Озеро скелетов.
Утром в субботу заехал Иван. Поздоровавшись, спросил, не собираюсь ли я куда-нибудь сегодня или завтра.
-- Да, нет – ответил – решил эти выходные дома остаться, в огороде дел полно и вообще по хозяйству. А что, есть предложение?
-- Есть. Хочу тебя вечером с ночевой на рыбалку пригласить. На карася, на Остров, говорят, хорошо ловится. Рано не поедем, а так часов в пять, а утром часам к восьми-девяти вернёмся. И дома успеешь наработаться и с рыбкой будешь.
-- Я-то согласан, а чего с Санькой и Лёхой не поедешь, у них всяких снастей полно, а у меня сам знаешь, сетей нет, одни только удочки.
-- У меня самого сетей хватает, а с этими друзьями я не люблю, балаболят много. У Лёхи, по-моему, вообче рот не закрывается. Устаю я от их болтовни.
-- Так, мы что, вдвоём поедем?
-- Нет, я Ваську позвал.
-- Какого это Ваську?
-- Да ты его, наверное не знаешь. Он с Яру этой весной только в Тугулым переехал. Я-то его с детства знаю. Хоть на другой улице жил, а огородами соседствовали. Ничего, дельный мужик, и рыбак хороший.
-- Тоже двоедан?
-- Двоедан, а чё? Раньше в Яру сплошь все двоеданами были. Это сейчас разный народ поселяется, правда в основном православные, русские да хохлы. Но и мусульмане есть и даже евреи. Тебе-то, безбожнику, какая разница?
-- Да никакой, просто так спросил…
-- Вот и ладненько! Значитца, к пяти и подгребем. Ничего такого с собой не бери, кроме еды, воды и ёмкости под рыбу. А ещё не забудь нож, чашку, ложку и кружку. Ночи, однако, сейчас тёплые и короткие. Вечером уху сварганим, пару-тройку часов в машине покемарим и хватит. Кстати, комариная мазь у тебя есть? А то этой пакости до жути, поедом едят.
-- Пшикалка у меня.
-- Это даже лучше, чем мазь…
-- Добро! К пяти буду готов…
Когда-то, в незапамятные времена, река Пышма изменила своё русло, сместив его на юг. Старое русло продолжало функционировать, но постепенно скорость течения падала, дно заиливалось, глубина уменьшилась, берега стали обрастать тростником. Правда, до полного исчезновения этого рукава ещё очень далеко. Через несколько километров оба рукава вновь соединились в одно русло. Образовался огромный остров, покрытый многочисленными неглубокими озёрами различной площади. На острове существует даже деревня с исключительно татарским населением. Официально она называется Островские Юрты, а в обиходе, просто Остров. Южный, многоводный рукав реки сохранил своё старое название, а старый стали называть Тихой, с ударением на последний слог.
До места добирались около часа. Васькой оказался коренастый мужичок, чуть повыше меня и чуть постарше. Немногословный и улыбчивый он мне как-то сразу понравился. Подъехали к самому берегу. Озеро вытянутое, средней величины, шириной метров пятьдесят, длиной около двухсот формой напоминало бумеранг. Недалеко от берега обнаружили старое кострище, обложенное кирпичами, но рогулек и перекладины не было. Рядом, под кустом ивы по-видимому стояла палатка. Сохранились колышки-растяжки и довольно толстый слой скошенной травы, служивший подстилкой. Выгрузили лодку, накачали, сложили в неё три сети.
-- Ты, Кузьмич, оставайся при хозяйстве, топор под задним сиденьем, наруби сушняка, рогульки, картошку почисти…Ну, в обчем, сам знаешь… а мы ставить поплыли, жди карасей на уху.
Вскоре у меня всё было готово, и увидев возвращающуюся лодку, я запалил костёр под котелками. Рыбаки привезли полтора десятка карасиков, не крупных, но и не мелких. Все, как на подбор, одного размера, примерно с кисть руки человека. И такие красавцы, каких я ещё не видел. Чешуя тускло отсвечивает тёмным золотом, а перья плавников контрастные, чёрно-фиолетовые.. Ещё я заметил, что некоторые из них как-бы покусанные. Показал рыбакам. Василий молча пожал плечами, а Иван заметил, что это скорее всего щучья работа, странно только, что ни одна не попала. Да и вообще другой рыбы не было. Быстренько втроём карасей почистили и выпотрошили. Вода в большом котелке как раз закипела, и мы опустили в него рыбу, посолили. Сварилась довольно быстро. Накипь вместе с комарами отцедили большой шумовкой, а варёную рыбу выложили на листья лопуха. В котелок высыпали заранее почищенную картошку и лук, добавили немного лавровых листьев и перца-горошку. Не дожидаясь пока уха сварится, принялись за карасей. Ах, какими вкусными казались они на вольном воздухе!
