http://proza.ru/2023/08/13/1243
Через год после очередного расставания, прогуливаясь с собакой недалеко от дома, Белла столкнулась с давнишним почитателем её таланта Борисом Мессерером. Театральный художник стал самой большой любовью Ахмадулиной…
Они поженились, когда уже были сложившимися знаменитостями. Она - рок-звезда поэзии, он - театральный художник, автор декораций к «Кармен-сюите» и множеству других нашумевших спектаклей, выходец из артистической семьи Мессереров - Плисецких. Такому человеку есть что вспомнить: его мемуары составляют целую панораму жизни советской культурной элиты 60 - 70-х. «Книга задумывалась в память о Белле, но потом как-то обросла множеством подробностей», - признался Борис Асафович в эфире Радио «Комсомольская правда».
Из воспоминаний Мессерера - Весна 1974 года. Двор Дома кинематографистов на улице Черняховского, около метро “Аэропорт”. Я гуляю с собакой Рикки, тибетским терьером. Во дворе появляется Белла Ахмадулина с коричневым пуделем. Его зовут Фома. Белла живет через один подъезд от меня, в бывшей квартире Александра Галича. Белла в домашнем виде. В туфлях на низких каблуках. Темный свитер. Прическа случайная.
От вида ее крошечной стройной фигурки начинает щемить сердце. Мы разговариваем. Ни о чем. Белла слушает рассеянно. Говорим о собаках. О собаках, которые далеко не такие мирные, как кажутся сначала. Рикки старается затеять драку. Это ему удается, и он прокусывает Фоме нос. Капли крови. Белла недовольна. Я смущен. Вскоре она уходит. И вдруг я со всей ниоткуда возникшей ясностью понимаю, что если бы эта женщина захотела, то я, ни минуты не раздумывая, ушел бы с нею навсегда. Куда угодно. Потом Белла напишет:
В чем смысл промедленья судьбы между нами?
Зачем так причудлив и долог зигзаг?
Пока мы встречались и тайны не знали,
Кто пекся о нас, улыбался и знал?
Неотвратимо, как двое на ринге,
Встречались мы в этом постылом дворе.
Благодарю несравненного Рикки
За соучастие в нашей судьбе…
Между людьми порой происходит что-то, чего они не могут понять сами. Таких встреч во дворе было три. В последнюю из них Белла предложила:
— Приходите через два дня на дачу Пастернака. Мы будем отмечать день его памяти.
Я мучительно представлял свое появление в этом священном для меня доме, имея только устное приглашение Беллы. В семь часов вечера назначенного дня я появился в Переделкине возле дома Пастернака. Ворота были, как всегда, распахнуты. Меня встретил большой рыже-коричневый чау-чау. По морде пса невозможно было прочитать его отношение ко мне. Я направился к дому. Позвонил и вошел. Вокруг стола сидела большая компания. Из гостей хорошо помню Александра Галича, Николая Николаевича Вильям-Вильмонта, Стасика Нейгауза и его жену Галю, Евгения Борисовича Пастернака и его жену Алену, Леонида Пастернака и его жену Наташу. В центре сидела Белла. Гости, кажется, были удивлены моим приходом. Одна Белла радостно воскликнула:
— Как хорошо, что вы пришли!
И в пояснение окружающим добавила:
— Я пригласила Бориса в этот торжественный день и очень рада, что он сегодня с нами.
Мне пододвинули стул и предложили рюмку водки. Мой приход прервал чтение Галичем стихов. Чтение продолжилось. Но вдруг Белла резко перебила Галича и начала вдохновенно читать свое посвящение Пастернаку:
Ожог глазам, рукам — простуда,
любовь моя, мой плач — Тифлис!
Природы вогнутый карниз,
где Бог капризный, впав в каприз,
над миром примостил то чудо…
Стихотворение, прочитанное на одном дыхании, ярко и стремительно, прозвучало как вызов монотонному чтению Галича. Несомненно, его политизированные стихи под переборы гитары Беллу раздражали. Хотя она тут же принялась обнимать и хвалить Галича, стремясь загладить свой неукротимый порыв. Он продолжил выступление.
Вспоминается неожиданная встреча с Беллой на даче драматурга Александра Петровича Штейна и его жены Людмилы Яковлевны Путиевской. Там были мой близкий друг Игорь Кваша и его жена Таня, дочь Людмилы Яковлевны. Я был очень рад снова увидеть Беллу, бросился к ней, мы весь вечер проговорили и решили увидеться в Москве.
Проходит два месяца. Смешанная компания. Мы с Беллой встречаемся в квартире писателя Юлия Эдлиса, в доме на углу Садовой и Поварской. Много людей, много выпито вина. Все в приподнятом настроении. Все хотят продолжения вечера. Вдруг Эдлис говорит:
— Ребята, пойдем в мастерскую к Мессереру. Это здесь рядом, на этой же улице.
