропажа нас соединила на время, я понимал его переживания, а он мои. Удивительное чувство не ссориться с отцом, спасибо тебе Наташа, — последнее Руслан сказал больше с иронией.
Я, молча согласилась, но вслух пока что была не готова ответить точно. Правда ли что моё знание о настоящем отце не позволит прекратить общение с Макаром Владимировичем? Я очень хочу остаться его дочерью, и от одной мысли, что я больше не смогу назвать его папочкой, бросает в истерику. Слёзы сами собой подступают и заставляют задыхаться от отчаяния. Мы должны всё обсудить, я должна быть уверена в своём существовании, не бессмысленно ли оно. Хочу быть нужной отцу, не переживу если стану чужой. Виктор никогда не сможет переплюнуть Макара Владимировича. У второго есть отцовская жилка, и пусть с Русланом у них не клеится, но я убеждена, однажды всё получится, они станут отцом и сыном. А вот у Виктора, нет никаких отцовский чувств, он пуст, как ненаполненная ваза. Если в неё поставить цветы они засохнут, так и с детьми. Им нужны родители, а когда они есть, но их нет рядом в жизни детей какой тогда смысл?
— Мне нужно всё «переварить», — подытожила я наш разговор.
— Понимаю.
— Я могу попросить об одолжении? — стояла я напротив него, и не могла прекратить глазеть.
— Всегда, — разрешил он.
— Я побуду у бабушки ещё пару дней, не больше, — для чего-то я показала два пальца, — не говори никому, что нашёл меня. За два дня я разберусь, как жить дальше, и мы вернёмся вместе.
Руслан задумался, я прям, чувствовала, как в нём борется «сказать всем» против «не говорить никому». Однако он согласился на мои условия. Мне показалось, он обрадовался такому исходу. Наверняка хотел помучить мою мать и Макара Владимировича.
Я не знала, что ещё спросить, и что говорить самой, внутри всё опустело, да и замёрзла я немного. Хотела предложить ему вернуться, но он меня опередил.
— Пошли на пруд? — его просьба заставила меня вздрогнуть. Я всегда боялась ходить по льду, предупреждения в школе и мамины наставления, что ходить там опасно я приняла слишком близко к сердцу. Всегда казалось, если зайду слишком далеко, провалюсь и утону. А самое страшное, что я не умею плавать, и у меня не будет не малейшего шанса выжить.
«Он точно тебя грохнет. Не ведись!»
«Может, хватит думать о таком? Руслан мне ничего не сделает!»
— Как хочешь, — и он один прошёлся по нему, и зашёл слишком далеко.
Сердце ёкнуло. Он что решил помереть там? А меня сделает свидетельницей? Нет, ещё хуже я стану подозреваемой, а потом меня и вовсе посадят за непреднамеренное убийство. Или мне придётся бежать спасать его, и мы утонем вместе.
Я отмахнулась от всех идиотских мыслей. Слишком много думаю не по делу.
— Руслан, а вдруг он тонкий? Вернись, там может быть опасно, — с берега пытались я достучаться до него. А Крамской всё шёл вперёд, не оборачиваясь.
Даже если лёд достаточно толстый, я всё равно не могу себя перебороть и ступить следом. Зачем он всё это делает? Хочет меня с ума свести? Вот придурок!
— Руслан, я сказала, вернись, — крикнула я так громко, что раздалось эхо.
Крамской, наконец, обернулся, и улыбался во весь рот.
— Не бойся, всё нормально видишь? Здесь есть накатанный лёд, можно как в детстве прокатиться, — что он впоследствии и сделал.
— Ты нормальный? Возвращайся, — начинала злиться я, и одна моя нога стояла на льду.
— Иди ко мне, если придёшь, значит у нас с тобой не всё потеряно, — раскрыл он руки готовый принять меня в свои объятия.
— Что ты несёшь Руслан, я боюсь льда, не пойду, — насупилась я. Он, что совсем меня не понимает или не хочет понимать?
— Если боишься льда, значит, боишься и меня, — руки он опустил, и готов был отвернуться, но заметив шевеление на берегу передумал.
Значит, бросает мне вызов. Думает, я боюсь его, и таким методом пытается вытащить меня на лёд. Считает себя ледяным принцем, хорошо, тогда я покажу тебе кто я такая. Стану обжигающей лавой, которая растопит лёд и не позволит ему вернуться никогда.
Была, не была. Хочет, получит. Я тоже получу своё. Никто из нас не останется один, ни я, ни Руслан, ни пруд под нашими ногами. Выдохнув через рот, я побежала по льду прямо в объятия Руслана. Скользя кое-где, я всё-таки оказалась в его руках. Он обнял меня так крепко, что казалось, вот-вот раздавит. Когда я смогла вырваться из оков Руслана, я почувствовала его дыхание на своей щеке. Он тянулся ко мне, чтобы поцеловать, посчитал, если я прибежала к нему значит уже можно. Но как только его губы замерли над моими, и отвернулась.
— Не надо.
Крамской сделал вид, что ничего подобного делать не собирался. Он умел менять настроение настолько быстро, что я начинала чувствовать свою вину. Будто это мне невыносимо хотелось поцеловать его минуту назад.
— Давай прокатнёмся? — предложил парень.
— Я пришла сюда, чтобы вернуть тебя обратно, а не кататься, — рядом с нами действительно красовалось хорошо накатанное место. Видимо местные дети, часто посещают этот пруд втайне от родителей.
— Не будь ханжой, тебе что шестьдесят?
— При чём тут мой возраст? Я просто люблю безопасность, понятно? — скрестила я руки. Как только мы с ним в чём-то не сходимся, я постоянно так делаю. Сама за собой уже замечаю.
— Наверное, именно поэтому ты так долго встречалась с Даней Медведевым, — не смог удержаться он от колкости.
Всё же он уговорил меня пару раз прокатнуться. И мне настолько понравилось, что я с удовольствием сделала это. Несколько раз чуть не упала, но было весело. Руслан ни разу даже равновесия не потерял. Когда я вошла в раж, он поддерживал меня, крепко взяв за руку. Не давал усомниться в себе не на йоту.
На пруду мы пробыли ещё некоторое количество времени, а потом он отвёз меня домой к бабушке. Крамской проводил меня до калитки.
— Дальше не пойду, у тебя злая собака, чуть меня не покусала вчера, — насупился парень.
Я издала нервный смешок.
— Её зовут Герда, и она очень ревниво защищает личное пространство своих хозяев, — пояснила я.
— Спасибо что предупредила так вовремя, — изобразил он подобие недовольства, но я-то понимала, ему весело.
— Ладно, поезжай домой, не оставайся здесь, я позвоню тебе, когда буду готова.
На самом деле мне уже не хотелось, чтобы он уезжал, но взять свои слова назад не могу. И как только я собиралась попрощаться, из дома выглянула бабушка:
— Ребята заходите, я как раз чай заварила!