Этим вечером у них был вкусный и сытный ужин. Тем не менее, настроение у Антона было скверным. Утолив один голод, он остро почувствовал другой. К тому же Даша очень быстро хорошела, и Антона всё сильнее стало тянуть к ней. С этим что-то надо было делать. Казалось бы, нет никакой проблемы. Даша – женщина одинокая. Но Антон всё никак не мог решиться заговорить с ней на волнующую его тему. Будь рядом с ним обычная городская женщина, вопрос мог решиться быстро и просто. Но со староверами ему прежде не приходилось иметь дела. Кто знает, как там у них с этой стороной человеческих отношений – какие традиции, церемонии, ограничения и так далее. Хотя Даша попала к ним из города, всё же не один год прожила в их среде и наверняка прониклась их нравами.
Нельзя сказать, что Антона одолела робость. Просто он остерегался всё испортить неосторожностью. Но когда настало время укладываться в постель, его терпение лопнуло.
- Даша, - сказал он, – у меня широкая лежанка.
Она бросила на него короткий взгляд.
- Тебе повезло. Поздравляю!
- Слишком широкая для одного. Много свободного места.
- Ложись по диагонали.
Он взял её за плечи.
- Даша!
Она отстранилась.
- Не надо, Антон.
- Антон? – удивился он. – Я больше не Игорь?
- Ты сейчас не Игорь.
- Так, понятно, - пробормотал он озадаченно. – Игорь – хороший, Антон – плохой. Я правильно понял?
- Почти.
- Похоже на детскую игру. Чем же тебе не понравился Антон?
- Тем, что пристаёт к чужой женщине.
Он сокрушённо покачал головой.
- Даша, я понимаю: ты любила мужа. Но его больше нет, как бы больно ни было сознавать это. А твоя жизнь продолжается. И ты теперь – свободная женщина.
Она твёрдо посмотрела ему в глаза.
- А ты?
- Что я?
- У тебя на пальце обручальное кольцо.
Антон мысленно чертыхнулся. Это была оплошность. Он совершенно забыл про это чёртово кольцо. Там, в городе, оно служило Толмачёву эмблемой приверженности к семейным ценностям. Положение обязывало. Здесь, в тайге, эта вывеска теряла всякий смысл. Но теперь прятать кольцо было поздно.
- Оно ничего не значит, - сказал Антон. – Мы с женой будем разводиться.
- Зачем же ты его носишь?
- В городе я вынужден это делать. А здесь просто забыл снять.
Даша продолжала смотреть ему в глаза.
- Почему вынужден?
- Потому что… – он слегка замешкался, но всё же решил сказать правду. – Видишь ли, я баллотируюсь… на пост губернатора. Мне приходится изображать примерного семьянина.
- О, боже! – воскликнула она, отшатнувшись от него. – Как же тебя занесло сюда?
- А вот – занесло. И не просто занесло, а в компании двух соперников по выборам. Уговорили они меня поехать на охоту, чтобы развеяться перед решающей схваткой. Вот и поохотились. Один похоронен на краю балки. Другой ранил меня и сбежал. А я остался здесь, в тайге, в гордом одиночестве.
Даша смотрела на Антона широко раскрытыми глазами.
- Вы стреляли друг в друга?!
- Да.
- И один из вас убит?! Надеюсь, это не ты его?..
- Не я. Погибший был моим старым другом. А главный злодей остался невредим.
- Но ведь он мог и тебя убить!
- Мог, - сказал Антон. – Если бы он понял, что в горло попали щепки, а не пуля, то спасать тебя было бы некому.
Даша села, обхватив голову руками.
- О, боже! – повторила она. – А ты ещё тут рассуждаешь про деревенскую грязь.
Антон присел на свою лежанку. Так они сидели напротив и смотрели друг другу в глаза. Даша первой нарушила молчание.
- Значит, получается, что ты фактически свободный мужчина?
- В общем, да.
- Что значит «в общем»? Ты мне всё рассказал?
- Нет, - признался он.
Она ещё какое-то время смотрела на него, потом опустила глаза. Сказала негромко:
- Поздно уже. Гаси свет. Спокойной ночи!
Антон не ответил. Он молча выключил светильник и улёгся на свои полати. Душа была взбудоражена. Вряд ли эта ночь получится у него спокойной. Мысли, словно стая встревоженных птиц, кружились в его голове. Хотелось привести их в порядок. С одной стороны, он ни в чём не обманул Дашу. Сказал ей чистую… полуправду. Да, его вдруг очень сильно и неожиданно повлекло к ней. Что касается Валентины, то на её счёт у него нет и не может быть никаких угрызений совести. А как же Лариса? Ведь Антон, находясь в тайге, и о ней вспоминал нечасто. И без того хватало, о чём подумать. Но ведь это не оправдание, если по-настоящему любишь человека. А Антон был уверен в своей любви.
