Я - монстр

…Послушайте, господа
Это история о мертвых богах
О великой любви, о деревьях, цветах
И о том, как корабли, уходят в закат…
(Нехудожник – «История Аквилона»)

Глава первая. Я – монстр.
 
21час:05минут
Городской пустырь, возле строительной площадки.
   
 Моя мать никогда меня этому не учила (хрусть, голова под ботинком тихо щёлкнула). Она вообще не учила меня ничему полезному или весёлому (ещё один плавный жим ногой), только тому, чтобы не приносить ей неприятности и вести себя тише мыши (на этот раз хруст вышел слабее, но повреждения получились сильнее: из приоткрытого рта, распростёртого на асфальте тела, выбежала тонкая струйка крови). Впрочем, следует сказать ей «спасибо»: благодаря такому отношению мне всё же удалось перешагнуть тридцатилетний порог – явление редкое,… для подобного рода существа. Говорят, это потому, что к тридцати годам наше тело так изнашивается от невероятных усилий, которые  испытывает, что становиться  трудно даже дышать, не то, что двигаться.
    Но это враньё… Мы умираем, потому, что всегда найдётся тот, кто захочет ускорить нашу смерть. Люди никогда не могли спокойно смотреть на хищника, свободно разгуливающего рядом, у них только одна цель – поймать, подчинить, приручить. А если не получиться – уничтожить. Сколько таких как я было убито - ни ради защиты, ни для еды, ни для выживания - для удовольствия. Кого-то ловили и прилюдно добивали на арене, для потехи собравшейся публике, на кого-то устраивали целую охоту и загоняли, словно животное. А кого-то убивают медленно, с удовольствием, год за годом…Называйте это как хотите, всё равно: это убийство, ради убийства и оно жестокое, потому что бессмысленное.  Люди прощают убийц, маньяков, одержимых фанатиков, пачками отправляющих других на смерть, но никогда не простят умирающего от голода хищника, пожравшего одного из них. И тут даже самые святые будут требовать смерти.
    Возможно поэтому я никогда не переживаю, когда поступаю так, как сейчас. Мне не хотелось есть, не было ни намёка на голод - только нестерпимое желание вновь испытать чувство, когда чужая плоть лопается под ногой. Когда ты собираешься, как для рывка и бросаешься вперёд.  Вцепиться зубами, или ударить со всего маху рукой. Почувствовать, как расходиться чья-то кожа трещинами… Ощутить, как по тебе словно пробегает тёплая волна - то ли от наслаждения, то ли от соприкосновения с чьей-то, пока тёплой кровью, медленно остывающей на теле. Каждая клетка буквально впитывает  жизнь и вопит: «Ещё! Ещё!». Не будь у людей такого специфичного запаха, думаю, нашлось много желающих включить их в свою пищевую цепь. Впрочем, когда умираешь от голода, можно и потерпеть, да и не у всех людей запах как от протухшего бургера.
  Но в этот раз меня только мутило от сладковатого трупного запаха: мясо совсем не хотелось брать в рот, оно расходилось на языке как противный вязкий студень. Что бы там не говорили о непритязательном вкусе монстров, даже у нас есть предел брезгливости к пище. И всё же, я пришла на этот «букет», хотя, как уже говорила, не то чтобы сильно хотела есть. Вероятно, причина была в том, что в этой вони я уловила что-то знакомое, запах, который уже доводилось чувствовать раньше, только очень давно. И мне  хотелось понять: откуда?
Вблизи вонь превратилась в смрад. Смрад такой плотный, что, казалось, раскалённый ночной воздух пустыря можно было резать ножом на куски. Тело выглядело странно: оно будто разбухло внутри под собственной оболочкой и, в тоже время, пустым и полым, как надутый шарик. Конечно, дни сейчас стояли жаркие и душные, но всё же… Я с недоверием остановилась и осторожно пнула труп носком ноги: будь рядом кто-то более опытный, то с удовольствием спросила у него - можно ли это есть. Но рядом, увы, никого не было. Тогда я снова пнула труп ногой, теперь уже сильнее, потом ещё.  Била до тех пор пока чётко не почувствовала запах стухшей крови, но после опять продолжила пинать тело ногами. Забавно, но почему-то в этот момент подумалось, что нечто похожее ощущает маленький ребёнок, когда рвёт крылья бабочки, или прижимает ботинком мышь: он не испытывает злости и не хочет кого-то убить – ему лишь интересно посмотреть, что будет. Раз за разом, раз за разом… И мне тоже хотелось знать, что произойдёт, если «мышку» раздавят.  С возрастом это проходит, вероятно. Рано или поздно все успокаиваются, даже такие монстры как я. А я действительно была монстром, с самого детства, монстром, который прекрасно умел себя скрывать. Очевидно, мои родители слишком сильно хотели особенного ребёнка. Что ж (очередной пинок по телу на асфальте) они получили сполна. Интересно, что бы они почувствовали, если бы могли видеть меня сейчас? Гордость?
   Я присела на асфальт рядом с трупом – с каждым мгновением запах от него становился всё хуже: кровь, вытекающая из ран, сворачивалась, а клетки быстро отмирали. Но всё же я не побрезговала сунуть два пальца в бурое месиво из пыли и крови, растёкшееся под ним, и поднесла к лицу, словно размышляя – хочу ли попробовать? С одной стороны – один лишь вид  вызывал у меня спазмы желудка, с другой – это была еда, и пренебрегать ею не стоило. Кто знает, смогу ли я достать что-то завтра. С другой - глупо рассчитывать и наестся впрок: сколько сейчас не ешь, всё равно, через определённое время проголодаешься. Так что пользы, если я переступлю через себя и запихаю внутрь эту склизь (тут меня даже скривило, от мысли, что в мой рот может попасть что-то подобное)  не принесёт.  А вот навредить может: следует тщательнее следить за своим весом, ведь от этого тоже зависит успех в охоте. И дело не только в том, что слишком толстый или худой хищник вряд ли поймает свою добычу. У  меня была на редкость удачная комплекция, благодаря которой я с лёгкостью могла сойти и за взрослого человека или подростка. Учитывая большое количество камер на улицах, это было серьёзное преимущество, особенно если я и впредь собираюсь охотиться в данном районе. Насколько мне известно других охотников на этом «пяточке» не было, а значит, я могла спокойно кормиться здесь какое-то  время, не нарушая чужие границы.
  Другой рукой я попробовала немного развернуть лицо трупа на себя, желая понять – действительно ли его знала? Задача была не из лёгких - оно значительно распухло (да и знакомство с моей обувью не прошло для него бесследно), но я почти сразу разглядела светло-голубой глаз и слипшиеся от собственной крови волосы, не утратившие ещё свой золотисто-пшеничный цвет. Другая сторона тела представляла из себя гниющее месиво и, кажется, отсутствовала одна рука. «Эй – подумалось мне – да тебя хорошенько выпотрошили, прежде, чем выкинуть». Теперь понятно, почему он разлагается так быстро: с момента смерти прошло больше месяца, очевидно, его всё это время продержали в холодильнике, а теперь вытащили… для меня? Однако, мысль о том, что при жизни мы вполне могли быть знакомы, окончательно отбила у меня мысль о еде.
  Поэтому,  я брезгливо убрала руку от носа и уже собралась уходить, но что-то меня остановило.  И вдруг поняла: запах переменился. Нет, воздух вокруг по-прежнему был пропитан смрадом, но теперь к нему примешивалось что-то новое. Не скажу, чтобы «аромат» стал особо приятным, и всё-таки он разительно отличался от первоначального запаха, царившего кругом – он стал тёплым, живым. Где-то рядом появился третий участник событий и не могу сказать, чтобы его запах был мне совсем незнаком: вот уже несколько дней, оказавшись на улице, я отчётливо ощущала рядом чьё-то присутствие, словно кто-то навязчиво шёл за мной следом. Это не мог быть случайный прохожий, или один из проживающих рядом монстров, потому что за прошедшее время я уже не раз меняла район охоты, а запах оставался прежним. Сомнений не оставалось – это один и тот же человек и сейчас он очень быстро приближался в мою сторону. К его запаху  отчётливо привязывался запах мятой газонной травы под ногами и чего-то ещё, едва уловимого, явно чужого, но им, казалось, было пропитано всё тело неизвестного. Решение пришло фактически сразу: отбежать в сторону видневшейся рядом стройки и оттуда выследить назойливого типа. Разумнее, конечно, было просто уйти, но любопытство победило осторожность. Поднявшись вверх по лестнице, видневшегося в темноте недостроя, я очутилась на открытой площадке, откуда хорошо было видно место, где лежал труп. И, похоже, вовремя: внизу как раз наметилось  странное движение. Кто-то довольно крупный появился из темноты, шурша разбросанным  вокруг гравием, и стал с интересом оглядываться по сторонам, словно критик, любующийся необычной картиной. Выбравшись на небольшой участок уже покрытый асфальтом он не сразу подошёл к трупу (его, будто, совсем не волновало, что рядом есть чьё-то тело): он просто окинул его взглядом, после чего вновь стал созерцать местность. (Впрочем, не слишком внимательно, раз не сразу меня заметил) Одет он был очень интересно, для человека выбравшего окрестности стройки для прогулки в вечернее время: ни тебе джинсов, ни спортивных ботинок. И всё-таки выглядел незнакомец довольно спортивно, можно сказать даже через чур громоздко. Словно он специально подчёркивал свои размеры, желая произвести сильное впечатление…или кого-то запугать. Стероиды? Вполне возможно, тогда понятно – откуда этот чужеродный запах, и почему он им так пропах.   Вывод напрашивался сам собой: охотник, только не один из нас, а чужой, из тех, кто ищет удовольствия в убийстве. «Ну-ну – ухмыльнулась я про себя – охотник значит? Вот только я не собираюсь с тобой играть».
   Тут, будто услышав мои мысли, «качок» резко развернулся в мою сторону и, хотя на улице сильно стемнело, я была готова поклясться, что смотрит он в упор и прямо на меня. А затем произошло невероятное: его ноги пришли в движение и он, с невероятной быстротой и ловкостью, для такого массивного существа, даже не побежал, а полетел в мою сторону длинными скачками. На секунду моё сердце сжалось от неожиданности, затем резко раскрылось, протолкнув по артериям поток из крови, и я с такой же, если не с удвоенной скоростью, бросилась бежать прочь. Но прежде, чем я успела добежать до лестницы, кто-то со всей силы пнул меня по ногам, отчего я рухнула вниз, по инерции «пропахав» своим телом скопившуюся на полу цементную пыль и кирпичную крошку. На нижней губе очень явственно «вспыхнул» солоноватый вкус крови. При попытке встать голова пошла кругом, в глазах потемнело. «Подстава – успела проскочить в голове мысль – Чего же он ждёт? Почему не бьёт больше»…
*   *   *

Три месяца назад….
  Ливень, нескончаемыми потоками заливавший асфальт, раздражал. Обычно дождь меня успокаивал, но сегодня он именно раздражал. Возможно, это потому, что снаружи я вымокла до нитки, а в теле, наоборот, ощущалась холодная сухость и пустота. И чем больше мокла моя одежда, тем сильнее ощущалась сухость внутри. Я злилась, злилась на дождь, как будто он был  виноват в том, что не может утолить мою жажду. Представьте тротуар, который тонкой коркой покрывающий землю, никогда не даёт ей напиться: крупные капли лишь с силой ударяются об него и отскакивают, не просачиваясь насквозь. Вот такое же чувство тонкой липкой плёнки на коже, не пропускающей влагу внутрь, снедало меня.   
  К раздражению и голоду примешивалось гнетущее осознание того, как дёшево (дёшево, а не скромно) я сейчас выгляжу на фоне людей, прогуливающихся вечером по центру: на ногах болтались «галамртовские» кеды и леггинсы из «Фикса», с притязаниями на джинсу. Пытаясь их хоть немного облагородить, я ещё накануне сделала на них рисунок с помощью отбеливателя и ватной палочки. Получилось довольно сносно, со стороны вполне походило на протёртые джинсы. Но стоило только им немного промокнуть, как фальшивая сущность выкарабкалась наружу: ткань тут же сморщилась, и облепила ноги, как  подобает дешёвой синтетике. Джинсовая куртка, правда, была настоящей и вполне качественной, но купленной в секонд-хенде на распродаже. Завершала «комплект» футболка, неопределённого розово-оранжевого цвета, так же из «Фикса» и розовая кепка, с «добавлением мерцающей нити». Последняя, была куплена скорее по-необходимости: без неё мои распущенные, белые с желтизной, волосы смотрелись совсем не естественно, как парик на манекене, а мне совсем не хотелось, чтобы окружающие догадывались, что это не мой настоящий цвет. От дождя причёска совсем распушилась и только небрежно надетая поверх кепка и капюшон немного сглаживали ситуацию, придавая моей шевелюре более-менее естественный вид.
