В моей жизни всё прекрасно, я живу у папы, у нас мир и спокойствие, тему семьи Крамских мы больше не обсуждали. Руслан теперь мой парень, ради встреч с ним я уже два дня обманываю отца, но оно того стоит. Одни поцелуи с ним заставляют порхать. Бабочки в животе всё же существуют, и они резвятся. Мне будто много для счастья и не надо.
Выходной день я планировала посвятить своему любимому, но мне позвонила мама и пообещала заехать. Я не смогла ей отказать, да и поговорить с ней с глазу на глаз мне необходимо. У нас и так отношения подпортились, возможно, её приезд всё изменит. Я скучаю по матери, хочу увидеть её спустя две недели, и наконец, помириться. Пусть её выбор пал на Виктора, я не могу отступить от неё. Мама у меня одна, и нет места для гордости.
Папа, когда узнал о приезде своей бывшей жены, заперся в кабинете, и намеривался не выходить оттуда, пока она не покинет его владения. Я против не была, пусть делает что хочет, он взрослый человек и сам определяет свою судьбу. Тем более я в курсе того, что отец по сей день любит маму, и скучает, не хочу приносить ему несчастье одним её видом. Я хотела встретиться с ней на нейтральной территории, но она настояла на доме отца. Не знаю, для чего ей это понадобилось, однако подвоха я не увидела.
Перед обедом мама приехала к нам в особняк, и радостная обняла меня. Было приятно вновь вдохнуть её особенный запах. Всё-таки встретившись с ней, я готова простить все обиды. Я впервые за много лет увидела на голове матери изысканную причёску. Завитые светлые волосы спускались вниз по спине, а глаза её сияли особенным светом, что-то в них смущало меня.
— Наконец, мы увиделись, — поцеловала она меня в щёку, — ты изменилась.
— Прошло пару недель, я не могла так быстро измениться, ты преувеличиваешь, — тронула я локон её волос, — а вот ты похорошела. Виктор по-новому влияет на тебя, для папы ты никогда так не наряжалась.
— Ой, ну хватит, — отмахнулась мама, — пошли лучше я что-нибудь тебе приготовлю. Мне этого не хватает.
— А Виктору ты не готовишь?
— Наташа, — шикнула она на меня.
Оказавшись на кухне, мама по-свойски начала доставать разную посуду. Надо же не забыла где что лежит. Я помню, как она не любила готовить, когда мы жили с папой, за неё всё делала экономка. Теперь вспоминая тогдашнее поведение матери, я начала задумываться, а не специально ли она так поступала? Вела себя как зазноба, но с разводом и переездом из папиного особняка она кардинально поменялась, стала любящей готовить и убираться матерью.
— Что мы будем готовить?
Мама покачала указательным пальчиком.
— Не мы, а я, — открыла она большой стального цвета холодильник, и начала доставать разные продукты, — хочу порадовать тебя дочка.
— Ладно, тогда что ты собралась приготовить?
— Сейчас сообразим, — подмигнула мне мама.
Она решила не утруждаться и приготовить куриный суп, я всё-таки влезла со своей помощью. Не могу бездельничать, пока кто-то работает рядом. Всё было прямо, как раньше, мы болтали, смеялись, дурачились, я словно вернулась в те дни когда в наших жизнях не было Виктора Гаврилова.
— Мам, — позвала я, — а как вы с папой познакомились?
Мне было интересно лишь отчасти, больше всего хотелось разгадать секрет, который они так оберегают. Раз никто не собирается меня просвещать, я сама себя просвещу.
— Наташа не начинай, — помешивая бульон, попросила она.
«Она нервничает, давай давить Наталья, ты справишься, иначе никак не узнать правду».
— В смысле «не начинать»? — Сделала я вид, словно не спросила ничего особенного, — мне интересно. Я просто любопытствую, неужели под запретом знать, как родители сошлись?
Мама казалась совершенно незаинтересованной, и продолжала мешать суп, будто у неё ничего не спрашивали. Издевается? Сложно ответить? Мне кажется — это самый простой вопрос и ответ на него соответственно.
— Слышала, ты рассталась с Даней, что произошло? — сменила тему мама.
