Подъезжая к метро «Университет» на джипе Патриот, Вероника снова начала волноваться и переживать. До этого момента ей приходилось развешивать листовки только лишь вдоль парковых тропинок и в спальном квартале вблизи от детского центра. В этом случае самой большой неприятностью для протестанта являлось попадание в поле зрение сотрудников коммунальных служб, именуемых в просторечье дворниками. Последние исключительно редко подавали голос, почтительно выжидая в отдалении, когда заведомо скандальная москвичка закончит своё бессмысленное в их представлении дело и отправится к следующему пункту назначения. Затем листовка мгновенно исчезала с только что обретенной локации, о чём раздосадованная Вероника узнавала обычно на обратном пути.
В этот раз объявления о митинге нужно было развесить у выходов из метро, возле которых круглосуточно кишмя кишело полицейскими, и это обстоятельство не могло не вызывать тревогу у Веры. По счастью, Евгений не имел никаких неотложных дел в этот воскресный вечер и сам вызвался сопровождать жену для подстраховки. В ситуации цейтнота перед интервью на телевидении важно было завершить пререкания с сотрудниками полиции как можно быстрее, и вдвоём это сделать было бы проще.
Несмотря на всю свою тревожность и пугливость, Вероника не верила в то, что контакт с полицией может иметь для неё более серьёзные последствия, чем просто потеря времени и усталость из-за перепалки с её сотрудниками. Она имела многолетний опыт общения с московской милицейско-полицейской системой в процессе своей работы в городском здравоохранении с одной стороны, и в качестве безукоризненно следующего правилам дорожного движения автомобилиста с другой. По этой причине Вера хорошо понимала психологию этих неграмотных, недалёких и очень трусливых людей и была уверена в том, что связываться с ней всерьёз они не рискнут. Вопрос заключался лишь в том, как отбиться от них побыстрее, чтобы не опоздать на интервью.
***
Советский тезис «моя милиция меня бережёт» рухнул и канул в лету для Веры на том этапе, когда по работе ей приходилось вызванивать «экстренный» номер 02, чтобы сообщить об умершем пациенте с неизвестным домашним телефоном. Выслушивая нескончаемые длинные и короткие гудки в телефоне, Вера думала о том, что «если что» потенциальная жертва уже давным-давно была бы настигнута своими неумолимыми преследователями, ограблена, изнасилована и убита, и эта «экстренная» служба совершенно не собирается кого-то там спасать и что-то там предотвращать.
Однажды, укачивая своего первенца глубокой зимней ночью у окна, Вера была вынуждена пронаблюдать от начала до конца процесс ограбления группой гопников подвыпившего прохожего. Уже на самом первом этапе отбора сумки Вера поняла, что происходит, и сразу набрала «02». В этот раз голос на другом конце телефона отозвался удивительно быстро, однако, роботоподобная женщина сначала потребовала от Вероники назвать её полное имя, затем номер телефона, затем полный адрес и наконец точный адрес места происшествия. В процессе обсуждения и уточнения всех вышеперечисленных данных Вера описывала собеседнице ход событий с отъёмом меховой шапки, затем стаскивание половины дублёнки, потом попытку бегства жертвы от нападающих и наконец полное снятие дублёнки и отбытие гопнической компании прогулочным шагом в сторону московской области. В конце концов, сотрудница службы «02» закончила разговор сообщением «Вызов принят. Ждите наряд». Однако, наряд так и не появился даже после того, как все участники событий исчезли за пределы зоны видимости. И это при том, что ближайшее отделение милиции находилось в соседнем доме.
Профессиональные контакты с постсоветской милицейско-полицейской машиной убедили Веронику в том, что идеалистичные герои советского сериала «Следствие ведут знатоки» просто напросто не существуют в природе. Её взаимодействия с представителями этого госконструкта в качестве автомобилиста были ещё более разочаровывающими и вызывающими у неё недоумение, переходящее в презрение.
Так случилось, что Вера получила водительские права ещё в те времена, когда женщины за рулем на российских дорогах были очень большой редкостью. И к тому моменту, когда её малоопытные и неуверенные в себе соотечественницы только начинали массово осваивать городские улицы и загородные трассы, Вероника уже много лет в ежедневном режиме колесила по одним и тем же московским маршрутам. Опознать в ней бывалого водителя джентельмены удачи в ДПС-ных погонах не имели никакой возможности, и Вере приходилось время от время ловить их на попытках «развести бабу-за-рулём».
Обычно после её заявления «Какая ещё стрелка на этом повороте? Здесь её сроду не было!» незадачливый архаровец с досадой махал полосатой палкой «Езжайте дальше, гражданка, не мешайте проезду!», и на этом инцидент заканчивался. Однако, однажды очередной подобный персонаж умудрился остановить спешившую с ребёнком на кружок Веру в настолько неподходящем месте, что весь часпиковый поток машин был вынужден объезжать её шкоду по встречной полосе. Рискуя попасть под колеса объезжавших её машин, Вера с трудом добралась до горе-правоохранителя и была в таком возмущении, если не сказать ярости, что твёрдо решила пожертвовать кружком ради того, чтобы проучить обидчика.