  Впрочем, ночные сумерки и дождь не позволяли подробно рассмотреть мою внешность, а два белых пакета в руках вполне дополняли образ: этакая «серая мышь», на минуту высунувшая нос из квартиры в ближайший круглосуточный магазин. Одета небрежно, так как редко бывает на улице, только на работу или продуктовый, нормальной одежды на выход нет – кто обратит на такую внимание? Перевоплощение в данную личность шло медленно и постепенно, как и положено настоящему хищнику на охоте: сначала обувь, потом брюки, затем футболка и куртка. Всё это время я успевала очень внимательно следить за своей целью, а точнее целями, поскольку их было несколько. Нет, в данный момент, я не голодала, и мне вполне хватало одного человека для пропитания, но сейчас я хотела не есть, я хотела пробовать. А значит, одного вкуса пищи было мало, здесь, как с яблоками, действовал принцип: «Не съем, так понадкусываю». Правда, в отличие от яблок, «огрызок» от моей трапезы нельзя было просто выкинуть в мусорное ведро, но это меня не останавливало: из еды я съедала только то, что нравилось  больше всего, без сожаления бросая остальное. Про себя я конечно же понимала все последствия своего решения, если что-то пойдёт не так, понимала и почему, всё равно хочу так поступить: некоторое время назад, до того как перебраться в этот район, мне действительно приходилось очень туго. Были периоды, когда охота в нормальном ритме была невозможна и я боялась, что умру от голода. И только, когда мне удалось найти этот относительно спокойный «закуток» дела пошли лучше, однако страх голода никуда не ушёл и теперь мне требовалось что-то такое, чтобы доказать себе, что опасности больше не будет, что всё и дальше будет хорошо. И это было даже важнее, чем сохранить в тайне моё присутствие. А ничего, кроме как массовая охота не могла доказать это лучше.
Успех оказался больше, чем я ожидала: не смотря на то, что далеко не всё мясо человека годится в пищу (я бы сказала почти не всё) в животе впервые за много дней ощущалась приятная тяжесть, как это бывает после хорошего приёма пищи. Не помню, когда вообще испытывала подобное чувство насыщения, однако на этот раз остатки трапезы с трудом вместились в два больших плотных пакета (очень кстати, украшенных надписью «Мясная лавка»). В частности, даже если мне встретится очень поздний прохожий он не обратит особого внимания на мою ношу, в купе с моим внешним видом «домохозяйки на выгуле» (о котором я уже говорила). Не в пример физическому состоянию, психическое состояние было не таким радостным и про себя я уже знала причину.
  Сегодня днём мне сначала не повезло: найти сразу подходящую группу людей оказалось невозможно. Предстояло долго вылавливать еду «поодиночке». Но когда попался первый подходящий субъект пришлось почти до вечера ходить за ним по городу,  прежде чем появилась возможность напасть. Это был полноватый мужчина, лет за сорок, из тех, кого природа с рождения одарила хорошей мышечной массой, но в силу своего образа жизни они почти не двигаются (или наоборот искусственно перегружают своё тело) и к сорока годам становятся похожими на перекачанные воздушные шарики, из тех, что по праздникам таскают дети на ниточке. Обычно и пахнут они соответствующе – сода, гашенная уксусом – но «аромат» этого мужика оказался вполне нормальным. Очевидно, он не так давно перешёл на свою вредную «диету», что ещё позволяло ему сохранять приятные нотки в запахе. Что ж, я не намеревалась дать полезному продукту окончательно пропасть зря.
  Но, как уже говорила, мужичок оказался довольно подвижным и мне пришлось пройти с ним не один супермаркет. Брать ничего особо он не брал, зато копался подолгу во всех отделах (например, в овощном, где не взял ничего, или в отделе заморозки – одну пачку пельменей!). Последним был магазин «Фикс Прайс», где он кинулся к стеллажам с кондитерскими изделиям и тут уж действительно стал набираться, а не смотреть. Пока он совершал свои чревоугодные приобретения, я очень внимательно следила за ним из отдела с вещами напротив. Неспеша осмотрела футболки, затем повертела в руках розовую бейсболку, примерила возле небольшого круглого зеркала (в нём мне было хорошо видно мою добычу, оставаясь при этом к нему спиной). Небрежно бросила кепку в корзину – пригодиться - и  собиралась двигаться дальше, как вдруг почувствовала странный запах, исходивший от кого-то поблизости. Оглядевшись, я увидела парня, лет двадцати шести (плюс-минус несколько лет), копошившегося у стеллажей (он то ли рассматривал там что-то, то ли говорил с кем-то, стоящим за полками). Манящий запах шёл именно от него. К запаху подмешивался непонятный очень настойчивый аромат, сладкий и горький одновременно. Как-будто рядом кто-то жевал мятную жвачку. Забыв на время о своей цели я стала осторожно пробираться в сторону парня. Я всё понимала - что вокруг слишком много людей, что не смогу остаться незамеченной - но ничего не могла с собой поделать: его запах дразнил, звал - как запах домашней выпечки голодного, как запах воды в жару. Он не был похож ни на один из них, это был именно запах человека, но он звучал для меня, как все эти запахи вместе взятые. Самый желанный аромат, аромат цели. Только в самую последнюю секунду настигшее меня наваждение внезапно исчезло, как и появилось, я резко свернула в сторону. И вовремя: парень как раз поворачивался и, если бы не проведённый мной манёвр, мы столкнулись с ним лицом к лицу. К несчастью, пока я отвлеклась мой «ужин» успел сделать ноги из магазина и как я не пыталась найти среди прочих людей его след – ничего не вышло. И хотя найти новую цель, в этот раз, не составило труда внутри всё равно росло и кипело какое-то чувство неудовлетворённости…
  На этот раз я удосужилась съесть слишком много, даже через чур. Однако это ни как не заглушило чувство голода. Наоборот, с каждым съеденным куском хотелось ещё и ещё. Всё же мне удалось вовремя остановиться и не «снизойти» до обгладывания костей. В глубине души я прекрасно понимала, что чувство пустоты на самом деле не было голодом: всё дело в той идиотской встрече. Тот парень и запах, витавший вокруг него. Жгучая мята и  что-то сладкое – запах другого охотника, крутившегося рядом с ним. И, судя по всему, более удачливого, чем я: мята нужна, чтобы глушить запах крови, запах достаточно сильный и въедливый. Вот почему настоящие хищники никогда не хранят запасов в доме, даже если после еды что-то останется. Ей пропахнет вся квартира и холодильник. Улица – лучшее место для трапезы.
  Мой ужин прошёл сегодня в небольшом лесном массиве, на окраине города. В ночное время здесь было достаточно тихо, чтобы избежать ненужной взглядов, а люди, что всё-таки могли повстречаться, не из тех, кто станет болтать о своих ночных похождениях.  Поднявшись с земли (обычно я ем аккуратнее) я вытерла рукой рот и перевела дыхание. Внимательно осмотрела лежащие возле меня остатки мяса и кости – есть их было уже невозможно, но оставлять тоже нельзя. К счастью, я теперь знала, что с ними делать и куда идти, чтобы прийти в себя этим вечером…
  …Моя мама меня этому не учила, она вообще не учила меня ничему из того, что могло мне сейчас пригодиться. Вот бабка… она бы точно сумела  «поставить меня на крыло»,… но увы, как говориться, не судьба. Она умерла слишком рано. Так что мне не у кого было просить совета.
  По счастливой случайности, некоторое время назад, я наткнулась на семью гулей, проживавшей на старом городском кладбище. Кладбище давно  находилось на территории города, и потому закрыто для похорон. Очевидно, рацион этого небольшого выводка составляли сплошь самоубийцы, ведь свежих захоронений больше не было.  Другое дело - как им удавалось выбираться в город, оставаясь незамеченными: внешность у ребят была, мягко говоря, очень своеобразная. Таких, как они, называют «одичалыми», поскольку живут в стороне от людей и на вид имеют с ними мало общего: небольшого роста, тощие – они были настолько болезненными и слабыми, что уже не могли промышлять охотой и питались исключительно трупами.
  Я узнала про них, когда пыталась первый раз сбросить остатки своего «улова» в самой старой части кладбища. В ту ночь они «пировали» над останками какого-то бедолаги. Одичалые гораздо слабее обычных гулей, но тогда их было больше и они вполне могли со мной расправиться, за то, что забрела на их территорию. Однако они меня не тронули: может были слишком увлечены едой, может потому, что почувствовали в моём запахе что-то схожее со своим. Но с тех пор я стала время от времени приходить на городское кладбище и наблюдать со стороны за этим семейством. Наверно, они давали мне чувство сопричастности, как будто я тоже была частью их семьи, или они просто вызвали у меня с любопытство своим поведением. Выглядели они, конечно, отвратительно. В силу своих «увечий» многие из них потеряли способность к речи: в момент делёжки пищи от них нередко доносилось шипение и какие-то резкие звуки, в которых с трудом узнавались слова. Но я хорошо помню, как увидела их впервые, как, прежде чем начать есть, они все замерли, позабыв о своих спорах, и притихли, словно… молились над трупом?
  Сегодня я снова собиралась поехать к ним. Остатки своей трапезы  сложила в два больших полиэтиленовых пакета, с надписью «Мясная лавка»: со стороны будет казаться, что это покупки из магазина. Одежду, оставшуюся от «ужина», немного поколебавшись, сунула в свой рюкзак: в пакете с костями ей не место, особенно если идёшь с ним по городу. Отойдя на достаточное расстояние, я огляделась по сторонам и, пока никто не видел, сняла с себя обувь и брюки, переоделась в предусмотрительно захваченные с собой леггинсы и кеды. Затем настала очередь футболки. Перед тем, как вывернуть из тёмной подворотни на освещённую улицу я надела куртку и кепку. И вовремя: на подходе к центру города полил сильный дождь. Начнись он, когда я ещё была в лесу – точно по уши увязла в грязи. Хотя и в городе идти под дождём не особо приятное занятие. Но всё же я не решилась вызывать такси из фирмы по телефону: если я всё-таки где-то «наследила» звонок по телефону, с зарегистрированным точным адресом был совсем не желателен. Правильнее сейчас, это взять машину, из тех, что таксуют на улице, правда цены на поездку в таких такси  были довольно высоки для меня. Слишком расточительно, чтобы проехать всего несколько остановок. Впрочем, а перед кем мне за это отчитываться?
  Возле круглосуточного кафе как раз стояло несколько машин, а водитель одной из них сидел на месте - это было заметно по красноватому огоньку сигареты, мелькавшему в лобовом стекле. Я подошла к дверце со стороны пассажира и слегка постучала. Стекло на половину опустилось и в приоткрытую щель на меня уставился вопрошающий взгляд водителя.            «Свободны? – поинтересовалась я в эту щель и, получив утвердительный кивок, открыла дверь и протянула водителю заранее заготовленную купюру – Городское кладбище». Возможно, в каком-то другом городе подобный адрес и вызвал удивление, но здесь водитель только молча выбросил окурок в своё окно и кивнул ещё раз, как бы приглашая сесть. Городское кладбище уже давно обросло со всех сторон домами, в том числе многоэтажками, поэтому ничего удивительного в просьбе довезти до него вечером из центра не было. Получив утвердительный ответ, я быстро подхватила свои пакеты и уселась на заднем сиденье. Можно было, конечно же, и вперёд, но я чувствовала усталость, а на заднем сиденье можно было откинуться на несколько минут и хоть немного отдохнуть.
  Однако стоило мне только опуститься на сиденье, в надежде хоть ненадолго прикрыть глаза, как в нос ударил знакомый сладковато-горький аромат – перечная мята. Тот самый, как будто рядом кто-то всё время жевал мятную жвачку. И, хотя это мог быть кто угодно, в голове сразу же всплыл образ парня из магазина и навязчивый запах, витавший вокруг него. От этого воспоминания меня снова накрыло волной раздражения, желудок сжался в голодном спазме - «Ещё!» - пальцы рук сцепились, словно сжимали не воздух, а чьё-то горло. К счастью, мне удалось вовремя взять себя в руки, но витавший по салону мятный холодок не оставлял в покое. Вряд ли этот запах исходил от водителя такси: глядя на его прокуренную и пропитанную потом физиономию меня терзали смутные сомнения – знает ли он хотя бы о зубной щётке, не то что про другие предметы гигиены. Это был запах пассажира, которого он подвозил до центра и, очевидно, не так давно. Вот почему из всех водителей он оказался на месте – он только подъехал и не успел (или не захотел) никуда отойти. Но кого и откуда он мог подвозить в центр в такое время?
  В этот момент машина остановилась. «Приехали» - коротко бросил водитель. «Угу, спасибо» - отозвалась я, подхватив свои пакеты с заднего сиденья и, поскольку расплатилась с таксистом заранее, не задерживаясь вышла из машины.
