Время и люди - сборник

СОДЕРЖАНИЕ
     1. Гвоздь
     2. Широкая душа
     3. Солидарность
     4. Отчизна
     5. В глубинке
     6. Дипломатический скандал
     7. Супруга на коленях
     8. Биография времени
     9. Неудачный кандидат
    10. Слезы посла
    11. Путь комиссара
    12. Бал победителей
    13. Эта женщина – легенда
    14. Ультиматум
    15. Дела семейные
    16. Прощание с вождем
    17. История генерала
    18. Скромность гиганта
    19. Переезд
    20. Встреча с ветеранами
    21. Советское братство, или было у отца три сына
    22. Пожары в тайге
    23. Судьба женщины
    24. Гость со свалки
    25. Криминальная приватизация
    26. Прихотливая судьба
    27. Горе побежденным!
    28. Московские попрошайки
    29. Милосердия!
    30. Прекрасное воспитание
    31. По убеждениям
    32. Без надежды
    33. Кипятим воду
    34. Печевой
    35. Ртуть
    36. В ожидании высокого гостя
    37. Облом
    38. Универсальный жест
    39. Однажды в Узбекистане
    40. Какой вкус у кумыса?
    41. На пути от социализма
    42. Не получилось
    43. Приключение в сауне
    44. Абхазская экзотика
    45. Подарок другу


ГВОЗДЬ

          Есть у русского человека некая отчаянная безоглядность без удержу. Была она исстари, сохранилась, надо полагать, и поныне. И вот то ли отголосок ее, то ли отсвет, как назовем.

        Произошла эта история с полвека назад. Отправилась на Алтай с гуманитарной миссией медицинская экспедиция из Москвы. В  Алтайский край и сейчас добраться не просто, а тогда и вовсе почти никак. Глухомань. А в глухомани какая медицина, народ умирал своей смертью, врачи не подталкивали. Непорядок. Вот и надумали светлые столичные головы послать туда в летние каникулы группу будущих врачей из московских институтов, им практика, а людям польза. Возглавил экспедицию студент-шестикурсник, почти доктор. С ним человек шесть, с бору по сосенке, но все в той или иной мере к  врачебной науке причастные и в походах тертые, бывалые.  Перемещались они по необъятным Алтайским просторам, останавливались в школах или иных приютах, куда стекался окрестный люд за посильной помощью "светил" столичной медицины.

          В очередной школе медики, как всегда,  развернули походный лазарет и принимали больных. Школа двухэтажная, на втором этаже "сам" с помощниками прием вел, а на первом этаже барышня экспедиционная сидела, пришедших на прием записывала и в очередь определяла.   Подходят к ней два мужика, один другого за плечи поддерживает. Так-то на ногах еще стоят, но видно, что приняли в себя немало. Тот, что другого вел, просит: "Дочка, посмотри друга, прихворнул малость".  "Что с ним", –  спрашивает дежурная.  "Да, понимаешь, какая история – гвоздь у него в голове".  Ну, шутники!  "Мужики, вы бы шли проспаться. Здесь народ больной, людей много, а нам скоро дальше двигать. Не до ваших забав".

          Ушли мужики, только недалеко, минут через десять опять появились. "Дочка, посмотрели бы друга. Непорядок ведь, ну, как ему с гвоздем-то ходить?"  Видит девушка, что не отстанут, поднялась наверх, к начальнику экспедиции, доложила. Спустился старший товарищ хулиганов выпроваживать.  Они ему ту же песню завели: "Помоги, мол, вынь гвоздь".  Врач объясняет, что небывальщину мужики несут, такого быть не может, а мужики на своем стоят. Делать нечего, надо убедительнее быть. Взял этот студент-старшекурсник скальпель и обратной его стороной по голове того парня, у которого якобы в голове гвоздь сидит, да  и постучал: "Вот, – мол, – какие здесь гвозди!" И вдруг обалдело слышит отчетливый металлический звук.  Тут уже ему поплохело. Мужика с гвоздем наверх под руки проводили, на голове тонзурку осторожно выстригли, а из черепа шляпка гвоздя отчетливо выпирает. Больного с предосторожностями уложили и давай у друга его выпытывать, как и что. Тот честно поведал, что побились они с тем гвоздатым мужиком на бутылку. Спорили,  можно ли кулаком с одного удара загнать в голову гвоздь длиной с палец.  Вот и проверили, получилось хорошо. А гвоздь в голове  сидит, надо вытащить, с гвоздем-то жить неправильно. 

          Оказывается, есть в голове между полушариями мозга некое мозолистое тело, сплетение нервных волокон, очень малая зона, где действительно может разместиться инородное тело без явных нарушений сознания и очевидного вреда здоровью. Упаси бог кого-то пробовать!  Это ж какое счастье надо иметь, чтобы туда гвоздь вогнать и на этом свете остаться.

          Ясно, что нужна операция. Причем здесь же, тащить некуда. Анестезия   условная, только по местным масштабам. Когда этот вопрос встал, бедолага  попросил спирта. Дали, много. Потом со всеми предосторожностями гвоздь извлекли. Больному палату в школе соорудили, в кровать уложили и круглосуточное дежурство возле палаты организовали на случай, если больному что понадобится. А больной той же ночью со второго окна втихую сиганул и до своего дома подался. Возможно, и сейчас  гуляет с друзьями по многоликому Алтаю, воздухом горным дышит и  жизни радуется.

          Есть еще в народе отчаянный замес. Жив курилка!


ШИРОКАЯ ДУША

          В 1976 году количество жителей уральского города Челябинска достигло миллиона. Событие торжественно отметили, увековечили в значках и в почтовых марках. Даже с продуктами ненадолго стало получше, ведь большие города должны есть. Как, впрочем, и малые города, хотя большие города прокормить труднее. В те годы плохо удавалось кормить и большие города, и малые. Челябинск – город металлургов и машиностроителей, химиков и электронщиков, город тружеников. Еды не хватало, а без еды какая работа? Рабочие Челябинска пригрозили забастовкой. Забастовка в крупном городе оборонного значения – это серьезно. Надо было что-то срочно предпринять, и под зеленые семафоры отправили в Челябинск железнодорожный состав с автомобилями "Жигули". По тем временам хорошая была машина, престижная, остродефицитная. Подогнали состав к городу и вселюдно объявили, что купить автомобиль может любой работник. Купить без записи, без талона, без переплаты и без очереди. Приходи, плати и бери. Народ и вправду сразу забыл про нехватку продуктов, новая тема возникла, еда подождет.

          Работал в то время на Челябинском электроцинковом заводе старшим печевым молодой мужчина из предместья, назовем его условно Василием. Печевые зарабатывали тогда о-го-го, и надумал Василий купить себе "Жигуленок". Сказано-сделано, и вот уже автомобиль во дворе. Расслабляться некогда, надо обмыть.

          Обмывали всей бригадой. Пили, пока деньги не кончились. Занял Василий немного денег, у кого было. Пили.  Потом и эти деньги кончились. Помчался Вася в деревню, откуда сам родом, а там у него в наследстве хозяйство, соседи приглядывали. Продал Василий с пылу наследственную корову, в город вернулся. Пили, деньги от коровы пропили. А Василий во вкус вошел, в деревню к себе опять наведался, дом с имуществом по-быстрому продал,  и в город,  друзья ждут. Пили. Когда и эти деньги пропили, автомобиль Вася продал, а деньги, вырученные за него, с друзьями в остаток пропил. Больше пить не на что, остановились, стало быть.

          Долго пили, работу забросили, да на это смотрели тогда спокойно. Если нутро у человека горит, а душа широкая, то кто осудит?


СОЛИДАРНОСТЬ

«Веселие Руси есть пити,
Не можем без того быти»
             Князь новгородский и великий князь киевский
             Владимир Святославович (Владимир Красное Солнышко)



                Веселящие напитки на Руси испокон веков были традиционны на
                пирах и иных празднествах, популярны в быту. Со временем
                привычные медовуху, пиво и брагу постепенно дополнили и
                потеснили крепкие спиртные напитки. Самогон и водка вошли в
                обиход, потребление спиртного в стране неукоснительно росло.
                Производство водки было высокорентабельным и  приносило
                бюджету огромные деньги. Советская власть, закрывая прорехи
                дырявого бюджета, цены на водку неоднократно поднимала, что
                было несложно при государственной монополии на ее
                производство  и запрете самогоноварения. Подорожание 1961
                года вымело из потребления популярны и дешевый «сучок», самая
                дешевая водка «Московская» шла по цене 2 рубля 87 копеек.
                Вскоре минимальная стоимость водки поднялась  до 3 рублей 62
                копеек (1972 год), а затем до 5 рублей 30 копеек (1981 год).
                Смена руководства страной в 1982 году ознаменовалась
                появлением водки «Андроповка», ставшей хитом продаж и
                снискавшей новому руководителю популярность в народных массах
                своей сниженной на 10%, ценой. Впрочем, она существовала 
                недолго и через два-три года  с очередной  переменой власти
                «Андроповка» тихо исчезла с прилавков. Но независимо от
                стоимости водки русский народ  жил под неизменным девизом
                «Пили, пьем и пить будем!» Повальное пьянство  было причиной
                колоссальных потерь в народном хозяйстве. Стремясь ограничить
                потребление «горькой», власть вводила запреты и ограничения,
                тоже, впрочем, малоэффективные. В семидесятые годы водку
                разрешили продавать только с 11 утра. (Острословы не
                замедлили назвать это знаковое для пьющей Руси время
                «ленинским», поскольку на юбилейной монете, выпущенной к 100-
                летию вождя, Ленин поднятой рукой указывал ровно на то место,
                где на циферблате часов размещают цифру 11). Тогда и
                произошла эта история.



          В самом что ни на есть центре Москвы близ площади Маяковского был небольшой продуктовый магазин. Спрятанный от городской движухи и глаз прохожих за спиной тогдашней гостиницы «София», он привлекал завсегдатаев не столько скудным ассортиментом, сколько своим винным отделом. Тот тоже не блистал, зато в положенное время на стеллаже позади бдительного продавца неизменно красовались бутылки с самым ходовым в России напитком – водкой.

          К одиннадцати часам у входа в магазин выстраивалась длинная очередь страждущих и истосковавшихся. Клиенты были понимающие, порядок по возможности блюли. Если же кто не удерживался от соблазна пролезть вперед, когда в положенное время дверь магазина отмыкалась, то нарушителей осаживали коллективно и безжалостно, занятые места солидарно хранили.

          У винного прилавка эти покупатели вели себя предельно чинно, как слушатели высших женских курсов – это чтобы, упаси Бог, служители за прилавком чего не подумали и из магазина их не выставили без покупки, как уже приложившихся к спиртному.  Только разве можно удержаться от нетерпения даже в таком священном месте? Толкотня. И как-то в тесноте помещения случилось несчастье:  прошедший все испытания томительной жаждой и нескончаемой очередью мужчина, пробираясь ко входу, приобретенную заветную бутылку водки в ослабевших от почти суточного алкогольного поста руках не удержал. Как это произошло, никто в толпе не заметил, только бутылка упала. Пол каменный, бутылка вдребезги. Осколки и лужа возле ног. Как же ты, родимый?!

