83. Хаканеса Офимия http://proza.ru/2023/01/08/1103
Подготовка к свадебным торжествам и прибытие хаканесы взбудоражили все население Старгарда. Вплоть до позднего вечера продолжались разговоры и пересуды. Приплывшие вместе с Офимией знатные воранги и склавы устраивались в снятых домах. На берегу Славоны возле вновь установленных шатров горели костры, а в гавани при свете факелов заканчивали разгрузку судов, на которых доставлялось все необходимое для пира. Но, ближе к полуночи поднявшаяся суматоха стала постепенно стихать. Один за другим в окнах и под пологами шатров гасли огни. Люди укладывались спать. Стихли голоса. В ночной тишине раздавались только шаги ночных патрулей. Хотя куны не отменили строгих правил, запрещавших разведение после полуночи огня и перемещение по ночному городу, они особенно не следили за их соблюдением. Однако местные жители, привыкшие за много лет приграничной жизни к военной дисциплине, сами продолжали их придерживаться. Когда наступало время ночной стражи, в Старграде закрывались все кабачки и увеселительные заведения, улицы пустели, а единственным источником света оставалась висевшая над черными крышами луна.
Впрочем, улицы казались вымершими только на первый взгляд. Если бы внимательный наблюдатель оказался той ночью вблизи Западных ворот, он бы заметил человека, который тихо крался вдоль заборов, стараясь не покидать затемненной половины улицы. Заслышав стук копыт по мостовой, незнакомец быстро проскользнул в узкий переулок, дождался пока мимо проедет отряд ночной стражи из шести или семи кунских всадников, а потом продолжил свой путь.
Вскоре таинственный ночной гость оказался вблизи просторного дома, исполнявшего с недавних пор роль резиденции хана Бахмета. Внимательно осмотрев окна верхнего этажа (дом был двухэтажным), мужчина заметил слабый свет, пробивавшийся наружу через щелку неплотно прикрытых ставень, после чего не таясь подошел к входной двери и громко постучал. Тотчас за его спиной выросли две дюжие фигуры охранников-кунов.
- Что тебе здесь надо? – нелюбезно поинтересовался один из них.
- У меня срочное и важное дело к великому хану, - сообщил незнакомец. – Проведите меня к нему.
- Хан давно спит! Если хочешь его видеть, приходи утром и сообщи о своем деле дежурному бийю. Он подумает, достоин ты личной аудиенции или нет.
- Если я говорю, что дело срочное, значит оно не терпит отлагательства. Ты говоришь, хан спит? Хорошо! Но бий Чубадай не спит. Передайте ему вот это. Пусть он сам решит, принять меня немедленно или отложить наш разговор до завтра.
С этими словами мужчина что-то вложил в руку охранника. Подойдя к свету и раскрыв ладонь, тот увидел дорогой перстень старинной работы; задумался на мгновение, а потом сказал:
- Хорошо, я доложу бийю. Если твое дело окажется пустяком, он взыщет с тебя за дерзость.
Поднявшись на крыльцо, кун исчез за дверью. Его товарищ продолжал внимательно наблюдать за незваным гостем.
Ожидание оказалось недолгим. Спустя несколько минут второй охранник выглянул на улицу и распорядился:
- Ступай за мной!
Вместе они прошли по темному коридору, едва освещенному чадившей в углу масляной плошкой, поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж и оказались в небольшом чертоге, обставленном фрязской мебелью. Помимо алькова, нескольких кресел и высокого дрессера здесь располагался роскошный двухтумбовый письменный стол с мраморной столешницей и дорогим письменным прибором. Однако старый бий и не подумал им воспользоваться. Скрестив ноги, он сидел на полу за низким столиком для десерта и что-то записывал, аккуратно выводя мелкие, как бисер буковки на широком листе пергамента.
Войдя внутрь, гость приложил ладонь к груди и отвесил почтительный поклон.
