Прошло около полугода с тех пор, как в квартире Степана Степановича и Ольги появился кот Ося. Казалось бы, эмоциям пора было и поутихнуть, но они, к большому удивлению, с каждым днём только нарастали.
— Тебе не кажется, что мы около детей меньше суетились, чем с котом возимся? — спросил Степаныч.
— Ну тогда и моложе были, да и дети всё-таки могли сказать, чего они хотят. А Ося не скажет. Вот и размышляешь постоянно: а не хочет ли он спать, а хватило ли ему еды? Но согласись, что мы стали намного спокойнее.
С этим выводом и правда было сложно не согласиться. Степан Степанович и представить себе не мог, что, глядя на то, как Ося запрыгивает на компьютерный стол, прикусывает острозаточенный карандаш, вытаскивает его из вазы и кидает на пол, будет только улыбаться. А как-то увидев торчащий из пасти кота неровный лоскуток, оторванный от недавно наклеенных обоев, он не упал в обморок и не забился в истерике, а наклонился к Осе и потеребил его переливающуюся на свету шерсть.
Ося полностью освоился в квартире и окончательно осознал, что именно он тут хозяин. Ведь стоило ему подойти к Ольге или Степанычу, они тут же кланялись ему до самого пола и пытались погладить. Он даже разрешал им подержать себя на руках, но недолго, чтобы не привыкали к хорошему.
К шести месяцам Ося заметно изменился. Это уже был не игривый котёнок, сующий любопытную мордочку всюду, куда только мог пролезть. Он больше не покорял высоты, забираясь к потолку по шторам, оставляя на них едва заметные прорехи. Не пытался отодрать обои или обивку мягких, уютных кресел. Аристократичность породы проявлялась во всём. Ося был молчалив. Растрачивать время на пустое мярганье — не барское дело. Но если случалось выразить недовольство или редкую благосклонность, он позволял себе открыть рот и разок нехотя мяукнуть. Никаких резких движений, лишь вальяжность и степенность.
Походка величавая, с ленцой, голова надменно приподнята, взгляд с укоризной, исподлобья, словно он всегда чем-то недоволен. Валяться на диване или на полу было ниже его достоинства, и Ося облюбовал себе место на стенке в гостиной. Он вытягивался во всю длину, свешивал голову и, помахивая хвостом, наблюдал через слегка прикрытые глаза за всем, что происходит внизу.
— Стёпа, тебе не кажется, что Ося какой-то скучный в последнее время? — спросила Ольга, набирая петли тёмно-синей нити на вязальные спицы.
— Заметил, — ответил Степаныч. — Он вообще какой-то печальный стал. Этот его взгляд по-прежнему не даёт мне покоя. Мне всё время кажется, что я в чём-то перед ним виноват. И не могу от этого чувства никак избавиться. Всё-таки слишком много мы вокруг него скачем. Уже хочется разбавить чем-то эту заботу.
— Я думаю, что ему очень скучно. Как бы мы ни старались, но он всё равно один, — предположила Ольга.
— Честно говоря, я тоже задумываюсь об этом, — улыбнулся Степаныч. — Наверное, ему нужен дружок!
— Правда? — воскликнула Ольга. — Я думала, что ты будешь против!
— Да что уж там, где один — там и два! Но больше никого — ни котиков, ни собачек. Заходи на «Авито», теперь твоя очередь выбирать.
— Я уже выбрала, — Ольга хитро взглянула на мужа. — Вот, смотри.
Она протянула Степанычу телефон. На экране появилась фотография котёнка: маленькая испуганная мордашка, вокруг удивлённых вытаращенных глаз — чёрный ободок, словно специально нарисованный косметическим обводочным карандашом; короткая пепельная шёрстка с серыми узорами.
— Шотландский прямоухий, мальчик, — пояснила Ольга. — Стоит пятьсот рублей.
— Шотландский за пятьсот рублей? — ухмыльнулся Степаныч. — Ты не путаешь? Пятьсот? Не пять тысяч, не пятнадцать? Представляю, что там за шотландец.
— Стёпа! — воскликнула Ольга. — Да нам-то какая разница! Ты же Оську не из-за породы брал. Увидел, понравился — и взял. А мне этот понравился. Возьмём?
— Поехали! — махнул рукой Степаныч.