          В магазине сразу и без команды стих гомон. Все (все!) присутствующие изнутри, из самых своих измученных глубин осознали необратимость трагедии. На пострадавшего страшно было смотреть. А он стоял, глядел под ноги и, казалось, сам не верил, не хотел верить. Брал на последнее. Это что же, конец?!

          И тогда проявилась самая высокая мужская солидарность. Кто-то тихо произнес: «Мужики, кто что может...» И без лишних слов все они, забулдыги, подзаборные пьяницы и штатные алкоголики, набросали тому бедолаге пригоршню мелочи. Когда набралось на бутылку, его без очереди пропихнули с общего согласия к прилавку. Потом  он с новой бутылкой возле сердца пробирался опять к выходу, и  каждый, кто дотягивался, слегка хлопал его - кто по спине, кто (осторожно) по плечу - и что-то говорил по-свойски, по-дружески. А в маленьком, грязном магазинчике как будто стало светлее и даже не так тесно. И всякого наглядевшиеся продавцы были уже не столь суровы, и улыбались немногие случайные покупатели других отделов.   


ОТЧИЗНА

Моя несчастная Отчизна
Земля несметного богатства,
Где вместо будущего тризна,
Где неизбывно казнокрадство,
Где год от года, век от века,
Страна не любит человека.


          Корни российского пьянства лежат помимо прочего в нашем климате. Я понял это на своем опыте, оказавшись поздней осенью на уборке картофеля в подшефном совхозе. Это так говорилось – "подшефный совхоз". В действительности разваливающееся, как многое другое, сельскохозяйственное образование. Кто будет работать в деревне, если стимула для работы никакого? Заработка нет, нет и радости труда на гниющие закрома безразличной к тебе родины. Быт не устроен, и перспектив не видно. Молодежь, едва получив подобие среднего образования в хилых сельских школах, стремительно мигрировала в города в поисках лучшей доли. В деревнях  оставались старики со старухами да горемыки-пьяницы. Вот и привозили по разнарядке для сезонной работы на полях людей из городов. Лучше всего  подходили сотрудники научно-исследовательских институтов, но вполне годились и студенты, и школьники старших классов, и работники заводов. Работали горожане на полях, естественно, бесплатно. Впрочем, назвать это работой можно было лишь с большой натяжкой, так что отсутствие платы несколько уравновешивалось отсутствием эффективного труда. Потери  были огромны: на полях терялась часть урожая, в городах студенты недоучивались, рабочие недорабатывали, ученые недоисследовали.  Так со скрежетом родное наше народное хозяйство двигалось в светлое будущее.

          Я в составе комплексной бригады научно-исследовательского института тружусь в хозяйстве Волоколамского района Московской области. Устроены мы прилично, живем в бараке комнат на десять, в каждой по восемь-двенадцать коек. Удобства на улице, но к этому привыкаешь. Кормят в столовой неподалеку, еда сносная, хватает.  На работу возят. Мы собираем в мешки картошку, извлеченную на свет копалкой на тракторе. Сезон дождей, с уборкой урожая кто-то явно затянул. С утра – дождь со снегом. Сверху льет, под сапогами раскисшая грязь, в которую проваливаешься на каждом шагу. Вначале холодно и промозгло, потом очень холодно и очень промозгло. И я, и мои спутники хрипим и кашляем. Не заболеть бы всерьез. Профилактически прикупаем водку, много водки. На поле работаем парами, по два человека на борозде. Там же, под дождем и снегом, пьем, естественно "из горла",  распивая бутылку на двоих. Бутылки хватает до обеда. Потом на работу уже не выходим, разбредаемся по комнатам и до ночи, а то и до утра играем в монопольку. Случается, пьем еще. Осень, дождь, холод, грязь. Россия.


В ГЛУБИНКЕ

          В деревне я оказался впервые оказался лет в пятнадцать, на втором курсе техникума отправившись с соучениками помогать подшефному колхозу, как это было тогда принято. Картофель собирать, свеклу дергать, сено-солому сгребать. Что придется.
 
       Мари-Турекский район марийской автономии, луговая Черемисия. Марийцы, до крушения Российской империи называемые черемисами и вернувшие себе национально-историческое имя в 1918 году, относятся к финно-угорским  народам, родственны финнам, венграм, эстонцам. Языки у народов между собой схожи, но от русского отличаются чрезвычайно. В той деревне русский язык не знали, но двое немного понимали и говорили – председатель колхоза и мальчишка  лет десяти-двенадцати в избе, где нас разместили. Потому там и разместили, что паренек за переводчика был. Где уж он русский язык выучил, осталось загадкой.

         Изба была невелика, но помещалось в ней много. На широкой лавке спали хозяин с хозяйкой, на русской печи – престарелые родители хозяина. Подле лавки вповалку на полу располагались дети, трое или четверо, у двери лежала свинья с поросятами. Так они все жили, а тут еще мы, большая группа парней и девушек. Нам определили место на полу между хозяйскими детьми и свиньями. Плотно избу заселили.

          Из небольшого тамбура выход на крыльцо. Двор немощеный и деревом не застлан, глубокая грязь. С крыльца спустишься, считай, что по колено провалился. Умываются на крыльце, там для этого подвешен на трех цепях большой котел с водой. Воду на себя плеснешь, умоешься. С нашей кормежкой хозяева не заморачивались: привозили на двор свинью, тут же ее кололи и разделывали.  Части туши забрасывали в котел, заливали водой, добавляли картошку, варили, солили – готово!

         Мылись деревенские жители в банях. Топили бани редко, это было событием. С баней увязывались некоторые особенности причесок марийских женщин. Волосы у них от природы роскошные, черные, блестящие.  Женщины длинные волосы в хитрые прически закручивали, а перед тем в бане кислым молоком промывали и травами ополаскивали. Самой женщине с такими своими волосами трудно справиться, другие женщины ей помогали. Над прической вместе трудились, а чтобы не распалась прическа, ее сверху клеем мазали. Варили клей из копыт и костей домашних животных, получался он вроде столярного и пах так же, пока не засыхал.  Для красоты на прическу монеты накладывали и тоже клеем прихватывали. Надолго прическу строили, работа какая! С полгода-год прически носили, много всего под клеем разводилось. Головы, конечно, чесались, так ведь красота без жертв не бывает, всем известно.

          Одежда у марийцев своеобразная, многоцветная, что у женщин, что у мужчин. Женщины еще украшались монистами из монет, как цыганки. Переходили те монеты по наследству вроде приданного. У иных много монет, в пять-восемь рядов, и какие монеты, музейные коллекции! Идет такая женщина по деревне, как экспонат ценный, для стороннего глаза диковинный. Да откуда там сторонний наблюдатель?!


ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ СКАНДАЛ

          В начале шестидесятых годов в некой африканской стране случился скандал, в который оказались замешаны послы двух великих держав – Советского Союза и Соединенных Штатов Америки. Точнее, их жены, но ведь всем известно, что жены дипломатических работников тоже на службе и являются прямым продолжением супругов. В дипломатическом корпусе принято дружить женами. Через них при необходимости можно  неофициально, как бы невзначай, поделиться информацией и самим получить нужные сведения. В  этом хитром закрытом клубе дипломатических жен есть свои маленькие женские секреты, свои легкие интриги, сословное деление и демонстрация неизбывной любви. Ну, вроде поцелуев с затаенными клыками.

          В колонии, о которой веду речь, среди дипломатических жен сформировались два традиционных в послевоенном мире клана, капиталистический и социалистический. В первом верховодила жена посла Соединенных Штатов Америки, во втором - жена посла Советского Союза. Эти две женщины, лидеры кланов, дружили между собой. Как могут и как должны дружить жены таких мужей. Встречались, разговаривали, порой устраивали совместные мероприятия своих неофициальных кланов. Бывали в гостях друг у друга, протоколом не чинилась. Климат в Африке жаркий, бассейн только у американского посла, вилла советского посла скромнее. Наведалась жена советского посла к своей американской приятельнице – поговорить, кофе попить и в бассейне поплавать. Поговорили, кофе выпили, еще поговорили. Жарко. В бассейн? В бассейн. Окунулись, плавают. Вдруг вода в бассейне окрасилась в фиолетовый цвет, сирены завыли, охрана набежала. Это жена советского посла в бассейн немного пописала. Не знала она, что американцы в свой бассейн специальный реагент добавляли, чтобы чистоту воды контролировать. Тот реагент сработал, цвет воды поменял и сигнализацию включил. 
 
          Дня через три советского посла из той страны отозвали.  На его место другого посла прислали, тоже, конечно, с женой, только осмотрительнее, чем у  предшественника.


СУПРУГА НА КОЛЕНЯХ

          Это произошло в Африке во времена СССР. Вновь назначенный посол Советского Союза вручал свою верительную грамоту коронованному владыке государства, на церемонии присутствовал весь дипломатический корпус. Согласно протоколу посла сопровождала жена, женщина светская, но тучная. При появлении в зале приемов монарха присутствующие  склонились перед ним в поклоне и в этой позе коротко застыли. Все, кроме супруги нового посла. Та, наклонившись,  по причине большой своей массы на ногах не удержалась и упала на колени. Конечно, ее тут же с двух сторон поддержали и подняли жены представителей соцлагеря, но было поздно. На следующий день советского посла отозвали.


БИОГРАФИЯ ВРЕМЕНИ
(подлинная история)

Предисловие автора
          История создается в современности, а потом уточняется реконструируется
          потомками. В отличие от математики в исторической науке нет четких
          критериев истины: cвидетельства очевидцев могут быть субъективны,
          архивные документы - неполны или сфальсифицированы, археологические
          находки - фрагментарны. Время способно как проявлять прошлое, так и
          утаивать его, ничто не гарантирует достоверности вскрывающихся
          обстоятельств, их полноты и объективности. Однако чем больше
          подробностей и фактов, тем успешней можно разглядеть истину. Во
          взглядах на наше прошлое ценны свидетельства современников и все то,
          что может быть получено нами «из первых рук» участников и очевидцев.В
          этом очерке автор хотел бы донести до читателей черты отечественной
          истории  середины прошлого века – периода стремительного и
          противоречивого, жесткого и жестокого. За конкретной личностью на
          первом плане, человеке явно незаурядном, просматривается широкий пласт
          кадровых решений, тот механизм, который обычно ускользает от глаз
          обывателя и который проистекает из сущности авторитарной власти.
   

          Личность Михаила Александровича сегодня вряд ли известна широкой общественности, такова была специфика его деятельности. Несколько строк в дипломатическом словаре, которые скрывают больше, чем рассказывают, да скупые упоминания о нем без подробностей в единичных воспоминаниях и опубликованных документах. В официальной фото- и кинохронике Михаил Александрович почти не представлен – дань его непубличности. Между тем в течение ряда лет он занимал высокие должности и был в кадровым резерве высших государственных деятелей.
 
