Зона вылета космопорта Режистан-Радани
3 сентября 2332 года
Кармазин сидит в кафе, он пьёт кофе три-в-одном и даже что-то ест. Это даже какой-то бутерброд, вроде настоящий безглютеновый хлеб, на котором тонкий, гомеопатический слой того, что здесь, по глубочайшему недоразумению, называется паштетом. Во всяком случае это ракнайская забегаловка, уж от них ожидать кулинарных изысков не приходится.
Кармазин сидит в кафе потому, что Барышев предложил встретиться перед отлётом. Барышев, после всего «хорошего», как оклемался, работает на полицию «братьев и сестёр». Да, он именно так и написал – работает не в полиции, а на полицию, потому что он именно на благо полиции применяет свои знания, когда-то полученные в Сочинском институте вычислительных технологий. В принципе не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять простейшее – полиция перемалывает циклопические объемы информации. Начиная с аудиозаписей вызова, продолжая протоколами опросов свидетелей, потом фото- видеоматериалы, улики, экспертизы. Записи допросов… в общем, всё это должно надёжно храниться, быть недоступным «заинтересованным лицам», и Барышеву точно есть чем заняться. Когда-то он работал в городском управлении на Тотенгаме, осенью 26-го то управление разгромили до основания, и сегодня он, в основном, советует полицейским шефам как наиболее эффективным образом потратить тот мизер денег, который у них есть.
Вот у входа резко затормозили две патрульные машины, и из дверей одной вышел человек. Он ещё перебросился парой фраз c копами, которые привезли его, после чего полицейские машины ушли на развязку, а человек вошёл в терминал.
Человека, как Барышев или Кармазин можно безошибочно узнать, и тут неважно, что Гриша провёл в космосе 11 лет, а Барышев всего три. Первая пара месяцев в космосе, это едва ли не постоянные окрики «голову не зашиби!!!», так у человека формируется специфическая осанка. Эта осанка с втянутой в шею головой сохраняется и дальше, у Барышева, судя по всему, не последнюю роль сыграли события осени 26-го, когда ему пришлось быстренько вспомнить, что значит быть солдатом… Словом, он выглядит примерно как солдат спецподразделений, который никак не может «выйти из образа». Он неспешно идёт по терминалу и у Гришеньки есть прекрасная возможность присмотреться к тому, во что превратился его бывший напарник.
Барышев носит одежду «братьев и сестёр». На нём костюм совершенно роскошного нежно-коричневого цвета, он покрыт множеством узоров, и едва заметных веревочек, которыми настраивается вентиляция. Грубо говоря, одежда может работать в режиме «зима», режиме «лето», а также во множестве промежуточных режимов, впрочем цена за такую одёжу показалась Гришеньке совершенно астрономической…
- Здорово, Григорий Алексеевич. Какую же дрянь ты ешь и пьёшь! На, угощайся!
- О…наверное, нужно сказать, спасибо.
Кармазин с ужасом вспоминает последние 40 часов. Тот «мускатик» который ему оставили…словом, с него всё только началось. Потом было, вроде, испанское красное, потом водка с дешёвой газировкой, чтобы сделать себе типа коктейль… Кармазин умудрился ужраться до такого состояния, что он начал дристать едва ли не через час, и сейчас он пытается вспомнить, что вообще делают в таких случаях. А эта одежда больше, чем просто интересная. В ней обширные, так и хочется сказать, наживотные карманы, из которых Барышев извлёк герметично закрытую стеклянную ёмкость для еды и уплощённую бутылку для выпивки «братьев и сестёр». Официант сначала дёрнулся, мол это наглость, приходить к ним со своей едой и выпивкой, но хозяин забегаловки быстро одёрнул его. Вероятно, от Барышева прямо веет каким-то статусом, хотя Кармазин не видит на нём никаких знаков отличия.
Емкость для еды сохраняет холод, там в маринаде лениво плавают какие-то морские ежи, одного из которых Барышев взял руками и съел живьём.