  Район кладбища давно находился в городской черте, так что встреча с  прохожим, поздно ночью идущим мимо него, с пакетами из магазина, ни у кого не вызывала удивления: это мог быть жилец одной из многоэтажек, что как грибы росли кругом,  всё сильнее сжимая его в своё каменное кольцо. Скоро наступит момент, когда они окончательно сдавят его в свои тиски и тогда у последних обитателей старого кладбища не останется ни каких шансов. Но пока они ещё не ощутили всю тяжесть своего положения и пытаются бороться за выживание.
   Сегодня у них намечался очередной «пир»: обычно гули питались трупами самоубийц, которых находили спускаясь к реке. Этого было мало, но осторожность, даже в условиях голода, не позволяла им питаться умершими бомжами или «жертвами» города. Однако голод иногда брал своё: пару дней назад гули нашли тело какого-то бедолаги, умершего в результате несчастного случая и, подождав какое-то время, всё-таки решились утащить его к себе. Но, в виду того, что пищей им будет служить человек покинувший мир не добровольно, гули расстарались и решили затянуть «церемонию прощания» на два дня. Сегодня был уже третий. От трупа почти ничего не осталось кроме костей, но собравшиеся отнеслись к ним со всем почтением: останки были собраны в деревянный ящик, прямо напротив присутствующих, совершавших свой странный «ритуал». Со стороны и вправду смотрелось, будто они молятся и всё же я в этом сомневалась. Молитва – подразумевает осмысленность речи, присутствие развитого языка, а этого-то у гулей, можно сказать, и не было: их речь носила больше условный, схематичный характер. Чаще она напоминала рычащие звуки или шипение, в которое иногда вкраплялось что-то похожее на речь. Гули из одной части города могли совершенно не понимать язык гулей из другой. Но, тем не менее, сейчас они вместе неподвижно сидели рядом и из уст доносился одинаковый равномерный гул, словно все эти разные существа говорили и думали об одном.
  Не смотря на «устоявшееся» знакомство я, по-прежнему, наблюдала за всем происходящим со стороны, стараясь ничем не выдать своё присутствие. Благодаря своему феноменальному чутью гули наверняка давно догадались о том, что я наблюдаю за ними, но как они поведут себя, столкнись мы с ними лицом к лицу, не мог сказать никто, в особенности, не посчитают ли они, что я претендую на их еду. Поэтому я не только не показывалась им на глаза, но и постаралась, как можно быстрее уйти, поняв, что «молитва» закончилась и гули собираются приступить к пище.
  Выбравшись из кустов, я, стараясь не шуметь, развязала свои пакеты и поставила их на землю: запах, доносившийся от них непременно должен был привлечь гулей и всё же…. Прогулявшись где-то с пол часа по старым (а местами заросшим) тропинкам кладбища я вернулась обратно и, как бы ненароком, заглянула в кусты, проходя мимо: пакеты были пусты. «Отлично – подумалось мне – теперь можно и обратно, а то я и так сильно задержалась». Хотя… можно подумать это кого-то касается…
Глава вторая. Ещё только раз…
Днём ранее… офисные помещения, 16:00
  «Что пялишься?! Со мной что-то не так?» -  хотелось мне сказать,  в очередной раз поймав на себе взгляд сидящего напротив «молокососа»…, но удержалась. Вот она, проблема всех маленьких кабинетов-конторок современности, здесь люди сидят до неприличия близко, а на чужие проблемы смотрят косо. Впрочем, стоит отдать должное мои «коллегам»: сегодня они ведут себя на удивление прилично – почти не лезут с расспросами (за исключением пары назойливых личностей) и жалобно-сочувствующих взглядов, которые они время от времени бросали на меня. Хотя… если быть до конца откровенной, то дело было не только в них, точнее даже не столько. Причина раздражения была во мне, в моих воспоминаниях… и этот вкус, который я так отчаянно пыталась забыть, но он, казалось, просто прописался в моём рту и вспыхивал каждый раз, когда я пересекалась с чьим-то взглядом. Ещё…ещё хочу. Теперь оставаться дольше в тесной комнатке с людьми стало невыносимо. Выйти, куда угодно выйти, только бы не здесь! До перерыва оставалось не так  много времени, но я не стала ждать. В перерыве на кухне соберётся много народа, а мне сейчас как никогда нужна была тишина и возможность остаться одной.
Электрический чайник на рабочей кухне, конечно же, был пуст, пришлось греть его заново. Мысль об ожидание только сильнее подстегнула раздражение, а вместе с ним поднялось и подросло другое чувство, которое я так старательно пыталась выключить… Ещё, ещё один только раз попробовать и потом всё, больше никогда не буду… Вода в чайнике закипала нестерпимо медленно, но сделать с этим ничего было нельзя. Поэтому я просто достала из шкафа банку кофе, открыла и медленно втянула исходивший от неё аромат.  Мозг отреагировал мгновенно, но вместо облегчения, по телу пробежала волна неудовольствия: «Не то, не это, обман, подделка!». «Заткнись! – так же со злобой ответила я мысленно сама себе – Больше ничего нет!» «Есть, есть! – тут же поднялось откуда-то с шипением из глубины – в соседней комнате!». «Да? – пыталась я угомонить это что-то новое, рвущееся наружу – Ну и кого из двух ты тогда предпочтёшь? Старуху, с её кислым запахом, или мальца, с его вязким вкусом?». Вода в чайнике закипела,  я поспешила налить ею чашку и, не дожидаясь пока порошок раствориться полностью, стала прихлёбывать мелкими глотками, попутно продолжая внутренний спор с собой. «Ты же сама так хотела уйти оттуда, потому что не в силах была терпеть их мерзкий запах, а теперь думаешь, что спокойно сможешь жевать его «носителя»?». Горячий кофе буквально обжигал мне верхнее нёбо и неприятно колол губу, но, кажется, это начинало помогать, по крайней мере, проклятый привкус стал потихоньку исчезать. Если бы в здание можно было курить – непременно закурила, чтобы отбить и любое воспоминание и о запахе. Но, к сожаления, курить в офисном здание было запрещено, пришлось удовлетвориться искусственным кислым ароматом напитка в чашке, медленно вдыхая его через нос. Глаза были слегка прикрыты, хотя свет на кухне ярким не назовёшь, но так казалось спокойнее. И вдруг, в этом хаосе вкуса и аромата, зазвучало что-то новое, свежее. Кто-то зашёл на рабочую кухню, благоухая таким ароматом, от чего моё сердце «подпрыгнуло», а внутри, с каким-то блаженством растеклось умиротворение… Вот оно, это то, что мне надо. «Чайник вскипел недавно – произнесла я медленно, не спеша поворачиваясь в сторону вошедшего – так что если хотите чая или кофе, можете смело пить…»…
  В коридорах старого офисного здания сегодня было на удивление тихо и малолюдно. Офис находился в помещение бывшего портового склада, который, после банкротства основного владельца, переоборудовали под многочисленные кабинеты для сотрудников фирм и предприятий, снимавших их в аренду. Некогда большие и просторные помещения поделили на узкие кабинеты-конторки, с искусственным светом, в которых с трудом находили место даже два человека. И только царящие вокруг шум и суматоха не позволяли случайному посетителю в полной мере ощутить всю затхлость и ограниченность данного места.  Но пару дней назад произошло событие, внёсшее на какое-то время некоторое оживление в офисное «болото». Точнее, это было два разных события, но случившиеся одновременно: сначала стало известно, что у одной из сотрудниц умер муж, а к вечеру пришло известие, что с другой женщиной, работавшей в этом же офисе, произошёл несчастный случай. Как о первом, так и о втором событие, подробностей никто не знал, поэтому эти новости активно обсуждались во время перерывов, обрастая всё новыми и новыми сведениями. Так, одни сотрудники с видом знатоков, уверяли, что муж первой женщины разбился в аварии, другие говорили, что ничего подобного, авария произошла с другой женщиной, когда она возвращалась домой, в компании случайного знакомого и это он погиб, а она попала в больницу. Третьи глубокомысленно молчали, лишь изредка вставляя что-то вроде: а не кажется ли странным, что эти два события, так похожие между собой, произошли в одно время? Не связанны ли они между собой? Но сегодня эти разговоры враз поутихли: после непродолжительного отсутствия обе женщины вышли на работу. А вести подобные беседы при них стало несколько неуместно. С той лишь разницей, что в отношении одной женщины это было лишь элементарное соблюдение рамок приличия, а с другой…
Вторую сотрудницу звали Элис (нет, конечно же, звали её совершенно иначе, но среди окружающих как-то сразу сложилось - обращаться к ней именно так, Элис). Никто уже не помнил, откуда и почему появилось у неё такое прозвище, кажется, его придумал парень, который когда-то здесь работал и уже давно уволился. Но и среди новых сотрудников быстро прижилась традиция обращаться к ней не по имени. Казалась, Элис была из тех людей, к кому на удивление никогда не проявляли открытой вражды или зависти, она умела избегать острых углов в общение. В день своего возвращения она как всегда остановилась в  дверях кабинета и улыбнулась всем присутствующим, внешне на ней не было и следа каких-либо потрясений, так что даже у самых любопытных вопросы застряли в горле, а лица расплылись в такой же приветливой улыбке.
Однако новый сотрудник службы доставки ничего об этом не знал – это был его первый день на работе. Поэтому, он сразу испытал то гнетущее чувство безнадёжности, царившее внутри, которое охватывает человека только после семи лет безвылазной работы в офисе. В полутёмных коридорах он не встретил ни души, а в ближайших кабинетах он не нашёл никого, кто бы мог подсказать, к кому обратиться с документами по доставке. На все расспросы ему лишь поспешно отвечали: «Это не мы», или «Не знаем» - после чего снова возвращались к своим делам, не обращая на него ни какого внимания.  И только сидящие в самом последнем кабинете сотрудники молча переглянулись, а потом один из них неуверенно произнёс: «Наверное, Вам нужна Элис?» «А где я могу её найти?» - тут же оживился доставщик, но его радость была слишком преждевременной, поскольку на его вопрос сотрудники снова переглянулись, а затем последовал всё тот же ответ: «Не знаем, она только что вышла»…
Пришлось снова плутать по тёмному коридору. Кто-то прошёл мимо него. В окружавшей полутьме он скорее почувствовал это, чем увидел, поэтому не сразу заметил, только когда человек был довольно далеко, чтобы окликнуть его или остановить. Из-за угла мелькнула лишь прядь волос, показавшаяся курьеру в неровном свете ламп немного рыжей и смешанный приятный аромат – очевидно, прошедший мимо человек был женщиной.