Неожиданно все соглашаются. Я счастлив. Мы с Беллой возглавляем шествие. Я веду компанию прямо по проезжей части. Улица совершенно пустынна. Идем до моего дома — № 20 на Поварской. Поднимаемся на лифте на шестой этаж, группами по четыре человека. Четыре подъема. У меня много разнообразных напитков. Гости находятся под впечатлением от мастерской. И Белла тоже…
Белла уезжает в Абхазию на выступления. Две недели томительного ожидания. Телефонный звонок:
— Я вас приглашаю в ресторан. И мой ответ: — Нет, это я вас приглашаю в ресторан.
Мы идем в ресторан Дома кино на Васильевской улице.
Обычно в подобной ситуации я что-то беспрерывно говорю своей спутнице и полностью завладеваю ее вниманием. Здесь все происходит наоборот — мне не удается вставить ни одного слова. Мы едем ко мне в мастерскую. И жизнь начинается сначала. Со своей новой страницы…
В том декабре и в том пространстве душа моя отвергла зло, и все казались мне прекрасны, и быть иначе не могло. Любовь к любимому есть нежность ко всем вблизи и вдалеке. Пульсировала бесконечность в груди, в запястье и в виске…
Когда они поженились, Мессерер загорелся идеей собрать как можно больше её "утраченных" стихов. Белла писала их на обрывках газет и салфетках, и дарила случайным людям. Борис насобирал “потерянных” творений на целый четырёхтомник. И позже издал его.
Из воспоминаний Мессерера - Я очень внимательно относился к тому, что Белла делала в литературе. Поскольку она была человеком весьма неорганизованным, то я старался сохранить ее и записи, и автографы, которые она зачастую бездумно раздаривала людям. Я просил их сделать ксерокопию и оставлял ее себе. Эти экспромты нынче опубликованы. Но часть материала (имею в виду ее письма ко мне и какие-то памятные записки и т. д.) я собираюсь издавать сейчас...
Вот несколько фрагментов из интервью Мессерера.
- Почему к вам пришла идея за ней записывать?
- Я с самого начала нашей совместной жизни понимал, что Белла говорит изумительные вещи. Сначала я был растерян - в этическом смысле. Как это я, только начав нашу совместную жизнь, начну вдруг записывать? Это было бы глупо и неестественно. Потом я от руки пытался записать за ней, но это было очень несовершенно, терялась интонация, и я не успевал просто. А в последнее время я стал класть диктофон на стол. Конечно, не навязчиво, а когда она сама была не против. И получился целый цикл рассказов. О детстве, о юности.
Например, у нее есть очень трогательный рассказ про Твардовского и их совместное пребывание в Париже. Оказывается, он очень тосковал. Главный редактор «Нового мира», писатель, но в Париже он потерялся, ему все было чуждо! Тогда у советских людей не было навыка пребывания за границей. Александр Трифонович хотел уехать раньше срока. Из Парижа! И он говорил: «Белла Ахатовна, возьмите у меня немножко денег, они лишние, я не знаю, что с ними делать». Белла отвечала: «Александр Трифонович, у меня есть деньги, мне не нужно!» - «Я вас прошу, купите себе ботинки». - «Я не ношу ботинки». И он сказал очень смешно: «Ну тогда полуботинки». Конечно, она ничего не взяла.
- Но вы-то сами надолго уехали из СССР...
- Да, в 1977 году мы поехали за границу на полгода. По личному приглашению Марины Влади и Володи Высоцкого, и жили в их квартире три с половиной месяца. Потом уехали в Англию, потом в США - и снова вернулись в Париж. Это был нонсенс - так надолго уехать из Советского Союза. Мы нарушили негласное правило: жить только в той стране, куда нас пригласили. После нашего «преступления» люди, выезжавшие за рубеж, стали писать на оборотной стороне личного дела: «Обязуюсь ехать только в страну назначения». Мы за это тоже расплатились: нас за границу 10 лет не пускали...
- Сегодня считается, что кто-то один в паре должен быть земным человеком, суп варить... А вы - оба творческие. Как уживались-то 36 лет?
- Ну в чем-то вы правы. Это действительно непросто было. Но быт для нас мало значил. Мы не готовили суп. Мы на лету существовали, в полете каком-то творческом или человеческом.
- Чем же вы питались?
- Ели в ресторанах! А потом стало возможно купить все в магазине. Денег не было, мы очень бедно жили, но свободно. Уж если мы получали гонорар, то шли куда-нибудь в ресторан, а не в кубышку складывали. Мы на быте не сосредотачивались, жили действительно духовной жизнью. Было непросто, тем не менее у нас было большое совпадение взглядов. Мы абсолютно одинаково оценивали людей, их поступки, поведение. И так же в искусстве.
-Собак она любила всю жизнь.
-А вот вещи она часто дарила или теряла. Сергею Параджанову при первой же встрече отдала массивный золотой крест. А однажды к ней приехали поклонники — "он вроде итальянец, а она — русского или чешского происхождения". Подарили кольцо с сапфирами — его она потом кому-то также отдала — и старинные золотые часы, которые она потеряла в такси в тот же вечер.
