Тамара проходила мимо туристического бюро четыре раза в день. Утром – когда шла на работу. Затем, когда уходила на перерыв, который начинался в час дня. Третий раз – без нескольких минут четыре, когда возвращалась с перерыва. И в последний, четвёртый раз - в половине восьмого вечера, когда возвращалась домой.
Трёхчасовой перерыв в середине дня был и роскошью и обузой одновременно. Роскошь – потому что она могла по пути домой пробежаться по магазинам, мастерским, аптекам или разным конторам. А затем пообедать в спокойной домашней обстановке вместе с мамой, которая после достижения пенсионного возраста перешла на неполный рабочий день и к часу дня уже была на кухне. Обуза – потому что рабочий день оказывался невероятно длинным –с половины девятого утра до половины восьмого вечера. Пришла, поужинала, и всё – день кончился. В гости ещё можно сходить, но количество тех, кто были готовы принимать её в любое время, в последние годы уменьшилось настолько, что их можно было пересчитать по пальцам одной руки.
К единственному большому окну, выходившему на улицу, работники турбюро прикрепляли изнутри пёстрые рекламные объявления, призывавшие не упустить возможность и отправиться в далёкие края, где ждут невероятные красоты и незабываемые впечатления. Но описание всех этих красот заканчивалось указанием цены, которая тут же возвращала Тамару из области фантазий и грёз на грешную землю. Но иногда, и именно это более всего привлекало её, появлялись маленькие объявления на небольших листках под названием «Горящие путёвки». Горели, конечно, не сами путёвки, а неумолимое время, которого всегда не хватало. «Горящие» путёвки были дешевле, а, значит, доступнее. Начинались «горящие» туры в ближайшие дни, а, иногда, прямо завтра. Это для тех, кто «всегда готов» - лёгок на подъём, не размышляет долго, может в любой момент взять отпуск. И которого дома ничто не держит. Награда – скидка в десять или даже более процентов.
За долгие годы Тамаре только дважды удавалось приобрести путёвки со скидкой. В Хорватию и в Польшу. В последний год никаких «горящих» путёвок, никаких скидок турбюро не прилагало.
В этот день, по дороге с работы на обед, она увидела в уголке рекламного окна прямоугольный листок, приглашавший любителей ярких впечатлений в недельную поездку по Португалии. Последние два места! Отправление – через пять дней. Русскоговорящий гид. Цена – всего 1399 евро!
Она предпочитала ездить в «русских» группах. Существует широко распространённое поверье, что русскоговорящие туристы более интересуются памятниками истории и культуры, чем шопингом. В таких группах интересней, больше увидишь. Тамара была согласна с этим, и отдавала предпочтение таким группам.
Про скидку ничего сказано не было, и Тамара, вздохнув, продолжила путь.
Но дома, улучшив минутку, она подскочила к компьютеру и набрала в поисковике «Португалия – тур – цена». Публикации за последний месяц.
Поисковик добросовестно пробежался по доступным ему страницам и выдал три варианта, с ценами от 1499 до 2175 евро.
Теперь у неё была точка отсчёта. Похоже, что 1399 евро – это в самом деле цена со скидкой. Пусть небольшой, но со скидкой. Значит, у неё будут все основания сказать маме: такую возможность не стоит упускать. Напомнит, что она в этому году ещё не была в отпуске. Поездка весной на три дня в Эйлат – не в счёт. Оставалось проверить – продолжительность, что включает, какой маршрут? Последнее было не столь существенно, она в Португалии никогда не была.
По дороге на работу – третий раз мимо турбюро – она задержалась около витрины. Глянула на часы – успевает – и заскочила вовнутрь.
Женщина, сидевшая за столом, была ей знакома. Она временами бывала в той химчистке, где работала Тамара. Имени её она не помнила, скорее всего, и не знала, разве запомнишь всех посетителей?
- Португалия, - выпалила она с порога. – Сколько дней?
- Восемь дней, семь ночей. Великолепная поездка, экскурсовод – супер. Три шикарные, но недорогие гостиницы, они по каталогу помечены, как три звёздочки, но по сервису – как четыре. Комфортабельный автобус. Завтраки включены.
Агент по продажам словно догадывалась, что Тамара торопится. Открыла пухлую папку, покопалась в ней и вытащила отпечатанный листок.
- Вот детальная программа путешествия. Будет на работе время – почитайте. Я сегодня до восьми, так что если надумаете – на обратном пути заходите, оформим.
- Вы помните меня? – осторожно спросила Тамара.
- Как же не помнить! Мы с вами, милая, работаем с людьми. Не мне вам объяснять, что каждый клиент важен. И если клиент видит, что вы помните его, то это лишний повод зайти ещё раз. Вы у меня как-то путёвку в Хорватию покупали.
«Три года назад» - отметила про себя Тамара. И попыталась вспомнить, когда эта женщина была в последний раз у неё в химчистке. Не получилось.
- Спасибо, я побегу, мне нужно к четырём успеть, - сказала Тамара.
- Возьмите карточку, - агент по продажам протянула ей визитку. Тамара тут же взглянула: поверх стандартного текста ручкой было размашисто написано «Рахель». Вот как зовут эту женщину. – С кем вы едите?
- Одна, - быстро ответила Тамара.
- Значит, нужно будет вам пару подобрать, - задумчиво сказала Рахель. – Не просто, времени не осталось. У тебя никого на примете нет? Пойми, если через час придёт кто-то, кому нужны две путёвки – я отдам ему. Всё уже, включая гостиницу и самолёт оплачено.
Найти компаньонку всегда не просто. Для поездки в Хорватию компаньонку ей нашли в турбюро. Такая же одинокая женщина, только лет на тридцать старше. Она не мешала, каждый из них был сам по себе. Единственное, что потребовала компаньонка – соблюдать тишину. Никакой музыки, никаких хождений взад-вперёд после десяти вечера. Если она уже легла – верхний свет не включать.
- Я подумаю, - сказала Тамара. – Но если кто-то ещё обратиться к вам за этой поездкой – скажи, что я без претензий. Спокойная, аккуратная, не болтливая.
- Именно так, - засмеялась Рахель. – Добавлю, что ты ещё рассудительная, трудолюбивая, уступчивая, добрая и темпераментная. От мужиков отбоя не будет.
- Вот, вот, так и скажи, - засмеялась Тамара.
- Я лучше твой телефон запишу…
Программу поездки она смотреть не стала – какая разница, куда повезут? Прогноз погоды важнее, определяет, что брать. Благодаря нырнула в интернет и тут же выяснила, что два из семи дней поездки будут дождливыми, оставалось надеяться, что это будут простые дожди, а не тропические ливни.
С мамой планами поездки Тамара решила пока не делиться, практика её научила, что лучше всего ставить перед фактом. Иначе мать начнёт ныть, что в такую даль с бухты-барахты не едут, нужно подготовиться, почитать путеводители, посмотреть документальные фильмы о стране, послушать отзывы тех, кто там был, и лишь затем решать – ехать ли не ехать?
В половине шестого неожиданно позвонила Рахель и попросила – если у Тамары есть возможность – прийти чуть пораньше. Например, в семь. Почему – не объяснила, но Тамара сразу догадалась – Рахель нашла для неё компаньонку.
Спустя час Рахель позвонила ещё раз – рассказать, что будет ждать её не в офисе, а в кондитерской напротив. Там есть маленький кафетерий, отличное место.
Тамара появилась в кафетерии в начале восьмого. Быстро отыскала глазами Рахель и направилась к ней.
Кафетерий представлял собой длинную барную стойку вдоль дальней стены, за ней могли расположиться на высоких стульях не более пяти человек. Рахель заняла место в центре и, не выпуская чашки с кофе из рук, наблюдала за вошедшей Тамарой. Справа от Рахель за стойкой сидел какой-то мужчина и также наблюдал за ней. Тамара направилась к свободному стулу, где она увидела чашку с кофе – точно такую же, как и у Рахель и тарелочку с эклером. Догадалась, что это для неё.