«Класс, со своей личной жизни она перешла на мою, здорово. Пытается заболтать, думает, я так просто сдамся, и не стану настаивать. Посмотрим, кто кого, я могу играть на два лагеря!»
— Не сошлись характерами, — коротко ответила я.
— Что значит, не сошлись? Ты его год из армии ждала, — с каким-то упрёком произнесла мама, и посмотрела на меня с непониманием. — В моей молодости девушки, дождавшиеся своих парней, выходили за них замуж.
— Мы не в твоей молодости, — так же съязвила я.
— Наташа, — повысила она голос, и капля с ложки прилетела мне прямо на ладонь.
Мама испугалась своего порыва, схватила меня за запястье и потянула к крану. Включила холодную воду, которая постепенно переходила в ледяную, и подставила мою ладонь под неё.
— Всё нормально, мне не больно, — постаралась убедить её я, но мама не слушала меня.
— Какая же я ужасная мать, — стыдливо начала корить себя она.
— Нет, не правда, ты хорошая мама.
— Нет, была бы хорошей, заступилась за тебя пред Витей. Была бы хорошей, моя дочь не жила где попало, и не водилась бы с подозрительными личностями.
Я сразу поняла, кого она имела ввиду под «подозрительными личностями». Стало обидно, да как она смеет? Она его совсем не знает и так говорит. Страшно даже представить кто тогда Виктор в её понимании.
— Я не живу «где попало», — вырвала я ладонь, и вытерла полотенцем, — и не вожусь с «подозрительными личностями». И как ты можешь судить о них, когда у самой рыльце в пушку? — Никогда раньше я не позволяла себе так высказываться о матери, но у меня уже наболело. Она говорит о людях, которые мне не безразличны в таком ключе. Я терпеть не могу Виктора, и сдерживаюсь при ней, а она не может относиться снисходительно к бывшему мужу и его сыну.
— Наташа не говори со мной в таком тоне, — посмотрела она на меня с таким гневом в глазах, что я инстинктивно отшатнулась. Во что он её превратил? В себе подобную? Не удивлюсь, если через годик другой они будут сидеть в соседних камерах.
«Мама волнуется обо мне и боится потерять!»
«Или просто боится одиночества, когда её хахаль снова отправится на зону».
О втором думать не хотелось, и я упорно заставляла себя поверить в первое.
— Я спросила у тебя обычный вопрос, хотела узнать как познакомились мои родители, а ты в ответ сменила тему, а теперь ещё и злишься из-за того что я живу с папой. Я совсем не понимаю, отчего ты так его ненавидишь? Что он сделал плохого? Просто объясни мне, и я постараюсь тебя понять, настолько насколько смогу. Но ты молчишь, а я остаюсь не у дел. Ты обижаешься, — наступала я оттесняя мать в угол, — ты обвиняешь папу, Руслана, но сама ничего не сделала ради меня.
— Замолчи, — вскрикнула она. — Ты ничего не знаешь и судишь. Так что молчи Наташа. Молчи и не неси чепухи. Я твоя мать, и априори ты должна ко мне прислушиваться, если я говорю что Макар и его сын тебе не нужны, значит, так оно и есть.
— И мы опять вернулись к началу, — всплеснула я руками и ушла в гостиную.
Усевшись на диване, я постаралась успокоиться и всё взвесить. Может я переборщила? Нет, нельзя постоянно обвинять себя, меня итак обвинят, если так захочется другим. Виктор вон не стесняется в выражениях, ему вообще всё до фени. Мама только и рада в очередной раз послушаться его и лебезить перед ним. Надоела. Надоела она мне со своими нравоучениями, когда сама ещё та лицемерка.
В гостиную тихими шагами вошла мама, она выглядела иначе. Лицо её смягчилось, и черты его выражали смятение. Она присела рядом со мной, а я, скрестив ноги отвернулась. Пусть сама говорит, а я послушаю. Больше не стану переубеждать её в чём-либо, она столько лет верила в Виктора, её не переучить. Он для неё хороший — значит, я буду плохой.
— Наташа, — притронулась она к моей ладони, которую недавно я немного обожгла.
Дожила, собственное имя уже раздражает. Мама его ещё так произносит, словно я ей что-то должна.
