…Полина заснула. Как бы она не запрещала себе закрывать глаза, однако усталость за прошедшие дни всё-таки смогла сморить организм. Вначале девушка кое-как справилась, но как только автомобиль поехал по безлюдному мосту, она уснула.
Ей что-то снилось, но понять сон, а тем более вспомнить она так и не смогла. Проснулась Поля всё в той же машине, а рядом с ней сидел Кирилл. Она не стала сразу выдавать себя, решила понаблюдать. В основном Романов ничем особенным не занимался, постоянно пялился в телефон, печатал сообщения, а потом, меняя с вертикального положения экран в горизонтальное упорно тыкал большими пальцами обеих рук по сенсору. Глаза его были прищуренными, он явно занимался чем-то важным, и когда у него что-то не получалось, он морщился и пару раз даже выдал бранное слово.
Полина кое-как сдерживала себя, чтобы не засмеяться. Со стороны в непринуждённой атмосфере Кирилл выглядел слишком живым и милым. Его мимика работала на полную, не то, что обычно, постоянно холодное лицо.
«И почему ты при людях такой отстранённый? Почему не доверяешь свою жизнь даже другу?» — спрашивала она саму себя, однако ответ мог дать только сам Кирилл.
— И как давно ты подглядываешь? — не отрываясь от экрана телефона, спросил Романов.
Для Полины это стало неожиданностью. Девушка вздрогнула и отпрянула. До этого её голова была повернута к нему.
— С чего вдруг мне подглядывать за тобой? Я спала, — совершенно не сонным голосом выдала девушка. Он застал её врасплох.
— Не важно, — внезапно убрал он свой телефон в карман, и вышел из авто.
Полина последовала его примеру. Когда она захлопнула дверь, Романов, стоявший перед ней, взирал с самым недовольным лицом.
— Нормально, пытаешься быть примерным парнем, а тебе даже возможности открыть перед дамой дверь не оставляют, — посетовал Кирилл, достав брелок от автомобиля и поставив его на сигнализацию.
— Прости, — оглянулась она на запертую дверь, — я могу вернуться обратно, и ты откроешь её.
— Нет уж спасибо. Я чувствую себя необычно, необычно унизительно, — вдруг проснулась в парне странная нервозность. Ему она чаще всего не присуща, Полина давно заметила, как изящно он умел скрывать эмоции.
— Кирилл что ты от меня хочешь? — растерянно развела руки в стороны Полина. Он заставил её испытать чувство вины или чего-то ещё, она пока не поняла.
— Что я от тебя хочу? Хороший вопрос, и правильный, — улыбнулся Кирилл, и огляделся, — думаю, прогуляться было бы занимательно.
— Только и всего?
— А что я не могу предложить пройтись вдоль набережной?
— Можешь, конечно, я…
«Не против» — хотела сказать она, и вдруг осознала, они находятся на самой красивой улице города. Набережная — самая длинная, ухоженная, в некоторых местах даже элитная (если так можно выразиться) улица посещалась Полиной не часто. Она хоть и любила полюбоваться рекой, но больше предпочитала тот самый пустующий мост, а не нагромождённую народом набережную.
— Ты что?
— Я что? — включилась обратно Полина.
— Ты сказала: «можешь, конечно, я…» Что? — процитировал её Романов, и даже смог вспомнить интонацию, с которой говорила девушка. — Я не умею читать мысли. Полезная кстати была бы функция, с детства мечтал о подобном, но к сожалению её пока не изобрели. Так ты что?
— Не против, — с замиранием сердца процитировала, и она свои не озвученные мысли.
— Тогда мы можем уже сдвинуться с места? Я замёрз, — между делом замялся парень.
Полина улыбнулась, но он не заметил, в это время смотрел на длинную речку.
— У тебя в машине случайно не найдётся чего-нибудь утепляющего? Мне не хочется смотреть, как ты превращаешься в сосульку, — отчего-то с ним она совсем позабыла о своих бедах, хотелось пошутить, посмеяться, однако её скромность сдерживала девушку в тисках, из которых не так-то просто вырваться.