- Опоздала, твой кофе остыл. Поменять?
Тамара сделал пренебрежительный жест – какая разница? Она же не из-за кафе сюда пришла.
- Все в сборе, - с довольным видом сказала Рахель.
– Так вот, - сказала она, повернувшись к Тамаре. – У этого молодого человека, - она чуть подвинулась назад, чтобы Тамара могла хорошо рассмотреть мужчину, сидевшего справа от Рахель, - точно такая же проблема, как и у тебя. Хочет поехать а Португалию, но не с кем. Почему бы вам не объединиться? Взрослые люди, пора отбросить всякие нелепые условности. Никто никому ничего не должен, просто вам вместе будет интересней и спокойней. Два удовольствия сразу. Вы знаете, сколько бывает случаев, когда уезжают по одиночке, а возвращаются вместе? Здесь то же самое, только у вас есть возможность познакомиться ещё до поездки. Понравитесь друг другу – поедете вместе. Не понравитесь – спокойно разойдётесь, никто в обиде не будет.
Сначала Тамара подумала, что Рахель шутит. Затем поняла – нет, всё серьёзно.
Теперь она смотрела на этого мужчину иначе. Лет сорока, плотного телосложения, короткая стрижка. Смотрит на неё с любопытством, словно выжидает – чем это закончится?
Тамара неожиданно представила гостиничный номер с широкой кроватью. Второе удовольствие. Представленная картина была сколь привлекательной, столь и отпугивающей и она на мгновение смутилась. Затем словно встряхнула головой, и наваждение исчезло.
- Не торопитесь. Познакомьтесь, пообщайтесь, сходите куда-нибудь вместе. Если вы сегодня вернётесь домой на час или два позже – уверяю, ничего не случится. Сегодня не разберётесь – есть ещё завтра. А послезавтра утром я должна знать. Время поджимает.
Рахель встала, подмигнула каждому из собеседников и направилась к выходу.
Воцарилась долгая пауза. Они не сводили глаз друг с друга. Пустой стул между ними казался каком-то непреодолимым препятствием. Тишину нарушил мужчина.
- Я шёл мимо турбюро и случайно увидел, что есть возможность поехать в Португалию на следующей неделе. Затем вспомнил, что у меня есть возможность взять отпуск. Логический вывод: почему бы эти возможности не совместить? Зашёл в бюро, где мне тут же объяснили, что путёвки продают парами. Объяснил, что у меня пары нет. Тогда Рахель рассказала, что знает даму, которая может составить мне пару. Я сначала подумал, что она шутит. И думал так до того момента, как вы вошли в кафетерий.
Он недоумённо развёл руками и добавил:
- Меня зовут Аркадий.
То, как он говорил, Тамаре понравилось. Спокойно, и в то же время несколько растерянно, словно оправдывался за то, что пошёл посмотреть на даму, которую Рахель посоветовала ему взять с собой. И слово «дама» понравилось. Какое-то старое, светское, словно сошедшее со страниц классических романов.
- Тамара, - поспешно представилась она. – Для меня это тоже было неожиданностью. Я точно также подумала, что она шутит.
- Рахель очень серьёзная женщина, я её знаю давно. Главное её качество – открытая и прямолинейная. Ни на грамм дипломатичности. Но её искренность компенсирует прямолинейность. С ней легко и спокойно.
Последняя фраза насторожила Тамару. «С ней» На что он намекает? Аркадий заметил возникшую у неё настороженность.
- Я знаю её лет пятнадцать, не меньше. Её муж и муж моей сестры когда-то учились вместе. Приятели. Иногда мы встречаемся.
Значит, она его хорошо знает.
- Как говорят – а ля гер, ком а ля гер. На войне, как на войне. Раз уж мы на свидании, то и будем вести себя, как люди, пришедшие на свидание. Прогуляемся, посидим в кафе, сделаем вид, что мы давно хотели познакомиться друг с другом, но нам всё время что-то мешало. Не возражаешь, чтобы мы сразу перешли на «ты»?
- Нет, конечно, нет, - поспешно сказала Тамара. Её казалось, что слово «вы» вбивает какой-то клин между людьми, заставляет взвешивать каждое слово и как бы удерживать собеседника на некотором расстоянии от себя.
- Рахель рассказала что-нибудь обо мне?
- Самую малость. Сказала, что ты когда-то работала в школе, но не выдержала прессинга начальства, родителей, учеников - и сбежала в химчистку. Идём?
Они вышли из кафетерия и направились вдоль улицы.
- Школу я вспоминаю, как кошмарный сон. Не для меня. А ты чем занимаешься?
- А я фельдшер, работаю в больнице.
- В какой?
- В психиатрической лечебнице.
- В психушке? – изумилась Тамара.
- Да, да, в психушке. Ещё говорят «сумасшедший дом», «жёлтый дом», «дом умалишённых», «дурка» и даже «дом скорби». На самом деле – обычная психиатрическая лечебница – с поликлиникой, дневным стационаром, полным стационаром и прочими отделениями, как и во всякой больнице.
Тамара поразилась его интонации. Аркадий говорил о психушке с видимым удовольствием, чуть ли не с любовью.
- И давно?...
- В психиатрии? Уже более двадцати лет. Некоторые не понимают этого, но мне нравится. Там, где касается медицины, престижной или не престижной специализации нет. Все нужны. И офтальмолог, и гинеколог. И стоматолог и проктолог. Тем не менее, предрассудки живучи. Люди догадываются, что им пора к психиатру, но тянут с этим до тех пор, пока о необходимости такого им не начинают говорить окружающие.
Тамара тут же сосчитала: если он в психиатрии более двадцати лет, то ему примерно сорок пять. Для мужчины – это прекрасный возраст.
- Ваши больные…Они не опасны?
Аркадий улыбнулся.
- Да ты штампов нахваталась. Думаешь, что психиатрическая лечебница – это мрачное заведение с тяжёлыми решётками на окнах. А в палатах, похожих на тюремные камеры времён средневековья, бродят люди с безумными глазами. Бывают безумцы, к чему спорить, но большая часть наших пациентов – это люди страдающие тривиальными расстройствами. Человек не может уснуть потому, что боится, что мимо дома промчится мотоциклист и разбудит его. Не засыпает, не из-за того, что мимо дома с рёвом проносятся мотоциклы - повторяю, а лишь потому, что боится этого. Фобия. Ест килограммами снотворное, потом обнаруживает, что и днём шум мотоцикла выбивает его из колеи. В конце концов приходит к нам. Другие страдают так называемыми диссоциативными расстройствами - в быту истериками - возникающими по любому поводу и без. Приводят родственники. Нет, психиатрическая лечебница – это комплекс небольших красивых зданий посреди парка, и лишь на некоторых есть решётки. Нормальные люди там душой отдыхают, - засмеялся он.
- Как-то не тянет на такой отдых…
- Это понятно! Мало кто приходит к нам по своей воле. Большинство приводят. Иногда – родственники, иногда привозят бригады «Скорой помощи», иногда – полиция.
- Полиция привозит буйных?
- Не обязательно. Однажды полиция к нам привезла Красную шапочку, прямо из леса.
Тамара остановилась. От изумления. Аркадий истолковал это по иному. Указал на красивую вывеску.
- Джапаника. Хорошее кафе. Ты любишь суши?
Тамара к суши была равнодушна. Не то, чтобы ей не нравились блюда японской кухни, но считала, что когда представлялась возможность выбрать, то предпочитала что-то иное. Но сейчас выбора не было, других кафе поблизости видно не было, и она кивнула.
- Расскажи мне про Красную шапочку, - попросила Тамара, когда они заняли место за столиком.
