Клавка пришла к Изабелле Борисовне в день похорон её мужа. Изабелла совсем не плакала, хотя Клавка видела, что ей было очень больно. От той удивительно красивой женщины, с которой Клавка познакомилась в ресторане два года назад, мало что осталось: маленькая старушка с обвязанной головой и распухшим лицом лежала на большой кровати и смотрела в потолок, когда дверь палаты открылась и вошла Клавка.
"Горе никого не красит", - подумала Клавка и молча села на стул, стоявший возле кровати. Изабелла лежала в частной палате, которая стоила совсем не дёшево, но у неё была возможность оплатить не только частную палату, но и сиделку вместе с личным поваром. И что удивительно: когда сын предложил возить еду из ресторана, она отказалась, сказав, что ей вполне достаточно больничной еды. И пусть холодильник, находящийся в палате, ломился от разных заморских яств, Клавка зауважала свою новую знакомую ещё больше.
С утра позвонила мама, расстроенная тем, что дочь пропадает неизвестно где и вообще не заходит к родителям.
- Клавочка, доця, Серёженька не приехал ещё? – спросила мама. – Как ты? Почему не заезжаешь, не звонишь нам? Мы с папой очень переживаем за тебя. Что-то случилось?
- Мамочка, всё хорошо, родная. Я просто в такой запарке – не представляешь: медсестёр не хватает, приходится работать в две смены, практически. У Изабеллы Борисовны сегодня мужа хоронят, я к ней поеду - её поддержать нужно. Она после операции очень слаба ещё. Серёжка приезжает поздно вечером.
- Ты поедешь его встречать?
- Мамочка, конечно я поеду! Надеюсь, что сын Изабеллы Борисовны к тому времени освободится и сменит меня.
- Так, с этого места давай поподробнее: сколько ему лет?
- Мамочка, ну хватит меня сватать уже! Сваха из тебя никудышная, как показал предыдущий опыт.
- Один неудачный опыт, Клава, ничего не доказывает и ничего не опровергает. Тебе сорок два года! Когда, как не сейчас подумать о своём счастье, девочка моя? Ты уже почти старая дева! Твой брак с этим идиотом Петькой не в счёт.
- Серёжка, я так понимаю, тоже не в счёт? Какая я тебе старая дева, если у меня есть сын?
- Ты ведёшь себя, как настоящая старая дева. Вокруг столько красивых, достойных, одиноких еврейских мужчин, а ты куда смотришь?
- Мамочка, у меня таки ещё есть шанс, потому что когда старая дева выходит, наконец, замуж, она становится молодой женой. Да и некогда мне сейчас думать об этом. Сына нужно учить, работы невпроворот…
- Клава, не отвлекайся от темы. Сколько лет сыну этой твоей Изабеллы?
- О, Господи! Ему пятьдесят и он женат. Всё?
- А дети есть?
- Понятия не имею.
- Ладно. Мы с папой в среду встречались с одной очень приличной парой в синагоге. Они тоже ходят в наш клуб.
- Какой ещё клуб, мамочка?
- Клуб для немолодых людей.
- Для пенсионеров, что ли?
- Как прозаично, Клава! Община организовала такой клуб, и теперь мы будем ходить туда и пить чай. Как он называется, Алёша? Я слово забыла.
- А что, папа тоже ходит в этот клуб?
- Доця, твой папа ещё больше еврей, чем я. Он всё помнит. И на курсах иврита он таки первый ученик, чтобы ты знала!
- Зачем вам эти курсы, мамочка? Вы что, уезжать собрались?
- Куда мы от вас с Серёжкой поедем, Клавочка…
- Фу, напугала. И что там с этим клубом? – переспросила Клавка.
- Алёша, ты вспомнил, как он называется?
- Он называется «Эра», Беллочка.
- Какая такая «Эра», Алёша?
- Может, это название от «Эры милосердия»? Там что-то про помощь говорили…
- Там четыре буквы было, Алёша!
- Тогда «Эфра». Точно, «Эфра». Или «Эхра». Нет, «Эсра», - услышала Клавка неуверенный голос отца.
- А что это значит, папа? – спросила Клавка громко.
- «Помощь», кажется. Точно, «Помощь».
- «Эзра» он называется. Я вспомнила!
- Мама, так что с этим клубом?
- Мы познакомились с одной очень симпатичной еврейской женщиной. Она ищет жену своему Йосе.
- О, боже… Сколько этому Йосе лет? Лет двадцать, судя по имени?
- Нет, ему пятьдесят два года. Он очень достойный молодой человек. Совсем лысый, но это такая экономия, Клавочка! Знаешь, мы с папой с ним поговорили, когда он родителей привёз, и прямо таки влюбились в него. Йосиф – большая умница! И очень хороший сын.
- А почему он не женат в свои пятьдесят два, если не секрет?
- Потому что он делал диссертацию, потом защищал докторскую, а сейчас как раз хорошее время для создания семьи. Мы пригласили их всех к нам домой на шаббат.
