Он шагнул в нашу прихожую и стащил с плеча потрёпанный рюкзак:
- Я ненадолго, от силы на неделю. Мне надо уладить кое-какие вопросы по поводу дачи, которая осталась после бабушки, ну, и на саму эту дачу съездить, посмотреть, что там творится. Спасибо, что приютили меня. А то я в ваших столицах мало кого знаю. Заяц обещал меня вписать, но он, зараза такая, скоропостижно умотал на какой-то фестиваль и даже на вокзале меня не встретил! Я буду приходить только спать, а большую часть времени буду бегать по своим делам… Кстати, у вас ещё работает эта компьютерная барахолка на окраине? Я своим родичам обещал прикупить кое-какие запчасти для их компа.
Мы все обступили гостя и слушали, сочувственно кивая: если бы не современные средства связи, он мог бы остаться в чужом городе без крова из-за безалаберности нашего общего знакомого, способного ради увеселительной поездки наплевать на договорённости. Наша большая весёлая творческая семья всегда свято соблюдала законы гостеприимства.
На следующее утро гость вскочил спозаранок и заметался по квартире:
- Который час? Я не проспал? Я сегодня собирался на этот компьютерный рынок, а он же на другом конце города; пока туда дотащишься; так что лучше выехать заранее. Только мне надо уточнить у своих, какая именно приблуда им нужна, а то ещё куплю по ошибке не то.
- Э-э… мы ещё спим… - опешили мы.
- Зато они – уже нет! Пожалуйста, можно мне за комп – написать пару сообщений? – И он оккупировал стоящий в большой комнате домашний компьютер с широким монитором и системником; на этом мощном агрегате обычно работали самые талантливые члены нашей семьи: наш музыкант микшировал треки, а наш кинорежиссёр-самородок монтировал видео.
- А почему ты не выйдешь в Сеть со своего гаджета? – полюбопытствовали мы.
- Так у меня же он вот такой: мобильного интернета нет, понимаете?
Как раз такое мы понимали. Творческие люди не всегда идут в ногу с техническим прогрессом, и у членов нашей семьи тоже далеко не у всех был мобильный интернет.
Так как нас всё равно разбудили, мы стали кипятить чайник и собирать на стол.
- Садись с нами завтракать! – пригласили мы. Законы гостеприимства предписывают потчевать гостя.
- Знаете, я к вам потом присоединюсь. Вот только дождусь ответа на моё сообщение…
Через полчаса он всё ещё сидел за компьютером и что-то самозабвенно печатал. Наш режиссёр-самородок, которому надо было доделывать заказ по монтажу ролика, обречённо сел у окна читать какой-то норвежский роман «Сто лет», авторства Хербьёрг Вассму.
Через час мы осведомились у Гостя:
- Ты всё выяснил? Когда ты едешь на рынок?
- Погодите; мне надо срочно дописать сообщение, а то забуду, что хотел сказать!
Экран у монитора был большой, и даже те, кто не собирался подглядывать, могли видеть, что наш гость уже давно завершил переписку с роднёй (если вообще её начинал) и с упоением строчит длинные комменты в какой-то бесконечной сетевой баталии, посвящённой международной политике.
После Гость заявил, что утомился и хочет спать. Мы ходили по коридору на цыпочках и выбегали на залитую солнцем лестничную клетку, чтоб не будить его своими деловыми телефонными разговорами.
*
На следующее утро наш кот, обычно нетребовательный, разбудил нас настойчивым криком. Он подвёл нас к углу, где обычно находились его миски, и мы с удивлением обнаружили, что поилка исчезла.
Гость, несмотря на ранний час, уже был полностью одет, сидел в большой комнате за компьютером и тыкал курсором в ярко-голубые огурцы на фоне джунглевой листвы. Он оторвал взгляд от монитора:
- У вас бадейка с водой почему-то стояла на полу. Я воду вылил, а бадейку сполоснул и поставил на сушилку. – Гость явно ожидал похвалы за свою хозяйственность.
- Это мисочка нашего кота! – ответили мы. – Он из неё пьёт.
- А нельзя её убирать, когда он уже попил? Она же на полу стоит; кто угодно может наступить и облиться!
- За все годы, что у нас живут кошки, в их миски ни разу никто не наступал! А ты наступил?
- Нет. Я просто подумал… Откуда мне было знать! Вы ведь мне не объясняли, почему она должна стоять именно там!