- Рад видеть тебя, Гоннар, сын Фруди, не поднимая головы нараспев произнес бий. – Я уже послал к хану сообщить о твоем появлении. Надеюсь, Бахмет еще не в постели. Хотя вести, которые ты принес, настолько важны для него, что он едва ли пожелает ждать до утра.
Отбросив перо, Чубадай поднял глаза на собеседника. Это в самом деле был Гоннар. С последней встречи между ними едва минуло две недели, но от внимания бийя не ускользнула бледность лица молодого воранга, словно последние дни он тщательно укрывался от солнечных лучей. Юноша немного похудел, лицо его осунулось и из-за этого глаза казались больше, чем обычно. Во взгляде и порывистых движениях своего гостя, бий подметил признаки нетерпения, то и дело прорывавшегося наружу, несмотря на стремление себя сдерживать. Чубадай и сам почувствовал волнение. Интрига, в которую он добровольно ввязался, была опасным предприятием. В случае неудачи он вполне мог поплатиться за нее головой.
- Как все прошло? – спросил бий. – И где Сотан?
- В подземной тюрьме в Серенске, там же, где и все остальные, - ответил Гоннар. – Я и сам только что оттуда.
Заметив удивленный и встревоженный взгляд Чубадая, юноша усмехнулся:
- Не беспокойся, господин! Мой побег произошел с согласия и при непосредственном участии хана. Можно сказать, он сам его и устроил. И даже вернул мне мое оружие. Но для шпионов Тюпрака все выглядело весьма убедительно. Надеюсь, они ничего не заподозрили.
Понимая, что расспрашивать ханского гонца прежде самого хана неуместно, бий воздержался от дальнейших вопросов. Несколько минут гости и хозяин провели в молчании. Чубадай вернулся к своим записям, а Гоннар замер, словно в оцепенении. Но вот послышались быстрые шаги, дверь распахнулась и в комнату вошел Бахмет. Одет он был по-домашнему: на ногах расшитые бисером мягкие войлочные туфли, вместо бешмета – светло-коричневый байковый халат без всяких украшений, из-под которого выглядывал ворот ночной сорочки. По-видимому, весть о приезде Гоннара застала хана в постели. То, что он пренебрег сном ради разговора с гонцом, красноречиво свидетельствовало о его кровной заинтересованности в успехе предприятия, в котором они все участвовали.
Гоннар поклонился. Увидев, что вместо Сотана явился его товарищ, Бахмет нахмурился.
- Что это значит? – спросил он и посмотрел на Чубадая.
- Этот человек принес нам новости из Серенска от твоего брата, - ответил бий.
- Но мы ждали другого посланника!
- Возможно. Однако у него твой знак и, следовательно, он уполномочен вести твои дела.
С этими словами бий положил на стол перстень.
Гоннар молча ждал. Он почувствовал недовольство хана, но не придал ему значения. Объяснять он ничего не собирался. Достаточно того, что, ввязавшись в чужой заговор, он провел две недели в подземелье, которые стали для него настоящей пыткой. И дело было даже не в тяготах заключения. Кормили их, в общем, сносно, хотя и не очень обильно. Худшим испытанием для Гоннара стало вынужденное бездействие, оставившее его один на один со своими мыслями и грезами. И хотя он изо всех сил старался размышлять о посторонних предметах, воспаленное воображение с маниакальной настойчивостью рисовало ему одну и ту же картину: Чернава в объятиях Межамира. Ужас и мерзость этого видения, а также ощущение своего полного бессилия, невозможность хоть как-то повлиять на события приводили юного воранга в исступление. Он потерял аппетит и сон (поскольку во сне его преследовал тот же кошмар, что наяву) и в конце концов погрузился в мрачную меланхолию. Товарищи напрасно старались его разговорить. Гоннар либо отделывался односложными ответами, либо вообще не разжимал губ. Безгласный и неподвижный, он целые дни проводил, лежа на своей подстилке в дальнем углу камеры. Воранг никому не рассказывал о своих душевных муках, но чуткий и умный Сотан сам обо всем догадался. Когда Бастий дал ему знать, что планирует завтра перевести пленников в другую тюрьму и все приготовил для того, чтобы во время этого перехода Сотан смог сбежать, тумаш неожиданно отказался.