Обсосали все косточки! К этому времени подоспела и уха. Кто-то из гурманов назовёт это варево рыбным супом из-за наличия картошки, но не в том суть. Съели едва ли половину, больше не влезало. Котелок плотно закрыли крышкой и обмотали теми же листьями лопуха. Это на утро. Но как бы тяжело не было на желудке от обильной пищи, без чая, заваренного с прутиками смородины и корешками шиповника не обойтись. Уж это традиция! Повесили малый котелок над костром и разлеглись вокруг. Разговаривать не хотелось. Просто лежали и наслаждались окружающим миром. Потянуло на сон. Иван уже начал клевать носом. С трудом дождались, когда закипит в котелке, а затем прихлёбывали обжигающий запашистый напиток.
Одиннадцатый час. Солнце только что скрылось за макушками деревьев почти на севере, и было совершенно светло. Но спать-то надо! Пожалели всё-таки, что не взяли двухместную палатку. Забрались в машину, устроились кто как мог. Казалось от обилия впечатлений не уснуть, но сон сморил быстро.
Проснулся от толчка. Это Иван тряс меня за плечо.
-- Просыпайся, хватит дрыхнуть. Три часа уже, светает. А где Васька?
-- Не знаю, рядом был… -- я потрогал место, где с вечера расположился тот – холодное, давно, значит, вышел. Я выбрался из машины. Тело слегка поламывало от неудобной позы. Совсем светло, но солнце ещё не взошло. Над лугом расстилался густой туман, а над озером его уже рвало в клочья. Над головой невидимо просвистели утиные крылья, за кустами заполошно закричала кряква. Вдоль берега степенно ходили несколько разных куликов. Васьки нигде не было видно.
-- Тихо! – приложив палец ко рту прошептал Иван.
Со стороны перевёрнутой лодки явно слышался храп. Подошли. Иван приподнял борт. Под лодкой, скрючившись на подостланном байковом одеяльце спал Василий. Почувствовав холодок, перестал храпеть и открыл глаза.
-- А? Что? Пора вставать? Эх, Ваня, такой сон испортил, мог бы дать досмотреть…
-- Давай поднимайся, пора и честь знать. Рыбак тоже мне.
Спать, видите ли он сюда приехал!
-- Ухи чо ли похлебать? – позёвывая протянул Василий.
-- Какой ещё ухи! Вон чаю похлебайте, я согрел. И живо в лодку. Я остаюсь на берегу...
Спорить нет смысла. Наскоро выпив по кружке горячего чая, отплываем. Вот и первая сеть. Несколько поплавков дёргается. Хороший знак! Берусь за конец сети, Василий, сидя ко мне спиной начинает выбирать.
-- Вот мать! – слышу его удивлённо-злой голос.
-- Что такое? – поворачиваюсь.
-- Смотри! – он поднимает сеть повыше.
В ячеях, запутавшись, висят два рыбьих скелета. Дальше ещё один. За ним ещё полуобъеденный карась. Потом снова скелет.
-- Ничего не понимаю -- бормочет рыбак – такого видеть не приходилось. Что делать будем?
-- Не знаю. Но думаю, что возиться со скелетами не имеет смысла. Давай, складывай сети в лодку, на берегу втроём быстрее разберём, тем более, что их всё равно растягивать по лугу для просушки нужно.
Так и поступили. Конечно, наряду со скелетами и сильно поврежденной рыбой попадали живые и здоровые, но их была едва десятая часть.
-- Ага! Смотри-ка! – Василий поднял над бортом повреждённого карася, из которого выпали два крупных жука-плавунца. – Вот причина-то в чём! Вот кто рыбу объедает! Да это сколько же нужно жуков, чтобы столько рыбы сожрать?
Иван, узрев такое несчастье, долго ругался, выпутывая из ячеек сети кости и объедки. – Надо же такой заразе развестись! Да я на этот чёртов остров больше ни ногой! Озеро скелетов! Только в страшном сне такое приснится…