        Родился Михаил Александрович в 1904 году в подмосковном селе Саввино. Отец – ткач, участник знаменитой Морозовской стачки, после которой получил  "волчий билет". По этой причине не имел права работать более полугода на одном месте и  вынужденно кочевал с большой семьей по стране. В то время в российской глубинке любимой забавой сельских парней был кулачный бой, и Михаил Александрович не остался от этого увлечения в стороне. Невероятно сильный парень стал "бухраем" - так называли в средней полосе бойцов, против которых выставляли сразу двух противников, когда сходились "стенка на стенку".  Позднее в Красной армии Михаил Александрович стал чемпионом армии сразу по трем видам спорта. Силен был неимоверно: гирю весом тридцать два килограмма выжимал правой рукой без перерыва сто шестьдесят восемь раз. В свои  шестьдесят четыре года еще мог показать, как правильно следует креститься двухпудовкой, получалось у него легко и свободно.

         В начале двадцатых по призыву на военную службу попал во флот. Стажировался матросом на легендарной "Авроре", служил на крейсере "Червонная Украина", вступил в партию. Когда этот крейсер посетили Сталин и Орджоникидзе, Михаил Александрович с учетом личных данных и биографии – две его сестры к тому времени были секретарями подмосковных райкомов партии – получил задание обеспечить охрану высоких гостей на крейсере. В семейном альбоме фото – на палубе корабля среди небольшой группы матросов Сталин, Орджоникидзе и Михаил Александрович.

        Быстро стал офицером, позднее получил звание капитана первого ранга. Был направлен на учебу в Институт красной профессуры, по окончанию которого возглавил  партком  Новочеркасского индустриального института. Спустя полгода назначен ректором этого института. А еще через несколько месяцев его вызвали в Москву, в Центральный комитет ВКП(б). Там получил указание сдать дела и приехать с семьей в столицу. Три дня на все, без объяснений. Приехал. И тотчас назначен руководителем (наркомом) Народного комиссариата просвещения РСФСР.  Не успел принять дела – новое решение: принятые дела сдать, вступить в должность заведующего Отделом просвещения Центрального комитета ВКП(б). В этой должности работал  месяца три. Потом новое назначение - заведующим Сектором заграничных кадров ЦК ВКП(б). Теперь среди прочих обязанностей по должности возглавлял высшую комиссию по выдаче гражданам разрешений на зарубежные командировки или на выезд из страны.

          Время было стремительное и тревожное, шел 1939 год. Советский Союз сменил внешнеполитические ориентиры и активно сближался с фашистской Германией. Народный комиссар  иностранных дел Максим Максимович Литвинов, еврей, ориентированный на дружбу с Англией и Францией,  стал неуместен. В мае 1939 года на посту наркома иностранных дел его сменил назначенный по совместительству председатель Совета народных комиссаров Вячеслав Михайлович Молотов. Кадровые дипломаты прежней ориентации, в первую очередь евреи, были решительно изгнаны из Наркомата, многие репрессированы и уничтожены. Их судьбы решала славная правительственная четверка – Молотов, Берия, Маленков и Деканозов. Подбор кадров на смену поручили специальной комиссии, которую возглавил Михаил Александрович. За год в Наркомат иностранных дел (НКИД СССР) были привлечены полторы тысячи новых работников.

         На третьем году войны Вячеслав Михайлович Молотов предложил Михаилу Александровичу взять на себя руководство кадрами НКИД СССР.  Михаил Александрович попытался уклониться и попросился заместителем  к  Анастасу Ивановичу Микояну. Тот такого поворота событий испугался: ссориться со всемогущим Молотовым, главой Правительства и вторым человеком во власти, не хотел, о чем честно сказал Михаилу Александровичу. Выхода не было, и Михаил Александрович принял назначение начальником Управления кадров НКИД СССР (с 1946 года – МИД СССР), членом Коллегии Наркомата. Соответствующий приказ  хранится в семейном архиве вместе с приказом Сталина о возложении на Михаила Александровича обязанностей Первого заместителя наркома иностранных дел.

          После войны Советский Союз отстраивал и расширял социалистический лагерь. Михаила Александровича в высшем дипломатическом ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР направили в стратегически важную страну центральной Европы. Вскоре эта страна стала социалистической и очень дружественной. И вот такая славная бытовая деталь: в кабинете советского посла прописалась штанга атлета-тяжеловеса для разминки хозяина кабинета между делами. 

          В конце сороковых - начале пятидесятых годов присущая Отцу народов паранойя обострилась. В опалу попали проверенные кадры из его ближайшего окружения – предсовмина Молотов, начальник личной охраны Власик, помощник Поскребышев и другие. В этих условиях Михаил Александрович, вернувшись в Москву, предпочел переждать  дворцовые бури  в должности ректора Высшей дипломатической школы МИД, к созданию которой ранее был причастен. После смерти Сталина направлен послом в одно из крупнейших государств центральной Африки. И эта страна стала другом Советского Союза и предоставила ему свои стратегические просторы.

          То было время правления Хрущева, которого Михаил Александрович не уважал за склонность к эпатажу и низкую личную культуру, что не считал нужным скрывать. По возвращению из Африки Михаил Александрович принял решение уйти из министерства, тем более, что возраст его подошел к шестидесятилетнему рубежу. Стал пенсионером союзного значения и преподавателем Высшей партийной школы ЦК КПСС. Кандидат философских наук, Михаил Александрович быстро вырос до доктора наук и профессора. Специалистом был настоящим и высококлассным, автором нескольких серьезных монографий. Еще в середине 70-х годов Михаил Александрович, глубокий знаток Корана и истории религий, прогнозировал угрозу, которую несет миру развитие экстремистского крыла ислама.
 
          Преданный муж и заботливый отец троих детей, Михаил Александрович по своим убеждениям и принципам искренне ставил социалистические идеи выше личных интересов. Умел дружить. Среди ближайших его друзей были легендарные личности, вот лишь два примера из многих возможных. С ранней юности дружба связала Михаила Александровича с Николаем Герасимовичем Кузнецовым, будущим Адмиралом флота, чьим именем сейчас называют корабли. Близким другом и соседом Михаила Александровича стал также Председатель Госплана СССР Николай Алексеевич Вознесенский, в конце сороковых годов по ложному обвинению арестованный и расстрелянный, позднее полностью оправданный и реабилитированный. О том, насколько непростой была в те годы жизнь даже высокой партийной элиты, говорит такая подробность: случалось, что Михаил Александрович клал под подушку пистолет, чтобы иметь возможность уйти из жизни, если ночью за ним придут.

          Были, однако,  и положенные привилегии – в тридцатые годы Михаил Александрович делил государственную дачу на Кавказе со Всесоюзным старостой Михаилом Ивановичем Калининым, а спустя годы семейно весело отдыхал с Леонидом Ильичем Брежневым в бытность того Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Жестко ограниченный должностными требованиями, Михаил Александрович за служебными рамками был приветлив и общителен. Прекрасный рассказчик, умеющий выслушать и поддержать разговор.  Неизменно подтянутый и чисто выбритый, он даже за обеденный стол дома садился в белой сорочке.
    
       Уникальной была работоспособность Михаила Александровича – ночью спал всего часа три, привыкнув к этому за время работы в аппарате Правительства при Сталине. Днем досыпал еще час-полтора, хватало. Много читал и много писал, обладал феноменальной памятью и незаурядным здоровьем. Лекарства практически игнорировал, шутливо руководствуясь соображениями: если боль выше пупка – поможет пирамидон, ниже пупка – пурген, а лучше всего здоровый сон. Лет до семидесяти почти не болел, потом сдал. В возрасте семидесяти шести лет уснул и не проснулся. Остались десятки исписанных четким почерком дневников, сданных на бессрочное хранение в специальный архив, и семейные альбомы, в которых представлены в невероятном количестве фотографии легендарных личностей отечественной и мировой истории.


НЕУДАЧНЫЙ КАНДИДАТ

          Когда в 1939 году Советский Союз изменил внешнеполитическую ориентацию и принял курс на дружбу с нацистской Германией, аппарат Народного Комиссариата иностранных дел (НКИД) стали срочно обновлять. Новые кадры для НКИД набирали где возможно, конечное решение по ключевым постам принимал сам Вячеслав Михайлович Молотов. В числе прочих приглашен был к нему на собеседование кандидат в послы, профессор, видный ученый. Шутка ли, встретиться с  легендарным Молотовым, Народным комиссаром иностранных дел, Председателем Совета Народных комиссаров и вторым человеком  после Сталина!

          Зашел кандидат в кабинет, растерялся, бумаги, что в руках держал, выронил. Молотов к нему навстречу из-за стола вышел, руку протянул. А человек, вместо того, чтобы руку Молотову пожать, стал на полусогнутых рассыпавшиеся  бумаги собирать. Посол – представитель державы, по статусу своему Полномочный Министр. Какой из этого человека посол? Отвергли кандидатуру.


СЛЕЗЫ ПОСЛА

          П. имел высший дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла СССР.  Высокий, красивый, с лицом и взглядом потомственного интеллигента. Кроме глаз, на лице его выделялась аккуратная черная бородка, атрибут рокового мужчины в глазах представительниц прекрасного пола.  Позвольте, но ведь посол! Может ли посол великой нашей державы ходить в бороде? Именно этот вопрос задали себе важные партийные функционеры. Сами себе ответили: "Не может!" и предложили упомянутому П. бороду сбрить. П. повел себя не как дипломат, но как истинный мужчина: расстаться с  бородкой наотрез отказался. Вот только прежде всего П. был коммунистом, о чем ему напомнили на внеочередной коллегии внешнеполитического ведомства. И когда эта коллегия  приняла решение о недопустимости бороды у посла П., он, по свидетельству очевидца, обреченно и совсем не по-мужски заплакал.

          На следующий день П. пришел на службу без бородки. Зрелище было кошмарным: представительный, уверенный в себе мужчина исчез. Крохотный дегенеративный подборок сделал его облик беспомощным и жалким. Не может так выглядеть посол великой нашей державы! Решением срочно созванной повторно коллегии внешнеполитического ведомства предшествующее решение этого органа о бороде товарища П. отменили.  Два последующих месяца П. провел затворником, но с  сохранением должностного оклада. Потом продолжил исполнять свои прежние обязанности.

          Вопрос о допустимости бороды у сотрудников советского внешнеполитического ведомства с тех пор  на высоком уровне не поднимался.


ПУТЬ КОМИССАРА

          Марк Ефимович родился в канун двадцатого века и был в семье одним из восьми детей. Социальные штормы и события Первой мировой войны не оставили равнодушным активного думающего подростка. Гимназистом во время немецкой оккупации Одессы был пойман оккупантами за перерезанием линий связи, но по малолетству отпущен. Несколько позднее примкнул к революции,  вступил в партию, стал политработником. В тот период ему неоднократно случалось перед толпами в несколько тысяч человек читать стихи популярного у красноармейцев Демьяна Бедного. Вспоминая, рассказывал,  как зычные строки пролетарского поэта ложились на голодное внимание вчерашних крестьян, с каким энтузиазмом принимались слушателями.