 В итоге, единственной оставшейся дверью в коридоре, куда он ещё не заходил,  осталась дверь, ведущая на служебную кухню. Она как раз была приоткрыта и из неё шёл мягкий желтоватый свет. Странно, обычно его успокаивал этот тёплый свет и, казалось, он должен был привлекать его, на контрасте с темнотой коридора, как свет уличного фонаря зовёт мотылька к себе.  Но в этот раз всё было совсем наоборот – внезапно он почувствовал какую-то тревогу и непонятное желание бросить всё и пустится бежать прочь со всех ног отсюда и никогда не возвращаться. Показалось ему, или нет, однако, ещё не переступив порог двери, он почувствовал едва доносившийся из неё запах перечной мяты. Он любил этот запах, бодрящий и свежий, вот только сейчас к знакомому аромату примешивался ещё один сладковатый аромат, от которого к горлу почему-то поднялся ком, а  желудок скрутило. И всё же он толкнул дверь и не спеша зашёл внутрь. После полутьмы коридора глаза не сразу привыкли к свету, поэтому он сначала услышал и только потом заметил сидящую в комнате женщину. В руке у неё была кружка, из которой она беззвучно прихлёбывала кофе. На лице застыло спокойно-безразличное выражение, глаза прикрыты. При его появление она не сразу повернулась к нему и только, не открывая глаза, произнесла: «Чайник вскипел недавно, так что если хотите чая или кофе, можете смело пить».  Её голос прозвучал спокойно, даже успокаивающе, он словно стряхнул с него наваждение, охватившее его в коридоре, но вот взгляд… Одновременно и спокойный, и настораживающий. Представьте себе тёплый солнечный день, Вы вышли из леса на широкую, покрытую высоким золотистым сухостоем поляну, делаете несколько шагов… и вдруг из травы поднимается голова разбуженного хищника, который смотрит прямо на Вас. Вот такой это был взгляд, захлестнувший несчастного доставщика с головы до ног в одно мгновение. Но отступать было некуда – это была последняя дверь, дальше начинались складские помещения. Идти туда без того, кто мог подписать документы на разгрузку, не было смысла. «Извините, - произнёс парень – у меня нет времени на чай. Мне нужен хоть кто-то, кто сможет расписаться за доставку и принять груз. Но пока что-то мне никто не может помочь. У кого ни спрошу – никто ничего не знает. В последнем кабинете посоветовали, правда, найти Элис, но где она, опять никто не знает».  На этих словах лицо женщины, как ему показалось, немного изменилось: на секунду по нему будто проскользнула гримаса боли, но затем оно снова замерло в благодушной маске сытого хищника. Когда она заговорила, голос прозвучал доброжелательно и ровно, как если бы она извинялась этим за неприятное впечатление от поведения сотрудников при первой встрече. «Простите, я не знаю Вашего имени (на этих словах губы заиграли в милой улыбке), я так понимаю Вы здесь в первый раз?». «Меня зовут Дмитрий» - представился парень, нарочно использую полную форму, но женщина, словно не заметив этого, продолжила с той же милой улыбкой: « «Что ж, Дима, очень приятно. Просто, Вам наверно уже говорили, у начальницы склада на днях умер муж, вот все и стараются лишний раз её не беспокоить, а замначальника складом только что выехал на объект. Поэтому никто не знает, к кому  Вам обратиться». «А да-да, конечно, мне что-то об этом уже говорили – поспешил согласиться доставщик (хотя, разумеется, ничего об этом не знал) – Но кто тогда сможет мне помочь?». Женщина молча поставила кружку, посмотрела на часы и встала. Поравнявшись с парнем, она остановилась (при ближайшем рассмотрении оказалось, что она немногим старше него) и произнесла: «Я посмотрю, что там нужно сделать. Так что у Вас есть, где-то пятнадцать минут на чай. Кружку и заварку можете взять в шкафу». Уже за порогом кухни женщина резко остановилась и развернулась в его сторону, словно вдруг вспомнила о чём-то: «Кстати, - произнесла она – меня зовут Элис»…
*   *   *
Сегодня свой обед (а так же завтрак и ужин) он покупал в магазине «Фикс прайс». Дешёвая еда, по дешёвой цене, для тех, кто не может позволить себе покупать даже «бичпакеты» в более дорогих супермаркетах. В школе его это мало волновало – важнее всего бы сам факт покупки. В то время, как его сверстники довольствовались просто столовой едой, или тем, что можно было купить в ближайших мелких магазинчиках, с их скудным выбором, а «в худшем» случае бутербродами, наскоро собранными мамой, он шёл в магазин и покупал то, что ему нужно. Особый «вкус» этим покупкам придавало наличие настоящего, взрослого кошелька-портмоне и карта покупателя магазина. Своего рода знак того, что подобные покупки, для себя, ты делаешь регулярно, потому что у тебя есть личные деньги и только ты решаешь, как их тратить. Вдвойне приятно было сделать это после уроков, прихватив с собой одноклассника (из тех, что на большой перемене вяло жевал «домашний» бутерброд), тогда можно не торопиться, по-хозяйски пройти по всем отделам (в основном поглазеть, но с таким видом, словно постоянно здесь что-то берёшь). И в конце-концов подойти к кассе, пробив всего пачку чипсов и бутылку газированной воды (не забыв при этом с солидным видом протянуть скидочную карту магазина). По пути домой, вы с приятелем дружно хрустите чипсами из ТВОЕЙ пачки, а ты старательно делаешь вид, что это и будет твой обед, в отличие от тех, кого дома ждёт наскоро сваренный суп и им придётся его съесть, не зависимо от того, есть ли дома кто-то из взрослых или нет. Потому что вечером, твоя мама, в отличие от некоторых, не будет этого проверять, ей достаточно того, что ты ел. А что – это твоё дело.
Однако уже на первом курсе всё разительно меняется: то, что было «хорошо» для школьника старших классов, становиться чем-то неуместным для студента-первокурсника. Потому, что какой смысл в кошельке, в котором ничего нет, кроме купонов на скидку, даже мелочи на проезд (вот и не надо им лишний раз «светить»). Меньше всего хочется, чтобы вечером, по пути домой, тебе встретился одногруппник, который увидит, как ты идёшь за едой в самый дешёвый магазин, да ещё и пользуешься скидкой при покупке.  И уж точно не хотите, чтобы глядя на то, как Вы уплетаете чипсы, окружающие думали, будто это всё, что сегодня у Вас есть. Горячая еда дома становиться некой мечтой, а есть на перерыве бутерброд с колбасой и сыром становиться не так зазорно, потому что теперь для всех, в первую очередь, это будет знак, что Вы можете позволить себе колбасу и сыр. И Вы вполне самостоятельный человек, потому, что сами собираете себе перекус на учёбу или работу.
А затем снова наступает этап, когда становиться всё равно, что о тебе подумают окружающие, о том, чем ты питаешься, где одеваешься. Возможно потому, что походив какое-то время по таким местам, начинаешь осознавать, что далеко не все посетители дешёвых магазинов люди безденежные и пришли туда сэкономить. И их ни сколько не смущает тот факт, что их кто-то может встретить или узнать. В конце-концов, если ты встретил кого-то в магазине он здесь тоже для того, чтобы что-то купить, а значить перед ним уж точно не стоит смущаться.
 Дмитрий был из тех, кто уже давно и плавно перешёл на этот этап. Да, он понимал, что питается едой не самого лучшего качества, но зато знал, как и из этого сделать вполне съедобное блюдо. Не обзавёлся своей квартирой, но неплохо обставил съёмную.  Его финансовые возможности не стали больше, однако он научился и с ними простраивать свою жизнь так, чтобы (хотя бы внешне) она выглядела достойно: начиная с одежды, которую он ежедневно носил, кончая свободным времяпровождением. С последним, кстати, было гораздо проще. Как и у большинства современных людей, основное общение Дмитрия проходило на уровне социальных сетей. А значит, для поддержания такого общения было вполне достаточно коротких сообщений и фото из кафе, сделанных по пути с работы. В них не было ничего особенного – всегда стандартные, в одном и том же месте, в одном и том же кафе. Но друзья по соцсети словно не замечали этого и активно слали пожелания хорошего вечера. Это фото стоило ему ровно одну бутылку минералки, иногда чашку чая или кофе, потому, что сделав его он сразу шёл домой. Были, конечно, среди них и другие, настоящие фотографии, немного, но вполне достаточно для того, чтобы не чувствовать одиночество. Или хотя бы не думать о нём.
Поэтому он ни как не мог понять, странное чувство, которое  вдруг навалилось на  него, едва он переступил порог магазина. Нечто подобное он испытал вчера, когда приехал в офис компании, находившейся в старом помещение склада. Дмитрий очень внимательно огляделся по сторонам: светлое место, много людей, шумно, разговоры – совсем не похоже на то, что он видел вчера. Так почему же он вспомнил об этом сейчас? И только тут он понял: запах. В воздухе витал едва уловимый прохладный аромат – перечная мята. Тот самый запах, что он почувствовал вчера в коридоре – словно мимо прошёл человек, постоянно жующий мятную жвачку. Странное чувство тревоги поднялось и снова стало расти. Он огляделся, пытаясь понять, что его так напугало. Показалось ему или нет, но за одной из полок промелькнул знакомый силуэт, кажется он уже где-то видел его раньше, может вчера. Кто-то прошёл мимо него по коридору, окутанный этим ароматом. Как и в прошлый раз захотелось как можно скорее уйти от сюда, но… «Дима? – этот голос раздался с другой стороны от него и, как и в прошлый раз, заставил  вернуться к реальности – Вот уж не ожидала». Повернувшись, он увидел ту самую женщину, с которой встретился вчера в офисе. Как и в прошлый раз она улыбалась и смотрела на него как на хорошего знакомого, хотя видела  второй раз в  жизни. Как и в прошлый раз называла его по имени с некоторым снисхождением, как старший утешает ребёнка, хотя сама была едва ли немногим старше него. Это раздражало и, как не странно, одновременно успокаивало. Он даже вспомнил её имя. «Элис? А что Вы тут делаете?»  «А разве мне нельзя ходить по магазинам? – губы женщины сложились в ухмылку – Здесь очень хорошие товары для дома». «Для дома?» - переспросил Дмитрий, словно плохо расслышав её слова. «Ага, - произнесла женщина, и вдруг резко вытянула руку вперёд, в сторону ближайших к нему полок – например, здесь замечательные эфирные масла». С полки она сняла небольшой пузырёк: «О, мята, а я как раз её ищу – ловким движением руки она опустила его в корзину для покупок – Ну всего доброго!». С этими словами женщина развернулась и направилась в сторону касс, как вдруг остановилась и осмотрелась по сторонам, словно искала кого-то, а потом… Она огляделась по сторонам и, как будто принюхиваясь к чему-то, втянула носом воздух. «Слушай, Дмитрий – вдруг произнесла она – а ты ничем сейчас не занят?»…
Глава третья: моя семья.
  Такси, взятое в центре, не спеша ехало в Северную часть города.  А куда собственно было торопиться? Конечная точка пути находилась всего в десяти минутах езды, даже если бы такси плелось со скоростью черепахи. Однако и этих десяти минут мне с лихвой хватило, чтобы испытать полный спектр человеческих чувств: от сомнения до лёгкого раздражения. Чего я хочу этим  добиться? Что я делаю? Зачем вообще  везу этого парня с собой? Всё происходящее сейчас было нелепо и глупо. Однако, встретив его у магазина сегодня, просто не смогла пройти мимо: в голове сразу всплыли воспоминания вчерашнего дня. Точнее, те эмоции, что со скоростью химической реакции растеклись по моему воспалённому мозгу, едва данный человек появился на пороге комнаты. Правда, изначально, у меня не было таких планов. У меня вообще не было на него, сегодня, никаких планов, учитывая как людно было в магазине и сколько свидетелей могло видеть нас вместе. Но, проходя мимо, я уловила едва уловимый запах, запах охотника, который буквально несколько минут назад стоял к нему очень близко (а возможно это был запах и двух охотников, только один из них вёл себя очень уверено и держался поблизости, а другой, наоборот, с осторожностью наблюдал на расстояние). И у этих двоих не имелось причин ждать до вечера.
