Т. Толычева (Е.В. Новосильцева)
Библиографическая заметка
Семейство Шалонских. Из семейной хроники. Евгении Тур. С.-Петербург.
Давно уже публике не приходилось читать произведений Евгении Тур, но наконец талантливая писательница издала записки под заглавием «Семейство Шалонских». Ранние воспоминания ее героини, относящиеся к началу столетия, воскрешают перед нашим поколением порядок вещей, который сохранялся так долго на святой Руси. Кто из нас не помнит домашнего помещичьего быта, обширных усадеб с надворными строениями для многочисленной дворни, тенистых садов со стриженными аллеями, и наконец долгих путешествий «на своих» из Москвы в деревню, или из уезда в другой? Тут и Француженка-гувернантка, повторявшая до двадцати раз в день parlez francais! Tenez vous droit! Тут и старая няня, необходимый член каждой русской семьи, существо беспредельно любящее, беспредельно преданное. Но большая часть книги посвящена эпохе, которой мы не переживали, но с которою каждый из нас сроднился, благодаря семейным преданиям, слышанным еще в детстве от отца, матери или бабушки: мы говорим о Наполеоновском нашествии. Евгения Тур переносит нас в эту годину скорби, и мы следим с замиранием сердца за страшными известиями, поражавшими как громовые удары наших отцов и дедов: Бонапарт перешел наши границы! Смоленск уже взят! Была кровавая битва в Можайском уезде! Москва в полоне! Москва горит! Особенно рельефно очерчен отец героини, Григорий Алексеевич Шалонский. Этот тип принадлежит исключительно протекшему уже времени: человек прямой, с твердою волей, вскрывающий под суровым видом горячее и нежное сердце, глубоко религиозный, проникнутый строгим чувством долга, не признающий новых реформ, совершившихся у нас под влиянием иноземцев, и крепко стоящий за отцовские обычаи. Словом, «только что не старовер», по выражению его дочери. При первом известии о войне, он благословляет восемнадцатилетнего сына на брань. Невозможно прочесть хладнокровно рассказ о напутственном молебне и прощании молодого человека со своими. Старик долго крепился, но в последнюю минуту обнял сына дрожащими руками и зарыдал. Однако безотрадные вести приходят одна за другою: Россия требует новых жертв.
- Отступление продолжается, - говорит Шалонский, – измена. При такой беде и при таких порядках царю нужны старый и малый. Все годятся.
Жена и дочь глядели на него, боясь понять… Он продолжал:
- Я подал прошение вступить в военную службу – и с сыном.
- С сыном? Но ведь сын уже в полку!
- С другим, с Николаем.
Николаю всего 15 лет. Отец его получает приказ формировать Калужское ополчение, и мальчик причислен к нему. Отец и сын уезжают. Григорий Алексеевич трудится без отдыха и сна, и накануне дня, назначенного для выступления ополчения, приезжает проститься со своими и провести последнюю ночь под семейным кровом. Все поражены его переменой: он сгорбился, исхудал, глаза впали, судорожные движения выдают тайну его физических и нравственных страданий. Он говорит с отчаянием о положении России, о положении Москвы, об осквернении наших храмов. Горькие думы не покидают его ни на минуту, сокрушают его силы. В ту же ночь открывается нервная горячка, и через несколько дней он умирает, убитый своею гражданскою скорбью.
Между тем как семейство оплакивает его, начинают приходить отрадные известия: неприятель покинул столицу, он бежит, мы его преследуем. Потом наши успехи за границей, и наконец полные надежд и восторга письма молодого Шалонского, любимца матери и сестер. Мы подходим уже к Парижу, и лишь только мир будет заключен, юный воин, награжденный Георгиевским крестом, возьмет отпуск и приедет обнять своих. Всё оживает, всё ликует, всё суетится: Сережа скоро будет здесь! Надо приготовить комнату Сереже! Каждому хочется украсить ее своим приношением. Баловница-бабушка выбирает из кладовой персидские ковры и китайские изделия, принадлежавшие ее отцу, мать хлопочет над обивкой мебели, тетки выбирают из своих комнат самые дорогие безделушки. В этих мелочных подробностях высказывается вся заботливость, вся нежность семейных привязанностей. Но картина быстро изменяется: приходит из армии письмо, которое извещает о смерти молодого Шалонского, убитого на полях Шампани. И тут автор описывает беспомощное, безотрадное отчаяние матери, слезы сестер, и смиренную, покорную воле Божией скорбь старушки-бабушки.
Книга Евгении Тур, написанная с необычайною простотой, тем драгоценней, что все ее прочтут с одинаким интересом и с одинаким увлечением. В стариках она пробудит грустные, но дорогие воспоминания, а в молодых вызовет много теплых чувств, много честных и благородных стремлений.
(Московские Ведомости. 1880. № 19 (20 января). С. 5).
Подготовка текста и публикация М.А. Бирюковой.