- Обычная история. Шизофрения. Женщина оделась так, как по её мнению одевалась Красная шапочка – опиралась, видимо, на иллюстрации из детских книг или на мультфильмы. Красный чепчик, широкая юбка – красная с зелёным, кофта и жилетка, тоже с преобладанием красных цветов. Даже трусы, и те были красные. Взяла корзинку, положила в неё два топора, сверху прикрыла пирожками, и отправилась в лес, чтобы отыскать и убить Волка. Три дня бродила по лесу, пока её истрёпанную и истощавшую – порожки она не трогала, это была приманка для Волка – поймала полиция. Не сопротивлялась, но поступила в наручниках, как ни как – при ней два топора были.
Тамара представила Красную шапочку в наручниках. Почем-то смешным не показалось.
- Какой ужас!
- Ужас? – Аркадий неожиданно рассмеялся. И с видимым удовольствием продолжил.
– Одну женщину забирали из дома. Так она, чтобы её не трогали, обмазалась, я дико извиняюсь, собственным дерьмом. Вы представляете, в каком виде она поступила, и как выглядели санитары. Мы их сразу мыться отправили. Я много подобных историй могу рассказать.
- И всё равно нравиться?
Аркадий развёл руками, словно говоря – о вкусах не спорят.
- Шизофрения излечима? – неожиданно для самой себя спросила Тамара.
Аркадий ответил не сразу.
- Что считать излечением? Человек страдает галлюцинациями. Ему временами кажется, что около него появляется девочка лет пять-шести в простеньком платьице. Он начинал говорить с ней, пытался понять, чего она хочет? А она молчит, только смотрит. Человек не знает – что делать? Не придуманная история, конкретный случай. Мы долго выясняли – не скрывается ли за этим какая-то душевная травма? Например, когда-то у него на глазах такая девочка попала под машину. Такие случаи известны, почти хрестоматийно, когда тяжёлое событие, такое, как смерть ребёнка, начинает сказываться лишь спустя много лет. Обратили внимание, что по его рассказам она всегда одета была в одно и то же цветастое платье. Шизофреническая устойчивость галлюцинаций. В моей практике было три подобных случая, во всех них больные видели девочек. Много беседовали – и с ним, и с его родными, но причин не нашли. Уговорили: не обращай на неё внимание. Посылай подальше. Как только появится – сразу говори: «Я с тобой разговаривать не буду». Можешь даже язык показать. А ещё лучше – пошли её трёхэтажным. Сумеешь? Человек попался интеллигентный, замялся, опять же - жена рядом. Спрашиваю у неё – что предпочитает: остаться или выйти? Она тут же говорит, что при ней можно хоть шестиэтажным. Посадил в углу кабинета куклу на стул и начали. Сначала он стеснялся. Пришлось продемонстрировать, как надо. А дальше, если бы кто со стороны увидел – рот бы открыл и неделю закрыть не мог. Два мужика соревнуются - кто эту несчастную куклу подальше пошлёт? Помогло. Теперь девочка приходит к нему редко. Он рассказывает и кисло улыбается: девочка обижается, что он грубо разговаривает. А жена, они всегда приходит вместе, подтверждает: «В прошлом месяце его девочка всего раз при мне вечером появилась. Услышала, как он шепчет – «пошла вон…» и далее, как учили, повторять не буду. Раньше он на пять минут мог замереть, уставившись в пустой угол, а теперь десять секунд – и возвращается.» Как считать? Полностью галлюцинации не прошли. Но они сейчас на уровне, который не мешает жить. Этот человек, кстати, инженер, работает в хайтеке, болезнь не помешала. Но это хороший – если можно так выразиться – случай. Бывают случаи похуже. Прогрессирующая апатия плюс галлюцинации. В конце концов такие попадают в наше седьмое отделение – это для неизлечимых - и там медленно угасают. Жуткое отделение. Не в смысле содержания больных – палаты нормальные, обычно на троих, чистые, ухоженные, видеоконтроль на пост. Моральная атмосфера жуткая. Не для больных, они этого уже не замечают. Для персонала, для посетителей. Из-за этого текучесть кадров, кстати, работают, в основном, арабы. В отделении несколько десятков больных, и каждый сам по себе – они потеряли умение общаться. Нужно поднять, накормить, вывести погулять. Временами они начинают о чём-то бессвязно рассказывать. Но ещё сохраняют физическую активность и постоянно совершают – скажем мягко - нелепые поступки – то чай в кашу нальют, то во время прогулки листья с деревьев начинают обрывать, причём, не все подряд, а по какому-то только им понятному признаку. Женщины иногда украшают себя чем попало – фантиками, бумажками, верёвочками. Их нельзя домой- нужен постоянный контроль. Раз в неделю к ним приходят родственники, половина из них на эти свидания идут, как на каторгу. Потому что их ждёт встреча не с теми, кого знали и любили, а … с тем, что от них осталось. Но самое жуткое что всем этим больным по сорок - пятьдесят лет, а не по восемьдесят…
Из сумочки Тамары раздалась трель. Пришлось срочно доставать мобильник. Звонила мама.
- Мама, я никуда не делась, перезвоню тебе потом, - скороговоркой проговорила Тамара и посмотрела на Аркадия виноватым взглядом.
- Нормально.
И тут же сменил тему:
- Про болезни хватит. Давай договоримся: Если ты рискнёшь поехать отдыхать с психиатром, то должна знать – всё это для меня бесследно не прошло: временами бывает неадекватная реакция на предметы, скажем так, представляющие для человека опасность – ножи, ножницы, спички и тому подобное. Я тут же пытаюсь схватить их и спрятать. В стол, в шкаф, ещё куда-нибудь. Потом спохватываюсь – да я же не в отделении, но ничего поделать с собой не могу. На курящих смотрю с подозрением, боюсь, что они оставят спички на столе, а кто-то из больных утащит их и что-то подожжёт.
- Я не курю, - сказала Тамара, желая успокоить его, что у неё брошенного куда попало коробка спичек быть не может, но – получалось, словно она принимает условие.
Официантка выгрузила с подноса в центр стола тарелочки с суши, соусы, напитки. Аркадий вздохнул и подвинул к ней и к себе дощечки с суши, расставил соусы, разлил по стаканам заказанные напитки.
Наверное у него дома идеальный порядок. Видно, что человек с характером.
- У тебя дети есть? – неожиданно для себя самой спросила Тамара.
Аркадий пристально посмотрел на неё.
- Сыну двадцать три, дочке – двадцать. Живут самостоятельно. Но давай не будем об этом, и о тех, кого оставляем дома. Отпуск. Хочется оставить все проблемы, которых у меня, и я не сомневаюсь, у тебя, достаточно, и просто отдохнуть. Очиститься.
Двое детей, разумеется, был женат. Было бы странно, если бы мужик в его возрасте не был бы женат.
Из кафе до её дома было не более десяти минут медленным шагом. Расстались около подъезда.
- Пока никаких выводов делать не будем, - тут же сказал Аркадий. – Поразмышляем, а завтра встретимся снова. У того же кафетерия, как в песне – «На том же месте в тот же час».
- Ты пешком домой? – Тамара подумала, что было бы здорово, если вдруг выяснится, что он живёт поблизости.
- Нет, машина осталась около того самого кафетерия. Надеюсь, что она ещё на месте, - пошутил он.
И ушёл.
Тамара осталась в растерянности. Вовсе не похоже, что он стремиться поехать вместе с ней. Может – да, а может – нет.
Появилось горькая досада от осознания того, что она не из тех, на кого мужики «залипают» с первых же минут. Что теперь?
Сама возможность побывать в Португалии отступила на второй план. На первый вышла возможность получить «двойное удовольствие». Надо отдать должное этому Аркадию – мужчина привлекательный. То, с какой симпатией он рассказывал о своей работе, подкупало. Стержень внутри чувствуется. И, наверняка, хорошо зарабатывает. И одинок.
Она отказалась от ужина и устроилась поудобней у компьютера – почитать о том, как завоёвывают сердце мужчины. Это было немного забавно, ибо если бы она спросила в этот момент сама у себя – «Ты хочешь поехать с ним?», то честно бы призналась: «Не знаю».