 Стоило мне это понять, как в голове, буквально, что-то перемкнуло - я чуть ли не силком схватила малознакомого парня за руку и потащила из магазина. Всё же, в последний момент, мне удалось справиться с эмоциями и сохранить хоть какую-то видимость приличия. «Хочешь пойти вместе со мной? -  сорвалось с моего языка – Пойдём, будет весело»…
Уже на улице я осознала, что совершенно не представляю, ни что мне теперь делать, ни куда я с ним могу пойти (нет, определённые мысли, конечно, были, но они явно не подходили на этот день: слишком много людей видели нас вместе, поэтому если с парнем что-то произойдёт мне первой придётся отвечать не на самые удобные вопросы). А чем дольше мы находились вместе, тем сильнее раззадоривал меня его запах – сдержаться, сохранять спокойный вид становилось всё сложнее и сложнее. Но другой охотник мог оказаться тоже где-то рядом и не факт, что он не нападёт сегодня (тем более, в отличие от меня, он оказался осторожнее и ни разу не попался окружающим на глаза). Если я уйду сейчас ни что не помешает ему осуществить свой план. Между тем пауза в разговоре значительно затянулась: с момента, как мы встретились у входа и я потянула его за собой, я не проронила больше и слова. Вдобавок ко всему, та нерешительность, с которой я остановилась, после нескольких шагов, у края тротуара могла натолкнуть парня на мысль, что в действительности, я вовсе не знаю куда идти. Нужно было найти место, тихое место, где я смогу собраться с мыслями и успокоиться. А заодно и не так людно, чтобы охотнику было сложнее прятаться. И придумать, где найти такое место, нужно быстро, иначе… Оглядевшись по сторонам, я увидела припаркованное на обочине такси, водитель как раз сидел на месте и решительным шагом направилась к нему. «Идём, – кивнула я парню, стараясь при этом, чтобы мой голос звучал как можно увереннее и видя, как он застыл в нерешительности добавила -  всё нормально, у меня есть деньги на поездку. От числа пассажиров цена не увеличиться, а я всё равно собиралась туда ехать». Кажется, последние слова возымели на него эффект, потому что он перестал мяться и не спеша последовал за мной. Подойдя к такси, я аккуратно (но так чтобы было хорошо слышно) постучала в водительскую дверь и спросила, как только таксист повернулся ко мне: «Свободны?»…
«И куда мы едем?» - после минутного молчания спросил Дмитрий. Ситуация, ещё недавно казавшаяся ему забавной, стала напрягать. Его спутница, с момента как они вышли на улицу, вела себя странно: то задумчиво молчала, то вдруг словно вспоминала о чём-то. И если бы и на этот раз он не получил понятный внятный ответ, а как и в прошлый раз короткую отговорку вроде «увидишь», «потом скажу» (при этом на него старательно пытались не смотреть), то не задумываясь ушёл. Но в этот раз женщина приветливо улыбнулась (как человек уже принявший какое-то решение) и ответила, глядя прямо ему в глаза: «Очень хорошее место, тебе понравиться». «Хотелось бы поконкретнее» - недоверчиво протянул Дмитрий, глядя в окно: такси только что покинуло Центр, так что если речь шла о походе в кино, или более-менее приличное кафе (о ресторане или клубе, учитывая их внешний вид, речь явно не шла), то эти места остались явно позади. Нет, конечно, в той стороне была пара-тройка крупных центров, где, как полагается, находились кафе достойного уровня, но что-то ему подсказывало, что ехали они явно не туда. «Ну, допустим, я хочу познакомить тебя со своей семьёй. Устраивает тебя такой ответ?» - произнося это молодая женщина лукаво улыбалась, а в конце, словно ухмыляясь над его реакцией, задорно изогнула одну бровь, но почему-то ему показалось, что не всё в её словах было шуткой. «Вот спасибо – подумал он – и чего весёлого я должен в этом увидеть?». Однако вслух, не желая выдавать свою растерянность, произнёс, стараясь придать своему голосу такую же шутливую манеру: «Не рановато ли? Или ты всех новых знакомых первым делом с семьёй знакомишь?». Получилось довольно наиграно и жалко, она не могла это не почувствовать. Возможно поэтому, когда она вновь заговорила с ним, голос уже звучал мягче: «Не переживай, просто доверься мне. Ладно?» - «Ладно, - согласился он – так всё-таки, куда?» - «Городское кладбище»…
 Летние дни подходили к концу, однако солнце не спешило сдавать свои позиции и, не смотря на вечернее время, стояло довольно высоко и только у кустов по краям аллеи вяло копошились кривые тени, похожие на дождевых червяков - стемнеть должно было ещё не скоро.  А в светлое время я не была уверена – насколько удачно пройдёт встреча. Впрочем, как и в ночное… На центральной аллее, кроме нас, прогуливалось всего несколько посетителей (хотя, что тут удивительного: в конце-концов это кладбище, пусть и закрытое, а не Центральный парк). С момента, как мы вышли из такси, никто не произнёс и слова. Хотя, и диалог в машине содержательным не был. А между тем объясниться давно следовало: ситуация с каждой минутой всё меньше и меньше выглядела типичной, если вообще была таковой. Но до наступления ночи ни что-то рассказать, ни предъявить подтверждения своим словам я не могла. Главной же проблемой по-прежнему оставался тот факт, что я понятия не имела, что именно хочу сказать и хочу ли что-то объяснять  этому парню. Ведь единственная причина, по которой я всё бросила и сорвалась сюда, была попытка сбросить со следа другого ловца, дальнейшее развитие событий я не предполагала. Теперь же, когда парень оказался в относительной безопасности, извечный вопрос Чернышевского «Что делать?», встал передомной с новой силой, поскольку, просто оставить его  было нельзя (более того требовалось как-то продолжить знакомство, чтобы держать его в поле своего зрения и в дальнейшем). С другой стороны, как уже говорилось ранее, чёткого плана действий у меня не было, а с третьей… С третьей стороны я прекрасно понимала для чего хочу «защитить» своего нового знакомого и моя конечная цель не сильно отличалось от целей других охотников. С той лишь разницей, что, в отличие от них, я пока не могу действовать открыто и мне требовалось ещё два-три дня, прежде чем я смогу… Вот только чем дольше мы находимся рядом, тем сложнее мне было сдерживаться из-за его запаха. С каждой минутой в моём животе росло и росло противное, острое чувство голода. Чувство, с которым я безуспешно пыталась бороться несколько дней, чувство, которое не могла заглушить даже самая калорийная еда, потому что мне была нужна иная пища. И вот теперь я почувствовала что-то особенное, что-то способное утолить мой голод. Одно присутствие этого человека рядом поднимало во мне непреодолимое желание - есть. Желудок и горло сжимало от предвкушения удовольствия. Я понимала, что пока он рядом чувство голода будет только усиливаться и нет гарантии, что я не сорвусь и нападу на него, даже если кто-то меня увидит. Однако, только моё присутствие не давало приблизится другому охотнику, в случае, если он крутился поблизости. Не было гарантий, что он не нападёт на свою цель сразу, как я только уйду…
  Получался замкнутый круг, выход из которого становился входом в следующий. Между тем терпение самого парня тоже медленно подходило к нулю. Я прямо чувствовала, как он готов был «взорваться» через несколько секунд, потому бросила колебаться и, схватив за руку потащила прочь с основной дороги, на узенькую едва заметную тропинку между могил.  «Идем» - в очередной раз коротко бросила я, на сей раз стараясь придать голосу особую жесткость, но, похоже, парень и без этого не собирался сопротивляться. «Так всё-таки, куда мы идём?»- спросил он таким тоном, как будто сложившаяся ситуация была для него делом привычным и он чуть ли не каждый день имел дело с неуравновешенными людьми, которые везли его под вечер прогуляться по кладбищу, а потом таскали за собой между могил, бессмысленно бормоча «Нет, нельзя», или «Не это» под нос. К счастью, мы уже вышли к нужному месту и больше от меня особых объяснений не требовалось – через пару секунд он сам всё поймёт. А требовалось только, чтобы парень вёл себя тихо и в точности выполнял всё, что я попрошу. «Уже пришли, – произнесла я, резко оборачиваясь, одновременно с этим плотно перехватив ему рот рукой – а сейчас постарайся вести себя как можно тише и не издавать лишних звуков. Медленно подойди к соседним кустам и осторожно посмотри, что за ними. Ты сам всё увидишь». Признаться, моя выходка была довольно бестактной и после такого парень вполне мог раскричаться от возмущения, дескать пора завязывать с этим фарсом, но я очень боялась, что он может слишком громко заговорить, или проявить неосторожность – тогда всё, пиши пропало. Но, к моему удивлению, он и на этот раз не стал возражать и сделал всё в точности, как его просили. К тому моменту мы успели отойти от главной аллеи на довольно большое расстояние и очутились в самой старой (а потому самой заросшей) части кладбища. Ветки деревьев разрослись здесь так плотно, что почти не пропускали внутрь вечерний свет, отчего внизу царил болезненный зеленовато-серый полумрак. Однако, даже в этом неровном свете  можно было разглядеть две полуразрушенные могилы, с надгробьями, больше напоминавшими старые покосившиеся от времени каменные башенки, а между ними… Между ними на земле медленно копошилось какое-то странное и нелепое существо, в котором лишь приблизительно можно было разглядеть что-то человечье. Смуглая и сморщенная, как у глубокой старухи кожа, болезненно белёсые большие глаза и неповоротливое, словно опухшее тело, на очень маленьких ножках и тоненькими, почти детскими ручками, торчавшими из-под странной хламиды, служившей существу одеждой. Сходство со стариком придавало и почти полное отсутствие волос на голове существа, они словно пучки торчали, то тут, то там, на его макушке и бурые пятна на отдельных участках кожи, похожие на старческие пятна. Довершали образ уши, казавшиеся огромными на плешивой сморщенной черепушке. Взгляд, лишь на половину осмысленный, был всё время направлен к земле, толстым слоем покрытой прошлогодней листвой, ветками и прочим мусором. Существо без устали рылось в нем своими узкими пальчиками, время от времени поднося к лицу очередной найденный предмет и принюхиваясь, словно пытаясь понять: съедобное или нет. Очевидно, оно было не слишком разборчивым, потому что отправляло в рот почти всё, что им находилось и только некоторые вещи выплёвывались, как несъедобные.
  Для меня, в данном зрелище, не было ничего удивительного, однако для парня это должна была быть неожиданностью. Поэтому я не стала отпускать его рот, а ещё сильнее сжала ладонью, на случай, если он вскрикнет от увиденного. «Я ведь обещала, что познакомлю тебя со своей семьёй? – тихо прошептала я ему на ухо, видя с каким изумлением он смотрит   на копошащееся у могил существо – правда, если ты хочешь увидеть всех, придётся дождаться ночи».  Заметив, что он понемногу успокоился и теперь его взгляд выражал только любопытство я ослабила хватку и убрала руку от его лица. «Кто это?» - тут же прошептал парень, настолько тихо, что я скорее поняла, чем услышала его слова. «Это гуль – ответила я, так же шёпотом – и он относительно безвреден. Но есть и другие, которые не задумываясь съедят тебя. Один из них, вот уже несколько дней, крутится рядом с тобой. Так что, будь внимательнее, особенно ночью. Те, что придут сюда, когда стемнеет тоже относительно безопасные, но будет лучше если ты в их присутствие будешь вести себя тихо, иначе, даже я не смогу тебе помочь».
*   *   *
   Говорят, никто в точности не знает - кто такие гули и откуда они взялись. Спросите у людей о чём-то менее реальном – вампиры, оборотни - и вы услышите сотни и тысячи историй. Спросите о вполне реальных гулях – услышите разве что одну. И дело не в том, что историй о них мало, просто, в отличие от рассказов о разной нечисти, люди не очень любят рассказывать о гулях. Потому что гули не нечисть – это люди, люди питающиеся людьми. И пусть они не бросаются на вас как другие монстры, отдавая предпочтение мертвечине, от этого они не кажутся менее мерзкими. Внешность их ужасает: кожа болезненно серая, руки и ноги с уродствами, кривые зубы и морщинистое лицо. Однако, так было не всегда, когда-то их облик был вполне человеческим. Но их специфичная «диета» не могла не сказаться на здоровье, из поколения в поколение эти проблемы только накапливались и в итоге получилось то,  что есть: будучи довольно страшными (но не устрашающими) на вид гули стали слабыми физически. Им пришлось окончательно перейти на мертвечину (что только ухудшило положение) и жить на кладбищах (ну а куда ещё с такой внешностью?). Постепенно города разрастались, старые  кладбища закрывались, людей на них больше не хоронили, однако гули «запертые» посреди каменных джунглей не могли с них выбраться и скоро стали по-настоящему голодать. Особо отчаянные (или оголодавшие) начали выбираться по ночам в город, на ближайшие к кладбищу улицы, в поисках пищи. Иногда гулям везло и им попадались останки людей, из тех, кто совершил самоубийство или жертвы несчастных случаев, о которых вовремя не спохватились родственники. Однако такое бывало редко и большую часть времени они попросту голодают.
  Впрочем, не у всех положение было так плачевно. Ходили слухи, что и среди гулей были исключения: встречались  такие, что совершенно не отличаются от людей внешне и могут спокойно жить рядом, не вызывая подозрения. Ваш сосед по лестничной площадке, коллега по работе, одноклассник, сидящий с вами за одной партой, случайный пассажир в автобусе – вы никогда не узнаете кто он… до определённого момента. Момента, когда гуль решит, что терпел достаточно и пора бы уже перекусить. И не важно, как давно вы знакомы и что (как вы думали) ваша дружба значит – всё закончится только так, если подпустите гуля слишком близко.
  После увиденного у могил парень больше не произнёс ни слова. Для меня это было немного удивительно, потому что я ожидала вопросов, но их не последовало. Не было ни истерики, ни шока (хотя может это и было ответной реакцией на шок?), ни глупых фраз вроде – «Ты же не собираешься скормить меня этим монстрам?».  Он молча шёл рядом со мной по центральной аллее, временами разглядывая редких прохожих, словно ниоткуда появлявшихся на тротуаре (большей частью люди в возрасте, очевидно пришедшие на могилы родственников после работы), но вскоре не стало и их. Однако теперь мне стало гораздо проще общаться с ним: я просто говорила, не выбирая слов, поскольку после увиденного ему вряд ли придётся что-то доказывать. Словно где-то внутри меня рухнула перегородка в часах и время потекло, отмеряя оставшийся отрезок до развязки. Словно моя душа треснула на две половинки и одна её часть очень хотела, чтобы всё было так, чтобы этот кровавый итог наступил как можно скорее, а другая не хотела больше боли (в том числе и себе). Что я сейчас делаю?
  Правая рука непроизвольно вытянулась вперёд и потянулась к хрупкому, слишком изящному для взрослого парня затылку. Что я делаю? «А он ведь младше меня – некстати прошмыгнула у меня мысль – моложе, и, возможно, слабее. Не похоже, чтоб у него было много друзей и вряд ли его считают «душой компании». Если он завтра не вернётся домой, кто-нибудь это заметит? Что с его семьёй, есть ли у него она? Они сильно расстроятся?»
Что я хочу сделать?
