Александр Широбоков
ЧУДЕСА
Такие чудеса, что дыбом волоса.
(Русская народная поговорка)
Надо признаться, что чудеса сопутствуют нам на протяжении всей
нашей жизни. Некоторые граждане, не склонные к атеизму, даже
считают, что и само появление человечества на Земле - является
чудом. Каждый может вспомнить о чём-то необычном и
загадочном на своём жизненном пути. У меня таких воспоминаний
два.
В давние времена студенчества мы с другом детства повадились
ездить за налимами на Ладогу. Причём, не на саму Ладогу, а на Новоладожский канал. Это один из двух каналов, проложенных
в давние времена.
Ла;дожские кана;лы проходят параллельно южному берегу
Ладожского озера между истоком р. Невы и устьем р. Свири.
План первого канала вдоль берега Ладоги от Невы до Волхова
был намечен Петром I с целью обеспечения безопасности
судоходства, поскольку ежегодно в Ладоге погибало до тысячи
судов. Но из-за сильной засухи в начале 19 века судоходство по
каналу полностью прекратилось, и был построен новый канал
параллельно старому, ближе к Ладоге. Канал получил название
Новоладожский.
На этот канал мы и выбирались на автобусе из Ленинграда в
октябрьские – ноябрьские дни ближе к вечеру. Дело в том, что
налимы в осеннее время года активировались преимущественно
в ночное время. Ловили мы их на донки - донные удочки. Леска с
тяжёлым грузиком на конце и поводками с наживлёнными
червяками крючками рукой забрасывалась метров на 15 в
сторону середины канала.
Рыбалка начиналась с поиска дров и разведения костра для
тёмных и холодных ночных бдений. Донки мы вытягивали из воды
раз в час. Налимчики попадались некрупные – до 500 грамм, но
нам это нравилось.
Вот на такую рыбалку я и пригласил Мишу Калинина,
учившимся вместе со мной в одной группе на четвёртом курсе
ЛИТМО.
Всё шло, как обычно: ночь, костёр, снимание добычи с
крючков. На следующий день, когда неяркое солнце обеспечило
возможность сфотографировать нашу поездку на рыбалку, я
усадил Мишу справа от костра, рядом разместил наш нехитрый
улов и на фоне канала щёлкнул затвором своего фотоаппарата
Смена. У нас в семье было два фотоаппарата: - мой и мамин
спортивный фотоаппарат «Лейка». Мама увлекалась
фотографированием и, видимо, заразила своим увлечением и
меня. На работе у мамы в НИИ была хорошо оборудованная
фото комната, куда пускали меня проявлять плёнки и печатать
фотографии.
Шёл привычный фотопроцесс: - фотоплёнка проявилась,
высохла, помещена в фотоувеличитель, негатив был
спроецирован на фотобумагу. От увиденного у меня волосы
встали дыбом. В кадре виднелся костёр, за ним простирался
канал с деревьями на другом берегу, но у костра сидели… два
Мишки, зеркально напротив друг другу. Один слева от костра,
другой справа. Мысль о том, что я не
перекрутил плёнку в аппарате на следующий кадр, а Мишка
пересел слева от костра, и я с той же позиции сделал снимок –
была откинута как абсурдная. Все детали снимка совпадали –
веточки и травинки на изображении не раздваивались и были
абсолютно резкими. Да и зайти с другой стороны, чтобы Мишка
оказался слева от костра я не мог. Тогда бы пропал на снимке
канал! Сколько лет уже прошло, а я всё удивляюсь!
… Прошло несколько десятилетий. И вот я уже доктор наук,
генеральный директор НПК «ТЕРМА».
По просьбе работников лесного хозяйства мы разработали и
изготовили два многоспектральных авиационных тепловизора.
Предполагалось, что с помощью таких приборов можно будет
исследовать заболевание лесов, а также определять границы
лесных пожаров. Чуть позже выяснилось, что тепловизоры
фиксируют ещё и любые нарушения почвенного слоя,
произведённые человеком, то есть, рукотворные или
антропогенные, если использовать научное определение. Тут
уместно вспомнить, что в те годы многочисленные нефтепроводы
и продуктопроводы России подвергались несанкционированным
(криминальным) врезкам. Такие замаскированные раскопы в
области прохождения труб прекрасно диагностировались с
воздуха, что могло уменьшить убытки нефтяных и топливных
компаний от хищений. По просьбе директора вертолётной
компании МЧС Игоря Плаксия, заключившего договор с
компанией Черномортранснефть на охрану магистрали, я и
прибыл в г. Краснодар. Тепловизор с вычислительным
комплексом должны были привезти на машине из Санкт-
Петербурга два моих помощника чуть позднее. Было самое
начало апреля. В гостинице «Москва» меня разместили в
хорошем одноместном номере. До прибытия аппаратуры
оставалось несколько дней. Тут меня пригласили скоротать
вечерок в бане с моим старым знакомым по лётным испытаниям
одного нашего прибора, с директором краснодарского ПАНХ
Владимиром Борисовичем. В этой встрече принимал участие ещё
и заместитель Плаксия – Николай. Всё шло как положено для
отдыха «руководящего» состава: - отдельный зал для отдыха,
парилка, бассейн, накрытый стол. Не было, правда, прелестных
купальщиц, но зато было много воблы, закусок и спиртного…
Завёрнутые в простыни, мы предавались чревоугодию. В какой-то
момент я заметил, что влажная простыня на небольшом
сквознячке меня неприятно холодит. Но тут тост, ещё один,
парилка, бассейн, и снова влажная простыня…
Утром я проснулся в своём номере в какой-то горячке.