Первое, о чём писали специалисты по завоёвыванию мужских сердец – проявить неподдельный интерес к его занятиям. Очень важны комплименты, они стимулируют внимание к твоей персоне, мужчине хочется продолжать знакомство. Перед свиданием непременно отключить мобильник – звонок не просто может отвлечь, воспринят, как намёк, что у вас есть дела поважнее. Надо помнить, что темпы жизни по сравнению с прошлым веком резко возросли, и вполне может быть, что время вашего свидания ограничено. Цените не только своё, но и его время. Постарайтесь избегать советов, особенно тех, которые касаются его лично. Замечание «Зачем ты куришь?» может произвести на него такое же действие, как на вас вопрос «Зачем ты используешь косметику?» Не рассказывайте о своих родственниках, ваша привязанность к ним может создать впечатление, что он всегда будет на втором месте.
Тамара читала и боролось с внутренним протестом, который вызывали подобные опусы. Почему всё должна делать она? Она что, товар, выставленный на продажу, и теперь должна лезть вон из кожи, чтобы купили именно её? Почему она должна добиваться его расположения, а он ничего не должен?
Оторвалась от экрана. Кто должен сказать «Я согласен» или «Я согласна» первым? Стоп. Первым будет тот, кто задаст вопрос. Ибо сама формулировка вопроса «Ты согласна?» означает, что он уже согласен. Конечно, именно мужчина должен задать такой вопрос. Святая обязанность мужчины – добиваться женщины.
Хотя в современном мире всё вверх ногами. Всякое бывает.
Итак, проблема распадается на две. Она должна сделать так, чтобы он спросил, и тогда она будет думать: соглашаться или нет? Или сделать наоборот: сходу спросить: «Ты согласен?» Тогда ему придётся размышлять, а не ей. И тут же всё вернулось к прежнему: хочет она поехать с ним, или нет? Всё остальное – второстепенно.
Допустим, согласится. Не будет ли она выглядеть в его глазах «доступной» женщиной»? Только пальчиком помани.
И тут же вспомнила. Недавно она была на свадьбе – подруга выдавала замуж свою дочь. Со свадьбы, которая была в зале торжеств за три девять земель, её повёз один из гостей, который жил неподалёку. Они весело болтали в дороге, а когда остановились у дома она глянула в его глаза…Не то, чтобы утонула в них, но поняла – он её хочет. Почему бы и нет? Тут же пригласила его на чашечку кофе. Тихо зашли в квартиру – чтобы не разбудить маму – и сразу провела в свою комнату. До кофе не дошло.
Тогда мысли о собственной доступности не возникали. Она всего лишь хотела удовлетворить естественную потребность. А сейчас? В чём разница? В том, что тогда это было удовольствие на час, а сейчас – на неделю? Почему она не может себе позволить такого?
Вспомнился обрывок услышанного в химчистке разговора. Какая-то женщина с возмущением рассказывала подружке о странном – с её точки зрения - поступке сына.
- Представляешь, она согласилась ехать с ним только при условии, что он полностью оплатит поездку. Это проститутки нынешние так норовят, эскортницы. Нормальные девушки стараются хоть как-то поучаствовать в расходах. Я объясняю ему…
Что она объясняла сыну, Тамара не услышала. А сама вдруг позавидовала – здорово путешествовать по миру за чужой счёт. Лишь бы мужик попался нормальный. Но, увы – ей об этом десять лет назад нужно было думать. Кому нужна тридцатипятилетняя эскортница из химчистки? Разве что этому психиатру. Впрочем, он не предлагает ей оплатить поездку. И правильно. Она не собирается равняться на этих самых эскортниц. Она самостоятельная женщина.
Эта мысль неожиданно придала её уверенности. Над чем она размышляет? Отпуск с двойным удовольствием, какой смысл отказываться? Тем более, что это может иметь долгожданное продолжение – ему наверняка также надоело одиночество. Дети взрослые, не помеха.
Эта мысль сняла напряжение. Будь, как будет.
*
Они встретились в половине седьмого. Тамара выглядела элегантней, чем во время прошлой встречи. Вместо потёртых джинс надела красивую синюю юбку. Бежевая кофта с короткими рукавами и жакет. Туфли на каблуках. Скромно и со вкусом, она помнила, что должна выглядеть, как женщина возвращающаяся с работы, а не как старающаяся произвести на кавалера неизгладимое впечатление. Во время обеденного перерыва успела прочесть статью «Дресс-код первого свидания» и учла содержавшиеся там рекомендации.
- Сегодня был сложный день? – спросила она при встрече. Аркадия это почему-то развеселило.
- Обычный день. С утра меня встретил старый больной, не по возрасту – он примерно моих лет - а по времени пребывания у нас. Страдает от нехватки общения. Встретил меня фразой: «Как я рад видеть вас, доктор, мне вечером вместо двух банок йогурта дали одну, но ворона, сидевшая на дереве напротив окна, так нахально смотрела меня, что я решил не читать сегодняшнюю газету, в надежде, что на обед мне дадут мороженное, хотя сейчас осень, но ведь в Австралии ещё лето, так что можно ловить лягушек, чем я и займусь сегодня».
- Боже! – ахнула Тамара. Судя по всему Аркадий считал такую тираду смешной, но на Тамару это произвело жуткое впечатление.
- Шизофрения, плюс куча сопутствующих расстройств. Поэтому, нужно внимательно и серьёзно выслушивать, поддерживать беседу, аккуратно поворачивать её в нужное русло. И даже играть с ним, это пока удаётся.
- Пока?..
- Да, болезнь прогрессирует. Нарушение обмена веществ – располнел, опустился – одевается неряшливо, не любит мыться, каждый раз приходится уговаривать, как ребёнка, - теперь Аркадий был серьёзным.
- Что будет дальше?
- Дальше? – Аркадий опустил голову, словно изучая что-то, лежащее на асфальте. – Дальше – тишина.
Тамара вспомнила когда-то виденный телевизионный спектакль. Сердце сжалось.
- Зря рассказал, - вздохнул Аркадий. – Прости. Давай о другом.
Тамара почувствовала, что не может переключиться на другое.
- У него родители есть?
- Есть. Отец регулярно приезжает, хотя ему не просто, возраст. Мать умерла в прошлом году. Но давай о чём-о другом. Например, придумаем, куда пойти.
- Неподалёку есть кафе, которое мне нравится – «Сегев». Ты не против?
Аркадий был не против, и они двинулись к кафе. Тамара вспомнила наставления.
- Судя по тому, что я услышала, у тебя невероятное терпение. Как это тебе удаётся?
- Как говорили в старину - Ноблес оближ – положение обязывает. Иначе не сумеешь работать. Но не только медики должны быть терпеливыми. Всеобщая рекомендация.
Тамара тут же вспомнила несколько случаев, когда ей приходилось проявлять чрезмерное – как она сказала – терпение. Некоторые вещи нельзя чистить вместе с пуговицами и фурнитурой. Клиентка возмущаются, почему срезание пуговиц, а затем их возврат выполняется за отдельную плату? Она старается не принимать близко к сердцу подобные выпады.
Аркадий ни слова не говорил о поездке, а она боялась начать первой. В кафе он деловито просмотрел меню и тут же остановил своё внимание на филе лосося в гриле, Тамара сразу обратила внимание на цену – совсем не дешёвое блюдо. Она выбирала медленно, в конце концов остановилась на обжаренных с овощами кусочках куриной печени в таиландском стиле. Поинтересовался, какое вино она предпочитает, и заказал два бокала белого вина. Заказал кофе и тирамису на десерт.
Тамара насторожилась. Вчера, в «Джапанике» их ужин был гораздо более скромным. Что это? Компенсация за отказ, о котором ей предстоит услышать? Вариантов может быть полно: От элементарно вежливого «Я решил поехать с сыном», хотя это могут быть лишь пустые слова, он мог свободно найти себе другую компаньонку, до неопределённого «Мне предложили более интересный маршрут».