- Сенарские головоноги, пища богов. Съешь парочку, и мы поговорим. Кушай, у тебя в голове быстро прочистится.
- Чем их…каким местом?
- Руками, как я.
Барышев съел второго, как первого, правда несильно афишируя процесс. Если считать, что он живёт в азадийской среде уже шесть лет, то он уже здорово уподобился им. Их одежда, их жратва, он даже взял этого морского ежа как-то по-женски, что ли… Гриша взял одного, а тому всё равно примерно настолько же, как было всё равно тем, кого казнили ближневосточные террористы после лошадиных доз транквилизаторов. Взял и съел. Мясо очень сочное и вкусное, но Гришу опять потянуло на икоту, значит он потянулся за глиняной чашкой, на ходу придумывая тост.
- Ну чё, за встречу что ли?
- За встречу.
Барышев в прекрасной форме, и в физической, и вообще. Его движения очень уверенные, он внимателен даже несмотря на то, что устал. Та бойня осенью 26-го оставила свои следы – у него прихваченные сединой виски и морщинистые веки. Тем не менее, Барышев крепко встал на ноги и сейчас он твёрдо и уверено идёт по жизни. Идёт по жизни с той самой идеей, нести Законность, одной из немногих не разрушительных идей, разумеется лишь в том случае, если законы не напоминают таковые в Третьем рейхе и его духовных последователях.
- Григорий Алексеевич, я сразу начну с плохих новостей.
Плохая новость первая – полиция твою Анну искать не будет.
- Серьёзно?
- Абсолютно. Есть ровно одна корпоративная планета, на которой у копов есть силы на все преступления, это Баграда, а мы не на Баграде. Здесь у них полный завал, они действительно пытаются закрыть только САМЫЕ крупные дыры. Такие, как нелегальная торговля тяжелым армейским оружием, самой опасной наркотической дрянью…ну и может быть что-то ещё. Скажем, откровенно опасное поведение на дорогах, попросту говоря, самые грубые и вызывающие нарушения ПДД. Полиция финансируется из муниципальных бюджетов, сейчас там шаром покати, и ситуация не изменится ещё года три. Поэтому я так скажу – в сегодняшних условиях такие преступления не расследуются вообще, каждый должен уметь защищать себя сам. Ты думаешь, о чём мы говорили с главой моего эскорта? Она спрашивала, проводить меня до стоек регистрации, или я как-нибудь сам? Она бы даже взяла ещё двух своих подчинённых и оцепила бы эту рыгаловку, пока мы тут балакаем. Я просто как подумал – полиция для тебя сейчас как раздражитель, поэтому не надо. Если что, у меня в каждом из нижних карманов по автоматическому пистолету, и я умею ими пользоваться, уж поверь мне.
Вторая плохая новость – рассчитывать на спецслужбы, я о ГУВБ, тоже не стоит. Та итальянка, которая пришла к тебе после ампутации с бутылкой в зубах? Григорий Алексеевич, если ты хоть немного понимаешь, как работает этот мир, то должен понимать, что такое шок. Наообещала она тебе с три короба, потом проспалась, и сейчас её наверняка отправили в один из центров реабилитации МВД, скажем, на тот же Тотенгам. Насколько я это знаю, здесь работает управление «F», оно же управление «П». Их задача, по большей части оказывать копам вооружённую поддержку, если какой-то межпланетный мафиози сделал крупные инвестиции, и сюда сразу заехала сеть распространителей наркотиков с вооружённой охраной, или бордель с детьми-проститутками с такой же вооружённой охраной. Спецгруппы у полиции есть, но их хватит только чтобы повязать городского сумасшедшего с пистолетом, взявшего в заложники не дающую ему соседку. Здесь ГУВБ играют роль настоящего полицейского спецназа, который перестреляли в 26-м, а других желающих мало, равно как и денег на них. Поэтому на них тоже можешь не рассчитывать, тем более, что после расстрела всего штата ГУВБ на южном Сварге в марте этого года отсюда тоже забрали людей, чтобы закрыть ту брешь. И новых в нужном количестве не набрали – маловато дураков работать за три миллиона в год с более чем реальным риском для жизни.