          В 1920 году Марк Ефимович оказался в плену у деникинцев и приговорен к расстрелу. В то время расстрельные списки публиковались в газетах;  прочитав имя сына, мать Марка Ефимовича уже не встала. А его, учтя юный возраст, в числе нескольких осужденных в последний момент помиловали, заменив расстрел десятью годами тюрьмы. Помните фильм "Интервенция" и кадры о том, как красные части освобождают одесскую тюрьму? Так это и было в действительности.  А Марк Ефимович на память прихватил из тюрьмы свое "Дело", которое сейчас хранится у его внучки и будет передано в музей.

          Позднее, отслужив шесть лет в армии,  трижды отболев тифом и проведя восемь месяцев в лазаретах, Марк Ефимович окончил Институт красной профессуры, специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП (б), созданное для подготовки высших идеологических кадров партии из числа партийных выдвиженцев.  Направлен в Харьков, тогдашнюю столицу республики,  и назначен заместителем начальника Угольного департамента Совета народных комиссаров Украины.

          Однажды был с делегацией у Сталина. Обстановка на встрече сложилась внешне непринужденной, и один из членов делегации, простая душа, прощаясь, заметил: "Иосиф Виссарионович! Вот я представлял себе Вас эдаким гигантом, а Вы, совсем как я, маленький". Больше этого человека не видели. А Марк Ефимович сумел вовремя уйти на преподавательскую работу, избежав тем самым репрессий последующего периода. Впоследствии стал профессором экономики. Дожил Марк Ефимович до преклонных лет.


БАЛ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

          В мае 1945 года, когда советские войска победоносно вошли в Прагу, победители устроили бал. Военачальники пришли на бал с женами. С фронтовыми женами. Прежние жены остались в тылу, а мужчинам, как известно, нужны рядом слабые женщины, чтобы оставаться сильными. Фронтовые жены были, как правило, молоды, не слишком образованны, и не успели набрать многих нужных знаний. Но твердо знали, что должны соответствовать победоносным спутникам духовно и физически. Прежде всего, конечно, физически, то есть обликом своим. Каждой хотелось выглядеть привлекательной. Военное обмундирование к этому не очень располагало, потому, собираясь на бал, фронтовые жены добросовестно прочесали ставшие  доступными пражские магазины с их изобилием предметов роскоши и быта светского общества. Захотели они прийти на бал в вечерних туалетах с драгоценностями, так и нарядились. Только плохо разбирались фронтовые жены в бальных нарядах. Если бы еще традиционные для России меха, но вечерние платья? Открыв для себя роскошь элиты, явились они в ночных сорочках или пеньюарах, украшенных кружевами и богато расцвеченных золотыми с камнями украшениями.

          Были на том балу союзники, были иностранные корреспонденты. Многие фронтовые жены после возникшего скандала попали в опалу, что укрепило законные семейные узы наших военачальников.


ЭТА ЖЕНЩИНА – ЛЕГЕНДА

          Елизавета Васильевна Штайгер, а тогда еще маленькая Лиза, в начале Великой Отечественной войны оказалась на оккупированной немцами территории. Десятилетнюю еврейскую девочку вывели на расстрел. Уже раздетую поставили на краю рва, когда стоявшая рядом женщина успела крикнуть: "Оставьте ребенка, ее отец – немец!" Отчасти это было правдой: отчим Елизаветы, композитор и главный дирижер Одесского музыкального театра Василий Штайгер был этническим немцем;  в тот период он где-то далеко гастролировал с театром и мамой маленькой Лизы, концертмейстером того же театра. Следует отдать должное аккуратности оккупантов – ребенка отвели в сторону, а после уточнения, подержав в тюрьме с уголовницами, оставили в живых.

          Затем последовали долгие скитания по чужим людям и детские дома.  И вот счастье – удалось встретиться с родителями. Выросла, выучилась, окончила с золотой медалью школу, затем университет, стала филологом и журналистом. Много лет работала в Министерстве иностранных дел, и чем только не занималась?! На переговорах переводила английской королеве Елизавете II и учила русскому языку американских и финских послов в СССР. Одновременно была советником по культуре в посольстве Финляндии и длительное время руководила пресс-центрами Международных музыкальных и балетных конкурсов имени П.И. Чайковского. Играла на московской любительской сцене английского театра и сотрудничала в известнейших газетах и журналах.  Для CNN совместно с его основателем Тедом Тэрнером освещала Игры доброй воли в Сиэттле, а на вручении Нобелевских премий в 2001 году в Стокгольме стала первой и тогда единственной из российских  журналистов. Вела передачи на американском телевидении. Всего не перечислить!

          Большая статья о Елизавете Васильевне в одном из номеров журнала "Diplomat" начинается словами: "Эта женщина – живая легенда".


УЛЬТИМАТУМ

          В центре шумной Москвы притаилась тихая незаметная улочка, которой в реформистские девяностые вернули данное ей в 17-м веке название Гранатный переулок. Среди многих подобных она выделялась ранее разве что близостью к историческим или знаковым местам, вроде известного особняка Лаврентия Павловича Берии, что на углу Садового кольца и бывшей улицы Качалова. Вниманием эта улочка оказалась окружена в восьмидесятые годы в связи со строительством на ней современного, по тогдашним меркам, большого дома. Кирпичными фасадами цвета топленого молока, большими окнами полированного стекла и подъездом, в котором неминуема охрана, он сразу демонстрировал свою принадлежность к высшему обществу. От улицы дом отделял аккуратный двор, выполненный в характерном дизайне городской среды, и ажурная ограда. Два этажа дома предназначались для нужд Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, один – ему с женой, другой – их дочери Галине Леонидовне с семейством.

          В квартире Генсека шли отделочные работы. Супруга Леонида Ильича, Виктория Петровна, участвовала в обсуждении интерьера своей квартиры. Для оформления спальни остановила выбор на тисненых английских обоях. Обои доставили в дом, и здесь они  пропали. Как это произошло на объекте особого внимания, объяснить не мог никто. Что делать? Обои оказались сняты с производства, найти их в остатках не удалось. Доложить о случившемся наверх не смел никто, что исключило возможность  просить Викторию Петровну изменить выбор. От безысходности ситуации доблестная советская милиция при надежной поддержке чекистов сделала беспрецедентный ход:  на закрытое совещание собрали главных криминальных авторитетов столицы. Коим был предъявлен ультиматум – или обои будут возвращены в назначенное место, или… Впрочем, зачем или? Обои были найдены и положены в отведенный для этого срок. Как обещано, дело не расследовали, ушлых воров не искали и потому, ясное дело, не  нашли. Обои наклеили с большой тщательностью. Вскоре в доме справляли новоселья.


ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ

          Светлана Л., профессиональный лингвист, преподавала английский язык в  московском институте.  Позади богатая практика и работа по специальности за рубежом. Грамотная и принципиальная, Светлана порой позволяла себе резкие замечания в адрес руководства. А однажды высказала критическое отношение не к кому-нибудь, а к самому Генеральному секретарю КПСС.   Высказала хоть и заочно перед портретом вождя, но в присутствии коллег-партийцев. Скандал. Следствием его стало персональное дело коммуниста Л.  Вопрос встал остро – не может человек с таким мышлением состоять в членах нашей родной Коммунистической партии! Со всеми вытекающими последствиями – увольнением с ответственной работы преподавателя,  запретом выезда за рубеж. Да мало ли ограничительных мер!

         Здесь надо сказать, что у Светланы была дочь, Надя. Милая, умная и привлекательная, такая не могла не нравиться молодым людям. Она и нравилась, особенно одному ее соученику. Худенький и очень славный Андрей тоже пришелся по душе Наде. Ребята делили досуг, романтические отношения перешли в серьезное чувство.   Андрей стал бывать в семье Нади и родителям ее понравился. Деликатный, скромный, всем хорош, только немного застенчив. Семья Нади по тому времени могла считаться состоятельной – сказалась работа за рубежом. И всякий раз, когда молодые люди оказывались у них в доме, Светлана сажала ребят за стол и старалась Андрюшу подкормить.  Ей даже казалось, что не слишком обеспеченный, по-видимому,  Андрей стесняется их достатка и крайне робко пробует деликатесы, которыми хлебосольная Светлана  угощала ребят.

        И вот в самый разгар партийных неурядиц Светланы, когда ей за оскорбление образа Генерального секретаря грозила партийная обструкция, Надя и Андрей объявили о своем намерении пожениться. И только тогда родители Нади поинтересовались будущей фамилией дочери. Фамилия Андрея была знакома – Брежнев. Андрей оказался родным внуком Леонида Ильича, Генерального секретаря КПСС. В институте, где работала Светлана, об этом родстве стало известно накануне партийного собрания по разбору персонального дела коммуниста Л.  Как-то незаметно ее персональное дело стало рассматриваться как дело семейное. Какое уж тут общественное осуждение?  Вопрос закрыли. 


ПРОЩАНИЕ С ВОЖДЕМ

          Смерть Брежнева. По всем программам телевидения классическая музыка и балет "Лебединое озеро". Прямо перед моими окнами на центральной московской улице Горького возникли блоки из  тяжелых военных машин ЗИЛ-157, поставленных на дороге поперек движения. Автомобили сблокированы по два и подперты колодками – так труднее смести заграждение танками и невозможно пробить колесными машинами в случае попытки мятежа для захвата власти. Естественно, в обоих направлениях оставлены узкие проезды, необходимые для жизни города.

          Страна в трауре. Мало кто занимается делами. Кулуарные  обсуждения, опасливые догадки и прогнозы. Крупные предприятия столицы срочно формируют делегации на церемонию прощания. Из нашей организации командирован каждый десятый сотрудник, я тоже в числе делегатов.

          Прощание в Колонном зале Дома Союзов. Наша колонна строится вдалеке часа за три до отведенного времени прощания. Идем с сопровождением четко по расписанию. Колонны разных районов  постепенно сливаются и по мере приближения к Колонному залу образуют единую непрерывную ленту. На протяжении всего маршрута по сторонам дороги с интервалами метра полтора стоят общевойсковые и милицейские офицеры званием не ниже капитана. Через каждые несколько сотен метров – машины скорой помощи и туалеты. Все прочее обеспечение безопасности скрыто от взглядов, можем только догадываться. Людской поток медленно протягивается через Колонный зал. Непрерывная траурная музыка, приглушенное освещение. На постаменте гроб с телом, венки, цветы. Почетный караул сменяется каждые десять-пятнадцать минут. Проходя, вижу в почетном карауле  руководителя нашей организации  Александра Владимировича Г.
 
          На выходе из Колонного зала людей направляют в метро. Мой дом недалеко, да и нужные мне станции по случаю прощания закрыты, иду пешком. Улица Горького пустынна и перекрыта шеренгами милиции. Прохожу, демонстрируя паспорт с пропиской. За двадцать минут хода от Колонного зала пересек милицейские кордоны двенадцать раз. Окончание церемонии прощания смотрел по телевизору.