  В этот момент, словно прочитав мои мысли, парень резко остановился и моя рука быстро, как по инерции, скользнула от его затылка вниз, уткнувшись всей своей растопыренной пятернёй ему в спину. От неожиданности парень вздрогнул и подался назад, совсем немного, но достаточно близко, чтобы в мой нос ударил его запах, такой же мягкий и пьянящий, как линия плеча, источавшая его. И я с силой втянула в себя этот запах, от чего вздох получился громче и дольше обычного (парень не мог не услышать этого, но мне было уже всё равно). Пальцы руки судорожно заскребли по  футболке, словно хотели порвать ткань и войти глубже в кожу, в тёплое сплетение мышц, почувствовать вязкую влажность на своих ногтях.
Нет, нельзя.
  Я ведь знаю этого парня, мы работаем в одном месте, мы общались с ним в магазине, я даже знаю его…имя, у него есть имя, он сам мне его сказал. Нужно просто вспомнить его имя и чаще его использовать в разговоре: личное отношение должно немного упростить ситуацию. Однако если я планирую более длительное общение нужно придумать что-то эффективнее.
  «Мы так и будем здесь стоять или пойдём дальше? – неожиданно раздавшийся рядом голос моментально вернул меня к реальности – Помниться, кто-то обещал познакомить меня со своей семьёй. Или тот единственный заморыш у могил и есть твоя семья?»
  «Знаешь, Дима – произнесла я, нарочно делая ударение на его имя – не хорошо так говорить о чьей-то семье». «Даже если она собирается тебя съесть?». Фраза прозвучала на удивление спокойно, а на лице парня (он как раз повернулся в мою сторону) не было и тени ужаса, словно речь шла о чём-то обыденном…Будь я коброй или анакондой моя нижняя челюсть вполне могла упасть до асфальта после таких слов. Но поскольку представителей семейства змеиных у меня в роду не наблюдалось я просто с минуту смотрела на него вытаращив глаза, прежде, чем смогла произнести: «Что?». «Ты…подожди – происходящее сейчас было столь абсурдно, что у меня не хватало ни мыслей, ни слов, чтобы передать это. В итоге мне всё-таки удалось собраться с мыслями и заговорить, но ситуацию это не упростило – Ты думал, что я хочу скормить тебя своей семье? И всё это время… ты просто ходил тут со мной, не убегал, не звал на помощь?».
  «Тогда почему ты показываешь мне всё это? Не потому ли, что уверенна в том, что я не смогу никому рассказать об этом или не успею пойти в полицию?»
  «Я не знаю. Но я не хочу, чтобы тот, другой охотник тебе что-то сделал, а если бы ты не увидел всё своими глазами, то вряд ли бы мне поверил. Конечно, это не причина мне доверять,… но позволь мне хотя бы довести тебя до дома, чтобы знать, что с тобой ничего не случиться».
  «Думаешь, я поверю тебе?» - «Нет, но у тебя нет другого выбора: уже стемнело, а гуля не остановит присутствие других людей, если он очень голоден. Только если почувствует мой запах. Пожалуйста, поверь мне и разреши хотя бы доехать до твоего дома вместе, я даже не буду заходить».
  Разумеется, я не ожидала, что Дима сразу доверится мне и на его лице явно читалась неуверенность, однако он молча кивнул мне в знак согласия, после чего повернулся и зашагал в сторону главной аллеи. «Спасибо, что доверился» - произнесла я, последовав за ним. И всё же мне не хватило смелости посмотреть ему в этот момент в глаза, ведь в глубине души понимала, что поступаю так не бескорыстно. Впрочем, последний тоже не стремился смотреть в мою сторону, всё время смотрел перед собой. Про себя, наверное, всё время думал – не бежать ли ему со всех ног к ближайшему полицейскому пункту, или вызвать мне «дурку». Но когда он снова заговорил, то неожиданно спросил: «Скажи, а ты умеешь лазить по стенам?» - «Нет» - в замешательстве ответила я. «А пробить грудную клетку и вырвать сердце рукой?» - «Зачем мне это, я же не упырь?». «Ну, хоть какие-то суперсилы: скорость, гипноз?» «Нет». «А что тогда ты можешь?» «Могу почувствовать и отличить твой запах от других, даже в переполненном магазине» «И всё?» «В смысле – всё? Ты сам-то такое можешь?» «Но я всегда думал, что нежить обладает какай ни будь суперсилой» «Гули – не нежить, это живые люди, питающиеся человеческой плотью». «И ты тоже?» «Ну… не совсем…иногда».
  В этот момент мы уже подходили к выходу с кладбища, здесь ночной свет фонарей был немного ярче и мне стало хорошо видно выражение лица Дмитрия. К моему удивлению, на нём не было ни страха, ни ужаса, ни отвращения – обычное любопытство, словно сейчас ему рассказывали интересные факты о чём-то, что он уже давно знал, но с новой стороны. Проходы мимо каких-то кустов, росших по краям аллеи я вдруг почувствовала странный запах: возле выхода стояли два контейнера с мусором, но тошнотворно-сладковатый запах явно шёл не от них. Подойдя поближе к кустам, я увидела два пустых белых пакета на земле, слипшихся от чего-то мокрого, ещё недавно лежавшего в них. Этот гниющий запах явно исходил от них и, я не могла ошибиться, ещё недавно в них лежало мясо, явно не купленное в магазине. «Что-то случилось? - раздался за спиной Димкин голос – На что ты смотришь?» «А? – произнесла я, вспомнив, что нахожусь здесь не одна – нет, просто кое-что показалось» «Точно?» «Точно. Ты же не думаешь, что если бы рядом оказался другой гуль я бы тебе не сказала?» «Помниться рядом я недавно видел одного» «Этот тебе ничего не сделает, пока ты рядом со мной» «А тот, другой?» «Если бы он был здесь, мы бы это давно узнали». «Ты же сказала, что он ничего мне не сделает пока ты рядом» « Я сказала, что он не нападёт на тебя, пока я рядом». «Иными словами, ты говоришь, что начнёт он с тебя?» «Да». - «И ты сможешь с ним справиться?» - «Мне не обязательно с ним справляться, главное, чтобы ты вовремя успел сбежать, пока я отвлекаю его внимание на себя».
  «Думаешь, я убегу?» - спросил Дмитрий и, судя по интонации, я сильно задела его за живое, но я не собиралась врать. «Надеюсь, иначе это будет самая глупая и бесполезная смерть». «Всё настолько серьёзно?» - на этот раз в голосе парня слышалось явное беспокойство, и я поспешила его успокоить. «Нет, конечно, - ответила я – посмотри, мы здесь уже сколько, но пока не случилось ничего плохого». «Это обнадёживает - произнёс мой спутник - но знаешь, мне будет спокойнее, если мы побыстрее уйдём отсюда». «Не возражаю и с удовольствием прибавлю шаг – ухмыльнулась я – но только давай не будем стаять на ближайшей остановке, а немного пройдём вперёд до следующей. А лучше я сейчас позвоню в такси и попрошу подъехать и забрать нас». «Ты так боишься другого охотника?» «Нет, просто я понимаю как некомфортно тебе рядом со мной, и как скорее хочешь оказаться среди других людей. И ещё я старше и могу оплатить проезд на такси». «Знаешь, вот про возраст и деньги было жёстко» «Знаю, но что есть, то есть». На самом деле мне тоже хотелось поскорее хотелось уйти отсюда, но дело было не в том, что я боялась другого охотника. Я тоже охотник и сейчас рядом со мной была добыча. Я чувствовала её запах, а ещё чувствовала, что очень хочу есть. И чем дольше мы находились рядом, тем сильней разрасталось это чувство.
  Уже миновав ворота главного входа, пока открытые, но совершенно пустые, я оглянулась назад и ещё раз посмотрела на аллею. «Я знаю, ты где-то здесь – промелькнуло в моей голове – я чувствую твой запах, но не думай, что я так легко отдам тебе свою добычу»…
Глава четвёртая: хочешь, я буду твоим другом?
  Утро началось с неприятного чувства, похожего на похмелье, или  пробуждение после сильной истерики, когда мозг медленно «загружается» и не может понять: где он и что происходило ещё вчера. Прежде всего, было немного непривычно проснуться на разложенном диване и даже с постельным бельём – в последнее время я обходилась без этого, поскольку для одного человека не требовалось много места. Не говоря о том, что понятие сна у меня стал очень нестабильным. Большую часть времени я просто засыпала на нерасплавленном диване, в момент, когда окончательно валил сон, без подушек и одеяла. Ноющее давление в области висков и затылка тоже наводило на мысль о чём-то неприятном. Неизменным осталось лишь одно: чувство голода, что как волна накрывала меня каждое утро, стоило открыть глаза.
Поползшая в бок рука внезапно наткнулась на что-то жёсткое, явно плотнее одеяла и повернувшись в ту сторону я сразу вспомнила: парень. Вчера вечером я притащила что-то «интересное» домой, после своей затянувшейся охоты. Не могу сказать, что она прошла не удачно, просто не так быстро как хотелось. Так бывает, когда в момент очень сильного голода приходится поменять планы и терпеть его ещё дольше, а позднее, сколько бы не съел всё равно кажется мало, только потому, что пришлось ждать. Вчера мои планы пришлось немного «скорректировать» из-за встречи с тем, кого я знала (и всё ещё раздумывала включить ли в свою пищевую цепочку), но момент был неудачный и, ко всему прочему, пришлось проследить, чтобы последний благополучно добрался домой. Только после этого я смогла наконец-то заняться собой и поужинать… Однако, как уже говорила ранее, чувства полного насыщения не пришло. Поэтому, когда на подходе к дому мне, в прямом смысле слова, свалилось под ноги чьё-то вполне свежее тело, я не смогла удержаться и пройти мимо.
Странный человек, появившийся ниоткуда - он словно выпал из кирпичной стены в момент, когда я собиралась завернуть за угол. Освещение на улице было слабое, но, судя по запаху, человек был достаточно молодой: не смотря на дурное самочувствие запах, исходивший от тела был вполне приятный и сладкий, не похожий на просахаренный аромат, который приобретают некоторые люди со временем. Не ощущалось и прокисшего запаха дрожжей,  не было запаха алкоголя или сильнодействующих лекарств... но всё же, присутствовало в этом запахе что-то чужое, отчего мой разгоревшийся было аппетит ненадолго опустился на самое дно желудка. Стероиды? Возможно, дурак хотел нарастить себе мышечную массу, а в итоге бьётся в грязи, в конвульсиях? «Знаешь – с ухмылкой произнесла я, присаживаясь рядом на корточки – люди, которые колют себе препараты, чтобы казаться сильными не живут долго». Ирония в моих словах звучала довольно двояко, но вряд ли лежащий на земле человек мог её оценить, хотя, осознав рядом чужое присутствие, он зашевелился и даже попытался встать, используя для этого стену дома в качестве опоры. Однако не удержался и снова сполз вниз. «Изве…я не хотел…побе..Вас..» - раздалось его невнятное бормотание. «Что ж, пытается сохранять достоинство и соблюсти элементарную вежливость – промелькнуло у меня в голове – значит ещё не совсем деградант». Ещё раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, а соседние окна темны я поднялась и посмотрела на лежащего человека: слишком близко от моего дома. Ни один хищник не будет охотится вблизи своего логова, да и я не осилю столько пищи за раз… и всё же, на будущее. «Ну, приятно познакомиться» - с этими словами я протянула руку вниз и, подхватив незнакомца за предплечье, помогла встать с земли.
Надо отдать ему должное, парень пытался сохранять сознание и идти сам, но всё равно шагать с такой «тушкой» на плечах было тяжело, что казалось немного странным. Парень, хоть и не выглядел тощим и выше меня ростом, вовсе не был крупным – буквально на прошлой неделе я спокойно вынесла тело мужчины гораздо крупнее. «Видимо, недостаток еды всё же сказывается на мне – промелькнуло в голове – очевидно, придётся подумать, где бы начать «прикармливаться» ещё».
С небольшим трудом, но мне удалось дотащить парня до двери своего подъезда (тут пришлось прислонить его ненадолго к стене, чтобы открыть дверь с домофоном), а потом поднять на нужный этаж (чёртов лифт, как всегда сломался в самый неподходящий момент). А вот в квартире сил уже не осталось, и, вместо того, чтобы «сгрузить» его на пол, я рухнула вместе с ним в прихожей. По счастью, в момент падения, обошлось без травм, однако именно тогда я заметила насколько грязное существо я принесла в свой дом: помимо очевидной грязи от луж, в которой был перепачкан весь костюм незнакомца, местами были видны и небольшие прорези на ткани – явное доказательство того, что до встречи со мной человек неудачно пытался подняться самостоятельно. Господи, надеюсь, на земле где он успел поваляться не было ничего, кроме бытового мусора… Собственно и моя одежда была испачкана напрочь. Поэтому, первое, что я сделала вернувшись домой это зашла в ванную и стала стягивать с себя грязную одежду, после чего быстро залезла под душ.
