Гений пера, Михаил Булгаков, в начале романа «Мастер и Маргарита» устами его героев, профессора Берлиоза и молодого писателя, обсуждает историчность личности Иисуса Христа.
Читатель привык доверять авторитету М. Булгакова, поскольку для многих именно он впервые рассказал про Иисуса (в его прочтении Иешуа).
Однако, Булгаков допустил некоторую логическую неточность. Берлиоз, по словам Булгакова, эрудированный человек и учёный приводит в качестве аргумента того, что Иисуса не было такой довод: Иосиф Флавий якобы ни словом не обмолвился об Иисусе Христе, а знаменитую главу 44 в книге пятнадцатой Тацита «Анналы» многие исследователи считают позднейшей вставкой.
С такой слабой аргументацией легко спорить. Все последующие историки, в случае применения этого же аргумента могут быть обвинены, как минимум, в отсутствии оригинальности мышления. То есть, мне кажется, что Булгаков выставил Берлиоза болтуном, слабо владеющим тем материалом, на котором строит свои атеистические взгляды. Сделал он это намеренно или непреднамеренно, я предполагать не берусь.
Это утверждение не совсем точно соответствует действительности.
Что касается Тацита, то я убеждён, что это, как минимум, позднейшая вставка, и Берлиозу следовало привести аргументы в пользу этого мнения, они существуют. А, кроме того, встречается мнение, что и сама книга «Анналы» Тацита является «позднейшей вставкой», то есть на самом деле написана на многие столетия позже, чем принято считать, что это фейк, написанный в средние века, аргументы в пользу этого мнения мне кажутся весьма убедительными.
Сосредоточимся на Иосифе Флавии.
Едва ли его хроники следует считать достоверными во всём. Он описывал не современные ему условия, и он не был свободен в своём изложении. Но мы пока отбросим эти причины для сомнений и отнесёмся на время к книгам Флавия как к документальным свидетельствам, просто из озорства.
Флавий пишет о Христе. Так что Берлиоз попросту солгал.
Однако наличие этого упоминания скорее опровергает историзм Христа, нежели доказывает. Разберём это и убедимся в обоснованности моего мнения.
Иосиф Флавий, разумеется, должен бы был достаточно подробно описать Иисуса Христа в своих «Иудейских древностях», и отсутствие должного описания – сильный аргумент против историчности личности Христа. Но всё же Берлиоз не прав, а с ним ошибается и Булгаков: Флавий писал о Христе.
И вместе с тем, разве можно было столь кратко писать о такой личности, каким его изображает Библия?
Если принять во внимание уровень пренебрежения к описанию Христа, какой имеется у Флавия, то эта якобы историческая личность не тянет даже на мошенника локального размера. Какой-нибудь Кашперовский или Алан Чумак оставил в истории перестроечного времени гораздо более яркий след, нежели тот Иисус, о каком мы можем найти упоминание у Флавия, и, кстати, это же относится и к упоминанию у Тацита.
Флавий много места уделил царствованию Ирода Великого и Ирода Антиппы. Он интересовался малейшими подробностями событий именно этого времени и этого места, и не описать событий, связанных с пророчествами и казнью Иисуса он просто не мог бы: без этого его историческое исследование было бы неполным, предвзятым.
Для сравнения – историки брежневского времени очень мало писали о Берии, по-видимому, таковы были распоряжения сверху. Молчание Флавия об Иисусе можно, пожалуй, сравнить лишь с молчанием в брежневские времена о личности Михоэлса в изложении послевоенной политической активности Берии. Как будто бы и не было такого человека, известного всему миру.
То, что сообщает Флавий, можно принять за насмешку, если принять версию исторического существования именно такого Христа, каким его описывает Библия. Или следует признать, что он написал не менее отдельной главы, объёмом не менее Евангелия от Матфея, которая потом была изъята цензурой? В это мало верится. В тексте сложно усмотреть место, которое выглядело бы как место, из которого что-то такое важное удалено, из-за чего в повествовании возникла лакуна. Кроме того, я полагаю, что события, описанные в Евангелиях, если бы они реально были, должны были бы настолько сильно заинтересовать Флавия, что я бы использовал слово «шокировать», и в этом случае Флавий обязательно посвятил бы этой личности не просто отдельную главу, а отдельную книгу, а в других своих книгах он обязательно упоминал бы его в очень многих местах.
