Глава 138
Я не сомневался, что д’Артаньян сможет уговорить Портоса присоединиться к нему и поступить на службу к Мазарини. Так оно и случилось. Д’Артаньян пообещал Портосу баронский титул.
После этого д’Артаньян направился к Атосу, познакомился там с Раулем, и получил от Атоса отказ.
После этого он возвратился в Париж и вместе с Портосом явился на приём к Мазарини.
Тем временем мы с Атосом и Рошфором подготовили и осуществили побег герцога де Бофора, причём лично мне было не столь приятно освободить Бофора, сколь радостно досадить Мазарини. Атос руководствовался противоположными чувствами, и Рошфор разделал мои даже в ещё большей степени, чем их испытывал я. Атос перепоручил Рауля заботам Марии де Шеврёз, представив её его после интригующего рассказа о его чудесном рождении. Герцогиня была смущена и обрадована, узнав, что мальчик, рождённый ей и подброшенный сельскому священнику, которого она считала его отцом, как оказалось, имеет своим отцом такого знатного дворянина, который, к тому же, взял над ним опеку, вырастил и воспитал его и обеспечил его будущность, переписав на него виконтство Бражелон. Мария выразила желание и готовность похлопотать о дальнейшей судьбе Рауля, что она и сделала, договорившись об офицерской должности для него.
Гримо в своих мемуарах дал волю своей фантазии. Особо изумительных черт характера ему демонстрировать не пришлось, его и без этого взяли на службу, поскольку я добыл для него рекомендательное письмо от такого лица, которое никак нельзя было заподозрить в сочувствии к Бофору. Орден имеет поистине потрясающие возможности. Все проявленные качества характера не помогли бы Гримо без подобной рекомендации, а при её наличии они уже ничего не значили.
Также он позволил себе изрядно пофантазировать с теннисным мячом, в котором якобы передавались письма от Рошфора к Бофору и обратно. К чему такие сложности, когда подобные письма легко передавал сам Гримо? Отвечу одно. Он начитался авантюрных романов в библиотеке Атоса, и не мог не ввернуть подобные ухищрения в своё повествование. Разумеется, ведь в этих главах он сам был главным героем действий, как же мог бы он описать этот эпизод скучными словами, рассказывающими о ещё более скучных делах? Преувеличений и выдумок в этой главе масса. Как бы, например, смог Бофор зашить порванный мяч таким образом, чтобы он выглядел как целый? Впрочем, повествование стало более развлекательным от этих несуразных выдумок весельчака и молчуна Гримо, простим же ему это.
Худой Гримо предусмотрительно был снабжён фальшивым животом из ваты. Нам пришлось предварительно немного раскормить его, чтобы он хоть немного поправился лицом, так чтобы фальшивый живот сошёл за настоящий. Шавиньи привык видеть Гримо с небольшим пузцом, поэтому когда потребовалось перенести лестницу, кинжалы и кляп, фальшивый живот Гримо мы использовали как контейнер для этих вещей.
Мы придумали следующую схему. Гримо почти сразу же признался Бофору, что он его сообщник и готовит побег. Сначала он принёс веревочную лестницу, которую Бофор спрятал в подушке, перья из которых Гримо поместил в опустевший живот и вынес вон. Лестница оказалась больше, чем объём живота Гримо, так что нам пришлось разрезать её пополам, а Атос показал Гримо, какими узлами следует связать два полученных отрезка, чтобы полученные узлы выдержали вес Бофора. С переносом кляпа не было никаких проблем. Кинжалы оказалось перенести сложней, и вот для этой цели мы предполагали использовать пирог, но отказались от этой идеи, поскольку вес кинжалов был значительно больше, чем вес пирога, так что стража, проверяющая всё, что передаётся узнику, засомневались бы в такой передаче, они непременно вскрыли бы пирог. Но поскольку все приготовления с пирогом уже были проделаны, Бофор придумал проделать весёлую шутку с Шавиньи, и мы его в этом поддержали. В особенности был рад этому приёму Атос, который, как я уже говорил, был чрезвычайно щепетилен. Эта шутка позволила Бофору как бы предупредить Шавиньи о готовящемся побеге, что сняло камень с излишне утончённой души Атоса.
Итак, пирог был принесён, но если в нём и была секретная начинка, то она состояла в снотворном, которое было положено в ту часть пирога, над которой красовался трилистник из теста. Та часть пирога, которая предназначалась герцогу де Бофору, была украшена лилией, а Атос ничего не знал о начинке.
В день побега, действительно, были отосланы все охранники, кроме Гримо и Ла Раме, вечер должен был быть посвящён пирогу и вину.
Когда пирог оказался на столе, Ла Раме, вкушая его аппетитный аромат, решил похвалиться перед Бофором.
— Монсеньор, вы видите, как мы стараемся обеспечить вам наилучшие условия? — сказал он. — Можно ли желать лучшего, пребывая в таких удобных комнатах, имея всё необходимое, и получая столь прекрасные пироги, как этот? Его волшебный аромат убеждает меня, что вам не придётся жаловаться на его вкус!
— Я считаю это пирог одним из вкуснейших во Франции, даже не попробовав его, — ответил Бофор.
— Вот как? — удивился Ла Раме. — Даже не попробовав? Это почему же?
— Потому что с помощью этого пирога я расскажу об одном из сорока моих способов покинуть этот замок и перестать злоупотреблять вашим гостеприимством, — ответил Бофор.
— Неужели в пироге спрятан ковёр-самолёт из арабских сказок? — со смехом спросил Ла Раме.