ИСТОРИЯ ГЕНЕРАЛА

          Говорят, плох солдат, который не хочет дослужиться до генерала. Только дослужиться мало, надо еще генералом остаться. Славе дослужиться удавалось, а остаться нет. Два раза. Виноваты в том широта души и бухгалтерские счеты.

          Слава был сотрудником хитрого учреждения. Можно думать, хорошим сотрудником, потому что рано стал полковником. Потом, по истечению положенного срока, присвоили ему генеральское звание. Если Вам не присваивали генеральского звания, Вы понять не можете, какая это радость. Что делают нормальные люди в радости? Ну, да, улыбаются, делят радость с близкими. А еще? Правильно, обмывают. Пьют, и порой много. Что Слава и сделал, по открытости своей и по простоте душевной. За то поплатился – звание генерала сняли, вернули в полковники. Другой на его месте закис бы, запил. А он нет. То есть пить пил, но не закисал.  Через какое-то, не самое короткое время, за достигнутые успехи и примерное поведение ему опять присвоили воинское звание генерала.

          На этот раз напиваться до потери пульса Слава не стал, выпил совсем немного. Только кровь молодая, молодецкая, событие нестандартно отметить требовала. А потому Слава во всеоружии воинской доблести и под прикрытием служебного своего положения скатился по уклону дороги от Боровицких ворот московского Кремля. На конторских счетах скатился. Кому бы это удалось, вот так от самых правительственных ворот? Славе удалось. Рекорд оценили, но нехорошо – звания генерала Славу лишили вторично.  Размыты Славины следы на дорогах перестройки. Только все это правда.


СКРОМНОСТЬ ГИГАНТА

          Громадное и тяжелое, в стиле русского барокко, здание научно-исследовательского института разметало свои фасады, как крылья старой птицы, по двум тихим улочкам центра Москвы, какие были еще возможны до середины 90-х.  В течение ряда лет в одном из его длинных коридоров на двери ничем не примечательного кабинета висела небольшая табличка "Старший научный сотрудник Юлий Борисович Харитон". Удивительно сочетались скромность и масштаб этого человека – выдающегося физика-теоретика,  научного руководителя Советского атомного проекта, Лауреата Ленинской и трех Государственных премий СССР и трижды Героя Социалистического труда.


ПЕРЕЕЗД

        Перевозили на другую квартиру старого ученого. Позади активная жизнь в науке, почести и награды, президиумы и конференции. Были талантливые ученики, была  любимая жена и большая семья, только это все в прошлом. Ученики сами стали учеными знаменитостями. Жены уже нет, дети обзавелись собственными семьями и разъехались по свету, да и внуки успели подрасти и тоже теперь далеко. Годы берут свое, впереди пенсионная старость. Большая квартира опустела, к чему все эти комнаты одинокому старику? Обменял жилье на меньшее. И вот переезд.

          Походили грузчики по квартире, потоптались. А брать, грузить почти нечего, в доме в основном книги. Много книг, и убогая обстановка аскета. Подошел старший грузчик  к хозяину и по-простецки посочувствовал: «Что же, ты, отец, жизнь прожил, а добра не нажил?» Обвел рукой комнату, явно имея в виду и все остальные, заполненные лишь книгами. Хозяин, помедлив, посмотрел собеседнику в глаза: «Вы правы, голубчик, не пришлось. Я, видите ли, всю жизнь занимался меблировкой чердака», - и постучал себя пальцем по лбу.


ВСТРЕЧА С ВЕТЕРАНАМИ

          Улица Пречистенка ведет от Кремля к Новодевичьему монастырю, где хранится икона Пречистой Девы Марии. Отсюда название улицы. Стоит на Пречистенке удивительный особняк, с 1922 года приютивший Центральный Дом ученых Российской академии наук. До распада Советского Союза – клуб со своей неповторимой жизнью, секции ученых по интересам, встречи и капустники, концерты и выставки. Традиционно число членов Центрального Дома ученых варьировалось в районе пяти тысяч, средний возраст их составлял шестьдесят лет. С учеными степенями и званиями, академики и профессора, люди, двигавшие отечественную науку, многие с мировыми именами. Попасть в члены этого закрытого клуба было непросто и престижно.  Мне повезло, я получил членство в Доме ученых в неполные сорок лет и успел встретить там интереснейших людей.

         Одним из запомнившихся моментов стал для меня вечер встречи с создателями советского оружия периода Великой Отечественной войны. В зале человек сто пятьдесят, половина из них на сцене в почетном Президиуме, вторая половина в зале.  Седые головы и солидные лысины,  присутствующие  "в возрасте". На сцене и в зале большинство с  иконостасами наград – медали Лауреатов, звезды Героев, гроздья орденов. Со сцены рассказывают, как создавали знаменитые танки и минометы, самолеты и стрелковое оружие, рассказывают о закрытых бюро и о пресловутых "шарашках". Рассказывают о себе и о друзьях. Как испытывали, как побеждали, как погибали.  Перебивают свои рассказы обращениями к сидящим в зале: "А помнишь (далее – по имени)…" – и идут общие воспоминания. Те, из зала, тоже "без протокола", дополняют, подтверждают, поправляют. И нет уже рассказчиков и слушателей, нет сцены и зала. Собрались в едином пространстве друзья и коллеги. О своем героическом прошлом вспоминают буднично и просто. Так же, как жили, как создавали оружие победы.


СОВЕТСКОЕ БРАТСТВО, ИЛИ БЫЛО У ОТЦА ТРИ СЫНА
(По следам реальных событий)

          Отец их был евреем на три четверти, мать – наполовину. Во всем, кроме свидетельств о рождении, братья  были русскими, но кто станет разбираться, видя запись в графе о национальности. А братьям так не хотелось числиться  на своей родине «безродными космополитами»! И когда подросшему старшему брату пришло время получать паспорт, юноша решил действовать. Придя в компетентную службу дальневосточного Магадана в суровом Колымском крае, где родился и вырос, он честно сказал, что чувствует себя русским человеком и просит таким его числить и оформить. При этом, опираясь на унаследованный опыт выживания в социалистической экономике, он сопроводил свое заявление готовностью материально усилить озвученный аргумент, для чего располагал притаившимися в кармане ста пятьюдесятью рублями. Капитал был выкроен любящей мамой из семейного бюджета и представлен купюрами по пятьдесят рублей.

          Намерение сообразительного молодого человека оценили благосклонно. Сторговались на тридцати рублях, в то время эта сумма еще имела покупательную способность. Благодарный юноша извлек пятидесятирублевую банкноту и наивно попросил сдачу. Двадцати рублей для сдачи не нашлось, но выход проситель  быстро нашел сам, предложив зачесть их в пользу брата-погодка, которому вскоре тоже предстояло получение паспорта. Незыблемость советской власти и вера в постоянство советского аппарата позволяли рассчитывать на эту сделку. В итоге молодой человек стал по паспорту русским, что соответственно увеличило численность титульной нации к вящей славе государства.

        Через год в те же стены пришел второй брат с той же просьбой. Ситуацию вспомнили, обещание зачесть долг тоже. И даже таксу приняли, как должное. Только у второго брата не оказалось при себе недостающих десяти рублей, а за двадцать рублей ему могли предложить принадлежность только к украинской нации. Конечно, украинцы братья русским, но младшие, здесь и цена поменьше. Так второй брат стал украинцем.

         Вскоре вся семья переехала из магаданской области в центральную часть России, а еще через несколько лет третьему, младшему  брату настала пора получать паспорт. К тому времени  условия изменились, и он стал по паспорту евреем.

          Вот и живут на свете еврей, русский и украинец, трое родных братьев из советской семьи братских народов.   


ПОЖАРЫ В ТАЙГЕ

          Зрелище последствий площадных пожаров в тайге удручает.

         Мне довелось видеть сотни гектаров выгоревшей Кокшайской тайги, что на Восточно-Европейской равнине. Обгорелые стволы корабельных сосен черными остовами смотрели в небо. Жизнь ушла из этого леса, десятилетиями будет земля затягивать раны. Поезд шел мимо, мне хотелось отвернуться. Люди виновники происшедшего, было стыдно, хотя причем здесь я? 

         А в тысяча девятьсот семьдесят пятом году я оказался на Дальнем Востоке. Стояли необычные даже для тех мест морозы, и когда в дальневосточном городе "Солнечный" оборвало высоковольтную линию электропередачи, на спасение города бросили военных. Мне повезло уехать из Солнечного часа за три до аварии на линии. Я стоял у окна поезда, и сопки Дальневосточной тайги, оголенные пожарами от костров браконьеров, виднелись на горизонте, как грудь истерзанной женщины.


СУДЬБА ЖЕНЩИНЫ

          В тесном мирке ведомственного дома и жители, и обслуга, казалось, были хорошо знакомы. Но порой всплывающие детали по-новому освещали отдельные судьбы.

          Работала консьержем немолодая женщина. Тихая и неприметная, она несла в себе отголоски далекого трагического детства. Родилась и жила в деревне, что в средней части России. Было ей лет пять, когда умерла мать, и остались она да трехлетний брат с отцом. В деревне без хозяйки нельзя, пропадешь, так что отец вскоре женился повторно. Молодая мачеха сирот невзлюбила – отец в город на заработки, а она держит детей впроголодь, ругает, бьет, и заступиться некому. Знала маленькая девочка, что у покойной матери в городе ее брат остался, решила к нему податься.  Может, приютит? Однажды зимой взяла братишку за руку, и пошли они в сторону города. Идти далеко, дороги не знают, заплутались. Брели целиной по глубокому снегу, стали замерзать, и тут провалились под землю. Даже испугаться не успели, оказались в норе. А там - большая серая собака, и щенки повизгивают. Сразу стало тепло и интересно. Собака зубы показала, детей обнюхала… и пригрела. Чем кормила, неизвестно. Когда через несколько дней отец из города вернулся, детей отправились искать всей деревней. Нашли в логове волка, живых и вполне здоровых. Самой волчихи и волчат в норе уже не было.

          Отец детей домой привел, жену побил: "Не обижай сирот!" – и опять в город на заработки. Стало детям дома немного сытнее, да все нехорошо. Видит отец, что изведет детей мачеха, решил у брата покойной жены их пристроить, тот бездетным был. Привез. Но время-то голодное, дядьке с женой самим есть нечего. Жена дядьки к маленькому мальчику прикипела, приняла. Ну, а девчонка взрослая, шестой год пошел, лишний рот, должна помогать, работать. Поручениями и заданиями ребенка замучила. Послала однажды на рынок за покупкой, а у девочки деньги украли. Как домой вернуться? Решила утопиться. Побежала на речку, да споткнулась. Упала носом в снег и видит –  у самого лица в снег денежка вмерзла. Снег разгребла – купюра, да какая большая! В кулаке зажала, домой подалась. Рассказала все, как было, дядьке и жене его. Те говорят: "Бог, видать, не велит сироту обижать, охраняет". С того дня перестали девочку гнобить. Выросла, окончила профессиональное училище. Хорошего человека встретила, вышла замуж. Так жизнь и наладилась.


