Шесть часов вечера, час пик, людской поток движется к метро, огибая пожилого мужчину, тот держит в руке картонку с надписью «НАСТРОЙКА ПИАНИНО». Мужчину зовут Александр Леонидович, у него абсолютный слух. Я это знаю точно, потому что он бывший мой сослуживец.
Когда у нас в институте затеяли ремонт, то по необходимости из старосоветских закромов выволокли в коридор пианино. Александр Леонидович, проходя мимо, проиграл на нём что-то похожее на «Чижика-пыжика», взял пару аккордов… и на следующий день притащил с собой настроечный ключ. Уже ближе к обеду позвал меня, попросил положить пальцы на беленькие и чёрненькие клавиши, те, которые указал, и свои пальцы тоже рядом пристроил, и мы нажали. Звук выскользнул из глубины инструмента и повис в воздухе, заняв пространство вокруг нас. Удивительный звук: было в нём яркое и густое смешение вибраций, вызванных единением струн, высоких и низких.
Теперь Александр Леонидович пенсионер, и навык обращения с настроечным ключом помогает ему, как он выражается, надыбливать тити-мити, которые по большей части идут на лекарства, – здоровье пенсионера не слишком крепкое. Вот он держит в руке объявление, а другой рукой, если присмотреться, трёт поясницу. Как бы не прихватило.
Но шагнём в день следующий и увидим, что Александр Леонидович гуляет на детской площадке с семилетним внуком Мишей, который ещё неделю назад плавал в море, а теперь лазает по скалодрому, пробирается сквозь паутину сплетённых канатов, качается на качелях, но говорит, что ему скучно. И Александр Леонидович нервничает: такой реакции от своего подопечного он не ожидал.
Вот так: жил, жил пожилой мужчина, довольно уверенно смотрел в окружающую его вселенную – небольшую, но обустроенную, и вдруг рядом появилась ещё одна, детская, но не та, которая вынянчена в близком кругу, а взросшая в другом краю и при других обстоятельствах.
Мать Миши лишена родительских прав, а Мишин отец (официально не числившийся таковым) несколько раз побывал за решёткой, потом сел уже надолго. В тюрьму в конце концов угодила и мать Миши. Малыш попал в детский дом и пробыл там около года, пока его не забрали к себе приёмные родители, дочь и зять Александра Леонидовича. Как подметила воспитательница детского дома, парнишка вытянул счастливый билет. И правда, перед мальчиком открылись все «буфеты». Бюджет семьи позволял. Ребята уже и к морю его свозили. Пенсионеру ли тягаться с прыткой молодёжью?
– Скучно, – говорит Миша.
– Ну хочешь, я тебе сказку расскажу?
– Нет, сказку неинтересно.
– А вот послушай, какая хорошая песенка есть: «Расцветали яблони и груши...»
– Нет, дедушка, она старая, не хочу.
Александр Леонидович и сам знает, что старая. А что предложить? Планшет, чтоб играл в свой Minecraft? Так планшета нет, а телефон – не для игр, да и гуляют они сейчас, а не дома сидят. Двигаться надо, и взрослый-привзрослый человек пытается вспомнить, что в раннем детстве было у него из развлечений такого удивительного…
Вот коридор, который тянется (и очень долго) до угла дома, там перетекает в следующую двухэтажку, и опять можно катиться и катиться, и Саша катится на трёхколёсном велосипеде – мимо дверей и газовых плит соседей – аж до самого туалета, а потом обратно. А вот дядя Коля, он сильный, это потому что у него мускулы, как шары. Вон они выглядывают из-под коротких рукавов футболки.
– Ну, Сашка, держись…
Александр Леонидович подхватывает внука и вдруг подбрасывает высоко вверх. Мальчуган как будто застывает в воздухе, а потом начинает падать… но задерживается в дедовых руках, крепко его обхвативших. Глаза ребёнка горят.
– Ещё, дедушка, ещё! – пищит он восторженно и снова оказывается в воздухе.
– Ещё! – визжит, захлёбываясь, малыш и опять взлетает высоко-высоко.
«Кажется, настроил», – догадывается Александр Леонидович, довольный, забывший про свою ноющую поясницу; он обнимает внука и тяжело вздыхает: упарился.