«Борис Мессерер на руках носил Беллу Ахмадулину. Она могла быть капризна, чем-то недовольна, но он всегда как-то удивительно легко с этим справлялся. Он посвятил ей жизнь, Мессерер-художник и Мессерер-спутник, супруг Ахмадулиной – это очень значимые две его ипостаси», – говорит Алексей Гориболь.
Борис Мессерер: «Я был не сторонним наблюдателем, а участником этой безумной, но счастливой жизни. У меня всегда было много друзей, общение с которыми занимало значительную часть моего времени. Но главным моим жизненным инстинктом стало стремление хранить и беречь Беллу, ограждать её от различных бытовых неурядиц. Мне удалось сразу после впечатления от её красоты и фантастической одарённости разглядеть некую черту гибельности натуры, уязвимость и беззащитность Беллы как человека. Рассказ о человеческих взаимоотношениях и событиях нашей общей жизни – не главное для меня в этой книге. Важнее образ самой Беллы, который я хотел бы донести до читателя».
Пока дети росли, поэтесса навещала их по выходным и в летние каникулы. Часто устраивала дочерям яркие праздники с шикарными подарками и сладостями. Сестры часто посещали её творческие вечера. И совсем не обижались на маму. Ведь им очень рано объяснили - мама гений. Она не может жить обычной жизнью.
Но время шло… В подростковом возрасте отношения Анны с матерью перестали быть лёгкими. Новость о том, что она приёмный ребёнок, окончательно отдалила её… Девушка покинула дом. И оборвала все связи. После завершения учёбы в Полиграфическом институте она работала иллюстратором. Впрочем, Анна никогда не вспоминала о маме плохо. В 2012 снимали фильм о поэтессе “А напоследок я скажу…”. Анна дала очень тёплое интервью. Короткое и единственное… И больше оглядываться в прошлое она не хочет.
Младшая дочь поэтессы Лиза, окончила литературный институт. И стала детской писательницей. Позже стала заниматься рекламным бизнесом. Как и её сестра она много лет не общалась с матерью. Но когда уже очень пожилая Белла Ахатовна почти утратила зрение, Лиза забрала её в свою семью. И вместе с мужем и дочерью заботилась о ней.
Елизавета полностью её приняла. И поняла… И как-то в интервью сказала, что мама, по сути, всегда оставалась большим ребёнком, ранимым и наивным.
Последние годы жизни Беллы Ахатовны были тяжелыми. Поэтесса болела. Она передвигалась только на ощупь, потому что практически ослепла. Ахмадулиной не стало 29 ноября 2010 года. Накануне женщина находилась в больнице Боткина, где ей была сделана операция. Спустя 4 дня после выписки из медучреждения она скончалась.
Причиной смерти поэтессы были последствия острого сердечно-сосудистого криза.
Прощание с ней состоялось в столице, в Центральном доме литераторов.
Похоронена Ахмадулина на Новодевичьем кладбище недалеко от могил Андрея Вознесенского и Виктора Черномырдина.
Спустя 3 года после смерти поэтессы в городе Тарусе Калужской области был установлен памятник Белле Ахмадулиной. Скульптура в виде женской фигуры, натянутой как струна и устремленной ввысь, установлена на берегу реки Оки рядом с постаментом Марины Цветаевой. Белла Ахатовна часто отдыхала в этом старинном русском городе и черпала здесь вдохновение для написания многих поэтических строк. Автором памятника стал последний муж.
Белла Ахмадулина– поэтесса, переводчица. Лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии Российской Федерации. Почетный член Американской академии искусств и литературы.
Ее все любили, и она любила своих читателей, своих друзей, была им преданна. Дружбу она всегда считала самым сильным человеческим чувством, и дружба является одной из самых главных тем ее лирики. Она никогда не была антисоветчицей. Она была просто «суха к коммунизму», как сама говорила о себе. Не подписала письмо против Пастернака, за что была выгнана из Литературного института. Публиковалась в крамольном для советского режима журнале «Посев» и от советского же режима получала государственные премии. Поддерживала академика Сахарова, провожала друзей в эмиграцию, не любила советскую рутину, но писала – «жить не хочу в земле иной» – и грустила:
По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
О, одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и — мудрая — я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда — из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
Белла Ахмадулина родилась через сто лет после смерти Александра Сергеевича Пушкина ушла из жизни также через сто лет после смерти Льва Николаевича Толстого.
К 85-летию со дня рождения Беллы Ахатовны в 2022 году на Первом канале состоялась премьера документальной ленты о ней. В фильме «А напоследок я скажу» снялись дочери Елизавета и Анна, которые довольно редко давали интервью о своей матери. Теперь же они разрешили снять дачу в Переделкино, а также поделились домашними стихами легендарной поэтессы.