— Доченька, я не хотела ссор, давай помиримся? Я же тут только из-за тебя детка.
«Хм, всё как всегда, она снова пытается сменить тему. Извинений не будет, и признания ошибок тоже, ты Наташка опять в дурах осталась».
— Поговори со мной, я ведь не желаю тебе зла, я волнуюсь о тебе, — поглаживая мою руку, с теплотой говорила она. — Макар не такой хороший человек. Он лгун. Провокатор. Интриган. И сын оказался его подобием.
Каждое новое слово било по мне как будто я в пургу вышла на улицу. Хлестко, раня до боли, до крови.
«Мама меня не услышала. Давно не слышит. Волнение её не более чем фикция, я проблема и меня надо решить».
Осознание ударило новой волной боли.
— А Виктор? — смогла я набраться сил и обернуться. Мне стало любопытно, как она оправдает убийцу и вора.
— Не переводи тему, — сошлись её брови, к переносице образуя вертикальные складки.
«Иронично».
— Прости мама, больше не буду, — через боль я улыбнулась, специально широко, неестественно, вымученно.
— Вот и умница, иди ко мне детка, — прижав мою голову к своей груди, мама выглядела счастливой.
«Что же ты сделал такого, отчего мама на твоей стороне Гаврилов?»
Ответа мне не узнать, по крайней мере, пока.
— Мы познакомились с ним в общежитии, моя старая подруга устроила вечер в своей комнате, и пригласила нас. Нам тогда пришлось долго упрашивать вахтёршу, чтобы та разрешила, — усмехнулась воспоминанию мама.
Я оторвалась от неё и устало посмотрела ей в глаза. Они светились радостью, она выглядела так, словно переживает тот момент снова. На мгновение мне показалось, что мама всё ещё любит папу, и появилась надежда.
— Если у вас была настоящая любовь, почему ты не взяла фамилию папы, когда вышла за него замуж? Почему я не Крамская?
Флёр прошлого испарился, и мама снова помрачнела.
— Я не хочу говорить о Крамских, эта чёртова семейка подпортила кровь, как мне, так и Виктору. — Встала мама, нервно стряхнула невидимые крошки, и вернулась на кухню.
Мы же говорили о папе, а она опять всё свела к своему Виктору. Проглотив очередной ком в горле, я собиралась пойти за ней, но остановилась на полпути, когда входная дверь захлопнулась. Странно, папа никуда не выходил, я бы услышала, а больше ни у кого не было доступа в дом не по приглашению. Кроме… Руслана. Здорово, и почему он припёрся именно сегодня и именно сейчас, когда у меня экзистенциальный кризис? Мои нервные клетки не резиновые, я точно под конец всей этой заварушки отправлюсь в дурдом.
Не став ждать, пока Крамской войдёт в гостиную, я вышла в прихожую к нему. Он как раз снимал куртку. Заметив меня, он мило улыбнулся и издевательски помахал рукой, прямо как Виктор ему в прошлый раз.
— Привет сестрёнка, твой братик по тебе соскучился, иди-ка, обниму несносную малявку, — подбежал он ко мне и закружил, подняв на руки. Повезло, что прихожая была большой, и мы никуда не врезались.
— Что ты творишь Крамской? Мы в доме папы, и у нас гости, не ухудшай ситуацию, — шутливо начала колотить его по спине кулаками.
— Куда ещё больше искусительница? — и следом его губы коснулись моей шеи. Этого никто бы не заметил, если специально не приглядывался.
— Руслан, не надо, нас могут увидеть, — прошептала я.
— Думаешь, когда я вижу тебя, могу сдерживаться?
— Постарайся, иначе у нас будут неприятности.
— Хочу проблем, — опустил меня на пол Руслан, и убрал выпавшую прядь моих волос за ухо.
— Руслан.
— Называй моё имя чаще, — чмокнув меня в щёку, он улизнул в гостиную.
«А ты уши развесила».
Догнала я его тогда когда, он встретился с моей матерью. Только не это. Мы итак еле-еле замяли конфликт и то благодаря моей притворности, а ведь с Русланом такое не прокатит.