ГОСТЬ СО СВАЛКИ

          Московский район "Текстильщики" возник на месте бывшей свалки. В наследство жилым домам досталось множество крыс. Большие, умные, голодные, они проникали в подъезды и, случалось, бросались на людей.

          Володя, возвращаясь домой, зашел в подъезд многоквартирного дома в Текстильщиках, ведя за руку сына Алексея трех лет.  Крыса, явно заблудившаяся в подъезде, в метаниях наткнулась на Володю и стремительно юркнула в его штанину. Это укрытие она посчитала недостаточным, а потому  полезла дальше, точнее, выше. Острые когти разрывали живую плоть ноги. Можно предположить, что в жизни Володи случались более приятные моменты.

          Что делает в подобном случае человек? Может кричать, может  молотить кулаками по супостату. Только рядом с Володей маленький сын; если закричать или ударить, ребенок будет напуган. И вообще не лучший для него пример. Со словами "Смотри, Лешка, какой чудный гость к нам пожаловал!"  Володя отпустил руку сына, расстегнул свои брюки и через верх вытащил злополучную крысу. Вытащил, невзирая на ее укусы и сопротивление. После чего не отбросил, не ударил о стенку, что было бы естественно. Свободной рукой он погладил извивающуюся тварь, открыл дверь на улицу и отпустил крысу. Застегнул брюки и поднялся с сыном домой, где, закрывшись в ванной, долго отмывал кровь и заливал раны йодом. А Лешка пошел играть, осмысливая новые впечатления.


КРИМИНАЛЬНАЯ ПРИВАТИЗАЦИЯ

          На поднявшейся в начале девяностых волне приватизации работники большой плодоовощной базы столицы решили акционироваться. Несколько таких баз, раскиданных по разным районам города, много лет служили для перевалки сельхозпродукции по пути в московские магазины и ее сезонного хранения. На двадцати трех гектарах базы, о которой идет речь, разместились десятка полтора хранилищ, ко времени описываемых событий частично занятых непрофильной продукцией. Чего там только не было – одежда производства  отечественных кооперативов и сработанная в Турции модельная обувь, азиатские кроссовки и голландские фруктовые чаи, невнятного происхождения станки и приспособления. А один крупный склад целиком арендовала компания "Кока-Кола", тогда только нацеливавшаяся на российский рынок; завоевывая московские высоты, она создала на этой базе свое генеральное представительство. Наверное, меньше всего на базе были представлены овощи и фрукты. Ну, не хлебом единым.

          Командовали базой два начальника – директор Евгений Михайлович и финансовый директор Владимир Николаевич. Оба профессионалы, оба в самом дееспособном возрасте, когда и сил еще много, и знаний да связей уже хватает. Работали совместно не первый год, дружили семьями, руководили слаженно. Разработку документов по приватизации базы заказали нашему многопрофильному предприятию. Специалисты предприятия, возглавляемые авторитетным в своей области доктором-профессором, отнеслись к разработке документов по акционированию ответственно. Необходимый пакет документов был в срок подготовлен и с положенными инстанциями согласован. Тогда началось самое интересное.  Выяснилось, что у Евгения Михайловича и Владимира Николаевича нет единого понимания того, кто из них получит контрольный пакет акций базы.

          Вы, полагаю, знаете российские реалии того периода: при акционировании предприятия цена его акций первоначально ниже их реальной стоимости. И если даже предприятие убыточно, последующая продажная стоимость акции, как правило, неизмеримо выше начальной цены приобретения. Собственно, по этой нехитрой стратегии возникла поросль российских скороспелых миллионеров из числа лиц, до приватизации причастных к руководству заводами, фабриками, институтами, магазинами, ателье и химчистками. Кто чем командовал, тот то и поимел. Если, конечно, сообразительности и весовой категории хватило, а мораль позволила. Что касается контрольного пакета акций предприятия, то он определял в конечном счете, кто командует судьбой предприятия и финансовыми потоками. В нашем случае это были большие, даже очень большие деньги.

          Двум котам в одном мешке тесно, и двум уважающим себя руководителям не ужиться в тесной роли хозяина. Так поссорились Евгений Михайлович с Владимиром Николаевичем. Затем появился криминальный сюжет. Квартиру Владимира Николаевича подожгли, облив бензином металлическую дверь. В тот момент в их квартире на третьем этаже были только хозяин с женой, эвакуировались еще до приезда пожарных. Жена благополучно выбралась через окно и спустилась по водосточной трубе, грузный Владимир Николаевич прорывался через дверь. Сильно обгорел и едва не лишился глаз, долго лечился.

          Заказчика и исполнителей поджога не нашли, приватизацию базы приостановили. Мы со своими специалистами от темы отошли по причине нерешенного в коллективе базы вопроса распределения собственности. Позднее я бывал на базе раз или два в гостях. Директором базы стал Владимир Николаевич, все прочее сохранялось внешне неизменным.


ПРИХОТЛИВАЯ СУДЬБА

          В конце восьмидесятых годов страну захлестнул бурный поток кооперативного движения. Получившие право свободного предпринимательства инициативные наши сограждане пекли пирожки и шили джинсы, водили экскурсии и доставляли на дом продукты. Больше всего, конечно, перепродавали что придется.

         На поднятой деловой волне в поволжском городе Тольятти появился торговый кооператив, один из многих подобных. Среди его учредителей был инженер Анатолий Николаевич К.  Что-то они купили и выгодно продали, затем еще купили и еще продали. Дело пошло успешно, прибыль отправляли на развитие, кооператив развивался. Совсем было встали на ноги, а тут  приключилась с Анатолием Николаевичем беда, автомобильная авария. Раздробленную ногу его пришлось ампутировать. Калека.

          Какой из калеки работник и муж?   Первыми отвернулись товарищи, с которыми заладил кооператив, исчезли, как не были. С ними пропала его доля в кооперативе, пропали вложенные деньги и возможные доходы. Немногим позднее ушла  жена, прихватив их маленького ребенка. Никому не нужен.

          Человек слабый на этом бы кончился. Да и Анатолий Николаевич по первому времени был здорово не в себе. Из больницы выписали на костылях, культя кровоточила, ни пойти, ни поползти. Начал пить. А потом поймал себя: "Стой!"  Подхватил случайного знакомого со старенькими "Жигулями": "Помоги, –  мол, – повози. Отслужу, расплачусь, не забуду".   И ведь поверил случайный знакомый, начал возить Анатолия Николаевича. Тот зубы сжал и в новые авантюры бросился. Одно начинание, другое – пошло! С сердечным водителем расплатился, постепенно стал обороты набирать. Появились деньги, опять окружили люди. Культя немного окрепла, врачи протез заграничный подобрали, смог сам ходить.

          Мне довелось познакомиться с Анатолием Николаевичем через несколько лет после этих событий. Приехал в Тольятти со своим партнером, с которым у Анатолия Николаевича тоже был бизнес. Принял нас Анатолий Николаевич во Дворце культуры, что в центре Тольятти. К тому времени этот дворец уже ему принадлежал, а Анатолий Николаевич много всего имел и многим владел. Семью новую построил, с молодой женой ребенка произвел. Энергичный был человек, масштабный.

          Могла бы история иметь счастливый конец, но нет. Звонил он мне позднее в Москву по случайным вопросам, и порой как-то странно разговаривал – опять пить начал. Возможно, понесло его на больших деньгах. Потом с одной из местных криминальных группировок влияние или деньги не поделил, автомобиль его взорвали. Водитель погиб, а Анатолию Николаевичу оторвало еще и руку, да тяжело контузило. Похоже было, что не последнее покушение. Срочно вывезли тогда Анатолия Николаевича на носилках под вооруженной охраной за рубеж. Только несколько лет спустя тот же мой партнер сообщил, что Анатолий Николаевич поправился, насколько это возможно, и вернулся в Россию опять делать бизнес.


ГОРЕ ПОБЕЖДЕННЫМ!

          Давний принцип - "Горе побежденным!" Так было всегда, закон и справедливость исчезают в отношениях между воюющими сторонами, победитель получает все, и все, что желает, берет. Собственно, это было побудительным мотивом подавляющего большинства войн, шла ли речь о территориях, природных ресурсах или обо всем том, что могло иметь в конечном счете материальную или иную ценность.

       В обыденной жизни то, что делает победитель с побежденным, называется грабежом. Я сильнее – я беру! Правило, заимствованное человеком из природы. Для воюющих сторон со временем люди придумали умный синоним слова "грабеж" – "контрибуция". Контрибуция могла принимать различный характер – разовое отторжение ценностей или регулярная дань. Примером первого служит вывоз немецкими оккупантами в годы Великой Отечественной войны содержимого наших музеев с захваченных территорий.  Примером второго – ясак, натуральный налог, которым в Московской Руси и царской России облагались народности Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока.

          Отношения внутри общества при противостоянии социальных слоев породили родственные термины "экспроприация", "конфискация", "реквизиция". Грабеж под лозунгом "экспроприируй экспроприаторов" стал популярным средством пополнения партийной казны революционеров, а конфискация и реквизиция в отношении антагонистичных групп населения служили тем же целям после захвата ими власти.

          Все же неминуемый прогресс не мог не затронуть общественное сознание, в практику наряду с уголовным понятием "контрибуция" вошел термин "репарация". Так стало называться изъятие у побежденного ценностей в возмещение материальных потерь победителя в ходе войны. Обычно размер репарации не покрывает всех потерь победителя, но все равно "Горе побежденным!".

          После войны наша страна многое завезла и использовала  – технологии и  разработки, оборудование и заготовки. На Подольском машиностроительном заводе стали производить прекрасные швейные машинки, один к одному знаменитый "Зингер". А легендарная отечественная  "Победа" (ГАЗ М-20  в доработке 1946 года) в конструкции шасси и днища многое взяла у автомобиля Opel Kapitan.  Список длинный, и с уверенностью можно утверждать, что наша победа в войне наряду с потребностями советского военного производства резко стимулировала повышение научно-технического уровня отечественной продукции.

          С репарациями после войны связана такая история. При обсуждении вопроса в 1945 году на Потсдамской конференции возникали, естественно, разногласия между странами-победителями по размеру причитающихся им репараций. Сталин лично участвовал в обсуждении. Было у него несколько переводчиков, но основным считался П.  В ходе весьма напряженной дискуссии в какой-то момент П. оплошал и не совсем точно передал содержание фразы. Переводчики противной стороны это заметили, и неточность, допущенная его переводчиком, поставила Сталина в неловкое положение. Потому, когда  прозвучало предложение союзников о размере советской репарации, Сталин, сохраняя лицо, согласился на предложенную цифру, хотя была она меньше того, что можно было отторговать при более благоприятном раскладе. Как ни удивительно, но за этот промах П. не наказали. Впрочем, размер репарации по итогу был впечатляющим: по опубликованным данным Главного трофейного управления, в Советский Союз из Германии вывезли около четырехсот тысяч железнодорожных вагонов со станками, оборудованием и другими ценностями.  Если бы мы их по-хозяйски использовали!

