«Не в меру мрачная история».
-- Манюня-а!.. Ма-ань!1.. Ворота Митричу отопри. Я здесь по видео-конференции корячусь, Совбез продохнуть не даёт!
Из гостиной по-прежнему доносилась «Лунная соната», где величественные аккорды органа вновь вспорола настойчивая соловьиная трель.
-- Да что с этими бабами творится-то, -– чертыхнулось ответственное лицо Балашихи, -- запрётся в будуаре со своим СПА-биде не доорёшься!
Филипп Анатольевич отключил изображение, а на просьбы административной братии немедленно провести голосование, лишь зло огрызнулся:
-- Видимость мутная, мать её! Опять железо глючит.
Но чтобы вконец избавится от дотошных соратников по видео-конференции, он незаметно выдернул шнур из розетки.
-- Этак-то поспокойней будет, -- пробурчало избранное лицо ближайшего Подмосковья.-- Вот-те «за»!.. Вот-те «против»!.. принято единогласно!!
С запоздалым гостем административной гвардии из смежной «вотчины», он устроился на кожаном диване около инкрустированного костью домашнего бара.
-- Где тебя черти носят Дим!? Уже второй час жду-дожидаюсь, а ты...?
-- Через Киселёвку добирался, -- угрюмо пробасил Митрич, -- с дорогами у вас сам знаешь… асфальт на шины наматывает, сволочь!
-- А чо так?.. Не прямиком, а околицами да огородами? Вруби мигалку, сиреной полосу очисть, и по Энтузиастов дуй!
-- Какие к лешему Энтузиасты?! Я на «Кайене»…
-- На чё-ом??!..
-- На «Кайене!.. А ты думал на «Калине»? -- огрызнулся Митрич. -- И не гляди на меня как солдат на вошь! С постановлением у меня назубок: «Только на транспорте отечественного производства!», -- чеканя каждое слово, процитировал он. -- А у меня ностальгия... вникаешь?.. С раскосой своей расстаться не могу. На АвтоВАЗе пускай сами катаются!
Ночной гость окинул унылым взором пустующий столик и забарабанил пальцами по лакированной столешнице:
-- Ты им только сирену вруби, -- пожаловался он, -- вмиг на развязке АБВГД стопорнёт. У них номера…
-- Кто стопорнёт?
-- Кто-кто… ГИБДД!! -- огрызнулся Митрич.
Хозяин дома подозрительно хрюкнул и зашёлся жеребцом при случке. Вытирая проступившие слезы, он достал пузатые фужеры для коньяка.
-- Хе-е-ей богу уморил! Я уж грешным делом подумал под Штирлица косишь, шифруешься… АБВГД твою! Да ты не бойсь, у меня с прослушкой ажур, дзержиновцы на порог ни-ни, всё схвачено!
Хлебосольный хозяин вытащил тройку пузатых бутылок, но увидев, что в «Бехеровке» осталось на донышке, запихнул её назад в бар.
-- Бери пример студент! Мерина сменил на «Кадиллак» и спокойно гоняю при сирене и всех регалиях. А-а!?
-- «Кадиллак»!??
-- Во-во.. он самый, тот что от Брежнева остался. Раритет! -- дёрнул двойным подбородком хозяин дома. -- Федька-автослесарь со свалки приволок и всё подчистую заменил, не слесарь, а золотые руки. Мотор выточил один в один, а с крыльями-дверьми у него, что твои два пальца э-эм… почище твоего «Койота» пуляет. Вот и прикинь своей башкой, – как не ряди теперь сугубо наш. Отечественный!
Пик эйфории ответственного лица местной администрации вдруг надломился, иссяк, он помрачнел, припоминая слабые стороны слесаря-«золотые руки»:
-- Только с холодильником в машине накладка вышла, глючит стерва! Мне-то по барабану водку тёплой глотать, но вот с супругой, того…, – уклончиво разъяснил он, -- ей видишь ли, шампанское в десять градусов Цельсия подавай! А откуда я ей этот Цельсий выпишу? Модель говорят несерийная, и восстановлению не подлежит.
Между тем гость смежной вотчины, скрёб затылок, силясь найти Соломоново решение дилемме «по Цельсию», а хлебосольный хозяин невразумительно бурча, нацеживал Курвуазье из пузатой бутылки.
Чиновничьи глазки ночного гостя блеснули ехидной искоркой, с которой рядовой обыватель не раз сталкивался на своём жизненном пути: «Своих, – не бросаем, но если кинем, костей не соберёшь!»
Он глубокомысленно отхлебнул из бокала и закатил зенки под потолок:
-- А ты батюшку вызови, пущай окропит, -- язвительно гоготнул Митрич, -- может и сжалится «несерийный» с божьей помощью?
Но допить коньяк ему так и не пришлось. Гость надсадно закашлялся, раздувая мясистые ноздри:
-- Дымом не тянет? Не горим? -- неуверенно прошептал он, и тут же истошно заголосил смахнув со стола бокал с коньяком:
-- Гори-им Фи-и-иля!! В МЧС набирай…
-- Да заткнись! -- беззлобно оборвал его ответственный муж местной администрации, -- плакали наши шашлыки.
Филипп Анатольевич откинул бронзовый шпингалет и открыл окно, принюхиваясь к напоенному ароматом бархатному сезону.