Подозрение усилилось после того, как Аркадий рассказал, как ездил в Лапландию вместе с дочкой. Подарок девочке к окончанию школы. Самая очаровательная поездка в его жизни. Езда на оленях, на собачьих упряжках, ледовый картинг и даже купание в проруби во время короткого посещения Швеции.
- Купание в проруби? - Переспросила она более для приличия, чем из любопытства.
- Да, - с удовольствием ответил Аркадий. – Но раскрою маленький секрет. Не голышом, то есть в плавках или купальниках, а в специальных очень тёплых гидрокостюмах пронзительно красного цвета. Впрочем, лицо оставалось открытым, и когда брызги ледяной воды попадали на него, испытывали блаженство выше райского…
- Дорогая была поездка? – осторожно поинтересовалась Тамара.
- Да, Пять с половиной тысяч на двоих. Но я понимал, что мы едем вместе в последний раз. Окончит школу и будет сама выбирать, с кем поехать. С молодыми людьми ей куда интересней, чем с папой. Время подтвердило моё тогдашнее предположение.
Он хитро улыбнулся и предложил:
- Давай поменяемся: я тебе кусок лосося, а ты мне –кусочек печёнки по-таиландски. Для полноты впечатлений.
Тамара была совсем не против, такое она проделывала часто, когда с подругами была в кафе. Но в этот момент её более занимало услышанное.
Из короткого рассказа она узнала многое. Во-первых, что Аркадий развёлся давно, не менее трёх лет назад. Какая женщина согласилась бы оставаться дома, когда муж и дочь едут в столь интересное место? Во-вторых, у отца с дочкой были хорошие отношения. А сейчас?
- Можно вопрос?
Аркадий удивился такому вступлению.
- Почему сейчас ты не предложил дочке составить компанию?
- Ты уже не хочешь?
- Почему? – с неподдельным удивлением спросила она.
И тут же спохватилась. Её интонации ясно говорила о том, что она уже настроилась ехать. И Аркадий это заметил.
- С того момента, как ты появилась у кондитерской, я понял – согласна. Иначе бы ты просто не пришла. Позвонила бы, послала эсэмэску, или попросила Рахель поговорить со мной - это избавило бы от неприятного разговора – отказывать обычно тяжело. Плюс – кто знает – может кто ещё интересовался у Рахели этой поездкой? Что же касается детей – у них своя жизнь. Более того, они бы изумились – подчёркиваю, изумились, а не удивились подобному предложению. Очень самостоятельны. Особенно сын. Пару месяцев назад он приехал ко мне на машине. Я спросил: «Чья это?». Оказывается, его. Приехал, чтобы похвастаться. Мне оставалось только развести руками – не счёл нужным даже посоветоваться. У дочки уже есть друг, так что ей не до меня. Всё нормально.
Тамара почувствовала себя уязвлённой. Как это ей не пришло в голову, что само её появление у кондитерской является ответом на заданный вчера вопрос?
- И ещё одна очень важная просьба: давайте не будем копаться в нашем прошлом. Ты не будешь интересоваться молим прошлым, а я – твоим. Совет психолога.
- Ты ещё и психолог?
- Каждый психиатр немного психолог и каждый психолог – немного психиатр. Знаешь разницу? Психиатр работает с больными людьми, а психолог – с пока ещё здоровыми. Но в наше время понять, кто психически здоров, а кто уже нет – не так просто. Оглянись – и ты увидишь огромное количество людей, поведение которых – скажем мягко – выходит за рамки принятых в обществе норм. Особенно, если учесть, что нормы эти установлены произвольно. Так что я постоянно, и притом, совершенно непроизвольно, оцениваю поведение людей, которые меня окружают. Это нормально и совершенно не больно. Офтальмолог при встрече с тобой первым делом обратит внимание на глаза, отоларинголог – на дыхание.
- Для тебя весь мир - пациенты…
- Именно так! Но окружающие от этого лишь выигрывают! Если я что-то замечаю, тут же становлюсь более острожным, более внимательным, более предупредительным. Кому от этого плохо?
Тамара замотала головой, словно пыталась сбросить возникшее напряжение.
- Ты читаешь мысли?
- К счастью, нет. Именно, к счастью. Ибо видеть, о чём думают окружающие невероятно тяжело и неприятно. В одной книжке, фантастической, герой научился читать мысли. И что же? Уже через три дня он ходил уткнув глаза в землю, чтобы не видеть лица окружающих. Ибо, ему достаточно было бросить взгляд на лицо оказавшего рядом человека, чтобы понять о чём тот думает. Это оказалось настолько тяжело, что он бежал из города. Я предпочитаю не уметь.
- Ты меня успокоил.
- Тогда ещё одна деталь: я не хочу ощущения, что один из нас тащит за собой другого, что, в свою очередь, заставляет другого чувствовать себя обязанным. Каждый из нас покупает по путёвке, и мы равны до тех пор, пока не захотим иначе.
Тамара насторожилась.
- Что это значит?
- Это значит, что если я приглашаю тебя в ресторан поужинать, то плачу я, поскольку пригласил я.
- Ага, значит если пригласила я…
- То мы идём в тот кафетерий, в который ты пригласила, - подхватил с хитринкой Аркадий.
Тамара поняла намёк. Как настоящий джентльмен он собирается взять на себя если не все, о существенную часть расходов, которые предстоят на месте.
- Ловлю на слове.
- Значит, встречается в понедельник, в половине второго, в аэропорту.
*
Рейс на Лиссабон считался неудобным. Из Тель-Авивского аэропорта самолёт вылетал в пять часов дня, и прилетал в Лиссабон в девять часов вечера по местному времени. Ольга, экскурсовод, предупредила: чем организованнее мы будем, тем быстрее попадём в гостиницу. Каждая пара получила флажок с номером. Перед посадкой в самолёт проверили – как это работает: Ольга выкрикивала номера – от первого до пятнадцатого, и владельцы названного номера поднимали флажок и кричали «Здесь!». Следующая перекличка должна была пройти у ленты выдачи багажа.
Но на пограничном контроле в Лиссабоне произошёл затор. Были открыты всего два прохода, и процесс получения штампика о пересечении границы растянулся. Лишь в начале одиннадцатого они оказались около багажной ленты. Спустя пол часа они направились к ожидавшему их автобусу.
Аркадий тащил оба чемодана: большой чемодан Тамары и небольшого размера – свой. Ещё в самолёте он объяснил, что в дорогу берёт минимум вещей. Какова вероятность, что его кроссовки в дороге развалятся? Практически нулевая. Так зачем брать вторую пару обуви? Никаких курточек – даже в октябре в Португалии температура не опускается ниже двадцати градусов. Никаких зонтиков, на экскурсии с зонтиком неудобно. Есть лёгкая накидка с капюшоном. Прошли те времена, когда туристы экипировались по принципу, восходящему к Цицерону: «Всё своё ношу с собой». Впрочем, древнегреческий философ имел ввиду накопленные знания и опыт, а не используемые в быту вещи…
В Сантарене они оказались в половине двенадцатого ночи. В номере – им достался сто шестой – они были ровно в двенадцать.
Комната оказалась куда просторней, чем она ожидала. Большая двуспальная кровать, столик, два стула, телевизор на стене, маленький холодильник. Тамара повернулась к Аркадию. Тот улыбался во весь рот, казалось вот-вот засмеётся.
- Сюрприз, - сказал он, показывая на санузел. И включил свет в санузле.
Тамара повернулась. Санузел – большую душевую кабину, туалет и умывальник отделяло от комнаты стекло почти во всю стену. Чтобы граница между комнатой и ванной не казалась бы слишком уж прозрачной, на стекле были нарисованы несколько белых полос – от стены да стены, не слишком уж широких и с большими интервалами между ними, чтобы не было проблем рассмотреть детали происходящего внутри.