          Здание техникума в городе Йошкар-Оле, где я учился, в годы войны было занято оптическим цехом одного из оборонных заводов. После войны в Советский Союз под флагом репарации хлынул поток всего, что было ценного в советской зоне оккупации побежденной Германии и могло пригодиться нашей стране. В числе прочего со всемирно известных оптических заводов Карла Цейса привезли оборудование и много линз. Линзы были разных размеров и разной степени готовности, от заготовок до законченных изделий. Как использовали оборудование, не знаю, но после того, как здание оптического цеха передали нашему техникуму, на его дворе сохранились большие, в половину роста взрослого человека, кучи этих самых линз. Мы, мальчишки, использовали их во всех возможных вариантах, делали подзорные трубы и телескопы, конструировали прицелы и самодельные бинокли. Чаще просто выжигали с помощью линз на подручных скамейках, кто что. В техникуме я учился четыре с половиной года и наблюдал эту бесхозяйственность. К моменту окончания мной техникума остатки линз вывезли на свалку.


МОСКОВСКИЕ ПОПРОШАЙКИ

          В Москве много попрошаек. На моей памяти так было всегда, исключая короткий период Олимпийских игр 1980 года. Наряду с людьми несчастными и бездомными милостыню просят профессионалы, нашедшие  устойчивый заработок в этом занятии. Порой нищенство приобретает причудливые формы.

          Моя приятельница, проходя  мимо убогой старушки, с головы до ног укутанной в потертый плащ, положила мзду в лежащую перед той коробку. Потом, по загадочному наитию, присела и заглянула под низко нависающий капюшон. Оттуда глянуло небритое лицо мужика лет сорока с ошалевшими от ее поступка глазами.

          К другой моей подруге подошел на улице мужчина неопределенного возраста с жалостливым рассказом о своих невзгодах. Подруга разводку почуяла опытом коренной москвички, но спешила и по свойственной ей импульсивности дала попрошайке испрошенную им, кстати сказать, не самую маленькую сумму. После чего продолжила путь. Мужчина от ее стремительности несколько растерялся и порывался досказать. Тогда приятельница объяснила, что она все поняла и прониклась сочувствием, а дать больше все равно не может. Только мужчина не останавливался  в своем повествовании и еще квартала два шел по пятам, отрепетировано излагая. Потом, видимо, решил, что он честно отработал, и отстал.


МИЛОСЕРДИЯ!

          Обычный российский город на пару сотен тысяч жителей. Какой? Да, неважно. Обычный судебный процесс. Что совершил обвиняемый? Какая разница, важно, что виновен.  Подсудимый дал признательные показания, вина явная. Неожиданностей быть не должно, рутина, тоска. А тут на судебном заседании адвокат вытаскивает "из рукава" медицинское заключение о том, что его подзащитный страдает "неизлечимой алопецией второй степени". Заключение официальное, выдано авторитетной клиникой. Перед законом все равны, кому, как не судье, это знать? Но судья тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Есть такой термин в юриспруденции – "Argumentum ad hominem", что означает перенос акцента спора с предмета обсуждения на оценку личности участника. В нашем случае это была попытка адвоката привлечь внимание к тяжелому состоянию обвиняемого и призвать суд к милосердию и состраданию. Попытка удалась. Высокий суд с учетом заболевания подсудимого назначил ему вместо реального срока наказания условный. Пусть лечится и живет, много ли ему осталось с такой грозной болезнью.

          Спустя некоторое время вынесший приговор судья нашел время и стал разбираться в медицинских терминах. Алопеция, которой страдал подсудимый, оказалась тривиальным облысением, плешивостью, свойственной большинству представителей сильного пола.


ПРЕКРАСНОЕ ВОСПИТАНИЕ

          Вадим был человеком неординарным, эстетом и интеллектуалом, но имел большие причуды. Лет пятнадцать он трудился над кандидатской диссертацией. Работая старшим научным сотрудником, имел большую самостоятельную тему, собрал значительный материал. Вроде даже  написал саму диссертацию, да остался недоволен ей, сменил тему. И ту тоже бросил ради другой, новой. Так несколько раз.

         Преданный сын мамы-актрисы, Вадим как-то особенно относился к женщинам. Работа его была связана с далеким украинским городом Горловкой, где Вадик проводил в командировках длительное время. Неудивительно, что там он и находил себе спутницу жизни. Не раз и не одну. Подбирал, как утверждала всезнающая молва, "по случаю". Привозил в Москву, женился. После недолгого медового периода понимал, что ошибся. Разводился и, оставив жене свою квартиру, переезжал к маме. Делал очередное изобретение и получал за него немалые деньги. Покупал кооперативную квартиру и начинал сначала – привозил из командировки женщину, женился, разводился, уезжал к маме. Не соврать бы, но на моей памяти за пять лет происходило это раза три. С бывшими женами сохранялись у Вадика прекрасные отношения. Если они болели, он носил им апельсины и цветы. И они относились к Вадиму трепетно и нежно. Если доверять молве, Вадик время от времени обновлял воспоминания об интимной стороне отношений с каждой из них. Прекрасное воспитание было у человека, правильное.


ПО УБЕЖДЕНИЯМ

          Иван Андреевич, генерал-майор в отставке, работал в НИИ заместителем директора по хозяйственной части. В прошлом большой начальник, то ли чем значительным командовал, то ли что-то грандиозное строил. А потом с благословения батюшки Сталина арестован, осужден и сослан. Отсидев и отработав полтора десятка лет, после смерти любимого вождя освобожден и полностью реабилитирован. Жив остался, домой вернулся, и жена жива. Квартиру в центре Москвы вернули, живи и радуйся. Дело к старости, вот и дети выросли, женились, поразъехались. Тут вызывают Ивана Андреевича в районный комитет партии.
– Не велика ли Вам, Иван Андреевич, Ваша трехкомнатная квартира? Вы там   вдвоем живете, а у нас народ мыкается. Что Вы скажете, как член нашей великой партии?
– Понимаю, – сказал Иван Андреевич, и переехали они с женой в малогабаритную однушку на окраине города. Там жили-доживали. 
   
          Был Иван Андреевич одним тех людей, к которому можно было обратиться и знать при этом, что они попытаются понять и помочь. Но имел свои причуды. А, может, и не причуды? Идет Иван Андреевич по большому институтскому двору и видит – гвоздь лежит. Бесхозный, но ведь народное же добро. Иван Андреевич наклоняется кряхтя, – ссылка сказывается, да и годы – гвоздь поднимает и идет в ближайший институтский цех.  Первого попавшегося работягу останавливает: "На, возьми гвоздь. Сгодится". Очень радел за народное.


БЕЗ НАДЕЖДЫ

          Даже прочная броня летающего танка не устоит при прямом попадания американского "Стингера". Тяжелый российский вертолет огневой поддержки Ми-24, по-свойски именуемый нашими ребятами "Крокодилом", кружа и дымясь, грузно осел в сдавленную горными грядами афганскую долину. Из распахнувшейся двери вертолета вывалились три человека в летных комбинезонах с автоматами в руках. Пока весь экипаж жив. Огляделись. Спасения не было – по горам к вертолету неспешно спускались две группы душманов, человек не меньше двадцати. На расстоянии разглядеть трудно, но советские АК в их руках просматривались, у иных, похоже, даже с подствольниками.  Не уйдешь и не отобьёшься. Спрятаться, укрыться  негде, на помощь рассчитывать тоже не приходится. Ладно, уйдем с шумом. Генка, старший по званию, прикинул расстояние – есть с полчаса. Сели спина к спине, и потянулись томительные минуты. "Духи" приближаются, сколько осталось жить?

          Вдруг вдалеке запылило, неужели наш БТР?  Невозможно, так быстро никто сюда не доберется.  Пылевое облако стремительно приблизилось, и ребята с удивлением разглядели обычное городское такси, перемещающееся по лощинной дороге. Генка вытянул руку, голосуя. Только бы было свободно!  Машина остановилась возле накренившегося у дороги вертолета.  Водитель-афганец, если чему и удивился, то виду не подал, позволил парням сесть в автомобиль. После чего такси спокойно покатило дальше, увозя наших ребят.  Чудеса случаются, даже если их не ждешь.


КИПЯТИМ ВОДУ

          В одном из регионов Казахстана сложилась к семидесятым годам нехорошая ситуация: сбросы завода, известного только под номером, загрязнили радиоактивными отходами единственный водоем. Негде взять воду, а без воды как жить? Пили,  что было.

          Командированные, когда там оказывались, спрашивали у местных: "Как же вы  живете?" А те: "Воду кипятим, как нам сказали". Образованные люди верили безграмотной и преступной пропаганде.


ПЕЧЕВОЙ

          На Среднеуральском медеплавильном заводе в городе Ревде случай произошел – в отражательную печь прыгнул мужчина, печевой. Это должность такая – "печевой".  Есть в производстве меди передел, дразнением называемый, когда в печь березовые бревна забрасывают, тем самым добавляя восстановитель для нормализации медного расплава. Из того расплава черновую медь производят, а ее потом уже в чистовую медь переделывают. В ходе этого дразнения мужчина и прыгнул. Со слов очевидцев – шипенье короткое послышалось и дымок нехарактерный поднялся. Не стало человека, даже пепла не осталось. Следователи объяснили, что по семейным причинам человек жизни себя лишил.

          Если Вам не приходилось бывать на своде отражательной печи в медном производстве, то представьте себе большое огороженное пространство, в центре которого провал, там кипит огонь, прорываются газы. Увидеть это не просто, потому что все закрывает сизо-серая пелена удушливого сернистого газа, разъедающего легкие и глаза. Дышать приходится  через противогаз. Для этого с него маску скручивают, а освободившийся конец шланга заворачивают, "соску" делают. Дышат только ртом, зажав "соску" зубами. А  глаза не прикрыть, с маской на лице много не наработаешь. Вот тело защищаешь – костюм войлочный и шляпа  войлочная. На лице темные очки, не от газа, от выбросов. Такая картина характерна для всей нашей пирометаллургии. Много лет назад на этих производствах работникам соки бесплатно выдавали, без нормы, сколько хочешь. Потом только газированную воду оставили. Стоят установки для производства газированной воды, сатураторные тележки, на каждой баллон с углекислым газом через редуктор подключен, и вода подведена. Открыл кран, вода потекла, газом насыщенная – пей. Чтобы забористей вода была, соль в нее можно добавить,  блюдца с солью на тележках стоят. Бросишь щепоть соли в стакан, пузырьки углекислого газа укрупнятся, ученые говорят "коалесцируют". Вода вспучится пузырями, как кипит, тогда ее пьют. Выпил воды, и дышать вроде легче. Если производство побогаче, там еще молоко рабочим полагается. Правда, так было. Сейчас, вероятно, хуже, лучше вряд ли.