Флавий лишь пишет, что в то время был один человек, по имени Иисус Христос, если это только был человек, который творил всякие чудеса и был распят на кресте.
23 слова
И это – все. Больше ничего. Как мало!!!
Можно ли считать это – доказательством существования Иисуса?
Или наоборот это опровергает его существование?
Или же следует предпочесть гипотезу, что это – позднейшая вставка?
Давайте посмотрим, как представлены Флавием другие исторические фигуры.
По библейским текстам фигуры Иоанна Крестителя и Понтия Пилата были намного менее значимыми, чем личность Иисуса, их ценность в истории определена лишь постольку, поскольку их жизнь пересекалась с Иисусом. С точки зрения современной истории это тоже так. С точки же зрения историка, описывающего историю Иудеи того времени это должно быть безусловно так, если означенные события имели место.
Вот что писал Флавий о Понтии Пилате и об Иоанне Крестителе:
ПИЛАТ
«Когда претор Иудеи Пилат повел свое войско из Цезареи в Иерусалим на зимнюю стоянку, он решил для надругания над иудейскими обычаями внести в город изображения императора на древках знамен. Между тем, закон наш возбраняет нам всякие изображения. Поэтому прежние преторы вступали в город без таких украшений на знаменах. Пилат был первым, который внес эти изображения в Иерусалим и сделал это без ведома населения, вступив в город ночью. Когда узнали об этом, население толпами отправилось в Цезарею и в течение нескольких дней умоляло претора убрать изображения. Пилат не соглашался, говоря, что это будет оскорблением императора, а когда толпа не переставала досаждать ему, он на шестой день приказал своим воинам тайно вооружиться, поместил их в засаде в здании ристалища, а сам взошел на возвышение, там же сооруженное. Но так как иудеи опять возобновили свои просьбы, то он дал знак и солдаты окружили их. Тут он грозил немедленно перерубить всех, кто не перестанет шуметь и не удалится восвояси. Иудеи, однако, бросились на землю, обнажили свои шеи и сказали, что они предпочитают умереть, чем допускать такое наглое нарушение мудрого закона. Пилат изумился их стойкости в соблюдении законов, приказал немедленно убрать из Иерусалима [императорские] изображения и доставить их в Цезарею.
Затем Пилат соорудил водопровод в Иерусалиме. На это он употребил деньги святилища. Водопровод питался ключами, находившимися в расстоянии двухсот стадий от города. Однако население воспротивилось этому, и много десятков тысяч иудеев собралось около рабочих, занятых сооружением водопровода, и стало громко требовать, чтобы наместник оставил свой план. Как то обыкновенно бывает в таких случаях, некоторые из них позволили себе при этом оскорбить Пилата ругательствами. Последний распорядился переодеть значительное число солдат, дал им дубины, которые они должны были спрятать под платьем, и велел им окружить толпу со всех сторон. Толпа, в свою очередь, получила приказание разойтись. Но так как она продолжала поносить его, то он подал воинам условный сигнал, и солдаты принялись за дело гораздо более рьяно, чем то было желательно самому Пилату. Работая дубинами, они одинаково поражали как шумевших мятежников, так и совершенно невинных людей. Иудеи, однако, продолжали держаться стойко; но так как они были безоружны, а противники их вооружены, то многие из них тут же пали мертвыми, а многие ушли, покрытые ранами. Таким образом, было подавлено возмущение».
Более 360 слов.