-Как мило! – сказал Аркадий, осматривая полосы и то, что видно за ними. – Напомнило сказку: не гол и не одет, не бос, и не обут.
- Это только у нас?
- Не думаю. Скорее всего, такая открытость типична для этого места. Мы просто не привыкли, но это уже наша проблема.
Тамара собиралась первым делом принять душ. Увиденное поколебало её планы.
- Ты отвернёшься, пока я буду там, - она показала на душ. – И не будешь подглядывать.
-Подглядывать? – Аркадий изумлённо посмотрел на неё и вдруг захохотал. – Наповал! Сразила наповал! Не буду подглядывать! Дай вспомнить, когда я последний раз подглядывал… Страшное количество лет прошло. Мне тогда было лет десять. Или девять даже. Отец повёз нас на какую-то турбазу на озере, название которого я уже забыл. Там были деревянные раздевалки с душевыми, мужскую и женскую части разделяла хлипкая фанерная перегородка, в которой я заметил дырочку. И я заглянул! Вау!
- И что увидел?
- Тётенька лет двадцати, с растительностью внизу живота. Для меня тогда это было что-то невероятное. Теоретически я был к этому готов, но… Я не знаю почему, но мама купала нас сестрой вместе до тех пор, пока та не взбунтовалось. Не помню, сколько лет ей было, но она уже в школе училась, это точно. Я видел, что у неё иначе, но в четыре или пять лет никакой оценки этому не даёшь, раз так, значит так должно быть. А тогда, в душевой, я еле оторвался, и только потому, что боялся быть застуканным за этим интересным занятием.
- Понравилось? –Аркадий делился пикантными подробностями детства столь свободно и естественно, что возникшие рано у неё опасения или даже испуг по поводу прозрачной перегородки показались ей самой смешными.
- Конечно! Это же были восьмидесятые годы, другая эпоха. Убогая картинка с голой тёткой, как мы тогда говорили, притягивала, как что-то особенное. Это сейчас всё доступно, как только у ребёнка проявляется интерес, он тут же получает из интернета полнейшую информацию, с фотками, фильмами, с пояснениями. И это перестало казаться чем-то секретным, сакральным. Часть жизни. Поэтому и поставили стекло. Кто желает - может посмотреть, а не подсмотреть.
- Думаешь, успеем привыкнуть?
Аркадий пожал плечами.
- Сделаем попытку.
Они распаковали вещи, отобрали то, что потребуется завтра.
- Поужинаем? – Аркадий показал на остатки еды, захваченной ещё из дома. Тамара внимательно посмотрела на него, потом на холодильник, и обрадовалась предложению.
- Проверь, там есть что-нибудь выпить?
Аркадий заглянул в стоявший в углу холодильник-бар и с довольным видом вытащил маленькую бутылку коньяка.
- Ассортимент небольшой. Будешь коньяк?
Тамара кивнула. Аркадий тут же разлил содержимое по стаканам. Всего три глотка, но они сняли тревожные ожидания и подняли настроение.
- Доедай, а я пойду мыться, - неожиданно сказала она. Направилась в ванну, дверь оставила открытой – какой смысл закрывать, если она всё равно прозрачная? Стала спиной к стеклянной стенке - пусть смотрит, если хочет – и быстро разделась. Затем, стараясь не смотреть в ту сторону, где оставался Аркадий, включила душ.
Через минуту ей стало любопытно: наблюдает за ней, или нет? Обернулась.
Аркадия за столом не было. И той части комнаты, которая была видна из душевой, его не оказалось. Спрятался, чтобы не смущать её?
Она выглянула из кабинки и увидела его около входа в душ, в одних трусах. Их взгляды встретились.
- Тут просторно, залезай, - сказала она, поражаясь своей решимости. – Рахель обещала двойное удовольствие. Нельзя её подводить.
*
Дни путешествия по Португалии были и похожи, и отличны друг от друга. Начинались они одинаково: вставать приходилось в семь утра, к половине восьмого бежать на завтрак в гостинице, чтобы в восемь занять места в экскурсионном автобусе. Иногда – с чемоданами, если предстоял переезд в другую гостиницу.
Они осматривали уникальные памятники прошлого: замок Обидуш, подаренной к свадьбе Изабелле Кастильской, монастырь Баталья четырнадцатого века, Томарский замок тамплиеров двенадцатого века. Дегустация портвейнов в Taylors, прогулка по морю, включая обед из морепродуктов, прямо на палубе, фольклорное шоу в Коимбру.
Чаще всего экскурсанты обедали сами. Их подвозили к какому-либо ресторану, или, к месту где можно было выбрать ресторан – из числа тех, что были видны на площади. Расплачивался обычно Аркадий, и ей было это приятно. Не потому, что экономились деньги, а потому, что это придавало ей какое-то дополнительное чувство уверенности в себе, в нём и даже в мире: появился тот, кто считает своим долгом заботиться о ней.
Аркадий был к еде придирчив и часто отказывался брать незнакомые блюда. Глянул на фотографию фейжоады в меню и сказал тут же категорическое «нет». Попытки уговаривать она быстро оставила: он не слушал. Впрочем, некоторые блюда национальной португальской кухни он брал, и, попробовав, описывал вкусовые ощущения. Предлагал ей маленький кусочек и тут же спрашивал: «Заказать?» Однажды она замешкалась с ответом и через минуту получила порцию кузиды, хотя уже была сытой.
В Лиссабоне она затащила его в кафе Никола, которое когда-то было местом сбора богемы.
- Здесь подают самые знаменитые в Португалии пирожные «Пастель де ната» и вишнёвый ликёр жинжа, который больше нигде не найдёшь.
- В последнем я сомневаюсь, - отозвался Аркадий, но возражать не стал.
Время поджимало, и поэтому посидеть в кафе столько, сколько хотелось, не удавалось. Аркадий пошёл в туалет и Тамара, воспользовавшись его отсутствием, немедленно расплатилась. Это в её глазах было не то шалостью, не то она демонстрировала сама себе самостоятельность и независимость.
- Пошли, - она схватила Аркадия за руку, когда он появился через минуту.
- Подожди, надо расплатиться…
- Я уже заплатила.
Он пристально посмотрел на неё, хотел было что-то сказать, но она опередила.
- У нас равенство. Могу же я угостить тебя пирожным?
Тамара присматривалась к характеру Аркадия так, как примеряют на себя новую одежду. Что-то нравиться, что-то вызывает вопросы. Где-то поджимает, где-то слишком свободно.
Спокойствие и уравновешенность сочетались с твёрдостью. Из тех, кому незачем что-то повторять: если с первого раза не принял, то напоминать нет смысла: пропустит мимо ушей.
Ему почти каждый день звонили с работы. Иногда даже во время экскурсий. Он отходил в сторону, делая Тамаре предупреждающий знак: за мной не ходи. Не хотел, чтобы она слышала, о чём он говорит.
Но временами ей удавалось услышать обрывки фраз.
- Ему нельзя сидеть сложа руки. Пусть хоть землю копает…
Понятно - пациенту требуется постоянная физическая нагрузка.
- Спрашивай – как её зовут? Если она сумеет сказать…
Что должны делать в той далёкой лечебнице, если больная вспомнит свой имя, она так и не узнала.
- Кормить принудительно…
Судя по интонации, принудительное кормление у них не было редкостью.
Дважды он разговаривал с дочкой. И, так же, как и в случаях разговора с коллегами по лечебнице, немедленно выскакивал в коридор, когда видел, кто ему звонит.
Тамару это раздражало. Умом она понимала - нет ничего неожиданного, что отец не хочет посвящать дочку в детали своего путешествия по Португалии. По услышанным обрывкам разговора она поняла: дочка знает, что отец поехал не один. И что между ними существует такой доверительный характер отношений, что никому другому входа в этот круг нет. Но оказаться по ту сторону границы было неприятно. Словно он очертил круг, за которой ей нельзя переступать: знай своё место. Аркадий умел быть откровенным и скрытным одновременно. Всё расставлено по полочкам, на одно из них место и для неё. И ничего сверх этого. С сыном он разговаривал реже, Тамара слышала их разговор только один раз, в Порто, когда Аркадий выбирал – какой портвейн привезти?