- Значит чё, всё, лапки свесить?
- Нет, Алексей Григорьевич, такого я не говорил. Есть действенные способы, оба незаконны, ты для себя сам решишь, какой незаконнее. Первый - дача взятки должностному лицу, второй – сотрудничество с ОПГ.
- И это говорит мне человек на страже Законности? Тёма, то чё, совсем без мозгов остался, или мне это только показалось?!
***
Контрольно-диспетчерский пункт
Кармазин опоздал, его смена началась семь минут назад. До встречи с Барышевым Гриша думал, что ему надо помириться с Рымашевским и как-то извиниться перед Сату. Помириться с Рымашевским нужно обязательно, ведь без нормальных отношений с ним даже об отлучках договориться не получится…
- Кармазин, мало того, что ты матершинник, и тебя всё устраивает, так ты ещё и вовремя приходить разучился. Я «принял» пассажирский рейс с Баграды на Нассам, уж будь так добр как-нибудь его «выпустить»!
Рымашевскому есть на что злиться, помириться в этот раз не получиться. Он оставил своё место Кармазину, а Гришенька, как и его сменщик, любит попялиться с камер на космопланы, следующие к терминалам и на взлёт. Сейчас по рулёжкам движется судно, выполняюшее рейс Баграда – Кадулл – Нассам, именно на нём Барышев улетит докладываться начальству, а потом, как доложится, полетит дальше отдохнуть недельку…
- Григорий, нежели мы тут? Всё ещё делаем вид, что злимся, и вообще случилось что-то неприятное?
- Чего?...
Кармазин не успел отойти от «чудесной» беседы с Барышевым, а Сату прям неймётся – она заговорила едва Рымашевский покинул их прохладное и шумноватое помещение.
- Что именно не поняло наше величество? Я уже давно поняла всё.
Анна была тебе абсолютно безразлична. Как же ваш знаменитый анекдот? Женщина, как мороженое: сначала холодна, потом тает, и, в конце концов, липнет, не так ли? Здесь ты имел возможность пропустить первые две стадии и сразу же перейти к третьей…
Сату не говорит, она почти что декламирует, а у Кармазина от злости начинает темнеть в глазах.
- …я жду, когда прекратишь обманывать всех, в первую очередь самого себя. Прекратишь свой обман и признаешь очевидное – то, что Анна пропала, это замечательное избавление от твоей недоразвитой подруги…
- Избавление? Гнида!!! Какая же ты редкостная гнида!!!
В памяти у Кармазина еще осталось, как он въехал Сату в нос, и сейчас Гришенька натурально хочет её убить… Гриша встал, полсекунды думал, чем можно «ушатать» Сату окончательно и бесповоротно, и вот он уже вцепился в своё кресло инженера вычислительной установки.
- Гнида!!! Какая же ты…редкостная гнида!!!
Сату ещё что-то говорит, но Гриша не слышит ничего, даже самого себя – он, не разобравшись с креплением этого кресла, хочет едва ли не выдрать его из пола с корнем…
Со стороны он себя не видит, не видит, что покраснел как рак, весь вспотел, и остервенело пытается хотя бы раскачать кресло в его креплении. Кармазину в определённом смысле повезло. Физической активности у него как таковой нет, он быстро выдохся, и буквально через пару минут он осел у своего кресла на полу.
Гришенька сидит на полу, почти ничего не понимает, а как поднял глаза, так увидел Саяни такой, какой не видел никогда. Она, вроде, не сказала ни слова при этой безобразной сцене, но выглядит она так, будто стала выше как минимум на полголовы. В комнате она не одна, каким-то образом сюда вернулась Сфару – сменщица Сату из тех же смен, в которых работает Рымашевский.
- Григорий, вы меня слышите?
- Слышу?... Ага, слышу…
- Григорий, дышите реже, посмотрите мне в глаза.