И вот его вдруг потянуло к другой женщине, которая ещё считанные дни назад напугала его своим видом. Она быстро поправилась и заметно похорошела. Но и это не может служить объяснением. Значит, есть что-то ещё? Или всё дело лишь в том, что волею судьбы мужчина и женщина оказались вдвоём, изолированные от внешнего мира? Неужели так всегда происходит? Неужели его влечение – лишь проявление простой физиологической потребности? Неужели всё объясняется так грубо и примитивно. Но ведь ещё сегодня днём его вдруг захлестнула волна нежности к этой женщине.
Он повернулся набок и попытался разглядеть свою соседку. Антону показалось, что она тоже не спит.
- Даша! – тихонько позвал он.
- Что? – так же тихо откликнулась она.
- Как звали твоего мужчину?
- Захар.
Антон нетерпеливо заворочался на своей лежанке, словно никак не мог найти удобное положение.
- Ты хочешь ещё о чём-то спросить? – услышал он голос Даши.
- Да.
- Спрашивай.
- Тебе будет неприятен этот вопрос.
- Спрашивай.
- Я хочу узнать, как погиб Захар. Его… убил медведь?
Она долго не отвечала. Наконец сказала:
- Да.
Даша опять умолкла. Антон лежал на своих полатях и глядел в потолок сквозь почти кромешную тьму. Время шло, а сон всё не приходил к нему. Даша лежала неподвижно и ровно дышала. Но Антон был уверен, что и она не спит. Так же смотрит во тьму и думает о своём.
- Это случилось полтора года назад, - вдруг заговорила Даша. – Захар и его друг Данила решили пойти на охоту. В последний момент с ними увязался Чика. К концу дня эти двое принесли Захара в село. Вернее – то, что от него осталось.
- Что за имя такое – Чика? – спросил Антон.
- Это кличка. Настоящего его имени никто не знает.
- Откуда же он взялся?
- Это тоже никому не известно. То ли освободился из лагеря, то ли сбежал. Поселился в заброшенной избушке. Ведёт себя тихо, спокойно, хотя нередко проскакивают лагерные ужимки. Ходит по дворам, помогает старикам да одиноким бабам. Тем и существует.
- Что же вы так неосторожно уголовника приютили? – удивился Антон. – Это крайне рискованно. Хоть бы справки навели о нём?
Даша хмыкнула.
- У кого? Да и что с ним было делать? Выгонять? Или арестовывать? Глупо. А так живёт человек, никого не трогает. Да и вещи пока ни у кого не пропали.
- Как же получилось, что Захар погиб, а его спутники остались целы? Как они это объяснили?
- Очень просто. В лесу они разошлись и дальше шли параллельно на каком-то расстоянии друг от друга. Когда услышали треск и звериный рёв, бросились на шум. Но было поздно. Медведь оказался очень крупным. Говорят, сами чудом остались живы. Четыре пули разом всадили в зверя, а он ещё долго не мог угомониться, всё пытался наброситься на них. Когда медведь испустил дух, мужчины соорудили носилки, уложили Захара и понесли его в село.
Она опять сделала паузу, а потом продолжила дрожащим от слёз голосом:
- Кода Захара принесли, соседи убеждали меня не ходить к нему. Говорили, что не следует мне видеть его таким. Даже пытались удержать силой. Но я всё же вырвалась и убежала. Очень хотела увидеть его, пусть даже мёртвого. А этого делать и вправду не следовало. Ничего более страшного в жизни не видела. Едва взглянула – и упала в обморок. С тех пор боюсь медведей больше всего на свете.
На этот раз молчание затянулось надолго. Антон понимал, что Даша не спит. Лежит, наверное, с мокрым от слёз лицом и плачет беззвучно. Тревожить её дальнейшими разговорами не хотелось, а пытаться отвлечь на другие темы вряд ли получилось бы. И он продолжал лежать с открытыми глазами и слушать приглушённый шум ночного леса. После долгих размышлений Антон решил для себя, что отныне не сделает ни одной попытки добиться Дашиной близости. Это бессмысленно и бесполезно. Результата он не добьётся, а отношения с ней может испортить окончательно. От этой мысли на душе стало тяжело и тоскливо. Чтобы хоть как-то заглушить тягостное чувство, Антон стал убеждать себя в том, что близкие отношения с этой женщиной ему вовсе не нужны. Поскольку очень скоро им предстоит расстаться, то лучше держать определённую дистанцию, «чтобы потом не было мучительно больно». И чем дольше он убеждал себя в этом, тем тяжелее становилось на душе. Но время шло, чувства притуплялись, а глаза начинали слипаться.
