Перечитывая том сочинений Н.М. Языкова, дабы полнее составить суждение о его творчестве, отмечаю правоту В. Белинского по части пустоты и бессодержательности стихов поэта. И становится понятно, почему он не стал классиком. Его стихи относятся к истории литературы, нежели к самой литературе. Они смотрелись бы актуально в пору юности Жуковского и Батюшкова, но никак не в 1830-е — 1840-е гг. Возможно, слишком критично, но, когда множество достойных поэтов жило в относительно небольшой промежуток времени, следует отбирать только лучших, чтобы помнить... Все это прелюдия, заставившая меня снова обратиться к мыслям о школьной программе.
Десять лет назад я публиковал запись, в которой критически стал относиться к школьной программе по литературе, вспоминая свой личный опыт обучения в школе и сопоставляя его с тем, что я видел тогда в подрастающем поколении новых выпускников. Задаваясь нижеследующими вопросами, в то же время я думал: для чего «мучить» детей непонятными произведениями школьных классиков, если можно переформатировать школьную программу под более понятные произведения писателей! Например, кто сегодня (тогда, десять лет назад) осилит полностью роман-эпопею «Война и мир» Л.Н. Толстого? Дети переставали смотреть исторические фильмы и иметь хоть какое-то представление о XIX веке, как тогда жили, как одевались, какие имелись проблемы. Я видел на уроках истории, что дети не понимали аграрной реформы Александра II, они плохо понимали, кто такие крестьяне и что такое деревня. А не имея мало-мальского представления о прошлом через фильмы и какие-то детские, познавательные книги, сложно объяснять более сложные вещи. У детей не имеется ассоциаций и представлений.
В старших классах уроки литературы тематически пересекаются с уроками истории. К сожалению, редко когда имеется возможность синхронизировать два школьных предмета по одному историческому периоду. Ведь то, что в общем плане дается на уроках истории по XIX в., отражено в произведениях русских писателей. Например, Отечественная война 1812 г., помещики и крестьяне, крепостное право и революционеры и т.д. — все это напрямую связано с важнейшей страницей нашей истории — двумя революциями 1917 г., и может быть детально рассмотрено на уроках литературы.
В детстве я не понимал творчество зарубежных писателей — Данте и Шекспира; не понимал поэму Лермонтова «Мцыри» (ребенку в 13 — 14 лет трудно себе представить мрачный грузинский монастырь, исторические приметы и обстановку соответствующей эпохи). Мало того что произведения написаны взрослыми для взрослых (большинство из которых о любви, о чем ребенок 12 — 15 лет имеет еще слабое, если вообще имеет, представление), так еще принадлежат чужой культуре. Помню, как пытался заучить фрагмент из «Гамлета» в переводе тяжеловеснейшего Пастернака (с таким слогом проза ему больше подходит), пока не нашел текст Лозинского. Знаменитые произведения тогда представлялись далекими и мутными.
Взрослым бывает тяжело читать переводы классических произведений, что уж говорить о детях, которые еще о своей культуре мало что могли узнать, а их заставляют разбираться в произведениях не то что чужой современной, но культуры прошедших веков!
В целом следует переформатировать преподавание литературы в школе, рассматривать другие произведения писателей и фигуры других писателей. Может быть, стоит прививать любовь к чтению; больше включать в программу приключенческого, романтического? Может быть, стоит несколько сместить акценты — меньше формализма «знания классиков», но больше понимания литературы, текста, умения с ним работать? Главное, чтобы текст был понятен. Понятный текст интересно читать. В противном случае у нас получается нечто похожее с формальным изучением истории, сводимое к набору дат правлений, сражений, реформ, именам правителей и полководцев.
Так я думал до определенного времени, пока в последние годы не стал задаваться вопросом: а стоит ли детей лишать права на знание классиков? Где и когда он сможет сам узнать список этих самых классиков? С тем багажом знаний, который получает ученик в школе, он вступает во взрослую жизнь и следует с ним до самой своей старости (и смерти): что-то приобретая новое, что-то забывая, избавляясь, как от ненужного бремени. То, что было непонятно в детстве, переосмысливается в более зрелом возрасте. Многие начинают понимать произведения классиков с возрастом, потому что написаны они взрослыми для взрослых. Из своего опыта знаю, что и в разные периоды жизни по-разному воспринимаются классические произведения («Герой нашего времени», «Евгений Онегин», «Горе от ума» и др.). Самое интересное, что с 15 лет Лермонтов стал для меня любимым писателем (впрочем, больше как поэт), каждое его стихотворение становилось для меня откровением. А где-то с тридцати лет, когда я преодолел возраст Лермонтова, более близкими по духу стали для меня стихи Пушкина. Человек может взрослеть вместе с творчеством писателей, находя что-нибудь близкое себе по своему возрасту и особенностям мышления.