Состояние было просто убитое. На похмелье это было совсем
непохоже. Взятые в буфете на этаже 100 граммов положение не
спасли – аппетит так и не появился, от слабости кружилась
голова, хотелось спать. И так два дня подряд. Стали
появляться мрачные мысли и гнетущее состояние безысходности
– вдали от дома, ни друзей, ни врачей! Я почти не вставал с
кровати. Вдруг в дверь постучали. За мной приехал сын Плаксия -
Дима. Игорь Плаксий хотел что-то со мной обсудить. Видимо,
программу полётов.
Увидев меня, Плаксий по-южному всплеснул руками:
- Саша! Мне на тебя больно смотреть. Ты с
лица спал. Что случилось?
Я всё ему рассказал.
- Ничего, это дело поправимое, Мы тебя вылечим.
- Димка, крикнул он сыну, - Отвези Михалыча к
Николаевой!
И вот меня снова на роскошном джипе директора
авиакомпании теперь везут куда-то в Краснодаре.
Подъехали к двухэтажному каменному строению с серыми
стенами, увитыми плющом. В квартире на первом этаже Дима
представил меня среднего роста приветливой женщине.
Выслушав мой жалобный рассказ, она сообщила, что будет
диагностировать, и чтобы я сидел спокойно, и не дёргался. Тут
она достала длинную иголку. Я похолодел и заёрзал на стуле – с
детства боюсь уколов.
- Не дёргайтесь, уколов не будет, - осадила меня
женщина.
К иголке она присоединила проводок, идущий к какому-то
прибору с небольшим экраном, как у осциллографа. На столе мой
врач открыла средней толщины справочник с таблицами. Острый
конец иголки она поднесла к моей раскрытой левой ладони. Я
снова подпрыгнул – будут кровь брать!
- Да что вы такой нервный. Сейчас мы посмотрим
состояние ваших сердечных перегородок.
- Что, иголкой и… в сердце?
- Нет. Нам прибор всё покажет.
- Вы гриппом недавно болели? – спросила она меня
почти сразу.
- Я уезжал из Питера во время вспышки какого-то
гриппа, но не болел.
- Вижу, вижу, - сказала врач, продолжая водить
концом иголки по моей вспотевшей ладони, - Здесь у вас всё
нормально, а вот здесь я вижу проникновение инфекции на
перегородке, - сказала она, глядя на экран. - Желудок у вас,
кстати, нормальный. А инфекцию будем убирать.
Потом она провела меня в соседнюю полутёмную комнату с
завешанным окном, уложила на топчан с белой простынёй и
поставила капельницу. На флаконе капельницы я не заметил
никаких наклеек и надписей. А на стене, напротив моего топчана,
виднелась икона, озаряемая тусклым светом свечи. Так прошло
примерно полчаса…
- Вставайте, больной! У меня всё готово. Вот
запрограммированная медная пластинка. Я её прикреплю
пластырем над вашим сердцем. Вот вам ещё одна в запас, если
первая отклеится и потеряется. В ближайшее время не курите и
не выпивайте! Можете ехать домой.
Я взял завёрнутую в папиросную бумагу тонкую медную
пластинку (примерно 6 * 12 мм кв.)
- Спасибо, доктор! Скажите, а эта ваша технология где-
нибудь в России ещё применяется?
-Нет, только в Киеве есть один специалист, к
сожалению.
Дима отвёз меня в гостиницу. Всё было по-прежнему, как в
тумане… В номере раздался телефонный звонок.
- Ну как, Саша, твоё здоровье? – участливо спросил
Плаксий.
- Игорь, пока всё без изменений.
- Потерпи, дорогой, немного, всё будет
нормально. Ты побывал у крупного специалиста!
Оптимизма мне это звонок, правда, не прибавил: -
температура, я не ел ничего с утра, да и выпить теперь нельзя, а
ведь скоро полёты на вертолёте с аппаратурой, а я вот такой…
Одним словом, ужас!
Утром я проснулся со свежей головой. Температуры как не
было! Ноги сами понесли меня в буфет. К стойке сделал даже
два захода. Радовало южное солнце за окнами гостиницы. Недуг
прошёл! Я снова был здоров.
Потом были полёты над подземными магистралями, над
цветущими в лесополосах кустами сирени, над полями с
дикорастущими маками. Радость переполняла меня, но выпил и
закурил я только через три недели 28 апреля – в свой день
рождения. Вот такое произошло со мной на Северном Кавказе.
Объяснения опять никакого. Чудеса, да и только!