Мама удивленно смотрела на парня, а он одарил её самой презрительной своей улыбкой. Всё так не вовремя. Всё наперекосяк. Прикрыв глаза рукой, я ожидала торнадо, для полноты картины не хватает только папы.
«Не накаркай, а то и он появится!»
— Какая встреча, — вздохнул он, перевёл взгляд на меня, — так вот кто у нас в гостях сестрёнка.
Стоявшая в дверях кухни мама, скрестила руки на груди, и тоже не была рада сложившимся обстоятельствам.
— И тебе здравствуй Руслан, — кивнула женщина, — вижу, Настя неважно тебя воспитала раз ты такой грубиян.
Улыбка, застывшая на лице Крамского меня напугала, она уже не была такой приветливой как в прихожей со мной. Я кожей почувствовала то презрение которое испытывал он.
— Знаете мою маму? — расположено посмотрел он на мою маму, включил свою способность по щелчку пальцев менять эмоции. — Ну конечно знаете, как же не знать ту, у которой уводишь мужа. Лже жена, — протянул он.
— На что ты намекаешь мальчик? — мама выглядела смелой, не такой как тогда у нас дома. Она будто тоже меняла маски.
Руслан прошёл вперёд, и остановился возле неё.
— Мальчиком будете своего Гаврилова называть, я для вас Руслан Макарович Крамской, наследник тех, у кого вы отобрали жизнь, — он как обезумевший вдохнул запах моей мамы приблизивший уже преступно близко.
Что он несёт? Рука моя инстинктивно коснулась грудной клетки. Глаза забегали, что происходит?
— Руслан, — окликнула я, и он как по мановению волшебной палочки очнулся, бросил очередной полный ненависти взгляд на маму, и уселся на диван. — Это что было?
Крамской тепло посмотрел на меня зелёными глазами, которые не потеряли своей хищности, и ответил:
— Ты не знала, что мои бабушка и дедушка умерли?
Руки мамы опустились, она отвела глаза в сторону кухни. Упомянув бабушку и дедушку, Руслан задел её.
— Ты имеешь ввиду папиных родителей? — на всякий случай уточнила я, боясь спутать их с родителями матери Руслана.
— Их. По чьей вине они разбились в авиакатастрофе? Казалось бы на личном самолёте. Кто вызвал их тогда специально? — он запрокинул голову, устав от всего, — боже, сколько тайн.
— Я совсем ничего не понимаю, ты обвиняешь сейчас мою маму?
— Обвиняю. Её и её уголовника, — разочарованно обратил он свой взор на меня.
— Наташа не слушай его, то крушение, несчастный случай, — приблизившись ко мне, мама взяла меня за руки, — доченька как я, по-твоему, могла участвовать в этом ужасе? Я не пилот, я даже не стюардесса. Мы тогда сидели с тобой дома, помнишь, ты играла в первую подаренную отцом приставку.
Хорошо устроилась, я мало что помню с детства. Понятия не имею, но жизнь до девяти лет словно испарилась из моей головы. А бабушка и дедушка разбились, когда мне было семь. Да я могла играть, во что угодно и где угодно, потому что я ничего не помню. Она может сказать все, что ей вздумается, и я не могу не опровергнуть, не подтвердить. Но одна мысль о том, что я не могу знать прошлого, меня сильно пугает.
— Ну, Наташа, скажи что-нибудь, ответь маме, — послышался голос Руслана, вырывающий меня из томных раздумий.
Как бы там не было на самом деле, сейчас я склонна верить матери. Каких бы не питала чувств к Руслану, он говорит то во что нельзя поверить. Вряд ли у мамы были такие огромные связи, чтобы можно было уничтожить целый самолёт и его пассажиров.
— Руслан, ты наверное устал, — я попыталась разрядить накалённую обстановку, мне хотелось, чтобы мы разошлись по разным комнатам, и забыли об этом разговоре.
— Устал, — согласился он, и я только начала расслабляться, как он продолжил, — устал от лжи. Все вокруг врут, а ты им веришь.
И я взорвалась.
— Так скажи мне правду! Ты ведь тоже молчишь, да не врёшь, но молчишь — это ещё хуже. Ты же понимаешь, как мне сложно каждый день думать о…— я запнулась. — Давай я провожу тебя. Зайдёшь позже, папа всё равно сейчас занят.