-- Отмучился мангал, -- он с шумом вздохнул, -- выгорел. Придётся всухомятку закусывать, по-походному. Балычок, икра, бри, Камамбер…
-- С Камамбером повремени, Макрон не звонит - Камамбер отдыхает! Запретят его подчистую, попомни мои слова. К нашей кормовой базе привыкай, и-и-а-а… это что!?
-- Сало с паприкой.
-- Украинское!??
Митрич выскочил из-за стола и вытянулся по стойке смирно:
-- Такой страны не было!.. Нет!.. И не будет! -- заорал он, сотрясая потолок в итальянской лепнине.
-- Усохни юродивый, -- хозяин дома поморщился и не спеша намазал себе сэндвич с паюсной икрой. -- Лозунгами не сори, не на параде. Это у вас в белокаменной: где не розетка – жучок! а у меня здесь штиль и полная демократия. Хоть под Сердючку хороводы отплясывай.
Ответственное лицо Балашихи залпом опрокинул бокал и разжевал лимон, морща нос в красных прожилках. Взболтнув пузатую бутылку, он профессиональным взглядом оценил содержимое:
-- Хорошо сидим, -- пробурчал он, -- ещё Курвуазье, или Зубровочки?
-- На забугорный алкоголь указ восемьсот дробь пять готовят, -- сердобольно всхлипнул Митрич, -- привыкай на «Семь озёр», или к «Балтике».
-- Озёра сам пей, я уж как-нибудь по старинке «Зубра» валить буду.
-- Мне-то что? Вали кого хочешь! Даже с бабами можешь не церемониться. Это я в исполкоме подрастающую молодёжь наставляю-воспитываю, но только в рабочее время. Зарплату ведь пока никто не отменял?
Поздний гость снял очки и подозрительно вытянув шею, пялился на стену подле винтовой лестницы на второй этаж.
-- Что это за «Оголённая Маха» в интерьере почивает? -- кивнул он на фривольное панно.
-- Какая ещё «Маха»? Та что с купидонами?.. Тициан.
-- Ты эт Филя брось! судьбой не играй не заигрывай. Сымай, пока по твою душу не нагрянули. Нацепи кого-то из наших, попроще, пересмешников например…
-- Передвижников?
-- Во-во из отечественных!
-- Передвижников не держу. Как только утречком оклемаюсь, Кандинского из подвала достану. Пылится у меня бедолага в винном погребе.
-- С Кандинским не советую, ты с этим Кандинским поосторожней будь. Не нашего полю-ягода… германское подданство стервец принял! Того-гляди, упекут тебя сирого за нацификацию.
***
Бронзовые часы на камине пробили пять, но Филипп Анатольевич уже давно не спал, а лежал с широко раскрытыми глазами, наблюдая за резвящейся стайкой херувимов на потолке. Розовощёкие создания застыли в нескромных позах, ухватив гибкую лозу со спелыми виноградными гроздями. Ему никак не удавалось припомнить, чем окончился вчерашний сабантуй со столичным гостем. В голове стелился густой молочный туман, из которого выплывали холодильники, Камамбер, и Оголённые Махи. Ухватив его за руку, рядом мирно похрапывала Манюня, причмокивая как ребёнок обольстительно-пухлыми губками.
-- Ма-ань, -- ущипнул он супругу за сдобное плечико, -- вчера допоздна с Митричем гуляли?
Та встрепенулась, и сладко потянулась, позёвывая мясистыми губами:
-- Чо тебе надо лось!? Утро за окном. Раньше надо было думать…
-- Дык я не об этом, Мань. С Дим-Димычем вчера допоздна сидели?
-- Не было его!.. На коврике в обнимку с принтером тебя нашла, да пустая «Зубровка» рядом. Спасибо хоть до кровати соизволил дошкандыбать.
-- Могла бы и помочь.
-- С твоими-то центнерами!?
Супруга осторожно тронула веки и ощупала кожу на скулах, обильно увлажнённую кремом от «Лореаль»:
-- Ни черта не помогает зараза! Результат нулевой, – скорбно закатив глаза, сетовала она, -- Кожа дряблая как у старухи из «Золотой рыбки». Придётся облепихой что в холодильнике экстракт на Иван-чае готовить.
-- Во-во…, с холодильником-то у нас как?.. – встрепенулось административное лицо округа, припоминая запреты-указы от Митрича.
Супруга в недоумении уселась на кровати и тёплой ладошкой тронула лоб суженого:
-- Температуры нет, до деменции ещё далеко – констатировала она. -- Никак перепил сволочь! -- тоном не предвещающим ничего доброго, прошипела Манюня. -- «Самсунг» у нас!! Вразумел!? Пятидверный!.. Четвёртая камера льдом заросла, а до тебя достучатся, как до «Зубровки» на коврике!
-- Ну и чёрт с ним, с холодильником, -- он безвольно махнул пятернёй, -- всё равно на замену. У нас Мань времена смутные пошли, сложные… «ЗИЛ Москва» ещё продают?
-- Супруга застыла, дёрнулась, отыскивая домашние тапочки на коврике подле кровати.
-- Приплыл бедолага, белая горячка, -- прошептала она. -- Может холодненького рассола Филь? Или всё же врача на дом?
-- Мёртвому припарки твои доктора! Придётся всю технику на отечественное менять: стиралка, холодильник, интерьер, мебель…
С лицом приговорённого к смерти, Филипп Анатольевич загибал непослушные пальцы.
-- Может пронесёт Филь а-а?.. Нам ведь не впервой привыкать? Попучится твоё время набухнет и лопнет как дрожжевое тесто.