Это те, которых семнадцать. Грех пройти мимо полувекового юбилея. Как раз в августе 1973: пишут, что с одиннадцатого числа.
Я начал тогда со второй серии. Свет клином на телевизоре не сошёлся: было много другого. Да и лето, в отличие от предыдущего, выдалось грибное-ягодное. Как тут дома усидишь?
И немногие тогдашние сериалы (большей частью иностранные, вроде венгерского «Капитана Тенкеша») доверия не вызывали. Не верилось, что удастся посмотреть целиком. А если так, стоит ли?..
Сразу же оттолкнуло: немцы очень уж похожи на людей. Нет, дело не в том, что говорят по-русски. Как ещё им говорить в нашем фильме, да и не в нашем? Не говорят же спартанцы на экране по-гречески, а римляне со спартаковцами на латыни.
И не в какой-то там германофобии дело. Смотрел я, читал немецкую продукцию – переводную, дублированную. Нравилось. И было на слуху: немцы и фашисты – не одно и то же.
Но здесь-то как раз фашисты. (Нацисты – коль быть точнее: слово было уже знакомо, хоть больше увязывалось с современностью, с западногерманскими реваншистами.) И форма соответствующая, по другим фильмам знакомая.
Чем может она очаровать? Какими удобствами? Ни здесь, ни ещё где о них ни слова. Неужто дурацкой галантереей, украсившей её? Если так, претензии не к создателям фильма: куда выше надо брать.
Ещё информация к размышлению (фразеологизм оттуда же): в фильме ни одного бритоголового. И никого с половинкой свастики.
А чем должна очаровать дураков гитлеровская Германия – та, что в фильме? Тем, что ни одного умного полицейского? Все ушли на фронт: не будут впредь умничать. А с ними – и все служебные собаки…
Понятно: это размышления не той поры. В тот раз смотрел урывками. Не понял даже, что Штирлиц – наш Ванька (Всеволод Владимиров, коль выйти за рамки фильма), а не «фриц», на нас работающий. Ухватил немногое, запомнил с жизнью связанное. Дед с бабушкой приступили к очередной серии, задались вопросом: не лучше ли будет при свете? «Не надо включать свет!» – откликается с экрана гестаповец Холтофф. Вняли: уж если Штирлиц его слушается!..
Смешно? Зато к концу девятой серии – у бабушки сердечный приступ. А перед этим – её же: «Солдата совсем загоняли!»
Эсэсовца пожалела! Ещё не зная, что он окажется хорошим дяденькой.
Последнее и тогда не вызвало доверия. «Как в кино!»
…Как бы ни было, а кое-чем обогатился с первого раза. Узнал, например, о существовании и бесславном конце «интеллигентного» Гиммлера. Дотоль были известны лишь Геринг с Геббельсом и «Геббельсихой», Мартин Борман да Ева Браун.
«Чилийский Гиммлер возглавляет бойню, чилийский Геббельс жжёт костры из книг», – прозвучит у нас после сентябрьского Пиночетова триумфа в том же году.
Реальность Мюллера с Шелленбергом вызвала сомнения, но вскоре подтвердилась другими источниками. Точно так же – с их начальником Кальтенбруннером, нюрнбергским висельником, не удостоенном отдельной статьи в наших старых энциклопедиях (в отличие от мелкой сошки Эйхмана).
Большинство зрителей, не только юных, узнало тогда столько же, а то и больше. Тогда же, видимо, родилась байка о четырёх русских буквах Г, из которых якобы сложена свастика. Прежде слышать не доводилось. А кто-то «открыл», что немцы и говорят, и пишут по-русски, а немецкий – это их «феня»: при чужих по ней «ботают». Встречается похожее в интернете: не про немцев, так ещё про кого-нибудь.
Письмо Гиммлеру, написанное по-русски, конечно, выглядит сверхкомично: можно же было закадровым голосом Копеляна или титрами. Невольно вспоминается школьное: «Здравствуй, немецкий гад!»
Комично смотрится и другое: натуральный «фриц» стреляет в Ваньку с Дунькой, что играют гестаповцев. «Наверно, жалел, сукин сын, что нельзя боевыми на поражение», – такие грешные мысли приходят в голову.
Сцена явно содрана у Шекспира: в «Короле Лире» слуга поднял меч на супругов-изуверов, терзавших старика. Ещё есть схожее в пушкинском «Воеводе» («Выстрел по саду раздался»). Больше нигде не встречалось. Даже в сказках добрый слуга злых господ всего лишь не исполняет жестокий приказ. Пушкинская Чернавка «не убила, не связала, отпустила и сказала». Довольно с неё. Повар в сказках Афанасьева подаёт преступной матери с её любовником собачьи сердца вместо детских. Опрокинуть на негодяев кипяток, подсыпать им «витаминных добавок»? «Куда потом бежать?» – закономерный вопрос. А тут – поставил себя вне закона, не думая о собственной дочери.