ИОАНН
«Некоторые иудеи, впрочем, видели в уничтожении войска Ирода вполне справедливое наказание со стороны Господа Бога за убиение Иоанна. Ирод умертвил этого праведного человека, который убеждал иудеев вести добродетельный образ жизни, быть справедливыми друг к другу, питать благочестивое чувство к Предвечному и собираться для омовения. При таких условиях [учил Иоанн] омовение будет угодно Господу Богу, так как они будут прибегать к этому средству не для искупления различных грехов, но для освещения своего тела, тем более, что души их заранее уже успеют очиститься. Так как многие стекались к проповеднику, учение которого возвышало их души, Ирод стал опасаться, как бы как бы его огромное влияние на массу [вполне подчинившуюся ему] не привело к каким-либо осложнениям. Поэтому тетрарх предпочел предупредить это, схватив Иоанна и казнив его раньше, чем пришлось бы раскаяться, когда уже будет поздно. Благодаря такой подозрительности Ирода Иоанн был в оковах послан в Махерон, вышеуказанную крепость, и там казнен. Иудеи же были убеждены, что войско Ирода погибло лишь в наказание за эту казнь, так как Предвечный желал проучить Ирода».
Более 160 слов
Источник: Иосиф Флавий. Иудейские древности.
Иоанн и Пилат более подробно описаны Флавием, нежели Иисус.
На мой взгляд это доказывает, что Иисуса не было.
Поясню свою мысль. Иосиф Флавий родился между сентябрем 37 и мартом 38 г. нашей эры, то есть лет через пять после распятия Христа, если таковое было. Его родители, происходившие из рода первосвященника, должны бы были ему рассказать хотя бы что-либо из этих событий. Посвящая свое исследование этому периоду, Флавий использовал как личные воспоминания (в «Иудейских войнах»), так и собранные им свидетельства очевидцев, и доступную ему литературу.
Если бы бунт под предводительством Христа имел место, и распятие его так же состоялось, безусловно, Флавий не мог бы умолчать об этом периоде. К тому времени, когда он писал эти книги, он уже был знаком с таким явлением, как Христианство. В возрасте 26 лет, в 63 году н.э. Иосиф в качестве посланника побывал при дворе римского императора Нерона, который удовлетворил просьбу Флавия, состоящую в том, чтобы сохранить стену, препятствующую Ироду Агриппе видеть сокровенные места в храме со своего балкона. Агриппа требовал разрушения этой стены.
Флавий, таким образом, не придерживался христианского верования, а заботился о соблюдении традиционных иудейских ритуалов, то есть его следует отнести к представителям светско-духовенской знати – фарисеям.
Однако, фарисей Флавий не ободрял и не осуждал ни Иродов, ни Пилата, а старался в своих трудах показать древность, значимость иудейского народа. Он стремился к объективности. Этим ценны его труды.
Нельзя утверждать, что он достиг объективности, но очень похоже по ходу чтения его текстов, что многое ему удалось на этом трудном пути. Мне он видится достаточно непредвзятым историком.
Итак, Флавий был знаком с Нероном, который чуть позднее жестоко расправился с христианами. Флавий знал, конечно, о секте христиан. Флавий, разумеется, также знал и о легенде, которая лежала в основе христианской веры. Флавий не был христианином. Флавий родился через пять лет после времени распятия Христа, он интересовался историей и писал книгу об этом времени. Мог ли Флавий надеяться убедить кого-либо из своих читателей, что Иисус не существовал, если он существовал? Или убедить в том, что он существовал, если он не существовал? Маловероятно. Скорее всего, вопрос существования Иисуса не обсуждался остро, и Флавию незачем было вступать в спор. Однако, если этот вопрос не был важным в то время, то разные люди могли по-разному его решать для себя и в этом случае тоже не было бы смысла затевать спор. Что толку спорить о существовании человека, до которого никому нет дела?
Даже если бы Иисус был реальной личностью и о нём, и о творимых им необычных делах очень многие знали, то, либо Флавий должен был бы о нём написать больше, если бы дела его были такими, как описываются в Евангелии, либо надо признать, что Флавий прекрасно знал о том, что приписываемые ему деяния – чепуха, вымыслы и легенды, и поэтому тут не о чем писать, нечего говорить.
Для сравнения.