А ведь и правда: не объясняли. Мы вообще даже не предупредили нашего Гостя заранее, что у нас есть кот, мы не интересовались, держит ли он сам животных, как относится к ним, нет ли у него часом аллергии. В общем, вели себя как нечуткие хозяева. Нам следовало бы быть предупредительнее…
*
Большую часть времени Гость проводил дома. Ему порой становилось скучно – а у нас не было достаточного запаса игр и лёгкого чтения. Гостю хотелось разговоров по душам – а мы много работали за компьютером, так что нам бывало не до бесед. У Гостя не было ключей – и нам приходилось планировать день так, чтоб кто-нибудь непременно оставался дома – впускать и выпускать его из квартиры. Заказывать новые ключи мы не спешили: ведь он сказал, что пробудет у нас от силы неделю…
*
Через полмесяца Гость наконец собрался на ту дачу, которую унаследовал от своей бабушки. Как раз в это время зарядили дожди, но он уверял, что ему некогда ждать, пока распогодится, а надо ехать именно сейчас. Нас поразила такая перемена в поведении человека, который недели напролёт не мог собраться съездить на другой конец города и ничем не показывал, что дорожит временем. С раннего утра Гость уже хлопотал, пакуя свой рюкзак, но каким бы большим тот ни казался, в нём так и не обнаружилось необходимого:
- У вас есть резиновые сапоги и куртка какая-нибудь убитая, которую не жалко? Я на даче всякий хлам перетаскивать буду.
- А разве ты не привёз своих? Ты ведь знал, что поедешь на эту дачу.
- Мне Заяц обещал дать… Но ведь он, зараза ушастая, меня бросил…
Тут действительно было нечем крыть.
Мы порылись в шкафу и с трудом подобрали куртку и обувь нужного размера.
- Спасибо… А почему сапоги в цветочек? Там же деревня, мне придётся с местными разговаривать, вот что они подумают, если с ними заговорит взрослый мужик в каких-то детских сапогах!
Мы годами ездили в деревню в самых прихотливых нарядах и обуви, вплоть до ролевых прикидов, и никогда деревенские не отказывались в нами разговаривать только из-за нашей одежды. Но в тоне Гостя сквозила такая уверенность, такая умудрённость опытом, что нам стало слегка стыдно: в самом деле, почему это мы не держим дома такой мелочи, как сапоги менее легкомысленной расцветки – для разборчивых натур!
Когда за Гостем захлопнулась входная дверь, самый младший из нас плюхнулся на диван, словно намаялся с тяжёлой ношей:
- Хоть отдохну, пока его нет! Задолбал!
- Ты что! Ты что! Он же наш гость! – зашикали все на него, - и каждый спешно подавил в собственном сердце желание согласиться с прямодушным подростком. Нас очень многое раздражало в поведении Гостя, только мы всегда стремились затолкать раздражение в самый дальний уголок сознания. Ведь некультурно раздражаться на других только за то, что они привыкли не к такому, как у нас, укладу, не такой пище и одежде. И уж подавно невежливо серчать на тех, кто пал жертвой обстоятельств. Мы ведь сами решили не допускать, чтоб наш приятель остался в чужом городе без крова, мы проявили участие… А всё же каждый из нас чувствовал себя как скрипач, который одолжил коллеге инструмент для срочного незапланированного выступления – а теперь ошеломлённо смотрит, как этот коллега использует вместо смычка удилище или вовсе древко от швабры. И ведь он будет выглядеть бесконечно правым, если заявит, что ему никто не запрещал играть на скрипке швабрами, а мы будем казаться недотёпами, оттого что даже не додумались поставить такой запрет!
*
В полночь Гость позвонил по телефону:
- Кто-нибудь из вас может встретить меня у выхода из вашей станции метро и принести какую-нибудь верхнюю одежду? А то на улице промозгло и дубак! А до вас идти полчаса!
- Там так холодно, что одной куртки мало?
- А куртки больше нет. Короче, на этой даче действительно оказалось много всякого хлама: старые газеты, тряпки, доски ломаные. Я и решил это всё сжечь. А одна дощечка выскочила из костра – и мне прямо на рукав! Вы же мне куртку дали синтетическую – вот и полыхнуло! Еле успел сдёрнуть с себя и отбросить! Но она же всё равно старая была, да? Я же нарочно попросил такую, которую не жалко. А если б я не успел её снять, я вообще мог бы инвалидом остаться!