Сфару старше Саяни больше чем в полтора раза, ей чуть меньше тысячи. Как и Сату она тоже бывшая военная, и на работе она сидит в своей капитанской форме чёрного цвета. Сфару немногословна, нетороплива и изящна. В общей сложности Кармазин работал с ней как минимум раза Три. Точно два раза летом, когда Рымашевский просил его подменить, и ещё разок совсем недавно, когда тот мотался в Соколово на поговорить со спецслужбами. В том, как движется Сфару что-то есть. У неё замечательный спокойный низкий голос, и пару раз Гриша пытался её чуть-чуть разговорить только для того, чтобы лишний раз услышать как она говорит. Ане он об этом не сказал, для неё единственной лишней персона на гришиной работе так и осталась сверхнаглая Сату, либо забывшая, либо вообще никогда не знавшая никаких правил приличий. Прямо сейчас Гриша охотно поднял голову, чтобы хоть немного понять одну из тайн «сестёр» - их столь необычные глаза.
У Саяни в глазах словно живёт какое-то живое существо ярко-фиолетового цвета, а в огромных глазах Сфару оно, кажется, умирает, или уходит куда-то вдаль или вглубь. Гриша тяжело выдыхает, он всё ещё плоховато соображает, и не заметил укола в левое плечо. И он чувствует, как его нервы начинают «тормозить». Сердце уже не колотится как бешеное, в мускулах нет такого напряжения.
- Сфару, вы что-то сделали?
- Я прошу вас никому и никогда не говорить об этом.
- Ладно, договорились… Что теперь дальше-то будет…
- Вы сядете в своё кресло и уснёте через несколько минут. Вашу работу сделают за вас, разозлившая вас не вернётся на своё рабочее место в ближайшие смены.
- Ага… Ладно, щас встану.
- Григорий, я убедительно прошу вас вспомнить что-то хорошее, перед тем как вы уснёте. Воспоминания, как мягкая подушка помогут вам пережить произошедшее.
Гриша встал через пару минут с трясущимися ногами и закрывающимися глазами. Сфару почти не отходит от него, разве что раздобыла Кармазину газировки, потому что хорошо догадывается, как у Гришеньки пересохло горло. Кармазин понимает, что ещё минуты три, и он заснёт. Что хорошего он может вспомнить? Может что-то из своих отпусков. Уже засыпая, Кармазин догадывается, что это будут не чистые в своей красоте воспоминания…
***
Земля, Южная часть Атлантики
В рейсе Франкфурт – Буэнос-Айрес
28 ноября 2019 года, 13 лет назад
Полёт современного межконтинентального лайнера практически неотличим от полёта баллистической ракеты. Как и траектории полётов первых двух сверхзвуковых самолётов для гражданки большая часть полёта это набор высоты и скорости, у таких машин попросту отсутствует понятие высоты эшелона. Полёт приближается к концу, теперь они снижаются и тормозят. Скорость уже меньше двух махов, значит скоро они будут делать правый разворот в сторону устья Параны.
Офицерское сообщество примерно так же мстительно, как и горцы, поэтому в отпуск Кармазина и Терехова отправили накануне зимы. Хотели отправить даже позже, но взбунтовался Штольц, ведь на январь запланированы очередные учения со стрельбами, и ему нужны его лучшие «стрелки». В итоге их «вытряхнули» на Цусиме неделю назад, за эту неделю Кармазин снова позанимался с Анне, а Терехов с родителями пожарил шашлычков на черноморском побережье. Сегодня утром они встретились и вместе отправились в загадочную, но самое-то главное - тёплую в ноябре-декабре Южную Америку.
Терехов учил в школе испанский как второй иностранный, так как все его зимние каникулы проходили с родителями в Патагонии, и у него возник интерес понимать о чём же говорят окружающие люди. Случай с Тереховым, точнее с изучением иностранных языков – классическая история как умирает умение, которым не пользуешься. Терехов, чтобы не выпадать из нормальной жизни, периодически смотрит чилийское и аргентинское кино без перевода, а этот отпуск для него будет как эхо не самого плохого детства. Кармазин свой французский после гимназии не практиковал, и, как говорят в таких случаях, итог немного предсказуем.