Побитая асфальтовая дорога закончилась, и Степаныч съехал на грунтовку. Окна машины пришлось закрыть: мелкая коричневая пыль, взбитая протекторами колёс, взвивалась к небу пухлым серпантином и залетала в салон.
— А поближе котика нельзя было найти? — укоризненно спросил Степаныч.
— Стёпа, я же на адрес не смотрела, — ответила Ольга. — Как Лёвку увидела, мне его сразу так жалко стало! Мне кажется, он несчастный. У него такой вид, будто все его обижают.
Степаныч притормозил и посмотрел на жену.
— Какого Лёвку?
— Котика. Назовём его Лёвой. Ты не против?
Степаныч засмеялся.
— Если бы мне год назад сказали, что я сам принесу домой кота — никогда бы не поверил. А сегодня я добровольно, по своему желанию, еду за вторым, а ты меня спрашиваешь, не против ли я. Лёва — значит Лёва. Имя спокойное, интеллигентное. Лёва и Ося, ухо не режет.
На звук подъехавшей машины из старого одноэтажного дома вышла женщина лет пятидесяти. Прикрываясь рукой от сверкающего солнца, она спросила:
— Заблудились?
— Здравствуйте, — сказала Ольга, выйдя из машины. — Нет, мы за котиком. Это у вас?
— Здравствуйте, — ответила женщина. — Не думала, что вы так быстро приедете. Простите за мой видок, на огороде вожусь. Сейчас принесу. Вам мальчика или девочку?
— Мальчика, — сказал Степаныч.
Женщина вошла в дом.
— Ты видел её руки? — с тревогой в голосе спросила Ольга.
— Нет, а что такое?
— Они все в царапинах все! От ладоней до плеч. Это ей Лёвка так драл? Ничего себе!
Из дома раздался многоголосый истеричный писк.
Женщина вышла на крыльцо, держа в руке орущего котёнка. Тот не переставая крутил головой и дёргал лапами, пытаясь схватить хозяйку.
— Вам коробку дать? — спросила женщина. — На руках его не довезёте — исцарапает.
— У нас переноска, — ответил Степаныч. — А что он такой нервный?
— Будешь тут нервным! — засмеялась женщина. — Кошка наша родила пятерых: четыре девочки вислоухие и вот этот малыш с прямыми ушками. Он последний и самый мелкий. Вот сёстры и гоняют его, да и мамаша не жалует. Посмотрела бы я на вас — один среди пяти девок! Станешь тут нервным, когда все обижают.
Писк из дома не прекращался.
Хозяйка перехватила Ольгин взгляд и доверительно подмигнула.
— Вот такие мы, бабы. Вроде не мил был, а как почувствовали, что сейчас его заберут — сразу в истерику. Ладно, несите свою переноску. Ест всё, что дадут, проблем никаких.
По дороге Лёвка истошно верещал, цеплялся когтями за сетку переноски и пытался её перегрызть. Успокоился только когда они были на полпути к дому. Смолк резко, будто его выключили. Огляделся, зевнул и заснул.
— Ещё симпатичней, чем на фото, — сказал Степаныч. — Только уж очень громкий. Оська-то вообще молчит, а этот задаст ещё нам жару!
— Не задаст, Оська его научит, как вести себя в приличном обществе. Ну посмотри, какой милый!
Степаныч краем глаза взглянул на Лёвку.
«А действительно красавчик! — подумал он. — Шерсть плотная, светло-пепельная, а по ней узоры интересные: полоски тёмно-серые, пятнышки. А то, что орёт, так это пройдёт. Все мы порой орём».
Ося встретил их настороженно. Он вставал на задние лапы, принюхиваясь к переноске.
— Сейчас, сейчас, — успокаивала его Ольга, снимая обувь. — Подожди немного.
Степаныч прошёл в гостиную, поставил переноску на пол и открыл её.
Лёвка, пошатываясь на тонких лапках, настойчиво пробовал выбраться наружу. С четвёртой попытки у него это получилось. Он перевалился через край, плюхнулся на пол и растерянно огляделся. Ося выгнул спину и, гневно глядя на непрошеного гостя, заколотил хвостом. Шерсть его взъерошилась, глаза налились яростью. Оголив клыки, он широко разинул пасть и зашипел. Лёва прижал уши, попятился, но, упёршись в стену, упал на спину и раскинул лапки.