Как чутким и радушным хозяевам нам следовало бы разделить радость нашего гостя по поводу того, что он избежал опасности. Но пока мы ждали его возвращения, нас обуревали другие, менее радостные и менее благородные, чувства. Порча чужого имущества, пусть даже затрапезной синтетической куртки – это уже серьёзнее, чем переставленная без спросу миска!
Но – насколько в самом деле это серьёзно? Ведь Гость как раз и просил дать ему куртку, «которую не жалко», - так какое мы имеем право печалиться об её утрате? А если учесть, что Гость буквально чудом избежал травмы – горевать о старой одёжине было бы и вовсе цинизмом…
На каждый поступок Гостя находились оправдания, объяснения, неопровержимые логические доводы. Он, если разобраться, ни разу не проштрафился действительно по-крупному, его поступки не привели к серьёзному ущербу. Они все были, строго говоря, мелочами. Однако этих мелочей накопилось чрезвычайно много. Мы тайком от самих себя вспоминали зарубежную поговорку о соломинке, переломившей спину тяжело нагруженному верблюду. И с каждым днём мы всё больше опасались, что какая-нибудь следующая «соломинка», которую кинет на спину нашему верблюду Гость, спровоцирует катастрофу.
*
…Да-да-да, наш благородный читатель, мы тебя прекрасно понимаем! Тебя удивляет, отчего мы за всё это время не поставили своего нетактичного приятеля на место. Тебе обидно за нашу мягкотелость, ты пылаешь праведным гневом и жаждешь какого-нибудь мегаскандала. Да только, увы, не будет скандала! Поверь, нам бы тоже его очень хотелось – но его не будет. Ведь мы – интеллигентная семья, больше всего боящаяся показаться ходячим воплощением героев Зощенко, мы не любим бурных эмоций и, по большому счёту, совсем не умеем конфликтовать. Опасение, что мы обидим Гостя, делало нас безоружными даже в самых затруднительных ситуациях. Мы дотерпели до дня его отъезда, и кое-кто даже поехал провожать его на вокзал. Занятно, что это оказались как раз те члены нашей семьи, которые про себя больше всего возмущались его поступками. Они поехали с Гостем на вокзал, потому что чувствовали вину за то, что их тайное раздражение противоречит законам гостеприимства? Или хотели лично убедиться, что человек, так досаждавший им, действительно покидает наш дом?
Когда они вернулись с вокзала, мы все сели в большой комнате и стали выяснять, кому же первому пришла в голову злосчастная идея пригласить этого гостя. Все утверждали, что как раз они были против, каждый надменно тянул: «А я предупрежда-ал!» Толку из разговора не вышло. Мы перессорились и легли спать, обиженные друг на друга.
Утром мы расходились из дому, стараясь не попадаться друг другу на глаза. Но вовсе не потому, что за ночь обида не улеглась, и мы не желали глядеть на прочих членов семьи. Нам было стыдно. Накануне мы излили на своих близких ту порцию гнева, которая предназначалась не им, а Гостю.
*
Гармония так и не вернулась в наше жилище. Мы стали постоянно подозревать, что другой сделает простейшие вещи шиворот-навыворот, мы начали всюду ждать неприятностей. А когда неприятности случались, мы попрекали оплошавшего тем, что, очевидно, он в своём поведении подражает Гостю. Общение стало напряжённым: словно вместо ожидаемого флисового пледа каждый стремился набросить на плечи собеседнику тяжёлое негнущееся противопожарное покрывало. Даже кот стал вести себя более настороженно.
К нам почти перестали заходить знакомые. А если кого-нибудь из старых друзей и заносило в наш похолодевший дом (строго ненадолго и по делу), он не мог взять в толк, отчего мы дотошно перечисляем какие-то правила поведения в квартире и ставим запреты на действия, которые не придут в голову большинству. Один из старых друзей предположил, что это у нас домашняя ироническая игра – пародирование американских инструкций (с их знаменитыми пунктами «Не сушить собачек в микроволновке» и «Не употреблять в пищу пластмассовые детали»). Мы объяснили ему, что мы – всерьёз. После этого он незаметно перестал звонить и писать.
Мы почему-то не рассказывали никому о поступках Гостя; его визит мы вообще старались не вспоминать, будто что-то стыдное. И ощущение неловкости лишь усиливалось от догадки, что стыдиться в этом случае должны были вовсе не мы. Мы свято соблюдали все законы гостеприимства…
Но не слишком ли высокую цену мы заплатили за их соблюдение?
10 августа 2023