Как только скорость опустилась до 0.95 маха и самолёт начал медленно заваливаться направо, у него сразу появился эскорт. На кораблях боевые конвертопланы, убранные под прочную синтетическую ткань в носовой и кормовой части крейсера называют «нашими птичками». Их пилоты держатся отдельно от остальных, они подчиняются только командиру эскадрильи, который всегда находится на флагмане соединения, и этим они порядком злят дурных старпомов и командиров кораблей. Их Штольц может быть немного скучный, но не дурной, а вот из старпома дурь иногда немного, но вылазит.
Нет, эти машины из национальной армейской авиации, на их крыльях рапиры с крылышками и никаких эмблем ООН не наблюдается. И вооружение здесь тоже очень специфическое.
Рамы с направляющими повёрнуты вниз, на направляющих противоракеты и ракеты противолокационные. Чуть больше половины материка занимают террористические недогосударства, с них станется сбить пассажирский лайнер, охреневшему мировому сообществу выдать «перл», который обычно выдают дуболомы в погонах, что-то в стиле «это был превентивный удар возмездия». А их забитый и давно лишённый права чем то возмутиться народ скушает, не поперхнётся, некоторые даже добавки потребуют. В таких недогосударствах тщательно культивируют общество обиженок, которым для поддержания градуса истерии непременно нужен образ «врага». Это про таких классики писали, что у нас не враги за каждым углом, у нас дураки на каждом шагу, но того, что бы понять, что это написано про тебя, а не кого-то другого думать надо, а думать там не учат. Учат не задавать вопросы и подчиняться, поэтому пилоты конвертопланов будут находиться в состоянии напряжения до тех пор, пока лайнер не снизится в достаточной степени и выйдет из зоны поражения современных ракет кустарного производства. Когда целые нации учат, что вокруг исключительно подлецы и лжецы, то, увы, практика авторизация пуска противолокационной ракеты по любому объекту облучающему самолёт, может стать наименьшим злом. Хотя, конечно, пилоты военной авиации думают много «доброго» и «светлого» о тех, кто привык жить промышленным производством опиодов, и всем пиратством, которым можно заняться прибыльно и без ощутимых последствий. Репутационные издержки для тех, кто привык жить по принципу «да, мы оборзели вконец, только что вы сделаете-то», разумеется, никого не волнуют.
***
Буэнос-Айрес
Палермо, Бульвар (авенида) Санта Роза
Тем же вечером
В центре города жарко и душно. Днём было почти +35, ближе к вечеру прошёл дождь, он закончился полчаса назад, и этот дождь принёс не облегчение, а почти удушающую духоту. Терехов взял себе и Кармазину большой стаканчик с холодным и очень слабоалкогольным мохито, так что им относительно хорошо.
Вокруг спокойно и красиво. Множество прогуливающихся парочек, жильцы домов вокруг выползли на балконы и охлаждаются, как могут. Кто-то вынес тазик для ног с холодной водой, кто-то кондиционирующую подставку, охлаждающую воздух прямо под человеком. Словом, множество людей живущих в сердце города и страны озирают жару, сами находясь в прохладе.
- Гришанчик, что рожа то такая кислая?
- Юра, мне даже не нужно знать испанского, чтобы понять атмосферу вокруг. Противостояние с севером не просто портит людей. Вот сборы на подарки «нашим ребятам», вот дартс с фигурками солдат Боливарианского Союза. Там на границе постреливают небось раз в полгода, а тут постоянное движение и ненависть. Как их называют здесь, я о северянах? «Свинособаки»?
- Не-е, скорее «свинорылые». Также «дерьмоеды»...
В Кармазине есть ощущение неуспокоенности. В этот раз они с Анне обсуждали именно это, почему Гришенька так быстро «заводится». Этот отпуск у Гриши последний, он окажется на гражданке через полгода, и что он будет там из себя представлять? Бойцового пса, которому будет не нужна даже команда «фас»? Стресс от катастрофы 14-го года эволюционирует, теперь в фазу язвительности и раздражительности, и Анне, мягко но настойчиво как раз это и говорила Грише. Говорила то, что если он эти новоприобретённые «особенности» не уберёт, то станет абсолютно невозможным в общении, а ни о какой семейной жизни с таким характером не может быть и речи.