- На куда? Вы что, празднуете шаббат? Мама! У тебя русский муж! Какой, к чёрту, шаббат?
- Мы и тебя ждём с Серёженькой. Я сварю бульончик, сделаю «гефилты фиш», твой любимый сметанник. Папа поможет…
- Так, всё. Прости, мне нужно бежать.
- К этой Изабелле?
- Да. Её мужа сегодня хоронят.
- Я понимаю… В общем так, если не придёшь в субботу, считай, что матери у тебя больше нет. Алёша, скажи ей! – с угрозой в голосе сказала мама.
- А что я ей скажу, Беллочка? Клавочка взрослая женщина! Она сама решит, как ей быть.
- Так… Я всё поняла. В моей семье настоящий антисемитский заговор…
- Мам, я поняла… Мы с Серёжей обязательно придём, - устала спорить с мамой Клавка и, сбросив звонок, вышла из квартиры.
Увидев Клавку, сидящую на стуле, Изабелла попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то кривой.
- Как вы, Изабелла Борисовна?
- Как я могу быть, деточка, когда я в кровати и живая, а мой Давид в гробу и совершенно мёртвый? – спросила Изабелла. – Даничек только что ушёл. Про вас спрашивал: придёте ли? Не хотел уходить, оставлять меня одну в такой день. Я просила его взять меня, хоть в инвалидном кресле, а он ни в какую. Но я тут подумала вот о чём: если я не увижу Давида в гробу, так может он для меня будет вечно живой?
- Как Ленин, что ли?
- Господь с вами, Клавочка! Не дай бог! Этот засранец, что не может обрести покой после смерти, столько дел натворил, что не дай Бог никому… Знаете, я не люблю этих рЭволюционЭров, будь они неладны. И никогда не любила.
- Почему?
- Потому что из-за них нас терпеть не могут. Какого чёрта евреи в эту рЭволюцию полезли, майн гот? Им что, забот было мало? Кто их надоумил, скажите мне? Это же понятно, для чего их туда позвали.
- И для чего?
- Чтобы потом всё свалить на нас, на евреев!
- А их что, много было там?
- Я вас прошу: они там были почти все - Троцкий, потом этот, как его, Каменев, Свердлов, Зиновьев… - это из известных.
- А почему у них фамилии русские, если они евреи?
- Вот! Вот, Клавочка, это и есть главный вопрос: почему? И я вам на него отвечу: потому что каждый из них сначала предал свой еврейский род, а потом они все вместе предали свой еврейский народ, встав с этими русскими фамилиями во главе переворота. Как там мой Давид, Клавочка? Его уже закопали? А может они ошиблись? Позвоню Даничке и спрошу, или папа шевелится? Столько было случаев, когда живьём хоронили…
- Изабелла Борисовна, милая, он умер, ваш Давид… Сразу же… Простите.
- Клавочка, я бы предпочла, чтобы вы не произносили этого слова… Давид просто ушёл. В другой мир.
- Думаете?
- Уверена. Скажите, разве вы его здесь видите?
- Нет.
- А в городе вы его теперь сможете увидеть?
- Ну нет же…
- А может вы его увидите где-нибудь в Америке, или в Израиле?
- Нет.
- Вот и я о том же: в нашем мире его нет. Но человек не может вот так просто взять и совсем исчезнуть, правда?
- Правда…
- Значит, он покинул наш мир и ушёл в другой. Логично же?
- Вполне. Соглашусь с вами… А скажите, поминки где будут?
- Вообще-то, деточка, у нас, у евреев, никогда и никаких поминок не было. Но в предлагаемых обстоятельствах нужно это сделать: у Давида было много знакомых, друзей, и было бы совсем невежливо не позволить им выпить за светлую память моего любимого мужа… Клавонька, он был удивительным человеком! Удивительным! Он был волшебником. Моим личным волшебником…
- Изабелла Борисовна, как вы можете быть такой спокойной? Вы даже не плачете по нему! Вы такая сильная женщина…
- Я не сильная, деточка. Мы много лет прожили вместе. Очень много. А вы ещё слишком молоды, чтобы понять, что если человек – твоя половина, то его невозможно взять и просто отрезать. Мой Давид навсегда будет со мной. Знаете, у меня такое чувство, что он просто ушёл на работу… Или вышел в другую комнату. Рядом его нет, но я-то знаю, что он есть… Я даже не могу сказать, что он был. Он был есть и будет моим единственным, самым дорогим для меня человеком. Только теперь он в другом мире.
- Разве так бывает? Вот так, чтобы один раз и на всю жизнь?
- Бывает, деточка.
- А как узнать, что он - тот самый, единственный и любимый?
- Сердце подскажет. А Даничек тебе рассказывал, что Давид – не его родной отец?
- Нет... Я и хотела спросить: вы говорили, что женаты тридцать пять лет, а вашему Дани – пятьдесят.
- Да, так вышло. Мой Даничек - не его родной сын. Но Давид вырастил его, как своего собственного.