Антон уже почти задремал, как вдруг услышал Дашин голос.
- Игорь! – позвала она.
- Что? – откликнулся он, стряхивая с себя дремоту.
- Ты не передумал?
- Что не передумал?
- Чтобы я перебралась к тебе.
Антон приподнялся, пытаясь разглядеть её.
- Я буду только рад, - сказал он. – Нет, я буду счастлив! Я больше всего на свете хочу, чтобы ты пришла ко мне. Но если только ты сама этого хочешь.
- Да, я хочу. Мне очень тяжело одной, - пожаловалась Даша. – Тоскливо и одиноко. А ты… Ты мне не чужой. Совсем не чужой.
У Антона лихорадочно заколотилось сердце. Он протянул к ней руки.
- Иди же ко мне!
Даша спрыгнула со своей лежанки и бросилась в его объятия. Погружаясь в волны нахлынувшей страсти, Антон с удивлением заметил, что таких бурных и в то же время нежных чувств он не испытывал прежде ни к одной женщине. Даже к Ларисе.
Уснуть им удалось лишь под утро. Всё остальное время они лежали, тесно прижавшись друг к другу, и разговаривали. У обоих назрела острая потребность выговориться, излить свою душу человеку, который готов выслушать и понять, поддержать, ободрить, развеять сомнения. Антона поразила история городской жительницы, уехавшей вслед за любимым человеком в глухие, заброшенные места. Но самым странным ему казалось то, что после гибели мужа она даже не планировала вернуться обратно в город, предпочтя остаться там, где у неё не было ни одной родной души. Дашу забавляло его удивление. Она пыталась объяснить Антону, почему большой город со всеми его удобствами ничуть не манит её, почему нелёгкий, но спокойный и размеренный уклад жизни староверов близок и приятен её душе.
В свою очередь история Антона потрясла Дашу ничуть не меньше. Особенно события последнего времени, о которых он рассказал довольно подробно, без утайки. Даша слушала взволнованно, бурно выражая то испуг, то удивление, то негодование.
Когда Антон закончил, она сказала:
- Я думаю, Игорь, что тебе нельзя возвращаться в город.
От удивления он приподнялся.
- Почему?
- Потому что там у тебя враг. И он очень не хочет, чтобы ты появился в городе.
- Именно поэтому я и должен там появиться. Я просто обязан вывести мерзавца на чистую воду и призвать его к ответу.
- Не выведешь и не призовёшь, - твёрдо заявила она.
- Да, это будет нелегко, - отчасти согласился он. – Но я знаю, что делать. Кроме того, прежний губернатор на моей стороне. И он ещё никому не передал свои полномочия.
- Почему же тебя не ищут? – спросила Даша.
Антон неуверенно пожал плечами.
- Не знаю. Может быть, и ищут. Только вот, скорее всего, не там, где нужно. Вряд ли Борщов правильно указал место, - он от злости стиснул зубы. – Вот же гад! Даже от него не ожидал таких подлостей. Думает, что избавился от меня и от Паши. Но ничего, я ему устрою сюрприз!
- Игорь! – убеждающим голосом произнесла она. – Этот сюрприз обойдётся тебе слишком дорого. Твой недруг уничтожит тебя.
Слова обожгли как удар плети.
- Почему?! – спросил Антон. – Даша, почему ты так уверена в том, что Борщов меня уничтожит, а не я его?
- Потому что он сильнее. Не обижайся, но это так.
Толмачёв и сам понимал, что это так. Даже выручая Ларису, он был вынужден обратиться за помощью к Борщову. И вопрос решился практически мгновенно. Что ни говори, а нужными людьми Александр Михайлович окружил себя плотно. Но если действовать разумно – связаться с телевизионщиками, редакциями газет, с Гавриловым, наконец – то можно опрокинуть эту глыбу, вросшую в почву областной администрации. Нет, Даша явно преувеличивает опасность. Надо просто быть предельно осторожным. И тогда всё встанет на свои места.
- Меня ты, значит, в слабаки записала? – недовольно произнёс Антон. – Не веришь, что и я могу постоять за себя?
Даша погладила его ладонью по щеке.
- Я этого не говорила. И вовсе не хотела тебя обидеть. Я всего лишь хочу, чтобы с тобой ничего плохого не случилось.
- Что же ты мне предлагаешь? Хочешь, чтобы я остался в этой избушке и сдох в одиночестве?