В прошлом году наконец-то мною прочитан (читал «запоем») полностью роман «Анна Каренина». Думаю, в юном возрасте он всем мало понятен, как по затронутым взрослым темам, так и по представлению о 1860 — 1870-х гг. позапрошлого века. Тем не менее задаешься и здесь вопросом: а стоит ли читать такие сложные и «взрослые» произведения детям школьного возраста? По сути, Левин — продолжение Пьера Безухова из «Войны и мира». Через героев романа происходит некое взросление абстрактного героя, которым является сам Лев Толстой, выражая себя в такой художественной форме. А в целом, таким способом, через лирических героев, проявляется одна из особенностей русской литературы — жажда самопознания, самокопание, рефлексия.
Или другое. Стоит ли читать малопонятную для современного школьника пьесу «Горе от ума» и запоминать имя Грибоедова? Наверное, стоит. Несколько лет назад я открыл для себя прозу Я.П. Полонского, продолжателя «кавказской темы» русских классиков. И литература позапрошлого века заиграла новыми для меня оттенками. Русские писатели в значительном своем большинстве не являлись какими-то отстраненными «писаками», какими они предстают перед нами в школьные годы. Они жили активной светской и даже военной жизнью. Война — неизменная часть русского мира, русской литературы, русского художественного слова. И никуда от этого не деться. Пока русские могут защищаться и воевать, будет жить Россия, будет жить русский человек. Только инфантилы и подобные им пацифисты обречены на поражение и вымирание.
Думается, забывая классиков, мы станем забывать себя и накопленный вековой опыт (писатели затрагивали ведь те же темы и во многом терзались теми же самыми вопросами, которые затрагиваем мы сейчас и отчаянно пытаемся на них ответить). Творчество того или иного писателя, наверное, должно стать чем-то личным, индивидуальным, а не затасканным на всех углах и площадях знанием того или иного классического произведения, что, увы, начинает происходить со школьной скамьи и переходит в окружающее информационное пространство. К моему счастью, творчество таких писателей, как В.М. Шукшин и В.Г. Распутин еще не затерто школьной педагогикой, поэтому в зрелом возрасте я открыл для себя по-новому их произведения. Они стали для меня «личными писателями». И, я думаю, не следует выцеживать из себя «полного раскрытия темы», как то любят предлагать на уроках литературы педагоги, дабы не создавать излишней профанации — того, чего не хотелось бы раскрывать мертвыми словами.
[P.S.]
Я далек от дешевого морализаторства депутатов-законотворцев, которые борются за чистоту русского языка, примеряя на себя мантию цензоров и судей. Сами, поди, небось едва русским словом владеют. Хотелось бы спросить, за чистоту какого русского языка они борются? За русский (церковно-славянский) первых летописей? Они его сами читали? Скорее всего, нет, не читали. Зато я его видел и работаю с ним. Это красивый, но беднейший язык, на нем нельзя полноценно общаться современному человеку. Далее. Знают ли сами депутаты, что слово «депутат» — латинского происхождения? Знают ли депутаты, что слово «Конституция» — тоже латинского происхождения? В русском языке нет им аналога. Само слово «Россия» — латинизированная форма греческого наименования нашей страны «Росия». Это так, для справки и в качестве ликбеза «любителям» русского языка. Литература в своей письменной форме (в отличие от фольклора, разговора) процеживает слова и добавляет их в копилку словарного запаса всем понятного языка. Питается литература за счет разговорного языка (сравните литературный язык века так XVIII и XXI). Здесь же следует отметить своеобразие научного языка, а наука, смею заверить, родилась вовсе не в России, и питается она словом в массе своей не за счет русскоязычных трудов ученых. Так что пора уже оставить эти блабла-бредни про посконность русской речи, особенно людям, которые явно ездят не на отечественных дровнях, отправляют детей учиться не в церковно-приходские приходы* матушки Руси, отдыхают не у бабушки в деревне под Вологдой, а свой простенький скарб и товары держат не под полатями. И т.д. и т.п. Язык развивается. Конечно, когда используется слишком много заимствованных (и непонятных) слов, это сбивает с толку. Однако литература фильтрует язык, снимает пену и оставляет ценное и нужное
Опубликовано в газете "Кузнецкий рабочий" за 11 августа 2023
*Вместо "приходы" надо "школы".