Опять же не детские мысли, не с первого и не со второго просмотра. (Их полных наберётся четыре.). Впрочем, было понятно и тогда, что это вымысел. Нечто сродни былинам о богатырях.
Но что делали богатыри в их сказочной реальности? Ответить легко. Лет на двести отсрочили татарское иго. Очистили «дороженьки прямоезжие» от «родной» уголовщины. Да извели подчистую крылатых рептилий.
А наш доблестный разведчик? Сиднем сидит двадцать лет и два года? Илью Муромца за вынужденное сидение в татарские мурзы не производили. Может, у Гитлера сидел в погребах холодных? А как смог оправдаться – крестами осыпали за безвинное страдание? Или погреба – у Сталина? Тот, поняв свою ошибку, велел инсценировать побег: за него-то – вся немецкая мишура?
Интересно было бы. Только ничего такого. Поэтому уже в семидесятые – у многих вопрос: «С кем же мы воевали?» И что тем временем делали эти – в самом логове?
То же, что в киношном «Кибальчише»: «Кто-то камни под косы бросает, кто-то палки в колёса вставляет» (в колёса тележные). Плохиш в том фильме оказался способен и на большее. У «плохишей» же, завербованных Штирлицем, одно достоинство: не выпрашивают бочками варенье да корзинами печенье из голодной России.
Не за что им! Здесь люди гробились и гробили других, своих же, охотясь за фон Кубе и ему подобными. А они Кальтенбруннеру почки вылечили. Знать, берегли для нюрнбергской виселицы. Штирлица между тем Борман на машине катает…
Нашли бы этого Бормана в канаве без признаков жизни – что тогда? Паника: в Берлине террористы орудуют! А «портач-геноссе» Мюллер невесть чем занят. На передовую его рядовым! Много бы головушек полетело: и поделом ворам мука!
Это ещё топорная работа. Можно бы тому же Гиммлеру записочку с присыпочкой. «Коричневую чуму» – сибирской язвой! Или чумою лёгочной.
Примерно так и было бы, будь в самом деле такие Штирлицы с их возможностями. Гораздо раньше было бы. Слишком переменчиво военное счастье, слишком рушимы военные союзы, чтобы такую войну затягивать. Разве что и Гитлер – наш человек, и вся война – большая инсценировка.
Вот только жертвы её не инсценированы.
Однако не будем о столь плохом.
Большинство, как водится, не задавалось такими вопросами. Смотрели как приключенческий фильм, как сказку. Благо сказочно ещё многое. Взять хотя бы рязанскую Катьку (Кэт): когда успела обернуться немкой? Упомянутый в книжке немец, друг детства, сродни кузнецу, что подковал язык волку. Сталину с Наполеоном никто почему-то не подковал, хоть и времени было больше, и «кузнецов». Акцент никуда не делся.
В «немца» Штирлица поверить проще: он вырос в Швейцарии, среди немчуры. Вот и дурит Мюллера. А тот – как волк в «Ну, погоди!» Ему бы живьём проглотить долгожданную добычу, а он кочевряжится – и в итоге очередной сюрприз. Или как принцесса Турандот да прочие цари-короли. Разгадал их загадки – твоё счастье. А нет – «передам тебя с рассветом прямо в лапы палачу». Хотя здесь больше другое: «Придумай такую сказку, чтобы…» Чтобы высшее начальство поверило. Не слишком сказочно, если забыть место и время действия.
Было бы что забывать! Тут гитлеровская Германия – просто тридевятое царство, где правят Дадоны, Афроны и прочие цари Горохи. По-всякому могут они чудить: тоже люди. Как и «в царстве том, где мы живём». Приехал к ним наш добрый молодец (или какой нерусский аналог) – никаких у него проблем (языковых – уж точно). Устроился, карьеру делает. Бывает – женится на дочери тамошнего фюрера. (Ухватится кто-нибудь за идею, придумает!) Нет – так бабу из-под носу у того уведёт. Силою взять не может – так умишка не занимать.
Не таков ли и наш Штирлиц? Ловкий пройдоха – вот его «амплуа». Герой плутовского романа. И чужих, и своих дураков егорит с большою выгодой. А дураки-то – начальники, всё в генералах, в министрах, а то и в фюрерах.
Создатели нашего героя тоже плутуют: имитируют видимость документального.
Не потому ли полюбилось это нашим людям – на подсознательном уровне? Ведь сколько было всего – о тех же шпионах-разведчиках! И что? Разок-другой показали – «и в Лету бух!» А это – «и в подворотне, и в Кремле». Всем родное.
Что ж, каждый из нас по-своему Штирлиц. Только ох как далеко нам до него! И нынешним сказочникам, что на «документальной основе», далеко до тех. Лучше-то ничего не сняли. Чего уж? На том же уровне – ничего.