- Гришанчик, всё я прекрасно понимаю. Понимаю и, даже представь себе, чувствую. Здесь можно чувствовать себя нормально, только если ты чёрствый, как чурбак. Делаю вид, что всё нормально, делаю вид, что не могу ничего изменить. И делаю вид, что меня это не касается. Поэтому мы здесь, в БА с родичами проводили ровно один вечер, а затем ночной поезд и ламы. Приготовься к ламам Кармазин, второй раз говорить не буду.
- Ламы? Почему не лошади?
- Потому, что ламы. Гришанчик, среди людей, которые берут ответственность за домашнюю тварину есть кошатники и собачники. Чем собака от кошки отличается, объяснять не надо? Мои родители – кошатники, я тоже буду кошатником…. когда-нибудь. Как говорят зоопсихологи, собаку может замкнуть, а лошадь – понести. Лама не может, но она как кошка, сама себе на уме. Лама она, знаешь, для тех, кто готов к общению с равным. А не к тому, кто будет лизать сапоги человеку, ещё полминуты назад ещё минуту тому назад едва не забившего пса насмерть. Этими же сапогами, заметь…
***
В холодных степях Патагонии
Десять дней спустя
Пасмурно, гремит гром, который Терехов называет сухой грозой. Есть сплошная облачность, казалось бы вот ща и ливанёт, а оно едва чуть-чуть попысает. Эта отдалённая гроза едва заглушает смех всадников…
- …героически чего?
- Героически бороздим просторы мирового окияна.
- Ой, бля, не могу…
И это длится уже полчаса. Вокруг глушь, и отношение местных к «нашим ребятам» сидящим в бетонированных окопах далеко на северных рубежах не такое страстное, но по-деревенски простое. «Наши парни героически противостоят»… Военная пресса показывает это «героическое противостояние», в основном выражающееся в «героическом» потреблении таких же «героических» доз травяного ликёра… И всё равно «героически противостоят». В кафе у автомобильной зарядке Терехову хотелось показать, что они тоже не лыком шиты… кажется, он сказал, что-то про дрова. Словом он обмолвился об их занятиях, и они с Кармазиным уже полчаса как кони ржут от того, как «героически» они бороздят просторы мирового океана.
Больше чем за неделю Кармазин привык ко всему. Привык к запаху ламы, как к родному, привык, что она упряма, как осёл. Вот ей что-то интересно и всё, стопор. Привык к большой фляге на боку с прилепленным к ней dulce, то бишь сладенькое. Во фляжке слабенькое сладкое молодое вино, которое иногда пьют даже таксисты и дальнобои, и копы их не ловят, если те не устроят ДТП.
Но алкоголь это депрессант. Выпив Кармазин вспоминает флотскую прозу, скажем то, что офицерское житьё-бытьё можно свести к двум словам на букву П – подлизывание и подсиживание. Гриша смотрит на довольную рожу Терехова, который закусывает вино самой натуральной солониной, и всё, что у него на душе прорывается наружу.
- Юра, моё такое мнение, что люди со временем лучше не становятся. Мы людей учим-учим, в первую очередь учим думать своей головой, учим иметь собственное мнение, и делать собственные выводы. И, тем не менее, своей башкой люди думать не хотят. Они идут туда, где всё прожёвано и в рот положено, люди тяготеют к стаду. Без раздумий доверяют тем, кто считают возможным распоряжаться их жизнью и гнать на смерть.
- Гришанчик, если пошла такая пьянка, попробую ответить за человечество. Живём как умеем. Раньше убивали больше, теперь вместо этого чаще сремся. Прогресс то налицо!