— Возможно, что и так, — таинственно ответил Бофор.
Ла Раме насторожился.
— Вы намереваетесь бежать при помощи пирога? — спросил он с показным смехом, хотя ощущал, что ему уже становится не до шуток.
— Я намереваюсь объяснить вам, как пирог может помочь осуществить побег, — уточнил Бофор. — Предположим, что в этом пироге находится что-то, что поможет мне покинуть вашу гостеприимную крепость.
— Летающий конь? — рассмеялся Ла Раме.
— Ну зачем же обязательно конь? — возразил с улыбкой Бофор. — Достаточно было бы веревочной лестницы.
— И она там есть? — с испугом спросил Ла Раме.
— Не знаю! — ответил Бофор. — А вы как думаете? Может быть, стоит разрезать его и посмотреть?
Насторожившийся Ла Раме завладел пирогом с намерением не позволить Бофору завладеть верёвочной лестницей, если она, вдруг окажется внутри пирога. Разрезав пирог, он увидел в нём обычную начинку.
— Уф, ну и напугали же вы меня! — сказал он с облегчением. — Я уж подумал, что вы и впрямь что-то замыслили!
— Я замыслил ознакомить вас с одним из способов побега и насладиться пирогом, — ответил Бофор. — Надеюсь, вы не будете оспаривать моё право на тот кусок, над которым виднеется знак лилии? Как-никак, это – символ Бурбонов.
— Этот кусок по праву ваш, а я возьму себе кусок с трилистником, — ответил Ла Раме.
— Ну что ж, выпьем и отведаем этого пирога, в котором не оказалось веревочной лестницы! — провозгласил Бофор.
Дождавшись, когда Ла Раме расправится со своим куском, нафаршированным наряду с великолепной начинкой, также и снотворным, Бофор решил продолжить обсуждение темы побега.
— А признайтесь, дорогой Ла Раме, что предположение, что в пироге спрятана веревочная лестница, изрядно вас напугала, — сказал он.
— Я был несколько обескуражен, признаюсь, то бояться мне нечего, — отмахнулся Ла Раме. — Ведь вам для этого пришлось бы вступить в противоборство со мной и с Гримо!
— Это был бы непросто, — согласился Бофор. — Итак, вы не опасаетесь того, что у меня может появиться лестница?
— По здравому размышлению это было бы неприятно, но не фатально, мы бы справились с таким осложнением, — ответил Ла Раме.
— Вы хотите сказать, что под моим окном даже сейчас, ночью, находится стража, которая схватит меня, если я спущусь вниз по веревочной лестнице?
— Стража? — с удивлением спросил Ла Раме. — Какая стража? Но позвольте, ведь у вас нет лестницы!
— Объявляю вам, что она у меня имеется, — ответил Бофор. — И делаю это лишь исключительно из любезности одного из дворян, который хотел бы, чтобы вы были уведомлены об этом прежде, чем я начну действовать и ознакомлю вас с другими предметами, необходимыми мне для побега.
Ла Раме, который в этот момент обтирал рот салфеткой, чуть не поперхнулся.
— Так она у вас есть? — воскликнул он. — Но где же?
— Ну, хотя бы вот в этой подушке, — ответил Бофор, взял со своей кровати подушку, разорвал наволочку и извлёк из неё длинную веревочную лестницу, состоящую из двух надёжно связанных кусков.
— Чёрт подери, Гримо! — воскликнул Ла Раме. — Что же вы стоите! Заберите её у него!
Гримо подошел к Ла Раме и приставил к его груди кинжал, который появился в его руке неведомо откуда.
— Рот! — сказал он, доставая другой рукой из кармана грушу.
— Что он хочет? — спросил удивлённый Ла Раме, обращаясь к Бофору.
— Мой немногословный друг предлагает вам открыть пошире рот, чтобы он мог всунуть в него эту грушу, дабы вы не кричали, — ответил Бофор. — Не бойтесь, её форма выбрана столь искусно, что она лишит вас возможности кричать, но не помешает вам дышать.
— Рот! — повторил Гримо более настойчиво.
При виде кинжала, приставленного к его горлу, Ла Раме счёт разумным повиноваться. Гримо засунул ему в рот грушу, после чего связал его руки за спиной, также связал и ноги, и привязал Ла Раме к кровати Бофора.
— Вам не придётся долго страдать от неудобства вашего положения, — сказал Бофор. — Очень скоро вы заснёте. В той половине пирога, которая досталась вам, содержалась изрядная доза снотворного. Это оправдает вас в глазах Шавиньи, поскольку вы легко сможете доказать это, достаточно взять на анализ остатки вашего пирога.
Ла Раме между тем, действительно уже стал совсем вялым и вскоре его сморил сон.
Воспользовавшись ключами из кармана Ла Раме и веревочной лестницей Бофор и Гримо легко покинули камеру, вышли в крепостной двор, перекинули лестницу через стену и убедившись, что с противоположной стороны она достаточно закреплена, закрепили её также и на своей стороне. Это позволило им подняться на стену и спуститься с её другой стороны.
Внизу их уже поджидали мы с Атосом и Рошфором, а также с охраной на случай погони и двумя лишними конями – для Бофора и для Гримо. Надевать шпоры беглецы не стали, на это было жалко тратить время, поскольку следовало как можно скорей покинуть замок. Зная это, Атос распорядился использовать специальные стремена, в которых имелись удлинения, заменяющие шпоры. Кони были уже разогреты, так что мы сходу помчались в галоп.
(Продолжение следует)