В предпоследний день, после обеда, они отправились за покупками в центр «Васко да Гама». Привлекло оригинальное название и близость к гостинице. Несколько человек из их группы поехали в «Центр Коломбо», Тамара колебалась, была готова присоединиться к ним, но Аркадий возразил – жаль тратить драгоценное время на дорогу. Она подчинилась.
Она знала, что он будет покупать подарки детям, и подготовилось помочь ему. Он будет показывать вещи, которые ему приглянулись, а она будет говорить – такое подходит для двадцатилетней девушки, или нет? Но случилось иначе. В какой-то момент Аркадий – с некоторым смущением в голосе – попросил оставить его одного.
- Давай не будем смущать друг друга тем, что будем покупать. Немного личного времени. Через час встретимся у фонтана.
Она чуть было не сказала ему что-то резкое. Она не требует для себя таких же подарков, какие он намерен приобрести для дочки. И уж тем более – для сына. Или он ещё кому-то покупает подарки? Каким-то неведомым подружкам? Судя по тому, что ему не с кем было поехать и он согласился на первую же из тех, кто попалась, не похоже, чтобы они у него были.
Да, нужно признать, на ситуацию можно посмотреть и так. Первая, кто попалась под руку. Попалась бы другая, он бы и с другой поехал.
Чтобы не «накручивать» себя, отправилась в магазин косметики. Можно, она пока истратила меньше денег, чем планировала.
Аркадий имел довольный вид. В руке у него было два объёмных пакета. Один пакет из магазина “Sacoor Brothers” – мужская и женская одежда. Во втором, более объёмном, с эмблемой торгового центра, виднелся пакет с фирменной этикеткой “Bershka”.
- Ты быстро отоварился, - заметила Тамара.
- Мой принцип: пришёл, увидел, победил. Если я не знаю, чего я конкретно хочу, не захожу в магазин.
Аркадий хотел забрать пакет с покупками Тамары, но она не отдала – «Сама!» Он пристально посмотрел на неё и не стал настаивать.
Он предложил отнести покупки в гостиницу, но Тамара заупрямилась. Время дорого, завтра последний день, а они ещё не осмотрели Нижний город.
Дух противоречия вселился в Тамару. Она задерживалась около тех зданий, которые большинству туристов казались ординарными. Начал моросить дождик и она милостиво согласилась прокатиться на трамвае 28-го маршрута, вагончики которого были изготовлены ещё сто лет назад. Жёлтые вагончики с деревянными оконными рамами, рельсы на булыжной мостовой, старые здания, идущие непрерывной чередой и различающиеся только цветом и оформлением фасада словно перенесли их в прошлое. Они проехали мимо замка святого Георгия, Кафедрального собора, пересекли площадь Коммерции, полюбовались через окно Триумфальной аркой и зданием Парламента.
Вышли на конечной – около кладбища Празерис. Экскурсовод рассказывала, что на этом кладбище можно увидеть сотни, если не тысячи, уникальных по виду и исполнению надгробий. На этом кладбище находили последнее пристанище аристократы и богатейшие люди города, поэтому родственники усопших не скупились на надгробия. Но гулять по кладбищу под дождём, пусть и мелким, им не захотелось. Спустя час, изрядно промокшие, они добрались до гостиницы.
Тамара первым делом бросилась под душ. В этой гостинице ванная была отделена от комнаты обычной стенкой, так что под душем можно было расслабиться. Пока мылся Аркадий она не спеша привела себя в порядок.
- Сегодня наш последний вечер в Португалии, - напомнил Аркадий. – Куда пойдём?
- Никуда. Будем сохнуть здесь, - неприятный осадок, оставшийся после шопинга в Центре «Васко да Гамы» ещё не прошёл.
Аркадий задумался.
- Внизу есть какой-то бар.
- Не хочу.
- У меня есть бутылка портвейна и хамон, - медленно сказал он. – А ещё у меня есть то, что вернёт тебе хорошее настроение.
Тамара подозрительно посмотрела на него. Наверное, он понял причину изменения её настроения. Но, если говорят, что сказанного слова не вернёшь, то совершённого поступка не отменишь.
Аркадий достал из пакета с эмблемой торгового центра прямоугольный бумажный пакет, перевязанный голубой ленточкой. Аккуратно развязал её, развернул бумагу и достал из пакета голубое платье.
Он ловко держал его за широкие бретельки и слегка отклонял его то влево, то вправо – чтобы Тамара могла получше рассмотреть его.
- Хочешь примерить? – с насмешкой в голосе спросил он.
И только тут Тамара поняла, почему он не хотел, чтобы она сопровождала его в «Васко да Гама». Он готовил ей сюрприз, а она обиделась!
Она схватила платье.
Через минуту она уже крутилась перед ним в новом платье, демонстрируя, как прекрасно оно сидит на ней.
- Ты угадал размер – тютелька в тютельку!
- Обижаешь. Не угадал, просто у меня глаз – алмаз!
- А я дура, обиделась не тебя за то, что не взял с собой! Мне и в голову не могло прийти!
Аркадий откупорил бутылку портвейна и разлил по стаканам.
- Садись, выпьем за платье, чтобы лучше носилось.
- Подожди! – она рванулась к сумочке, выхватила из неё кошелёк и выскочила из номера. Скорее вниз, к бару! Может там есть хоть что-то, ей показалось нелепым – закусывать портвейн хамоном.
В баре на первом этаже было много выпивки и почти не было закуски. Тамара взяла четыре круасона и пакетик с орешками.
- Ба! – сказал Аркадий, увидев её добычу. – А я не понял, куда ты рванула. Теперь у нас будет самый необычный ужин. Портвейн мы будем закусывать круасонами с хамоном. На дегустации нам рекомендовали совсем другое. Но это даже интересней.
Ночью Тамара долго не могла уснуть. Пыталась понять: Аркадий – это её мужчина, или нет? Сильный, добрый, отзывчивый, чего ещё надо? Характер сложный – на первый взгляд мягкий, но внутри стальной стержень. Из числа тех, про кого говорят: на него где сядешь, там и слезешь. Это в турпоездке он «лапочка», сдерживается. Ведь они вместе всего на неделю, не нужно думать, что повлияет за собой та или иная уступка, не нужно ничего доказывать. Дома всё иначе. Не случайно он попросил не задавать ему вопросов о том, как он живёт.
Тамара повернулась на другой бок.
Интересно, почему от него жена ушла? Или это он ушёл? Если мужики уходят, то обычно от одной женщины к другой. Скорее всего, один он совсем недавно, таких мужиков быстро «подбирают»: деловой, хорошо зарабатывает, без вредных привычек. Она слышала обрывки его разговора с дочкой. Он звал её «Киса». Смешно и мило. Это говорило, что между ними хорошие отношения. Развод родителей не повлиял на отношение к отцу. Значит, не по его вине семья распалась.
А что он думает о ней? Она изо всех сил старалась быть обаятельной, привлекательной, сексуальной, заботливой. Он принимал это, как должное. Завтра они вернуться домой, он скажет «Спасибо, было очень приятно» и бай-бай. Подарил ей платье на прощание – расплатился.
Тамара уже была морально готова к активным действиям. Во-первых, эпоха равенства. Во-вторых ей надоели случайные, и как она говорила, одноразовые кавалеры. Хватит перебирать, в её возрасте на одного свободного мужчину приходятся две свободные женщины.
Неожиданно ей в голову пришла спасительная идея: поговорить с Рахель. Они с Аркадием знакомы много лет, наверняка она в курсе всех его семейных перспектив.
Эта мысль её успокоила, и она уснула.
*
Они стояли около ленты выдачи багажа и ждали, когда из зева багажного туннеля выскочат их чемоданы.