К моменту моего выхода из ванной парень лежал на том же месте, где я его бросила, даже положение было тоже, однако выглядело это не так плачевно, как можно было ожидать (по-крайней мере не умер и не поставил меня перед вопросом – куда деть тело из дома?). На кухне нашёлся плотный пакет для мусора, куда я сложила всю стянутую с него одежду (кроме белья). Особо сильной грязи на теле не было, но я всё равно дотащила его до раковины и протёрла мокрой тряпкой – в этот момент парень даже не открыл глаз. Наверное, впейся я ему тогда в руку и попытайся сосать его кровь он и тогда не проснулся, но я быстро отбросила эти мысли: мы не настолько «хорошо знакомы», да и гадость, которой ты недавно набрался всё ещё ходит по твоему телу. Вместо этого, я оттащила его в комнату и стала расстилать диван: в моём доме была одна комната, один диван, да и не хотелось оставлять незнакомца без присмотра. Однако, прежде чем уложить его в постель я тщательно (даже слишком) завернула его в самое плотное одеяло, что у меня нашлось. Про себя я думала, что выгляжу как мясник, который только что вымыл куски мяса, а теперь тщательно крутит его в рулет, чтобы оно смогло пропитаться своими соками. Но мне не хотелось, чтобы парень, пусть и случайно, мог прикоснуться ко мне во сне (или наоборот, чтобы я задела его, пока буду спать): это место принадлежало только мне, здесь давно никого не было кроме меня. И мне не хотелось, чтобы кто-то плутал здесь без моего разрешения.
Несмотря на жару, прежде чем забраться в кровать, я натянула на себя самую длинную пижаму, поверх которой пошёл такой же длинный домашний халат (в своё время получила его в подарок и до сего дня он бесполезно валялся в шкафу). И всё же проснувшись рано утром одним из первых чувств накрывших меня (ну, разумеется, после давящей головной боли) было чувство, как кто-то настойчиво смотрит мне в спину, словно спрашивая: было или не было? Оглянувшись назад я поняла, что не ошиблась: парень уже встал и внимательно буравил меня взглядом, словно оценивал свежесть мяса на прилавке магазина. К горлу подкатило раздражение – и из-за этого вот я вчера полночи переживала, боялась, что могу не сдержатся и сожрать. Да плюнуть надо было на всё, в том числе и на голод и бросить этот бесполезный кусок подыхать в подворотне. Но, здравый смысл вовремя прижал поднявшееся со дна неудовольствие. Мне удалось сдержаться и выдержав положенную паузу, не спеша закурить сигарету (а что, я у себя дома) и только потом спросить вполне спокойным голосом: «Твоя мама никогда не учила, что не хорошо так пялится на женщину, которая вчера оказала тебе помощь?». Всё правильно, так и надо: пусть почувствует себя неловко. Иначе он попробует перетянуть на себя инициативу, а этого мне не надо. Про себя он, наверное, уже сложил определённую картину, что-то вроде «возрастная девушка, постепенно сдаёт позиции, хм, она безусловна рада любому варианту, особенно помоложе, оказавшемуся в её постели…». Нет, родной, на тебя здесь никто так не смотрит. И чем быстрее ты это поймёшь, тем будет лучше, ведь вчера у тебя были все шансы очутиться не в моей койке, а на моём столе, в качестве основного, повседневного блюда. Даже сейчас мне не давали покоя мысли о плотном завтраке и я с трудом находила причины не воплотить эти мысли в реальность.
«Если уже проснулся, то собирайся и уходи – мне сегодня идти на работу». «Как грубо – послышался недовольный ответ, в котором явно чувствовались и капризные нотки – неужели хотя бы не угостишь завтраком?» Отлично, теперь я знаю, как звучит твой голос, и всё для того чтобы узнать, что ты голоден. «В кафе позавтракаешь – коротко огрызнулась я – не хватало ещё кормить тебя после вчерашнего. Или ты думаешь, кто-то угостил бы тебя завтраком, останься ты в подворотне?». Парень лишь тяжело вздохнул и стал подниматься, очевидно, осознав, что требовать завтрак в сложившейся ситуации и правда было наглостью. Вспомнил ли он, что вчера произошло, или решил, что просчитался в своих расчётах – в сложившейся ситуации значения не имело. После такого «приветствия» рассчитывать на продолжение знакомства не приходилось, но, видимо, какая-то часть меня ещё осознавала, что происходящее в данный момент не правильно. «А где моя одежда?» - спросил парень. К этому моменту он уже успел оглядеть комнату и заметить, что вещей рядом нет, однако успел и вылезти из-под одеяла (спасибо, что не целиком). «Подожди минуту» - ответила я, поспешно затушив сигарету и направилась к выходу из комнаты.
Вчера, когда я тащила на себе этого парня, он  показался мне гораздо крупнее, чем теперь, когда разглядела его при свете дня. Особенно «осунувшимися» выглядели мышцы торса и плеч – словно детский воздушный шарик, сдувшийся за ночь. Где-то я уже встречала что-то подобное, не так давно, однако сейчас это было не самое главное. Важнее всего было то, что у меня, кажется, найдётся для него подходящая одежда: в шкафу прихожей хранилось несколько тканевых тюков, внутри которых лежали разные вещи, в том числе и мужская одежда – от носков до футболок и брюк. Всё, конечно, бэушное и вряд ли особо модное, но ничего  другого не имелось. Из всего больше подходили джинсы, лёгкая водолазка и светлый пиджак (кажется, раньше они и были вместе), поэтому перекинув их через плечо, я направилась в комнату. «Держи» - коротко сказала я, бросив на кровать одежду.  Парень лишь мельком взглянув на неё недовольно скривился; «Секонд хенд, обноски. Я думал такого старья уже не осталось» «Есть ещё, в корзине для мусора – ответила я – в которых тебя сюда притащили. Могу отдать. Хочешь?» «Ээ,… нет, спасибо» - поспешно произнёс парень, быстро подхватив рукой одежду с кровати и стал одеваться. «А как насчёт кофе или завтрака?» – продолжил он, натягивая брюки. Брюки ему были явно не по размеру, точнее они были немного свободны в ногах, но в бёдрах,… в бёдрах они были ему узковаты. Поэтому он немного припрыгивал, пытаясь натянуть их выше, отчего мышцы внизу живота у него мелко подрагивали. Краем глаза я наблюдала за его движениями, при этом продолжая мерно курить у окна, однако картина открывшаяся моим глазам не доставляла никакого эстетического удовольствия. Скорее наоборот… «А что, бомжи в подворотне тоже накормили бы тебя завтраком или кофе на выбор? – огрызнулась я, выпуская ртом тоненькую струйку сигаретного дыма – Давай шевелись, мне ещё на работу собираться». «Какая ты не дружелюбная» - скривился в ответ парень, но, судя по тону, не сильно-то и расстроился из-за случившегося (или хорошо притворялся). «Ошибаешься, сейчас я даже очень дружелюбная… и поступаю как настоящий друг».
Вряд ли парень осознал смысл сказанного мной (по-крайней мере последней фразы), однако промолчал и стал быстрее собираться. Уже на пороге я окликнула его – «Эй» и, когда он повернулся, всучила чёрный мешок с его грязной одеждой. «Не делай так больше, в другой раз тебе уже не повезёт». Парень и на этот раз ничего не сказал, лишь, как на автомате, взял протянутый мешок, сразу развернулся и вышел за дверь… А я ещё долго стаяла, облокотившись о неё спиной, глубоко вдыхая оставшийся в прихожей аромат. Сейчас он почему-то ощущался даже сильнее, чем когда парень был в квартире и вызывал два противоположных ощущения – ощущение пустоты и грусти… и одновременно наслаждения. Непередаваемый кайф от чего-то знакомого, что я уже видела и чувствовала. Когда сводит низ живота и всё сжимается, а челюсти наоборот, на какое-то время ослабевают, словно готовятся раскрыться, а затем впиться со всей силы во что-то тёплое, живое… Это уже было где-то…но я не могла вспомнить – где?
Однозначно можно было сказать только одно: непонятное ощущение представляло из себя смесь чувств, одно из которых было чувство сильного голода, не типичного голода, когда живот кажется переполненным настолько, что его вот-вот разорвёт, а мозг буквально кричит от голода, словно не поесть сейчас для него равносильно смерти. Рот наполняется мерзкой и вязкой слюной, словно кисель липнущей к языку и зубам, будто моля дать что-то внутрь. «Опять? - недовольно промелькнула в голове мысль – я же только вчера ела…». Однако вот он голод, снова скребётся в моём животе, словно озабоченный кот.
Впрочем, про себя я уже знала, что делать в сложившейся ситуации, хотя не скажу, что за последнее время желание есть, стало для меня чем-то привычным. Просто сейчас я понимала, что данное чувство – это что-то что нужно и можно терпеть, что день такого «воздержания» меня не убьёт. Что этот голод больше психологический, чем реальный: его питает страх. Страх остаться без пищи на следующий день или быть уличённой во время охоты. А значит, его можно перебороть, достаточно только переключив своё внимание на что-то другое, отвлечься. Даже просто глоток горячего кофе или чая способен притупить психологический голод минут на десять, не говоря уже о просмотре интересного фильма или передачи. Вот только сегодня мне не повезло: в этот раз темой, выбранной мной передачи была тема… каннибализма. Относительно молодой ведущий, с внешностью аспиранта кафедры института, легко и подробно рассказывал о варварских временах, когда немногочисленные предки первых протолюдей не гнушались куснуть мясца не только зверей, но и своих соседей одного вида. Не самая подходящая тема, на первый взгляд, особенно для того, кто сейчас изнывает именно по мяску представителя родственного вида, а в холодильнике лежит пузырёк с остатками крови, заботливо заготовленный на завтрак. Однако последняя фраза, сказанная незадолго до того, как я успела переключить канал, заставила меня остановиться и слушать дальше. «Человеческое мясо – не самое питательное, уступая той же говядине или курице по калориям. Кроме того усваивается не так хорошо, поэтому пройдёт не так много времени, когда захочется есть ещё. Причём такой голод, по некоторым исследованиям, имеет свойство «накапливаться», иными словами со временем каннибалу нужно есть всё больше и больше, чтобы почувствовать насыщение… Особой проблемой становятся вирусные и инфекционные заболевания, передающиеся через еду….». На данных словах я поспешно и с раздражением выключила телевизор. И дело было не в том, что мне стало неприятно от упоминающихся ведущим  проблем и болезней, скорее наоборот: с каждым словом я всё сильнее и сильнее ощущала, как поднимается мой аппетит. Настолько, что  я не стала дожидаться как обычно, пока закипит вода для кофе, пока пройдёт какое-то время после того как  сделаю первые несколько глотков и только потом приступала к «основному блюду». В этот раз я спешила так, что решила обойтись без этих рутинных ритуалов: сразу открыла холодильник и потянулась рукой к тому, что мне было нужно. В полочке на дверце холодильника стояла упаковка дой-пак, с надписью «Брусничный джем». В ней хранился мой запас крови на утро (жаль, его нельзя было назвать полноценным завтраком). Ещё совсем недавно этого было достаточно, но сейчас… я с неприязнью сглотнула остывшую и уже начавшую сильно густеть жидкость (ранее я бы запила её тёплым кофе, но сегодня непростительно поторопилась), поэтому ощутила неприятное чувство, словно по горлу вниз проскользнула мокрота или сопли, а потом эта же склизкая жидкость холодным шариком осела в моём желудке. Мало,…слишком мало, чтобы насытиться. Настолько, что даже несмотря на отвращение я тщательно облизала пластиковый носик и крышку дой-пака и ополоснула изнутри водой, которую тут же выпила. При этом я понимала всю бесполезность моих действий – такие жалкие крохи ничего не изменят, но оставлять их вот так было жалко. Впрочем, у меня ещё хватало достоинства, чтобы удержаться и не попытаться втянуть в рот всё, до последней капли, но я так спешила, что в конце всё-таки поперхнулась и закашлялась. В этот момент взгляд упал на уже потёртую по углам визитку, которую я крепко сжимала в руке, вместе с пакетом: когда-то я нашла её возле своей двери, вместе с последним дой-паком и всё это время бережно хранила, но ни разу не воспользовалась и даже не поинтересовалась, кем был её владелец. Но вот сегодня, кажется, этот момент настал… «Походу, мне теперь не обойтись без дополнительного прикорма. Пора узнать, кто же тот человек, что присылал мне эти пакеты»….