Капитуляция собрата не остановила Осю. Он присел на задние лапы, оттолкнулся и с рычанием бросился на Лёвку, подминая его под себя. Тот хотел вырваться, но Ося придавил его передними лапами и продолжал угрожающе шипеть. Ольга со Степанычем бросились к котам. Степаныч оттащил Осю, а Ольга подхватила Лёвку и прижала его к груди.
— Господи, — прошептала она. — У него сейчас сердечко выскочит!
— Да, что-то мы сделали неправильно, — пришёл к выводу Степаныч. — Надо посмотреть в интернете.
Неправильно сделали всё. Оказалось, что подготовка к первому знакомству котиков — дело долгое и довольно хлопотное, и Лёвку поселили в отдельную комнату.
Ося потерял покой. Насиженное место на стенке его больше не интересовало. Он сидел у закрытой двери в комнату к Лёве и с терпеливостью охотника выжидал жертву. Когда терпение заканчивалось, он скрёб дверь и громко шипел.
— По-моему, мы вляпались в неприятную ситуацию, — сетовал Степаныч. — А если он не примет Лёву, что делать будем?
— Не переживай, — успокаивала Ольга. — Ося же умный, всё поймёт. Ко мне бы сейчас подселили какую-нибудь тётку, я бы тоже шипела почище, чем Оська.
Чтобы котики побыстрее освоились, Ольга использовала хитрости, о которых узнала у опытных кошатников. Она меняла подстилки, на которых спали коты, чтобы они пропитались запахами друг друга. Подкидывала Осе Лёвкины игрушки, и наоборот. Ося уже не рычал, но скрести двери начал всё настойчивее. Да и Лёвка при первой возможности пытался вырваться из заточения.
Через три-четыре дня Степаныч не выдержал.
— Ну что, попробуем? — предложил он.
— Давай. Только, чуть что, хватай Оську! — согласилась Ольга и открыла дверь.
Лёва на полусогнутых лапках, чуть пошатываясь, вышел из комнаты. Ему хотелось всё делать одновременно: смотреть по сторонам, чесать за ухом, зевать и лизать хвост. Не справившись с таким количеством желаний, он упал. Ося был тут как тут. Он осторожно поднял лапу и коснулся Лёвкиной мордашки. Лёва в страхе запищал, перевернулся на спину и раскинул лапки. Хвост его нервно елозил по полу, как растревоженная змея. Ося потёрся носом о нос котёнка, чихнул и начал облизывать его ушки. Лёвка, наученный недавним опытом, ожидал другого и, обалдев от свалившейся ласки, замолчал и обхватил шею Оськи обеими лапками.
— Всё, теперь пусть поскучают, — сказала Ольга и унесла Лёвку в его комнату.
Кратковременные свидания Ольга устраивала несколько раз в день. Они со Степанычем садились в гостиной и с умилением наблюдали, как котики изучают друг друга, обнюхивают, облизывают и гладят. Котята подружились окончательно. Оська демонстрировал мелкому свою прыгучесть: ловко заскакивал на диван, кресла и подоконник. Он учил Лёвку пить из фонтанчика, отрывать обои и переворачивать горшки с цветами. В отрывании обоев Лёвка даже превзошёл своего учителя, а вот с фонтанчиком особо не заладилось, зато мыть в нём лапки и оставлять в коридоре мокрые следы у него прекрасно получалось.
Если Ольге со Степанычем приходилось уходить из дома, они по-прежнему рассаживали котов по разным комнатам. Мало ли что, а вдруг Оська не рассчитает силы и невзначай обидит малыша.
Однажды, вернувшись из магазина, они увидели, что дверь в комнату Лёвки распахнута.
Степаныч бросил пакеты с продуктами на пол и ринулся в гостиную.
— Ольга, иди скорее сюда, — громким шёпотом позвал он жену.
На диване, обнявшись, лежали котики и мирно спали.
— Как он выбрался? — удивилась Ольга.
Степаныч осмотрел дверь.
— Смотри — вся в царапинах! Видимо, Оська долго прыгал, пытаясь схватиться за ручку. И судя по всему, допрыгнул, повис на ней и открыл дверь.
— Выпустил друга из темницы! — засмеялась Ольга.
— Точно. Друг в беде не бросит. Вот что значит настоящий, верный друг! — пропел Степаныч.
— Ну и слава богу, — облегчённо выдохнула Ольга. — Теперь всё у них будет хорошо. Пошли – ка, Стёпа, пить чай.
08.08.2023