Если бы историк описывал времена Сталина, надо ли было бы ему непременно упоминать Вольфа Мессинга?
Или если бы Историк описывал Болгарию перестроечного периода, так ли уж обязательно было ему писать о слепой пророчице Ванге?
А теперь подумаем вот о чём. Если бы Мессинг или Ванга обосновали религиозную секту, влияние которой росло с каждым годом, секту, с которой боролся глава самого крупного государства Европы, стоило ли бы упомянуть такого основателя секты?
То есть мы могли бы предположить, что Флавий пренебрёг личностью Христа, поскольку он заслуживал пренебрежения, в том случае, если бы не было течения «христианство», и если бы Флавий о нём ничего не знал, или бы если он считал, что оно чрезвычайно ничтожно. Но это не так. Христианство существовало, оно усиливало своё влияние, поэтому Флавий нашёл необходимым и уместным описать Иоанна, как основоположника этого течения.
И вот ещё что. Если бы труды Флавия были подвергнуты цензуре для того, чтобы из них изъять упоминания об Иисусе, тогда из них были бы изъяты также и упоминания об Иоанне. Поскольку упоминания об Иоанне не тронуты, следовательно, и упоминаний об Иисусе никто не сокращал, цензура не затронула этого предмета.
Флавий сознательно не уделил личности Христа должного внимания.
Следовательно, не считал это важным.
Если же существование Иисуса было бы важным основанием для победы или поражения христианства, то, создавая многотомный труд об истории этого времени, Флавий попросту не мог бы остаться в стороне от этого вопроса.
Флавий творил на фоне более-менее терпимого сосуществования нескольких сект. Флавий писал историческую книгу, а не теологическую.
Таким образом, целесообразно было ему вскользь упомянуть о том, что существовал некий человек, по имени Иисус Христос который, согласно верованиям христиан, был и не человеком вовсе, а божеством. Но и такая фраза требовала бы от историка добавления собственной оценки: был ли он человеком или не был? Флавий очень тонко обошел эту трудность: он пишет, что в ту пору существовал человек, если только он был человеком. Таким образом, никого не обижая, он пишет, так, что это можно истолковать как хочешь: можно понять, что он был не человеком, можно понять, что он был человеком, а можно понять, что и не было такого человека. Одно точно: Флавий воздерживается от высказывания какой-либо определенности по поводу Иисуса. Оно было так, если только оно так было – вот его язык.
Это очень нехарактерно для Иосифа Флавия. Везде он пишет утвердительно, ссылка на легенды или сомнения в излагаемом – не его стиль.
Отсюда можно допустить, что это – вставка.
Либо это – более поздняя вставка, либо это – вставка под давлением обстоятельств, либо – и то, и другое одновременно.
Ну не хочет Флавий писать о Христе – ни да, ни нет. Но его кто-то обязал, и он формально отделался одной фразой. Очень похоже на то.
Считается, что Флавий использовал для своей работы труды Поливия, Страбона, Дюгора Сицилийского, Юстина и Тацита.
Вот как раз о Таците и ведет речь Берлиоз, как о человека, который также не писал о Христе, а знаменитая глава 44 из книги 15 – якобы более поздняя вставка!
Публий Корнелий Тацит родился на двадцать лет позже Иосифа Флавия и был римлянином, в отличие от Иосифа Флавия.
Как-то слабо верится, что иудей, родившийся раньше римлянина на двадцать лет, использовал бы для описания событий в Иудеи произошедших незадолго до собственного рождения, использовал бы для этого книгу этого самого римлянина.
Ну всё равно, как если бы Гиляровский для описания быта Москвы в начале XIX века использовал книгу Александра Дюма «Учитель фехтования».
Разумеется, Тацит ещё меньше мог знать об Иисусе, чем Флавий. Флавий как-никак и в большей степени современник этих событий, и земляк Иисуса. Свидетельство Тацита намного менее важное, чем свидетельство Флавия. Кроме того, Тацит не писал истории Иудеи. Он писал историю Рима. Тацит и об Ироде великом пишет не так много, а об Ироде Антиппе, при котором якобы распяли Христа, и вовсе не упоминает. Если для Тацита Ирод Антиппа – не величина, то для него и бунтовщик времен Антиппы тоже величина не значительная.