- А что случилось с отцом Даника? Он умер? Или бросил вас? Но как вас, такую красивую, можно было бросить?
- Нет… Это я ушла от него к Давиду. Знаете, Клавочка, я была замужем за очень хорошим человеком, а Давид был женат. У нас с Семёном был сын, а Давид не мог иметь детей. Мы познакомились в ресторане. В том самом, который потом стал «Светом Востока», где мы с вами, Клавонька, и встретились. Только тогда он назывался «Аэлита». Красивое название, не правда ли?
- Очень.
- Мы познакомились совершенно случайно: пошли с друзьями отметить мой день рождения. А Давид встречался с однокурсниками именно в этом ресторане - отмечали какую-то годовщину окончания института. Он пригласил меня на вальс…
- А ваш муж?
- Муж разговаривал с кем-то из гостей. Обычно мы дома праздновали, тогда все небогато жили, а тут муж получил государственную премию за какую-то важную разработку, и мы решили шикануть. И вот я пошла танцевать с Давидом. Я даже песню ту помню, которую ансамбль исполнял. «На тебе сошёлся клином белый свет… На тебе сошёлся клином белый свет… но пропал за поворотом санный след…» Он обнял меня за талию и мы посмотрели друг другу в глаза… И всё. И больше я никогда в своей жизни ни одного мужчину не видела.
- А как же муж?
- Мы поехали домой на такси, дома я собрала вещи, взяла Данечку и уехала к маме. Давид тоже был женат, как я уже говорила. Семён плакал, умолял, но я ничего не могла с собой поделать – я полюбила впервые в жизни. И на всю жизнь. Через месяц Давид развёлся с женой, и я перебралась к нему в общежитие, в одну комнату. Давид был очень умным… Был… Вот я и сказала это.
- А потом вы виделись с мужем?
- Да, конечно. Он очень любил нашего Данечку. Потом, через лет пять он женился, у него двое детей. Когда евреям разрешили ехать, он с семьёй уехал в Израиль. И Даничек мой поехал. Там он женился на этой своей Рут, будь она неладна, закончил университет, открыл свой кабинет. Он психолог у меня. Очень хороший…
- Да… Он очень хороший психолог. А почему вы не любите его жену?
Потому что она коренная израильтянка?
- Потому что Рут – очень деловая женщина. У неё бизнес: небольшая, но очень прибыльная фабрика по огранке алмазов. И ювелирными изделиями она занимается, и сбытом. Израиль, деточка, мировой лидер по производству и экспорту алмазов, чтоб ты знала. Но, имея такой бизнес, разве до детей, скажи мне? Она разъезжает по всему свету, а мой Даничек всё время один! И как мать, я не могу с этим смириться. У меня один единственный сын, и я просто хочу, чтобы он был счастлив.
- Но раз они живут столько лет, значит им хорошо вместе?
- Клавонька, им удобно вместе. Они привыкли так жить. А привычка имеет одну интересную особенность: когда кто-то решает её поменять, это вызывает бурный протест в нём самом, понимаешь? И он начинает защищаться от себя, любимого. Мой Даничек привык так жить и не представляет себе другой жизни. У него любимое дело, любимый дом, он не хочет ничего менять. Не потому что лень, а потому что так ему удобно. Один раз он попытался уйти от этой женщины, но в Израиле получить развод – это такой геморрой, я вам скажу, что он решил: пусть идёт, как идёт.
Что-то вы погрустнели, деточка! Вам скучно со мной? Потерпите. Мне легче, когда я говорю с вами. Вы умеете слушать, а это определённый дар...
- Да нет, Изабелла Борисовна. Вам показалось. Мне очень интересно…
В этот момент в дверь в палату постучали - это был Дани. Он подошел к кровати, поздоровался с Клавкой и поцеловал мать…
- Изабелла Борисовна, я не буду вам мешать, - сказала Клавка, вставая.
- Вы нам вовсе не мешаете, Клава, - произнёс Дани, после
чего подошёл к Клаве, обнял её и сказал, переходя на «ты»:
- Спасибо тебе… Прости, у нас в Израиле нет обращения на вы, и я могу забывать…
- Ничего страшного.
- Спасибо за всё. Ты очень нам помогла. Чем я могу отблагодарить тебя? Денег ты не возьмёшь, я знаю…
- Спасибо, конечно не возьму, - сказала Клавка и собралась уходить. – До свиданья, Изабелла Борисовна. До свиданья, Дани.
Клавка вышла за дверь, постояла пару секунд, а потом быстро вошла обратно в палату.
- Вы что-то забыли, деточка? – спросила Изабелла.
- Дани, вы можете меня отблагодарить.
- С радостью! Что я должен сделать? – спросил Дани.
- Пойти со мной на Шаббат к моим родителям…
Продолжение: http://proza.ru/2023/08/16/1450
Здесь удобно читать, начиная с любой главы: https://yapishu.net/book/376886