- Серьёзно? Живём как умеем, тут даже спора нет. Убиваем меньше? Юра, все тлеющие точки на карте мира с начала нового века стали горячими. Буэнос-Айресу, Сантьяго и Монтевидео выгодна кровавая каша в верховьях Параны и северных Андах, Киев устраивает бардак с сотнями трупов в трансильванских лесах. Армиям же есть где тренироваться? А то «сепары» придут, и всех…
- Кармазин, ты становишься скучным моралистом. Ну, честное слово. Все прекрасно знают, что «сепары», в смысле, Объединённые Территории никуда не придут. Они наступают, но их войне не видно не конца ни края, и их армиям нужна свежая кровь. Как раз те, кто набил руку на оборванцах у Брашова и Плоешти. Что мы с тобой можем сделать? Можем остаться людьми, это ли не важнее всего?
***
Кадулл, Режистан-Радани
В тоннелях района Чайа
Наши дни
Гриша проспал всю смену. Он еле-еле проснулся сонливым, прочитал письмо Барышева, и понял, что больше злиться он просто не может. То, что сделала с ним Сфару, словно связало ему мозги, и сейчас Кармазин перебивается постоянной зевотой, и чтением опуса Барышева, пока Саяни везёт его к точке назначения.
«Поговорим о взятке должностному лицу?
Григорий Алексеевич, если тебе ещё не говорили – полицейские на Кадулле или недоедают, или подрабатывают где-то ещё. Поэтому те деньги, которые ты дашь следователю можешь называть не взяткой, а, как у Гоголя, платой за труды. Платой за дополнительные труды, которые почти не входят в должностные обязанности.
Я уверен, следователь по твоему делу уже потыкался. Представляет себе, куда двигалась твоя Анна, кого и в каких объёмах нужно подмазать, что бы дело сдвинулось с мёртвой точки…»
Местная полиция вообще не использует сирену, вместо этого есть стробоскоп. Если светотехника моргает медленно, значит полиция просто обозначает присутствие, частое моргание белых ламп – призыв разойтись или разъехаться, ибо что-то не так. Полицейская машина зашла спереди трёхместной машины Саяни и с судорожным морганием стробоскопа начала тормозить.
- Чего это они?
- Полиция требует от меня остановиться.
- А стоп огни?
- Григорий, никаких «стоп огней» не требуется. У вас же развито объёмное зрение?
Саяни выдавили на обочину, из полицейской машины вышло двое. Один остался у правой двери, он никуда не пойдёт, водитель приближается к ним с частью измерительного комплекса. Короткое приветствие, полминуты «мурлыкания» и всё, разговор окончен.
- Что случилось?
- Я превышала допустимую скорость на одну шестую, мы обсудили это, не забывая мой статус почтенной особы.
Полицейские рванули с места, и Саяни рванула примерно также, будто она и сама преследует их. Если бы не Сфару, Кармазин бы наверняка выругался по поводу связи нарушения ПДД и какого-там «статуса». По его меркам абсолютно нормально, когда премьер-министру выкручивают руки за пьяную езду и никаких других мерок он принимать не готов.
- Зачем вы превышали? Ну это, если не секрет?
- Григорий, я убеждена, что на неприятную, но необходимую встречу нужно прибыть заранее.
- Заранее… Это как занять господствующую высоту?
- Должна признать уместным данное сравнение.
Саяни произнесла «должна признать уместным данное сравнение» лихо выруливая на поверхность. Она вообще водит свою старую машину примерно так, что Гриша чувствует себя в парке аттракционов. В первой половине 1990-х годов некоторые видеоигры использовали мощь графических станций, чтобы рассчитать картинку для игрока, самому же игроку оставалось только давить на гашетку при помощи двумерного манипулятора. У Кармазина такое же ощущение – он вообще не понимает, как можно так лихо и в то же время уверенно лавировать в дорожном потоке, и он чувствовал себя в кресле фантастического турболёта.
Саяни остановила машину у бара, она стравливает давление и, кажется, что-то думает. Единственное, что она сказала после всего произошедшего, что извиняться Гришеньке не надо. Она, разумеется, сказала гораздо больше. Сказала, что берёт свои слова обратно, коль скоро её дочура оказалась такой рафинированной сволочью. Выслушала путанные речи Кармазина, когда он проснулся и сказала, что поможет. Нет, она сказала, что постарается помочь.