- Пусть Гоннар отправляется в Старград вместо меня, - сказал он. – Уверен, что он сделает все как надо.
Хан, хотя и был удивлен его решением, спорить не стал.
Осознав, что его заключение подошло к концу, Гоннар испытал необычайное облегчение. В то время как ханский слуга торопливо объяснял ему каким образом следует укрываться от погони, воранг нашел в темноте руку Сотана и крепко ее пожал.
- Спасибо! – прошептал он. – Я никогда этого не забуду.
- Пустяки, - ответил тумаш, - для тебя сейчас свобода важнее. Прошу только об одном: все личное оставь на потом. Дело прежде всего!
Гоннар дал ему слово и теперь честно исполнял свое обещание. Он понимал, как важна для хана любая мелочь, но сам относился к их встрече без всякого пиетета, как к одной из досадных, но неизбежных задержек, оттягивавшей его свидание с Чернавой…
Выдержав паузу и не дождавшись от гонца никаких объяснений, Бахмет спросил:
- Ты встречался с моим братом?
- Да, господин, - ответил Гоннар, - хан удостоил нас аудиенции. Переговоры он вел с Сотаном, однако я присутствовал на встрече и могу повторить его речи слово в слово.
Бахмет кивнул, и Гоннар принялся рассказывать. Кратко упомянув о встрече с Арапшей и последовавшем затем аресте, он описал во всех подробностях свидание с Бастией, а также поведал о его планах и замыслах. Слушая его отчет, хан постепенно успокаивался. Выражение озабоченности и тревоги исчезли с его лица, суровые морщины на лбу разгладились. Когда Гоннар замолчал, Бахмет уточнил:
— Значит мой брат прибудет в Старград завтра?
- Со всеми силами, которые ему удастся собрать, - подтвердил, - Гоннар. – Хан полагает, что под его началом будет не менее 15 тысяч всадников.
- Этого должно хватить, - сказал Чубадай.
- Должно, - согласился Бахмет. – Но только в том случае, если все они окажутся внутри укреплений. За воротами Бастий нам не помощник, будь его отряд даже вдвое сильнее.
- Ворота днем открыты и охранники Тюпрака не слишком бдительны, поскольку не ждут ниоткуда нападения. Свадебные торжества также будут нам на руку.
- Кто-то из бийев может заметить Бастия на марше, - возразил Бахмет. – Запереть ворота недолго. Главное вовремя поднять тревогу.
- Твой брат, господин, хорошо это понимает, - вступил в разговор Гоннар. – Он велел передать, что первоначальный план вторжения в Склавию поменялся. Свое войско Бастий поведет не к Велижу, а к Бружу. Вода в Славоне сейчас на спаде, Бружский брод легко преодолеть. Таким образом, продвижение его отряда на восток не должно вызвать никаких опасений у Тюпрака. А дальше все решит быстрота. Ведь от Бружа до Старграда рукой подать. На подходе отряд разделится на четыре части. Каждая войдет в город через свои ворота. Стража не сможет их остановить.
— Все это хорошо, но все-таки не мешает подстраховаться, - ответил Бахмет. - Пусть людей у нас немного, надо их вооружить и отправить к Северным воротам. Если потребуется, они ударят изнутри и не позволят поднять мосты.
- Так и поступим, господин! - с воодушевлением произнес Чубадай. - Я лично займусь воротами. Мы не дадим Тюпраку смешать наши планы. Боюсь только, что прибытие твоего брата и начавшаяся суматоха помешают свадебным обрядам.
- Постараемся этого избежать, - сказал Бахмет. – Само бракосочетание должно совершиться утром. А что касается свадебного пира, то мы его организуем чуть позже.
Покончив с обсуждением дел, хан удалился в свои чертоги. Чубадай и Гоннар остались одни.