— Случайно не найдётся, — ответил он её же словами, — и не стану же я гулять в летний день натянув на себя куртку. Полина не смей издеваться надо мной, я вообще-то довольно тонко чувствующая личность. Терпеть не могу косые взгляды и перешёптывания за спиной. Если человеку есть что сказать мне, пусть говорит в глаза, либо катится ко всем чертям и не смеет даже дышать в мою сторону.
— А ты и впрямь чувствующий, — хихикнула Поля, — ладно, раз хочешь стать снеговиком, твоё право.
Полине понравилась их маленькая перепалка. Было в ней что-то ценное, живое, настоящее.
Они шли рядом, но и одновременно далеко. Оба молчали. Каждый думал о своём. О чём размышлял Кирилл, Полина знать никак не могла. Хотя сильно хотела выяснить, стало бы намного проще. За себя она могла сказать точно: Кирилл Романов ей однозначно небезразличен. Идя с ним и мимолётом касаясь рукой, как бы задевая, Полина забывала о внутреннем опустошении. Утрата становилась чуть менее болезненной, чем когда она одна. Странно, девушка считала, что Злата поможет ей пережить горе, но у подруги постоянно были свои дела, и по большей части ей Полине помогла, мать Златы Инесса Денисовна.
Неделю Поля провела в дикой агонии, но внешне оставалась равнодушна, а сейчас рядом с Кириллом снова стала приходить в себя. Возвращать утерянную личность, оставшуюся там, на кладбище с одним единственным её любимым папочкой.
Восставшая из пепла и боли потери Полина хотела одного находиться с тем, к кому она чувствует влечение. Хотя оно давно перестало таковым являться, заставлять себя думать о том, что это всё игра воображения смысла больше не имело. Полина чётко и ясно для себя поняла — Кирилл ей небезразличен. Нравится. Влюбилась. Но было важное препятствие, и этим препятствием был сам Романов. Да он общался с ней, наверное, раскрыл парочку своих секретов, не более. Парень просто испытывал к ней жалость — именно так накрутила себя Полина. Кто она чтобы быть важной для такого как он? Никто. Простая девчонка, студентка юридического факультета, скромная серая мышка. Ей всегда хотелось быть яркой как Злата, но себя не переломить, не сломать характер и не выстроить заново. Человек может притвориться другим, но нутро останется, его не исправить. А притворятся другим — это, прежде всего, обманывать самого себя. Полина ненавидела обман, и сама врать не умела. Если ещё можно солгать кому-то, то самой себе, сколько сможешь лгать?
Отрицательные мысли заставили девушку сжать кулаки крепче. Да так что ногти стали впиваться в кожу. Такой метод её слабо отрезвлял, она на ногах ещё только благодаря свежему воздуху и возможно Кириллу. Перед ним рухнуть на месте второй раз уже не смешно.
— Расскажи о своём отце? Каким был Илья Фёдорович? — внезапно спросил Кирилл. — Слышал о его заслугах в рядах полиции. Ты знаешь, я не дружу с ними, но думаю, твой папа заслуживает, чтобы о нём отзывались хорошо.
Полина улыбнулась своим детским воспоминаниям, и согласилась с Кириллом. Понятное дело быть для всех хорошим невозможно, но для близких вполне себе.
— Помню, я была совсем крохой, когда мама оставила нас. Папа тогда сильно печалился и плакал, а я может и понимала, что мама бросила меня и его, но не грустила. Я пыталась успокоить его, приносила свои конфетки спрятанные под подушкой. В детстве у меня были проблемы с зубами и мне не разрешали больше одной штуки в день, но я была ребёнком и не понимала опасности, и пока папа не видел, набивала карманы и тащила в комнату. — Усмехнулась девушка. — Он прекрасно знал, откуда у меня сладости, и принимал их, делая удивлённое лицо. Папа никогда не ругался, если я могла провиниться, он вёл со мной как помню сам и называл «профилактическую беседу».