Этот бар считается рыбным, то есть предлагающим к водке и дешёвому бренди рыбную закуску. Здесь темно, играет расслабляющая, говоря точнее, не провоцирующая музыка, и львиная доля разговоров посетителей «как мы сделали это».
Ещё минут десять, и к ним подсели. Это следователь по делу Ани, он сразу заказал шесть рюмок бренди и какие-то «рыбные ломтики».
- Значит, мы будем сотрудничать?
- Значит будем.
- Первый взнос в наше общее дело – 50 тысяч…
- Сколько?!!!
- Пятьдесят тысяч данов. Из них не меньше двадцати тысяч уйдёт в управление дорожной полиции. Ещё около десяти тысяч – сотрудникам паспортного контроля. Если вы хотите знать, что случилось с вашей девушкой, мне нужны все данные с регистраторов патрульных в тот день между космопортом и Радани. Потом с большой долей вероятности нужно знать куда её вывезли. Не забудьте о моём личном времени – мне предстоит просеять сотни часов служебного видео и десятки тысяч записей из космопорта. Сколько стоит одна ваша смена, господин? Пять тысяч? Может быть десять? Занимаясь вашим делом, я не увижу семью несколько дней, уменьшать сумму я не буду.
- Ладно, 50 значит 50. Куда вам перечислить?
- Нет, ваши «подкрашенные» деньги мне не нужны. Только обезличенные предоплаченные карты и никак иначе.
Гришенька схватился за голову, он и понять не может о каких «подкрашенных» деньгах идёт речь. Пока он пытался думать, Саяни вынула из кармана своей одежды целых веер таких карт и бросила на стол шесть штук. А как уже купленный коп уже ушел, она заметила, что в этом и была понадобившаяся Кармазину помощь.
***
В художественной галерее
Полчаса спустя
- А-а-а, х…
- Григорий, вы чувствуете сонливость?
- Чувствую. Всё ещё. А что Сфару сделала-то?
- Григорий, эта тема не подлежит обсуждению.
Гришенька зевнул ещё раз, он сложил свою правую ладонь в трубочку так, будто ему от этого будет лучше или легче. Саяни подновляет картину, свою или чужую. У неё в баночке действительно не краска, а химический состав, и на картину она кладёт его осторожными мазками ребром кисточки. Точные мазки со знанием дела, и картина, кажется, оживает
- Саяни, что это за место?
- В феврале 2325-го года эта планета получила имя, теперь она называется Антум. На сегодня это крупнейший пересадочный узел для всех, кто следует к бывшим имперским мирам…
- А раньше у неё что, не было имени, что ли? Простите, что перебил, как неудобно то…
- До этого момента у планеты не было имени. Она считалась резервной, на ней не было крупных запасов ценных минералов. В марте 2324-го года по приказу императора, этого ублюдка недостойного рождения, на планете была отрыта система бункеров для него и имперского командования. 19 августа 2324-го года бункеры были поражены термоядерной боеголовкой с тротиловым эквивалентом в 120 мегатонн. Через пять дней вашей и нашей общности было объявлено об окончании войны.
- Интересно… Но тут у вас ведь как получается. Никаких батальных картин нет?
- Да, Григорий, вы правы. Спецназ потерял тысячи убитыми при штурмах последней имперской твердыни, я же попыталась показать планету, как не знавшую войны никогда. Топи вдоль вновь проложенных дорог, ещё, как называл их спецназ, травы-антенны.
Так же вы можете сказать, что я пытаюсь отвлечь себя. Вы, наверняка, шокированы тем, что правоохранители более древней цивилизации не выполняют свою работу без взяток. Я по своему шокирована тем, что пережитые мной военные невзгоды не привели к новому, более честному миру. Ключевые вопросы всё также решаются наличием денег у вас, и убедительностью тех, кто хочет их заполучить.