Неожиданно у Аркадия заверещал мобильник. Привычным жестом он вытащил его из кармана, отошёл на шаг назад и повернулся спиной к Тамаре. Она быстро глянула по сторонам – людей много, не заметит – и подошла к нему, став почти спина к спине. Словно оказалась около него случайно.
- Здравствуй, Киса, - услышала она. И после паузы:
- Что??? Мама уже дома? Когда её выписали?
Тамара напряглась.
- Как они это объяснили?
Снова пауза. Дочка ему что-то рассказывала, но понять – что? – было невозможно.
- Почему мне не сказали?
Голос Аркадия изменился, сказать, что стал сердитым – это ничего не сказать.
- Она спрашивала обо мне? Ничего ей не говори, я через час или полтора буду дома.
Аркадий обернулся так резко, что она не успела отскочить.
- А-а, ты здесь. Слышала?
-Да, но я не поняла…
И вдруг обрывки услышанного сложились в картинку. Яркую и страшную.
- Ты женат?
Аркадий смотрел на неё пронизывающим взглядом, словно предлагая ей не задавать никаких вопросов.
- Да.
- И ты поехал отдыхать потому, что твою жену положили в больницу?
- Да.
Она понимающе кивнула. Всё понятно. Для кого болезнь жены – беда, дополнительные забота и ответственность, а для кого – возможность смыться из дома.
- Мы договаривались, не обсуждать личные проблемы друг друга. Я должен рассказывать, что у меня дома? – спросил он с вызовом.
- Нет, зачем же. Поездка закончилась, я хорошо отдохнула, спасибо, до свидания.
Она бросилась к чемодану, который в этот момент проезжал мимо. Со злостью схватила его и потащила к выходу.
Если всё идёт хорошо, значит ты что-то не заметила. Как она не сообразила прежде, что все его прыжки в сторону – чтобы она не слышала, о чём он говорит – имеют столь простое объяснение. Медик называется – готов помогать всем, кроме своей жены. Была хороша, пока была здорова. Эгоист несчастный.
Она тихо выругалась. Уже планы строила. Пойти к Рахель, разузнать всё, пригласить его в гости. Познакомить его с мамой, а затем самой познакомиться с его детьми. Хорошо, что не сказала маме, что в поездке была не одна. Как чувствовала.
Нет ничего тяжелее расставания с иллюзиями. Выбросить из головы, выбросить из сердца. И эта Рахель хороша…
При чём здесь Рахель? – спросила она себя через минуту. Рахель ей ничего не обещала, кроме двойного удовольствия. Двойное удовольствие было. Но больше она к ней не пойдёт. Есть много других турбюро.
*
В первых числах января в химчистке, где работала Тамара, появилась Рахель. Положила на стол большой пакет.
- Сын на Новый год попросил, чтобы ему доверили открыть шампанское. Муж доверил. В итоге мальчик облил шампанским меня, дочку и мужа. А затем, чтобы жизнь мёдом не показалась, выронил бутылку прямо в салат из креветок. Так что мы были все в шампанском с креветками. Я побоялась сама стирать, вещи дорогие.
-Сколько ему?
- Скоро четырнадцать. Но ведёт себя так, словно всё знает и умеет.
Тамара осмотрела принесённые платья, жакет и пиджак, срезала пуговицы и положила их в пакетик.
- С Аркадием больше не встречалась? – неожиданно спросила Рахель.
- С какой стати? – вспыхнула Тамара.
Рахель недоумённо пожала плечами. Реакции Тамары, интонация, с которой она ответила, её удивила.
- Хороший мужик. Такие как он сейчас редкость. Твоё дело, конечно…
- Редкость? Бросил больную жену и поехал отдыхать, И это называется «хороший мужик»?
- Э-э, да ты, я вижу, ничего не знаешь.
- Что я должна знать? – Тамара была возмущена словами Рахель. Если бы она не была клиенткой…
- Значит, он тебе ничего не рассказал. Его жена… Название одно, а не жена. Шизофреничка, стопроцентная инвалидка. Временами никого не узнаёт – ни детей, ни его. Им уже давно предлагали отправить её в хоспис. А он не хочет, жалеет. У них дома – словно в осаде: все завязано, замкнуто, поднято наверх, чтобы ей случайно в руки не попали вилки, ножницы, или, того хуже, спички. Слава богу, на стул забраться не может. Он её кормит, моет, переодевает. Вместо прогулок на балкон выводит. Она сидит, взгляд уставит в пустоту, и не шевелится. Он, кстати, давно уже в другой комнате спит. Девочка с армии вернулась, покрутилась, и сбежала на съёмную квартиру. Я была у них прошлой весной – ты не представляешь, как тяжко находиться там, хотя тогда с ней ещё можно было разговаривать. Посмотрела на меня и спрашивает: «Кто это?». Ей объяснили - Рахель. Через десять минут опять: «Кто это?» Ей повторяют: Рахель. «А она знает, что она Рахель?» Вот так. Днём, пока он на работе, на два часа, сиделка приходит. Когда обострение - кладут в больницу. Поживёшь с такой годик – по потолку бегать начнёшь.
«Спрашивай, как её зовут?» - всплыла в памяти подслушанная фраза. Это было о ней, о жене Аркадия. Ему каждый день звонили из больницы, рассказывали о её состоянии.
- Пока,- сказала Рахель. – Позвони, когда будет готово.
Услышанные прежде фразы атаковали, как рой пчёл. «В этом отделении за месяц здоровый превратиться в больного» Он не хочет, чтобы его жену перевели в это самое отделение. И потому готов кормить, одевать, мыть.
Как надо любить свою жену, чтобы годами продолжать ухаживать за той, в которой от человека осталась лишь бледная тень воспоминаний!
И как это случилось, что у психиатра жена – шизофреничка? Не на своей пациентке же он женился. Когда познакомились, была ещё нормальной. Когда детей рожала, была ещё здоровой. А может… Надеялся, что болезнь пройдёт, а на деле вышло иначе.
Тамара вспоминала мельчайшие детали поездки в Португалию, поведение Аркадия теперь она оценивала совсем иначе. Остался бы он при жене, или нет – это ни на что не влияло. Всё равно она никого не узнавала. А уход за ней, как за женой сотрудника, наверняка был на высоком уровне. Для него это действительно была единственная возможность вырваться из мира скорби.
Почему он ей ничего не рассказал? Не хотел, чтобы его жалела? Она и не пожалела. «…я хорошо отдохнула, спасибо…». Произнесла эту фразу со всей язвительностью, на какую была способна.
Неожиданно ей захотелось увидеть его, рассказать о том, как в считанные минуты изменилось её мнение о нём, как совсем по-иному она вспоминает их поездку и как она хочет встретиться с ним, чтобы рассказать…
Что рассказать? О том, что она стёрла его телефон из записной книжки мобильника, удалила все фотографии, на которых они были вместе. Вычеркивала из жизни.
А зачем он ей нужен? Она не против того, чтобы связать свою жизнь с кем-то другим, но для того, чтобы жить нормальной семьёй, а не крутиться вокруг женатого человека, который будет продолжать любить ту…
Ничего не случилось. Мало ли какие люди есть, мало ли какие случаи в жизни бывают. Её это не касается. Да, Аркадий оказался не так плох, как она об этом однажды подумала, но это ничего не означает.
Эта мысль её успокоила. На минутку позавидовала той женщине – надо же, как муж любит! Ухаживает, как за ребёнком. А потом спохватилась, словно схватила себя за руку: кому завидовать? Шизофреничке?
К концу рабочего дня она совершенно успокоилась. Ничего не случилось. Ей своих проблем хватает.
По пути с работы она замедлила шаги у туристического бюро. К стеклу с внутренней стороны было приколото новое объявление. Остановилась.
«Ищем компаньонку для поездки в Марокко».
Тамара зло сплюнула, и сказала себе, что её ноги более в этом турбюро не будет.