— Интересно, твой папа был мудрым, даже будучи брошенным собственной женой.
— Верно. В школе. В классе третьем или четвёртом меня постоянно обижала одна девочка. Не помню, из-за чего мы повздорили, но она затаила обиду. К слову одноклассница была дочкой завуча, и учителя постоянно были на её стороне. Девочка могла обзываться, иногда воровала мои принадлежности, специально рисовала в тетради каракули когда я выходила из класса или отвернулась. Но в конечном итоге виноватой всегда оставалась я. Ты не удивляйся Кирилл, я всегда была бесхребетной, — завидев, как его брови сошлись к переносице, решила отшутиться Полина.
— Неужели ты подумала, что я настолько плохой человек?
— Нет, просто к слову пришлось.
Поля замялась, ей стало стыдно за свои слова. И зачем только ляпнула?
— Папа узнал, — продолжила свой рассказ девушка, стараясь не думать о сказанном ранее, — пришёл в школу, и не знаю, о чём говорили взрослые, но тогда мне это сильно помогло. Когда он вышел из кабинета завуча, папа присел на корточки рядом со мной и сказал: «не смей им позволять пользоваться своей добротой». До того момента я считала себя пустым местом в школьной иерархии, но именно он и его эта фраза заставили меня задуматься.
— Красиво сказано, — кивнул парень, — тяжело, наверное, быть хорошим отцом. Тебе повезло Полина.
— Думаешь?
— Думаю да, не всех отцы бросятся защищать от школоты и их мамашек.
— А вот случай совсем недавний. Мы пошли со Златой в клуб, — начала она.
Романов усмехнулся.
— Не в тот, в котором был я?
Полина смутилась, вспомнив совершенно не к месту их перепалку.
— Прошу давай забудем тот день как страшный сон, я не выдержу, если мне ещё кто-нибудь напомнит тот позор, — возвела она руки к небу, а потом накрыла ладонями лицо.
— Признаешь, что попала в «Полночь» не случайно, и тогда я сотру тот вечер из памяти навечно.
— Ладно, но больше не слова, — погрозила она пальцем.
— Идёт.
— Так вот, это был мой первый раз. Мы немного выпили и к нам стали клеиться какие-то парни. Злата как и обычно напилась, а я пить боялась по большей части из-за папы и его жутких рассказов с работы. В тот вечер я сильно испугалась, и зареклась больше ходить по подобным местам. Я позвонила папе, и тот через пятнадцать минут приехал с целым нарядом. Парней тех посадили на пятнадцать суток, боже это было так странно и смешно одновременно. — Снова на лице Полины появилась искренняя улыбка.
Между ними вновь возникла тишина. Мимо пробегали несколько подростков, шли люди с песиками на поводках, проходили парочки пожилые и молодые, но больше всего было одиноких. Они куда-то спешили, не обращая никакого внимания на прохожих и красоту набережной.
— Кирилл, — позвала его Полина.
— Что?
— А ты мне что-нибудь о своей семье расскажешь?
Романов скривил лицо, так словно съел целиком лимон.
— Нечего рассказывать. У меня нет таких классных семейных историй. Меня никто не защищал в школе, скорее я спасался, находясь там. — Ему, очевидно, не хотелось открываться, и Полина восприняла это по-своему. — А всё остальное ты знаешь. Ты ведь читала обо мне в интернете? Вернее о моей чокнутой семейке?
— Мне кажется, там, в основном пишут не правду, хочется послушать из первых уст, — не стала она признаваться в том, что реально прочла, целую гору информации.
— Вообще в статьях о Романовых чаще всего смешивают правду с враньём, и кое-что можно узнать, если ты достаточно внимательна. — Уклончиво ответил Кирилл.
— А если я не достаточно внимательна, — посмотрела на него девушка.
— Значит, прочитай ещё несколько раз, пока не поймёшь.
