Однажды старый Ли обсуждал с другом своим, поэтом старым Ваном, постулаты буддизма. Ну, как обсуждал? Рассказывали они друг другу стиринные байки, истории из жизни бодхисатв, анекдоты про Сунь-Укуна и монаха Сюаньцзаня и прочую мишуру, которой со временем обрастает любая, даже самая стройная философская теория.
— Брат мой, Безымянный монах, — говорит старый Ли, — поведал мне однажды предание о старинном монашеском ордене, члены которого были столь удалены от суеты мира и столь гуманны, что, чувствуя приближение смерти, уходили высоко в горы, оставляя весь свой скарб: тыкву-горлянку, подрясник, рясу и мантию — в общем, всё-всё — своим товарищам.
— Что, и исподнее оставляли? — удивляется поэт.
— А то как же! Вот так голые-босые карабкались они по горам. Колючие кусты рвали их плоть, острые камни терзали их ноги, холодный ветер заставлял поджиматься беззащитные...
— Довольно, довольно, я понял! — смущается старый Ван.
— И вот, когда израненные и измождённые, не могли они больше двигаться, из чащи выходил тигр и поедал их бренную плоть. А потом налетали вороны и расклёвывали остатки тела. А потом приходила медведица и отдавала их голые кости на игры своим медвежатам.
— Бр-р-р! Знаешь, что я тебе скажу, старый Ли? Ежели, чтобы постичь пустоту и возродиться в венчике лотоса, нужно быть сожранным дикими зверями, то становиться буддистом и вовсе не стоит.
— И тем более не стоит, друг мой, старый Ван, что никогда ты не знаешь, действительно ли ты постиг пустоту или это только морок сансары.
И тут и поэт, и художник согласились, что лучше придерживаться старой доброй веры в предков, и принялись рассказывать друг другу новые байки, теперь уже о мудрых даосах.