- Конечно же, нет! Я предлагаю тебе отправиться вместе со мной.
- Куда отправиться, Дашенька? – горячо воскликнул Антон. – В твою забытую Богом деревню, которая находится у чёрта на куличках?
- Ошибаешься, Игорь, - спокойно сказала Даша. – Бог не забыл нашу деревню. Он никогда её не покидал. Это твой город находится у чёрта на куличках.
- Это всё риторика. Ну, заберусь я в ваше захолустье? Что я буду там делать? Чем заниматься? Копаться в земле? Это не моё. Мне оно не интересно. Много лет назад я сбежал от такой жизни. Да и сама подумай: спрятаться в твоей деревушке – значит, оборвать все прежние связи. Похоронить себя заживо для родных и знакомых. А я так не хочу. Не хочу скрываться, словно преступник. Поэтому мне необходимо вернуться в город.
- Город – понятие абстрактное. Куда конкретно ты собираешься вернуться? В свою квартиру? А ты уверен, что тебя самого там не ждёт сюрприз? Ты же мне не больше часа назад говорил, что твой враг Борщов очень осторожен и предусматривает любую мелочь.
И опять её аргумент заставил Антона задуматься. Даша права: появляться в собственной квартире опасно. Его там могут караулить. Если, конечно, Борщов, усомнился в том, что Антон погиб. А такое вполне возможно. Значит, домой ему путь заказан. По крайней мере, первое время, пока всё утрясётся. Но это не проблема, когда есть запасной вариант.
- Значит, остановлюсь в другом месте, - сказал он.
Даша резко повернулась к нему.
- Где? У Ларисы?
Антон промолчал. Ввязываться в разборки с объяснениями и оправданиями совсем не хотелось. Но Даша не стала устраивать сцену ревности. Выдержав несколько минут, чтобы дать себе успокоиться, она вновь заговорила:
- Я понимаю: ты имеешь на это полное право. Хотя мне жаль. Очень жаль! Мне показалось, что между нами вспыхнула божья искра. Но оставим эту тему. Я ни в чём тебя не упрекаю. Сама виновата. Поговорим о другом. Что ты станешь делать, если твоё место окажется занято?
- Почему ты так решила? – вскинулся он.
- Я не решила, а всего лишь предположила. У Ларисы есть поклонник. А ты для неё погиб. Остался в прошлом. Она теперь не связана никакими обязательствами.
- Но ведь прошло так мало времени. Менее двух недель. Что может произойти за столь короткий период?
- А разве в твоей жизни за этот же период мало чего случилось?
- Да, верно, - согласился Антон. – Но ведь у тебя тоже погиб близкий человек. И отнюдь не предположительно. А ты полтора года хранила верность ему.
- Я живу в другом мире, - сказала Даша.
- Чушь! – воскликнул он. – Нет никакого «другого» мира. Люди везде одинаковы. Есть различия в мелочах. А в основном – одно и то же. Почему ты постоянно проводишь какую-то границу? На самом деле её попросту не существует. Все мы живём в одном мире.
- Нет, - упрямо сказала Даша. – Мы живём в разных мирах.
- Ладно, пусть будет по-твоему: мы живём в разных мирах. Но с чего ты взяла, что наш мир хуже того, который ты предпочла ему?
- Вашим миром правят твари.
- Твари – это плохие люди? Я правильно понял?
- Они не люди. Твари – это твари.
В душе Антона перемешались тревога и досада. Тревожился он по поводу Ларисы. И досадовал на Дашу. Все эти заумные разговоры о потусторонних сущностях, тёмных и светлых силах – его раздражали.
- У нас человек человека в беде не бросит, - вновь услышал он голос Даши. – А у вас люди убивают друг друга по любому, даже ничтожному поводу. А то и вовсе без повода. Вот скажи мне: ты продолжаешь испытывать безотчётный страх, который терзал тебя в городе в последнее время?
Он на минуту задумался, затем признался:
- Я как-то не думал о нём. Других забот хватало.
- Не думал, потому что не испытывал его.
- Чем ты это можешь объяснить?
- Ты вернулся в лоно природы. Мы все – её дети. Не следует забывать об этом. Город живёт по своим, чуждым ей законам. Поэтому люди в нём не знают покоя.
«Мне и здесь нет покоя», – подумал Антон.
Вслух сказал:
- Мы почти всю ночь проговорили. Скоро начнёт светать. Предлагаю закончить прения и немного поспать.
- Да, надо поспать, - отозвалась Даша. – Спокойной ночи! Вернее: спокойного утра!
Она встала и ушла на свою лежанку. Антон не решился удержать её.