В отношении личности Христа скорее мы можем предположить, что Тацит заимствовал у Флавия, нежели что Флавий заимствовал у Тацита.
ОБСУДИМ ТАЦИТА
Однако, что же Булгаковский Берлиоз называет более поздней вставкой?
Вот он, пресловутый текст про Иисуса Христа.
ИИСУС
Тацит, из главы 44, книги 15, Анналов.
«И вот Нерон, чтобы побороть слухи, притеснял виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла Христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное, и где оно находит приверженцев»
Обратим внимание на то, что префекта Пилата Тацит ошибочно называет прокуратором, в точности, как и в Евангелии! Вопрос о том, кто у кого списал – не праздный. Если Тацит – это фейк, тогда он списал это из Евангелий, если книга Тацита подлинная книга античности, тогда, вероятно, авторы Евангелий списали у Тацита. И, наконец, если книга подлинная, а вставка позднейшая, то списали из Евангелий те, кто сделал эту вставку.
Но весь выше рассмотренный фрагмент в основном не столько об Иисусе, сколько о христианстве!
Об Иисусе имеется лишь одна фраза:
«Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат»
Полагаете, что эти 13 слов – достаточны для того, чтобы описать такие события, как пророчества и чудеса, сделанные Христом, и прочие события, описанные в Евангелиях?
Серьёзно?!
Далее Тацит описывает жестокие казни растерзанием дикими зверями и поджигание христиан вместо факелов в ночи.
«Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащим к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения».
И итог описания:
«И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой казни, все эти жестокости побуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона».
Между прочим, никто из современников Нерона не считал его кровожадным. Мнение о том, что Нерон был кровожадным, возникло позже, под влиянием именно христианской идеологии.
Обратите внимание на описание Нерона Светонием.
Источник, например, тут https://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1354646662
Светоний старается быть объективным, он поначалу говорит о его достоинствах, но затем очень много посвящает описанию его жестокостей. Но в этих описаниях мы не находим никаких описаний о массовых расправах над христианами, и тем более – над теми, кто просто ненавидел кого-либо, но не виновен ни в каких действиях против власти. По-видимому, если бы было известно, что Нерон казнил очень много людей, непричастных ни к каким действиям, то Светоний не забыл бы об этом упомянуть. Светоний считает Нерона жестоким, но он не выдвигает ему обвинений в массовых казнях невиновных. Иногда, правда, он казнил невиновных из корысти, или из зависти, из ненависти, из прочих расчётов, либо ради особого рода забавы. Но не массово. Во всяком случае, описания именно такого действия, какое описывается у Тацита, мы у Светония не находим.
Так что это дополнительно указывает на большую вероятность того, что мы имеем дело с позднейшей вставкой, написанной в пятнадцатом веке нашей эры неким мистификатором Поджио Браччолини.
Описывая период правления Тиберия, Тацит не упоминает о событиях, связанных с бунтом Иудеев или казнью их предводителя. Ничего из того, о чём повествуют Евангелия.
Таким образом, Тацит в данном фрагменте пишет вовсе не об Иисусе Христе, а о Христианах, и попутно дает справку о том, на чем, собственно, основано это учение. Тацит не свидетельствует ни о чудесах Христа, ни о его воскрешении, а лишь упоминает о нем, как об источнике зловредного суеверия. Христианам он не сочувствует, подтверждает, что они своими мерзостями заслужили наказание, и лишь сетует на чрезмерную жестокость наказания. Мог ли такой текст быть вставлен позднее теми, кто хотел бы доказать существование Христа?
Во-первых, могли ли такую цель преследовать кто-либо кроме христиан? Конечно, нет!
Во-вторых, если христиане стали бы редактировать текст Тацита, разве они стали бы свою веру называть зловредным суеверием, мерзостями, заслуживающими наказания? Вероятно, нет, если не предположить, что это были весьма ловкие и очень хитрые мистификаторы, которые понимали, что Тацит должен был бы крайне плохо относиться к христианам. А вот на это очень и очень похоже!
