- Саша, а что ты преподаешь в своей академии? - спросила как-то Джулия.
То, чем я занимался, было связано маскировкой объектов в широком диапазоне спектра. Инфракрасное, рассеянное солнечное, лазерное излучение и всё такое прочее. То, что между собой на кафедре мы называли полями верхней полусферы. Физическими полями.
Я не стал пускаться в пространные объяснения и брякнул первое, что пришло в голову. Дескать, читаю физику мягкого тела. Джулия с пониманием кивнула и поспешила сменить тему. Видимо, оценила каламбур, поняв, что такого раздела в физике не существует.
Прошло несколько месяцев. Джулия пригласила друзей на день рождения. Дом, где она жила, располагался в исторической части Питера, в переулке Гривцова. Дореволюционное строение впечатляло высотой потолков помещений и замысловатостью их планировки.
Миновав входную дверь, ты сразу же оказывался в просторной кухне-прихожей, миновав которую ты мог пройти в остальные помещения. А что, мудро. Перекусил на ходу и вместе с бутербродом проглотил застрявшие в горле тревоги дня, лишая их разрушительной потенции. И уже только тогда привечаешь домашних (вот бы взять это на заметку современным планировщикам и конфликтологам).
Сбоку к кухне примыкала ванная комната, она же санузел. Своим странным расположением и внушительностью входной двери она походила, скорее, на кладовую, хранящую стратегические запасы съестного для семейства средней руки, нежели чем на бытовое чистилище. Впрочем, не зря же прихожую иногда называют предбанником.
Первая часть банкета проходила в огромной, украшенной лепниной и изразцами, гостиной, которая, видимо, одновременно служила и кабинетом отцу семейства Николаю Давыдовичу, профессору кафедры мостов и тоннелей института инженеров железнодорожного транспорта. Об этом говорил стоящий в углу комнаты массивный письменный стол с примыкавшим к нему книжным стеллажом. Его вершина уходила к потолку и где-то там терялась. От одного этого вида захватывало дух. Для полноты ощущений не хватало только карты путей сообщения европейской части страны в масштабе 1:10 или, на худой конец, 1:100, висящей на стене.
В противоположном углу комнаты, в легком полумраке, угадывалась широкая кровать. Стало быть, это еще и спальная, подумал я.
Отец Джулии, интеллигентный и глубоко эрудированный человек, на поверку оказался ещё и прекрасным рассказчиком. Сравнительно низким голосом, несколько не вяжущимся с его скромной комплекцией, Николай Давыдович быстро завладел аудиторией. На столе благоухал роскошный плов, искусно приготовленный - и в этом тоже надо отдать ему должное - самим хозяином. Следует ли упоминать, что все мы быстро подпали под его обаяние.
- Папа, познакомься, пожалуйста, с моими друзьями. Диму ты уже знаешь, Катю с Леной с тоже, а вот Володю видишь впервые.
Она указала на Иванова.
- Он прекрасно шьет, причём, из кожи. Как он шутит, из кожи заказчиков.
При этих словах Иванов поёжился и поправил очки. Эту шутку ему приписывала приятели, сам же он старался избегать подобных аллюзий. Не "скин"-дизайнер, а "лейза", поправлял он всякого, норовящего блеснуть познаниями в английском. "Скин" - это человеческая кожа.
- И ещё, он замечательно рисует шариковой ручкой. Говорит, что его рисунки навеяны снами. Я тебе уже кое-что показывала - да-да, ты их назвал излишне монструозными.
Николай Давыдович с укором взглянул на дочь и кивнул Иванову. Далее последовала моя очередь быть представленным.
- А это Саша. Он, как и ты, педагог, правда, преподаёт в военно-морской академии.
Джулия посмотрела на меня, как мне показалось, с некоторым чувством гордости. Мол, знай наших. Николай Давыдович одобрительно кивнул.
Видимо, решив усилить произведённое впечатление, Джулия добавила:
- Саша специалист в области физики мягкого тела.
- Оригинально, - мрачно изрёк Николай Давыдович. Взгляд его посуровел. Надо сказать, что его дочь отличалась довольно пышными формами.
Я стал медленно сползать со стула.
Другие миниатюры из цикла - в разделе "Истории одной питерской компании"