- Ты, наверно, устал с дороги, Гоннар, сын Фруди? - спросил Чубадай. – Я могу распорядиться насчет бани и ужина.
- Не стоит будить слуг, - возразил воранг. – Чем меньше людей узнают о моем возвращении, тем лучше.
- Думаю, ты прав, - согласился бий, подумав. – Ты ведь упомянул об Арапше. Наверно, он сильно удивится, если услышит о твоем возвращении в город.
— Вот как! – усмехнулся Гоннар, - значит, Арапша в Старграде! И давно?
- Не знаю. Но вчера мы случайно столкнулись с ним в гавани.
- Может быть, простое совпадение, но мне было бы спокойнее узнать, что этот Кумбалов прихвостень находится в трех днях пути отсюда.
- Я бы тоже этого хотел, однако реальность такова, какова она есть. - проворчал Чубадай. – Нам приходится с ней считаться. Так я прикажу приготовить для тебя постель?
- Спасибо за хлопоты, - покачал головой Гоннар. – Только я собирался переночевать в другом месте.
С этими словами он поднялся и сделал шаг по направлению к двери.
- Погоди, - остановил его Чубадай. – Ты ведь не отправишься сейчас в терем?
- А почему ты об этом спрашиваешь, господин? – спросил Гоннар, остановившись.
- Потому что я тоже был молодым. Более того, я тоже был влюблен и могу представить чувства, которые ты сейчас переживаешь. Поверь мне: больное, растревоженное воображение – плохой советчик. Не стоит доверяться ему и совершать опрометчивые шаги, о которых потом будешь жалеть.
- Ты говоришь загадками, господин, - заметил Гоннар. – А я слишком устал и нахожусь не в том настроении, чтобы их отгадывать. Если у тебя есть, что мне сказать, выражайся яснее.
- Хорошо, - согласился бий. – Скажу напрямик, раз ты сам меня об этом попросил. Нет нужды спешить к Чернаве. Твой приход не доставит ей радости, а напротив, поставит в затруднительное положение. Она теперь живет в чертогах конунга и, насколько мне известно, спит вместе с ним в одной постели. Ничего странного в этом на самом деле нет. Ведь они и прежде были близки.
- Не может этого быть! – прошептал Гоннар. Он вдруг почувствовал в ногах слабость. Нетвердой рукой юноша нащупал за спиной кресло и медленно опустился в него. Хотя он давно предчувствовал подобный оборот событий, слова старого бийя поразили его в самое сердце.
Чубадай положил руку ему на плечо.
- Не стоит придавать происшедшему такое большое значение, юноша, - сказал он. – Обстоятельства порою оказывается сильнее нас, и женщина не всегда вольна в своих поступках. Особенно, когда она лишилась свободы. Главное, что сердце свое она отдала тебе.
- Тебе легко говорить, - с горечью произнес Гоннар, - а каково мне узнать об этом? Ведь я люблю Чернаву больше жизни. Она не должна была так поступать! Да и как мне теперь поверить, что ее сердце по-прежнему принадлежит мне? Женщины так переменчивы.
- То, о чем я тебе сказал, известно мне доподлинно, а не по слухам, - ответил бий. - Ведь моя двоюродная внучка Акушан находится сейчас в услужении у Межамира. Она рассказывала мне, что конунг принудил Чернаву разделить с ним ложе, но радости от этого он не получил никакой. Над телом своим эта девушка не властна, но все свои надежды и ожидания она связывает только с тобой. Лишь к тебе устремлены ее мысли, и никто не страдает от измены больше, чем она сама. Чернава корит себя и мучится. И если к остальным бедам, выпавшим на ее долю, прибавятся еще твои упреки, она может не выдержать.
Гоннар сидел, глубоко задумавшись.
- Хотя ее сердце полно любви к тебе, - продолжал Чубадай, - больше всего она боится твоего осуждения. Наверно, никто не посмеет обвинить девушку за то, что, лишившись свободы, она принуждена была исполнить повеление своего хозяина. Но кто-то может сказать: у тебя всегда оставался выбор. Ведь, в конце концов, ты могла умереть!