Крамской поднялся с дивана, направился к выходу.
«Всё не должно так закончится, я не могу его потерять».
Когда он уже оказался в прихожей, я попросила маму подождать меня на кухне, а сама побежала за ним. Успев остановить его, я взяла парня за руку и крепко сжала её.
— Она моя мать, не смей её обвинять в таком ужасном преступлении. Я тебя прекрасно понимаю, ты её ненавидишь, но имей границы своей ненависти. — На пониженных тонах, лишь бы нас никто не услышал, говорила я.
Он усмехнулся. Уголок его губ приподнялся, а глаза казались зловещими в полутьме прихожей.
— Мне тебе напомнить, что сделала твоя мать? Ты забыла девочка моя, — пригнувшись, чтобы быть со мной на одном уровне продолжил он. — Она разрушила жизнь моей матери — на это тебе было всегда плевать, так что отбрасываем сразу.
— Мне не плевать…
— Сейчас говорю я! — заткнул меня Крамской, приложив указательный палец к моим губам, — Выбрала Виктора, при первой же возможности избавилась от тебя в своём доме. А, да и на десерт, тебя заперли в четырёх стенах как какое-то животное. И только я пришёл за тобой. Тебя всегда спасал только я! И всё равно ты на её стороне. Что же я делаю не так?
Я хотела переубедить его, хотела ответить достойно, но он в последний раз улыбнулся и вышел из дома. Накинув на себя чью-то куртку, я бросилась за ним. Когда я добежала до ворот, его уже не было. Уехал. Оставил. Не стал слушать.
«Он просто на эмоциях, вспомни Наташа, что он тебе говорил: ему надо побыть одному, в гневе он страшен».
«Я бы взглянула на этот гнев и попыталась его усмирить».
Достав телефон из кармана джинс, я набрала его номер, но он не отвечал. Тогда послала смс, в любом случае, когда прочтёт его, он уже упокоится.
«Если ты читаешь моё сообщение, помни: я принимаю тебя любым. Не надо убегать, как только гнев застилает твои глаза. Позволь мне быть рядом и усмирить его. Не оставляй меня одну, не оставайся один, вместе мы справимся гораздо лучше!»
Постояв так у ворот минут, пять я начала замерзать. Чего стояла и чего ждала, сама не знаю. Может судьба?
Вернувшись, домой, я сразу услышала шум там, где недавно мы спорили с Русланом и мамой. Повесив на место чужую куртку, я направилась в гостиную. Сегодня всё «веселье» происходит именно там. Появившись в дверях, я наблюдала ссору матери и отца. Мать меня увидела так как стояла ко мне лицом, а вот папа слепо говорил всё о чём думал.
— И что? Ты постоянно мне этим тычешь. Я устал от тебя и твоего Гаврилова. Она моя дочь поняла? Никто не посмеет назвать её дочерью Виктора.
Земля ушла из-под ног. Я оперлась о дверной косяк. В глазах потемнело, что я сейчас услышала? Может он оговорился? Я не так поняла? Но следующие его слова только подтверждали мои страхи.
— Он никогда не был её настоящим отцом в отличии от меня Маша, а то что он откинулся из тюрьмы в очередной раз не значит, что Наташа ему нужна. Сама вспомни, как он обращался с ней. Он выгнал мою дочь при первой же возможности, а ты ему не стала перечить. Ты не понимаешь, какого ей было, а я видел боль в глазах Наташи, она любит тебя, а ты так беспощадна к ней. Ещё и сына моего приплела. Пусть твой Виктор не смеет даже дышать в сторону Руслана, убью. Засажу на пожизненное. Неважно!
— Не кричи Макар, — вежливо попросила она, наблюдая за моим состоянием.
Горло пересохло, сердце, словно остановилось.
— Убирайся из моего дома, никаких денег вы двое не получите.
Видимо это я услышать не должна была. Ей нужны были деньги.
«Никакого расследования не понадобилось. Меня убила собственная мать. Убила руками отца».
«Виктор…
Мой…
Настоящий…
Отец…»
Продолжение следует…