                *   *   *
Я очень хорошо помню день, когда впервые нашла у себя на пороге дой-пак с кровью, точно так же как и день, когда получила визитку. В отличие от того дня, когда со мной произошёл случай, поделивший мою жизнь на «до» и «после». Помню только, что весна недавно вступила в свои права, но это был первый, по-настоящему летний день и, не смотря на позднее время, по улицам ходило много народа,. Я возвращалась с работы позже обычного: уже порядком стемнело и голубые неоновые вывески хорошо виднелись в окружающем полумраке. Я никуда не торопилась, поэтому шла не спеша, (в основном по причине усталости, чем любопытства и интереса к происходящему вокруг). В этот раз я заранее позвонила родителям и предупредила, что задержусь на работе, так что не смогу прийти вовремя, и выгулять Лору (моего золотистого кокер-спаниеля). В ответ мама лишь разворчалась в телефонную трубку: зачем было заводить собаку, если не можешь сама за ней ухаживать. Однако три года назад, когда я окончательно съезжала от родителей на съёмную квартиру именно она настояла на том, чтобы Лора осталась у них, под предлогом, что в рабочие дни за ней будет некому присматривать. Таким образом, почти всю неделю мне приходилось делать несколько раз хороший крюк по пути с работы и на работу, чтобы забежать к родителям и выгулять «своего спаниеля». И только на выходные мне дозволялось забрать Лору домой, но с условием, что верну её в конце выходных вечером. Но, как я сказала, в этот раз по причине дедлайна на работе прогулку пришлось отменить. И я понуро волочилась по улице сразу домой.
Общее настроение было смешанным: с одной стороны было приятно, что не надо никуда спешить, что погода впервые за несколько дней выдалась тёплой. С другой: накопившаяся за несколько дней усталость, странная пустота и апатия. Ничего не хотелось делать, от слова совсем. Даже мысль о том, что до дома ещё идти и идти  вызывала внутреннее сопротивление – хотелось просто сесть где-нибудь и больше не вставать, закрыть глаза до утра и проснуться в своей постели. Ещё больше сопротивления вызывала мысль, что по возвращению домой сразу лечь не получиться: нужно будет принять душ и приготовить себе ужин. От последнего я всерьёз подумывала отказаться… хотя, когда я вообще в последний раз ужинала? Кажется на последних выходных заказала доставку продуктов на дом, а всё остальное время приходила домой и сразу шла спать. Такое пренебрежение к своему здоровью не могло пройти безнаказанно и сегодня настал «час расплаты». «Интересно - промелькнула в голове мысль – если я не вернусь домой этим утром, изменится ли что-нибудь?». Была ли причиной этих мыслей моя усталость, или общее депрессивное состояние в котором я находилась вот уже несколько лет, но так дальше не могло продолжаться. Нужно было что-то менять, иначе в конечном итоге я сойду с ума.
Перед моими глазами внезапно появилась вывеска «Кафе «Гоблин мост»», неоновые буквы на ярком жёлтом фоне. Почему-то такое сочетание в последнее время пользовалось популярностью у владельцев кафе средней руки. И если вы видели такую вывеску, то значит однозначно перед вами заведение, где днём подают бизнес-ланчи, а вечером продают пиво на разлив. Но в данный момент это было именно то, что мне нужно: относительно спокойно, безопасно и тихо. Можно будет отдохнуть, а заодно поужинать, после чего вернуться домой и сразу лечь, забывшись в неспокойном сне до утра. Вход в кафе скрывался за стандартной пластиковой дверью, однако за ней начинался не обычный зал, а спуск в подвальное помещение. Стены и лестница были выложены искусственным камнем, отчего создавалось впечатление, что ты действительно идёшь вдоль пролёта старого средневекового  моста вниз, где скрывалась такая же «старая» средневековая дверь. Но на  этом было всё: открыв последнюю дверь вы попадали в стандартное, ничем не выделяющееся помещение кофейни. Стандартный кафельный пол у входа, стандартная стойка, из-за которой тут же выскочила девушка-администратор, чтобы встретить гостя и проводить до свободного места. Приятный мягкий свет, декоративные картины на стенах, имитация старой кирпичной кладки на углах – в общем, всё как всегда. Принесённое официанткой меню тоже было стандартным: горячее, закуски, салаты, пиво… Немного подумав, я решила, что смогу позволить себе бокал пива после еды. На удивление мой заказ принесли довольно быстро: не прошло и пятнадцати минут, как передомной на столе уже дымилась горячая картошка с мясом. Не знаю, был ли причиной мой голод, или мастерство повара, но это простое не сложное блюдо показалось мне просто божественным: кусочки картофеля словно таяли на языке вместе с соусом, а запечённое мясо отдавало во рту какой-то упоительной сладостью. Не дожидаясь, пока пройдёт это первое впечатление от послевкусия я запила всё глотком холодного пива. Обычно я не пью пива, поскольку нахожу его вкус отвратительным, но сегодня… Идеально, сочетание горечи и сладковатого вкуса, холода и тепла. Даже фоновая музыка,  волнами растекавшаяся по залу, казалась мне теперь идеальной, идеально подобранной для такого места. Она завораживала как мантры шамана, медленно проникая в уши, наполняя окружающую атмосферу особенным теплом и уютом. Это не было абсолютным спокойствием и желанием расслабиться, но состояние когда понимаешь, что можешь присоединиться к общему веселью: танцевать вместе со всеми, если хочешь танцевать, монохромно подпевать в такт незнакомой музыке или просто раскачиваться, сидя на своём месте здесь все так делают. Как раз в эту минуту по залу разнеслись первые аккорды живой музыки: только что подошедшая группа разминалась на маленькой сценке, прежде чем начать своё выступление. В кафе сидели люди разного возраста, однако стоило музыке зазвучать, как они выпрыгнули из-за своих столов и стали плясать на тесном пяточке перед сценой. Странно: в толпе не было ни агрессивных, ни пьяных до бессознания, но мне почему-то вспомнился старый мультик по сказке, где была показана пляска чертей. И сейчас танцующие фигуры людей напоминали мне нелепые фигуры из этого мультика. При это мне не было страшно или мерзко – происходящее вызывало у меня скорее приятное чувство и хотелось всё бросить и вместе со всеми пуститься в пляс. «Разрешите?» - послышалось над ухом и, оглянувшись на голос, я увидела мужчину средних лет, одного из тех, чей возраст не разберёшь так сразу. Выглядел он неплохо, физическое здоровье, очевидно, так же было хорошим. Одет он был в джины, светлый свитер и коричневую кожаную куртку. Мотоциклист? Очевидно. Где-то позади него за соседним столом, где гуляла дружная компания на стуле был даже виден шлем. Опять же, обычно я не люблю подобных людей, из тех, кто пытается завязать знакомства в кафе, не зависимо от причин. Но сегодня меня словно захлестнуло атмосферой места и я молча кивнула, жестом указав незнакомцу, что он может занять стул с другой стороны стола (кто знал меня был бы крайне удивлён таким поведением). Тот факт, что я не просто разрешила присесть, но и обратила на него внимание был жест максимальной вежливости с моей стороны, явление редкое. Однако окружающие ценили этот жест доброй воли с моей стороны ещё реже, большинство наоборот считало это проявлением ханжества с моей стороны. Отсюда следовала их обида и неправильное отношение ко мне. Но незнакомец не обиделся, на удивление он прекрасно понял общий настрой моего поступка, а потому так же молча кивнул и уселся на предложенное место. Какое-то время мы оба сидели молча, наблюдая за общей вознёй посетителей у сцены (при этом я очень хорошо чувствовала, как наблюдает незнакомец краем глаза за моими движениями), а потом он неожиданно произнёс: «Вам это и правда нравиться?». Я лишь вопросительно посмотрела на него – нравиться что? «Я к тому, что Вам действительно нравиться сидеть здесь, смотреть на этих людей и пить это холодное пиво?» Я присмотрелась ещё внимательнее: для стандартного подката он действовал чересчур грубо. Так делают мелкие неудачники, неумёхи, набравшиеся смелости и градуса подойти к женщине, заранее понимающие тщетность своих попыток, те,  кому даже самые обделённые вниманием без сожаления давали от ворот поворот. Только вот сидевший напротив меня человек вовсе не подходил под это описание. Напротив, повадками и внешностью он чем-то напоминал крупного кота, запертого в тесной мышеловке с крысами. Очевидно, этим и объяснялся тот факт, что его выбор пал на меня: я была новым лицом в этом привычном ему окружение. А весь этот разговор – скрытая просьба, мольба: «Вытащи меня отсюда». Я без труда уловила эти нотки в его голосе, потому что сама нередко «просила» об этом окружающих, вот почему меня зацепили его слова, однако… Я нашла взглядом официанта и жестом позвала его в сторону нашего стала. «А что мне нравиться?» - коротко бросила я, одновременно открыв меню на странице с картой вин (да, там была и такая), при этом всячески избегая взглядов в сторону моего собеседника. «Вкус холодного, почти ледяного вина на языке, когда пьёшь его не сдерживаясь из бутылки. Приятная темнота ночи и скорость, скорость, как будто стараешься догнать кого-то или перегнать». Едва он закончил, как возле стола появился официант, с услужливым выражением лица ожидая, что от него требуется. «Будьте любезны, рассчитайте нас пожалуйста и можно ещё бутылку красного вина с собой»…
Мотоцикл нёсся по пустующей дороге пригорода. Где-то вдалеке ещё можно было увидеть яркие огни центра и бегущие по его дорогам огоньки-машины. Но здесь… здесь их свет был совсем бессилен и вокруг тянулась приятная полу-мгла, разбиваемая лишь светом звёзд и фарой на руле мотоцикла. Давно уже отзвенела последняя волна уличной музыки, осевшая в ушах, давно полетела в мусорку едва початая бутылка вина. Ночь и тишина, разбиваемая только ветром, скользившему по одежде, пьянили сильнее самого крепкого алкоголя. Сделав всего два глотка я поперхнулась вином, показавшимся мне в тот момент невероятно кислым. Желание пить тут же отпало, но открытая бутылка в руке мешала держаться, её было некуда деть. Итог – как сказано ранее, на первом же перекрёстке бутылка полетела в урну. Показалось мне или нет, но в этот момент шлем моего нового знакомого немного дёрнулся, словно он удовлетворённо кивнул головой в ответ. Ясно, терпеть не можешь пьяных, да? Уже свободными руками я обняла его за бока и прижалась к спине. Сейчас он не напоминал больше загнанного хищника, казалось, что я держу руками сильного льва очутившегося в привычной среде, а потому спокойного и уверенного в себе.
В какой-то момент (даже не знаю какой) мотоцикл вдруг дёрнуло, повело и я увидела прямо перед собой кусочек звёздного неба, а потом перед моими глазами вдруг появился асфальт, потом опять небо, с макушками сосен по краям и снова земля. Я поняла, что качусь подорожному склону, царапаясь спиной и руками о мелкие камни и кусты. Странно, но в этот момент я ещё была способна думать и страшнее всего для меня была мысль не удариться о ствол дерева или валун, торчащий из склона, а что где-то следом за мной со склона падает мотоцикл, который в любой момент может упасть на меня. На моё счастье где-то на склоне была небольшая поросшая редкими кустами каменистая площадка и меня «выкатило» на неё, в то время как мотоцикл с шумом и грохотом, от разлетающихся под ним мелких камней, пронесло мимо. Прошло может быть около минуты, как и этот шум стих. Я лежала неподвижно на спине, боясь пошевелиться, ожидая что вот-вот внизу раздастся громкий звук взрыва, а небо (как это бывает в дешёвых фильмах) озарит ярко-оранжевая вспышка, но ничего этого не произошло. Вместо этого в воздухе опять повисла тяжёлая звенящая тишина. Я почувствовала, как сильно заныла спина, одновременно показалось, что в руки, ноги, плечи впилась будто сотня иголок, А ещё как что-то тёплое, сырое медленно стекает по коже руки, пропитывает одежду. И вот в этот момент, на краю площадки, где я лежала, послышалось слабое шуршание и прерывистое сопение, словно кто-то с трудом карабкался по склону вверх. С каждой секундой оно становилось всё ближе и ближе, пока, наконец, я не услышала тяжёлое дыхание почти у самого своего уха. На фоне звёздного неба надо мной чётко прорисовался тёмный силуэт, с двумя круглыми, как у животного глазами. Это был гуль…
Существо, склонившееся надомной, было одновременно и ужасным и страшным до ужаса: не смотря на длинный балахон, в который оно было закутано с ног до головы и ночную мглу, в его облике ещё отчётливо читались следы чего-то человеческого. С другой стороны, именно это человеческое в его облике и пугало больше всего, потому что всё остальное человеческим не было. Маленький, как у восьмилетнего ребёнка рост, казавшийся ещё меньше, из-за того, что всё тело, руки и ноги существа были какие-то скрюченные. Перемещалось оно тяжело, грузно, периодически можно было услышать его сбивчивое дыхание. Но ещё страшнее были его руки, скрюченные, как старые ветки, с коричневыми ногтями, которыми он ухватился за моё плечо, очевидно желая убедиться, что я уже умерла.