Услышав эти слова, Гоннар вздрогнул как от удара.
- Что? - воскликнул он, поднимаясь с кресла. – Какая нелепость! Я бы никогда не потребовал от нее такой жертвы… Лишиться Чернавы – худшее из всех мыслимых зол. И… ты прав, господин… Не такое уж большое значение имеет то, что произошло между ней и конунгом. Я никогда, ни единым словом не упрекну ее за это.
Воранг вновь направился к выходу.
- Ты все-таки пойдёшь в терем? – спросил бий.
- Я еще не решил, - ответил Гоннар. – Упреков от меня Чернава не услышит. Зато я смогу поддержать ее словами любви.
- Не стоит тебе становиться сейчас между ними, - настойчиво убеждал Чубадай. – Это не приведет ни к чему хорошему. Потерпи еще день или два.
- А что за это время измениться?
- Очень многое! Межамир вступит в брак с ханской дочерью. Само собой, он бы хотел сохранить при себе и Чернаву. Да только хан и конунг этого никогда не допустят. Годамир так прямо заявил, что добьется после свадьбы для Чернавы свободы.
Слова Чубадая вновь заставили Гоннара задуматься. С полминуты он простоял в молчании, потом возразил:
— Нет! Ждать еще два дня нестерпимо. Я должен увидеть ее сегодня! И ты можешь мне в этом помочь.
Чубадай был в нерешительности. Внимательно наблюдая за его лицом, Гоннар сообразил, что бий намерен ему отказать и только подыскивает новые аргументы.
- Послушай, господин, - проникновенно, совсем другим голосом обратился он к старику, - я знаю все те разумные доводы, которые ты готов привести. Мне их не раз приходилось слышать. Потому что наша с Чернавой любовь всегда шла наперекор доводам рассудка. Мой мудрый дядя, пока был жив, не раз настоятельно советовал мне отказаться от нее. И был, наверно, по-своему прав. Но я не прислушался к его доводам тогда, так же как не приму сейчас твоих. Я должен встретиться с Чернавой и встречусь с ней! Ты можешь отказать мне в поддержке, и тогда мне придется с риском для жизни самому отыскивать путь в терем. Но ты можешь поступить иначе: вызвать Чернаву в сад или какое-нибудь другое укромное место, где бы мы могли переговорить. Очень вероятно, что никто вообще ничего об этом не узнает. Ведь речь идет всего о нескольких минутах. О большем я тебя не прошу!
Чубадай, казалось, был тронут его горячей речью, однако не выразил готовности пойти навстречу желаниям молодого человека. И тогда Гоннар прибег к последнему доводу:
- Все понятно, - с мрачной усмешкой произнес он. – Моя судьба тебя не трогает. Ты озабочен лишь своим заговором. Я принял участие в вашей с ханом затее без всякой корысти, только из дружбы с Сотаном. Но лучше бы я остался в городе и занялся своими делами. Если бы все эти дни я не томился в тюрьме, а был рядом с Чернавой, она бы не оказалась теперь в таком двусмысленном положении.
- Не кори меня тем, в чем я не виноват, - возрази бий. – На судьбу Чернавы ни я, ни мой господин никакого влияния не имеем. Я по-прежнему думаю, что вам не стоит сегодня встречаться. Но раз ты не внемлешь моим доводам и готов на безрассудные поступки, я тебе помогу. К свадебным торжествам во дворе терема возводят сейчас праздничный павильон. Ты отправишься туда под видом плотника. Акушан выберет удобный момент и проведет тебя незаметно на крышу терема. Там, если все сложится благополучно, Чернава сможет с тобой переговорить (ведь выходить из терема ей строго запрещено). Можешь воспользоваться моим планом, если готов рискнуть.
- Спасибо, господин! – воскликнул Гоннар. – Спасибо! Делай, как говоришь. Я готов на все!
85. Шепот влюбленных http://proza.ru/2023/08/13/238
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294