— А мне не хочется. Зачем читать по сто раз, когда со мной рядом представитель сего семейства? — не успокаивалась Полина, чувствуя азарт.
— Тебя понесло милая, остановись, — глаза парня похолодели, понизив градус ниже нуля.
Полина отвела взгляд. Она поняла, что лезет на чужую территорию, а её туда собственно никто и не приглашал. Постоянно напоминать себе, что она «никто» становилось всё сложнее. Ей показалось, что беседа о папе немного сгладила углы, но увы, Романов оставался непреклонным.
— Обиделась? — спросил он её через несколько метров молчания.
— Не на что Кирилл, — взяв себя в руки, она так же как и он включила холодность, как и в голосе так и в глазах. — Я тебя понимаю, открываться ненужным людям, не нужно!
Она говорила, а в душе плакала. Как же верно подметила, даже похлопала мысленно самой себе.
«Умница Полина, выгони его из своей жизни окончательно, — твердила себе девушка, — лучше сейчас, когда не так больно, чем потом».
— Я разве это имел в виду? — разозлился Романов, впрочем и быстро успокоился, — понимаешь, у меня нет, то чем бы я хотел с тобой поделиться. Моя семья совсем не пример для подражания. То, что пишут в интернете полная чушь, и правда состоит лишь в том что: Максим Романов мёртв, Арина Романова чилит в США и знать не хочет о детях, а Ярослав отсидел в СИЗО.
— Извини, — опустила глаза Полина, снова поняв, что разговор не складывается, и она постоянно несёт какую-то чушь.
— Не извиняйся, не в тебе причина. Причина в том, что я ненавижу свою семью, я презираю каждого из них. Хотел вытащить Яра из болота под названием «наследие Максима Николаевича» не вышло. Собственный брат точит на меня зуб. Единственный родственник, которого я искренне уважал и любил, умер, мой дядя. Он тот, кто умел дарить любовь и принимать её от других, но Максим Николаевич посчитал это слабостью, а потом расправился с ним. Твою мать, — выругался Романов, отвернулся от Полины и отошёл в сторону ближе к реке. — Какой же я мерзкий. У тебя горе, а эти твари не дают мне думать, о твоих переживаниях, даже находясь под землёй, на другом континенте и в загородном доме.
— Кирилл прошу, не надо так, — подошла она к нему, и положила ладонь на плечо. — Всё хорошо, относительно. Не стоит так думать. Никто не достоин ненависти.
Парень развернулся к ней, ладонь сама собой скользнула вниз. Романов посмотрел в глаза Полины, и она смогла выдержать его взгляд, не отворачиваясь. Он вдруг протянул ей ладонь.
— Возьми меня за руку, — попросил парень.
Такая явная возможность прикоснуться и сблизиться с ним, такая манящая, соблазнительная. Рука Полины дрогнула, хотела потянуться и сжать мужскую крепкую руку, но девушка одёрнула её. Нет! Так нельзя, невозможно, не получится.
— Полина, — снова позвал её Кирилл.
Чего он хочет этим сказать? Чего добивается? Зачем брать за руку ту, которая тебе не нравится? Он ведь ни разу не показал своей заинтересованности в ней, так для чего все это? Все их встречи череда случайностей, совершенно внезапных и порой забавных.
— Отвези меня домой Кирилл, я устала, — бросив печальный взгляд на ладонь Кирилла, Полина, развернувшись, пошла обратно по направлению к автомобилю.
Как он отреагировал на её игнорирование, она не знала, лицо Романова не дрогнуло. Он отличный актёр либо же глыба льда. Она ведь тоже неподвижна. Кирилл отвёз Полину домой, и на прощание лишь обронил фразу:
— Звони, если понадобится моя помощь.
А она с ним даже не попрощалась. Не потому что не захотела, а потому, что Романов уехал прежде, чем Полина смогла открыть рот.
В душе бушевал ураган чувств, она корила себя, что не взяла парня за руку, и хвалила, что смогла удержаться от такого соблазна. В любом случае она проиграла эту битву, не смотря ни на что.