Христиане за 14 веков, пока эта рукопись якобы хранилась где-то в забытом тайнике, должны были бы, казалось бы, уничтожить книги, в которых о них, христианах, дается такой нелестный отзыв. Христиане не своём веку уничтожили множество книг, которые были им неприятны. Тьму.
А если уж их редактировать, то основательно переделать.
Впрочем, мы знаем, как редактируют книги христиане. Попросту удаляют фрагменты, которые им не нравятся. Навсегда.
Нет, безусловно, наличие этого фрагмента никак не доказывает теорию реального существования Христа.
И не было бы смысла вставлять такой фрагмент защитникам этой теории. Уж если бы книга-подделка создавалась для того, чтобы подкрепить теорию существования Христа, то вставка была бы более обширной.
А вот сделать такую небольшую вставку с единственной целью – выдать всю книгу за подлинную – такое было вполне возможно.
Вероятно, Поджио Браччолини, истинный автор «Анналов» Тацита, понимал, что если в этих «Анналах» будет присутствовать подробное описание чудес, вытворяемых Христом, то в них обязательно распознают подделку.
Кроме того, истинные христиане, я полагаю, находят достаточно доказательств существованию Христа в библейских текстах, чтобы утруждать себя подделкой книг историков, чуждых христианству. С ними христианству было не по пути.
Не христиане тиражировали «Анналы» Тацита в качестве доказательства существования Христа. Им подобное «доказательство» не требовалось. Это сейчас они их тиражируют, теперь они называют эту книгу доказательством, но теперь уже их не подделать.
Иосиф Флавий, не мог иметь перед глазами «Анналы» Тацита.
Флавий умен в 100 году нашей эры.
«Анналы» Тацита были написаны никак не ранее 110 года нашей эры, или даже только лишь в 15 веке.
В описании истории иудеев Иосиф Флавий широко пользовался священными книгами Ветхого завета. То, что находил он в литературе, он либо игнорировал, либо использовал. Он мог рассуждать примерно так: Был ли Иисус, не был ли он, но от его имени происходит название религиозной секты, это можно упомянуть. Но развивать эту тему не надо, поскольку мне, Иосифу Флавию, нечего сказать про это.
Итак, ни Тацит, ни Флавий, по сути ничего не сообщили в своих текстах об Иисусе Христе кроме того, что это – имя личности, давшей название религиозному течению.
Описывая события этого времени и этого места, Иосиф Флавий никак по сути не коснулся библейских событий.
Отсюда я лично делаю вывод: либо Иисуса Христа не существовало вовсе, либо существовал человек, которого казнили за попытку поднять мятеж, и не более того – ни чудес, ни воскрешения его не было.
Ни распространения его учения сразу (именно в ближайшие месяцы или несколько лет) же вслед за его распятием, ни существенных природных катаклизмов, ни изменения в политике Иудеи или Рима в этот период не наблюдается. Напротив – время распятия Христа отдалено от времени распространения христианства ровно на такой период, который требуется для того, чтобы правду невозможно было отличить от вымысла.
Попутно скажу, что Гай Светоний, написавший «Жизнь двенадцати Цезарей», также не упоминает о Христе, хотя писал о Тиберии, при котором Иисус Христос якобы был распят. Это и вовсе ничего не доказывает, поскольку он творил в начале второго века. Светоний мог знать об историчности Христа и истоках христианства не многим больше, чем мы.
Данное рассуждение не следует относить ни к атеистической, ни к исторической теме. Я просто восполняю логический пробел, который имеет место в бессмертном романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита».
Возможно, кто-нибудь, читая мой текст, напротив ещё больше уверится в реальном существовании Христа. Я не думаю, что надо затевать ожесточенную дискуссию, поскольку я сам не ставлю целью никого переубедить.
Я просто обращаю внимание на некоторое несоответствие истине у писателя, которому мы привыкли верить.