- Ваши документы! Вы пересекли сплошную линию и выехали на встречную полосу! Это серьёзное нарушение! – типичным менторским тоном заявил совершенно безликий пухлый молодой человек.
Пока говорил её визави, Вероника ещё пребывала в привычном для неё образе интеллигентной и деликатной аристократки, культивировавшемся в ней её отцом Вячеславом Ивановичем. Однако, бросив контрольный взгляд на организованную на пустом месте пробку, Вера перешла на стиль общения, выработанный её матерью в процессе работы с подконтрольными ей прорабами. Сначала Вероника посмотрела прямо в глаза пухлому мужчине, затем она медленным движением руки указала ему на следующий по встречной полосе поток машин и наконец голосом Елены Николаевны произнесла:
- Я выехала НЕ на встречную полосу, а на перекрёсток в процессе РЕМОНТА и единственно возможным способом совершила поворот налево. А вот персонально ВЫ действительно создали аварийно-опасную ситуацию на этой дороге, заставив абсолютно весь поток следующих по ней машин выезжать на встречную полосу. Я сейчас запишу номер вашего жетона и направлю жалобу вашему руководству.
По ступорозной реакции собеседника Вероника поняла, что он не будет возражать, если она вернётся к машине за ручкой и блокнотом. Безапелляционно бросив ему: «Я на минуту», она повернулась к дпс-нику спиной и проследовала к машине, наблюдая боковым зрением его позорный побег. Ей не могло прийти в голову, что этот тридцатилетний госслужащий метнулся в сторону перекрестка с изумляющей прытью всего лишь для того, чтобы вскочить в свою патрульную машину и быть таковым… Её победа была такой внезапной и стремительной, что она даже ощутила досаду, что ей не удалось «прищучить наглеца по-настоящему» - в сумерках номер его машины она не смогла разглядеть. Однако, ещё большее разочарование она ощутила вечером, когда сообщила о происшествии в районной группе Фейсбука. Выяснилось, что беглец стоял у перекрёстка с самого утра и собрал дань как минимум у нескольких человек из ФБ-группы. Разумеется, Вероника получила похвалу и поздравления от своих соседей, однако, это её не слишком обрадовало. Она совершенно не горела желанием быть героем-одиночкой и была озадачена тем обстоятельством, что люди в одном из самых продвинутых московских районах оказались такими покорными и бессловесными перед лицом проходимца в погонах.
И тем не менее, несмотря на уверенность в своей компетентности и морально-нравственной правоте, Вероника отчётливо осознавала, что способна контролировать взаимодействия с полицейско-милицейской машиной только в границах своего родного города. Она хорошо помнила две пары ледяных звериных глаз, уставившихся на неё ранним воскресным утром на глухой обочине поселка Жаворонки. После того как она произнесла свою излюбленную отповедь про обязанность полиции «ловить настоящих бандитов, а не спешащих на работу в больницу многодетных матерей» в патрульной машине воцарилась гробовая тишина. Ещё до завершения её опрометчивой тирады два внешне неотличимых друг от друга белёсых мента скривились в столь яростных гримасах, что Вера с трудом смогла подавить инстинктивный импульс к бегству. Но в действительности бежать было некуда: по одну сторону злополучных дпс-ных жигулей простиралось совершенно пустынное просёлочное шоссе, по другую – глубокий овраг с кустарником, представлявший собой идеальную опцию для сокрытия трупа. К счастью для Веры, немой обмен взглядами между разъярёнными белобрысыми клонами закончился консенсусом «не связываться с этой с-кой». Поймав на лету запущенные в неё права и техпаспорт под глубокий выдох «пшла-вон-отсюда», Вероника мгновенно переместилась из могильной атмосферы зоны с вертухаями в уютный мир своей серебристой Шкоды-Фелиции.
В этот раз Дракон всего лишь открыл пасть и обдал её разок своим зловонно-отмораживающим дыханием… Однако, Вера отчётливо осознала своё полное бессилие перед этим изуверским чудовищем. У неё не было никаких сомнений в том, что бороться за справедливость на бескрайних лесных просторах отчизны очень опасное и практически безнадёжное занятие…
***
Евгений сразу же нашёл парковочное место у сталинского дома с цветочным магазином и салоном красоты, откуда хорошо просматривалась вся площадь перед ротондой метро. Хорошей видимости также способствовало то обстоятельство, что за исключением единичных рыночных торговцев из южных стран, других людей на площади практически не было. К удивлению Вероники, не было видно также ни единого полицейского. Она спустилась из Патриота на тротуар с пачкой листовок, примерно за пять минут обежала свою любимую с детства станцию и совершенно беспрепятственно приклеила листовки ко всем встретившимся ей информационным стендам и столбам с объявлениями. После того, как Вероника забралась в свою похожую на минитрактор машину, и пара продолжила свой путь к острову в центре мегаполиса, в радионовостях сообщили о проходившей в этот день акции протеста на Триумфальной площади, куда были стянуты практические все полицейские силы города.