         Вблизи заводов, которые сернистый газ сбрасывают,  всегда  тяжелая атмосфера. Когда дожди идут, у женщин колготки расползаются. Колготки сернистый газ впитывают, газ на колготках  с влагой  взаимодействует и сернистую кислоту образует, она-то колготки  и разъедает. У людей в тех местах дерматиты, экзема и аллергия. Но живут и работают, куда же податься.


РТУТЬ

          Спрятался в горах Киргизии Хайдарканский ртутный комбинат.  Там, как название указывает, производят ртуть. Вначале из ртутьсодержащего минерала киновари путем механических, физических и химических воздействий готовят ступпу, некий полупродукт, тонкодисперсную смесь мельчайших капелек ртути и мелкой пыли сложного химического состава. Затем для выделения ртути ступпу тщательно перемешивают с известью, как говорят специалисты, "отбивают". Эта операция проводится в большом чане: загружают ступпу, засыпают известь, и мешают, долго-долго. Все просто и понятно, если не принять во внимание три обстоятельства.
          Во-первых, чан стоит на улице под открытым небом, а температура воздуха летом в тени доходит в тех краях до сорока двух-сорока пяти градусов.
          Во-вторых, пары ртути испаряются, и тем интенсивней, чем выше температура окружающей среды.
          В-третьих, ртуть и ее соединения накапливаются в организме. Накапливаются в костях, но более в головном мозге. Следствием этого является то ли распад связей между нейронами в мозгу, то ли нарушение проводимости сигнала. В любом случае в короткий срок утрачивают люди способность мыслить.  Через год-два такой работы переводят их в лаборанты, и тогда они растворяются в большом заводском коллективе. Не любит  страна такое понятие "профессиональная вредность", а потому не хочет признавать инвалидность людей.

          Вот эта женщина как раз такой работник – имя свое помнит, счет до ста знает, таблицу умножения до десяти не путает. Пожалуй, все. Лет ей около  сорока. Отбирает пробы из печи. Справляется.


В ОЖИДАНИИ ВЫСОКОГО ГОСТЯ

          В уральскую шахту, известную как Дегтярский медный рудник, я спустился просто из интереса. Хотелось посмотреть, как там, на шестистах метрах под землей. Дали мне шахтерскую куртку и каску с фонарем, на пояс нацепили аккумулятор, диспетчера в провожатые назначили. Зашли мы с ним в клеть, она больше грузового лифта в жилых домах, двери у клети решетчатые, сквозь них на спуске-подъеме стены видны. Спускались долго. Потом в тоннеле оказались, по нему пошли. И все, как в книгах пишут – штольни, штреки, забои. Вагонетки с рудой по тоннелю ходят, их в лифт закатывают, наверх поднимают. Вода по центру тоннеля стекает, специальное для нее русло организовано.

          По всем параметрам образцово-показательное хозяйство. Когда Президент США Ричард Никсон к нам в страну приезжал, его сюда привезли. Диспетчер, который мне рудник показывал, и Никсона должен был сопровождать. В одном из забоев шурф подготовили, до половины пробили и остановились, ждали, когда Президент появится. День ждали, другой, Никсон на третий день приехал. Принимал не мой сопровождающий, сменщик его, они поочередно Никсона караулили. Позже сменщику дали Орден Октябрьской революции, а моему сопровождающему орден "Знак Почета", пониже статусом, не он же принял высокого гостя.


ОБЛОМ

          Виктору с детства предрекали большое будущее. Незаурядная память позволяла  способному ребенку легко запоминать длинные тексты, с одного прочтения повторять стихи. Школьные годы промелькнули незаметно, мальчик в осознании собственной одаренности учебой особо не утруждался. В итоге аттестат расцветили тройки, по причине чего в институт юношу не приняли. Армия способствовала прилежанию, но с некоторым опозданием. Непрочные школьные знания за годы армейской службы выветрились из бедовой головы, да и родителей следовало поберечь,  так что пошел работать. Что может предложить обществу молодой человек без квалификации? Знаний нет, только руки и обучаемость. Устроился официантом, и здесь парню повезло. Ресторан "Петрович" в тихом московском закоулке, взявший его на работу, был клубным местом, одним из тех, куда стекалась ностальгирующая  интеллектуальная элита. В созвездии громких имен и знакомых лиц из телевизионной кассеты Виктор воспрял, навыками официанта успешно овладел. И несколько неожиданно для себя стал своего рода достопримечательностью учреждения благодаря уникальной способности лихо принимать заказы "на память". Этот дар у молодого человека заметили быстро, и вот уже проинформированные и заинтересованные посетители наперебой заказывали ему по длинным спискам. Безукоризненное исполнение и четкость работы все больше укрепляли репутацию официанта к чести заведения.

          Тут в Москву наведался любимый сценарист и близкий  друг Федерико Феллини – Тонино Гуэрра, поэт и скульптор, обладатель четырех "Оскаров".  Гуэрра был женат на россиянке, и они с женой нередко навещали нашу страну. Ко времени этой истории возраст Тонино Гуэрра перевалил за восемь десятков лет. Ну, где было принять почтенного маэстро? Неформальный "Петрович" с домашней кухней подходил как нельзя лучше. Привезли, усадили, предварительно проведя уважительной экскурсией по залам в стиле "советского ретро". Предложили сориентироваться в меню, и в дивертисменте отрекламировали, как звезду ресторана,  Виктора, приставленного к дорогому гостю. Гуэрра талантом официанта восхитился и сделал заказ. Виктор в точности повторил наизусть все заказанное маэстро и его спутниками.  И отправился исполнять. В интересных разговорах потекло время. Принесли заказанное спутникам дорогого гостя.  Поужинали и стали расходиться посетители из-за соседних столиков.  А маэстро Гуэрра все ждал заказанной им еды.

          Еда не прихоть, если человек, как  Тонино Гуэрра, страдает диабетом, требующим своевременного питания. Иначе беда. Светская беседа прервалась неожиданно: терпеливо дожидавшийся Гуэрра стал заваливаться, теряя сознание. Конечно, помогли. Конечно, тут же обратили внимание на задержку. И выяснили: в этот день было много посетителей, и хваленый дар Виктора, обращенный к приезжей знаменитости, от волнения официанта дал осечку. Попросту говоря, Виктор напрочь забыл о Гуэрра.   
   
 
УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЖЕСТ

          Вскоре после обрушения социалистической державы Юрий и Антон, двое россиян из небольшого городка Владимирской области Подмосковья, отправились знакомиться с заокеанским  континентом. Возрастом к тридцати, они были образованы по отечественным стандартам, что следует понимать так:  к технике приобщены, языкам не обучены. Впрочем, Антон окончив провинциальную школу с номинальным изучением английского, мог соответственно полученным знаниям сложить несколько десятков английских фраз. Юрий не знал английский язык вовсе – зачем иностранный язык человеку, который по служебной причастности не вправе общаться с иностранцами даже у себя на родине? 

          Прилетели в Соединенные Штаты. Арендовали авто и отправились по стране. Увиденное  переполняло память, и однажды ребята забыли дозаправить автомобиль, который вскоре заглох в очень неподходящем месте. Обращенная в никуда родная неформальная лексика не спасала, пришлось пешком отправиться за бензином. Прихватив канистру, пошел "говорящий" Антон, Юрий остался сторожить машину.

          Когда минут через тридцать Антон вернулся, за их машиной был запаркован полицейский автомобиль. Юрий в позе согнувшейся рогатки стоял на дороге с руками на капоте своей машины, рядом ярились двое дорожных полицейских.
 
          Объяснилось  просто – едва ушедший Антон скрылся из виду, к их автомобилю подкатил дорожный патруль, и полицейский предложил  Юрию помощь, если она необходима.  Такое великодушие можно было понять даже без знания языка, и Юрий свой шанс не упустил – высунулся в окно, жестом показал на свою машину, потом на полицейского, взял в рот средний палец и стал сосать. Ну, совсем понятный родной жест, мол "дай подсосать бензинчику", любой российский алкаш понял бы с полпинка. А эти залопотали, возмутились, за пистолеты похватались.  Юра даже прибалдел от их непонятливости.

          Все в итоге образовалось, Антону удалось объясниться с полицейскими.  Ребят отпустили, не стали с придурками-чужестранцами связываться. Автомобиль парни заправили и покатили дальше по американской земле, где свои американские жесты и свои правила.


ОДНАЖДЫ В УЗБЕКИСТАНЕ

          Мне представляется, что в городах народ лицемерней, чем сельские жители, обычно более простодушные и открытые. В начале семидесятых оказался я по работе в Узбекистане. Перемещаясь по Ферганской долине, в случайном маленьком поселении сообразил, что оброс и разлохматился. Почему бы здесь же не постричься, не обогатиться впечатлениями? Полуоткрытая кабинка мастера прямо на улице, когда парикмахер пришедшего до меня клиента обслужил, я зашел. Стрижет меня парикмахер, сам радио слушает. По радио на русском языке последние известия, и вдруг сообщение о трагической гибели наших космонавтов Добровольского, Волкова и Пацаева. Достриг меня мастер, отряхнул, причесал, а деньги взять отказался. Это он так солидарность со всем российским народом проявил в постигшем нас горе.


КАКОЙ ВКУС У КУМЫСА?

          Кумыс, этот целебный напиток, мне довелось впервые попробовать, когда после очередной командировки возвращался из Ташкента в Москву. На место в купе денег не хватило, на плацкарт тоже не набралось, пристроился в общем вагоне. После чего у меня оставалось, помню, ровно пятьдесят копеек. Поистратился, на зарплату младшего научного сотрудника много не накатаешь. 

         Выбрал себе самую верхнюю, третью полку. Она багажная, только народу в вагон много набилось, мест не хватало, вот я и залез наверх. Лежу. Голодно. Решил на второй день прикупить поесть, по тем временам на что-нибудь да хватило бы. Дремлю, о своем лениво думаю. Временами, возможно, в голодную спячку западал. Слышу сквозь дрему: "Кому кумыс, кому кумыс?"

         Сна сразу нет. С полки скатываюсь, а за окном степь до горизонта, ветер колючки кустов перегоняет. Поезд стоит, а возле нашего вагона женщина топчется, кумыс предлагает, рядом верблюд лежит. Зажимаю в кулаке заветный полтинник, и к выходу. С подножки свешиваюсь, интересуюсь, почем продает. Не помню, какую цену женщина назвала, но по моим деньгам. Протянул монету и получил зеленого стекла полулитровую бутылку. Внутри жидкость белая просвечивает, горлышко бумажной пробкой заткнуто. Пробку я вытащил и на землю  бросил, бутылку раскрутил в манере профессионального алкаша и к горлышку приложился. Положенные такой бутылке двадцать семь булек враз я не осилил, но половину содержимого с голодухи проглотил, потом вкус почувствовал. Не очень. Главное запах, сразу вспомнил конюшню и знакомых лошадок.

         Вы знаете, как кумыс готовят? Я потом, уже в Москве, технологией поинтересовался. Помещают заквашенное молоко кобылиц в бурдюки из шкуры лошади. Из тех частей шкуры, что с ног лошади сняты, шерстью внутрь. Естественно, если лошадь была старая, то и шкура старая, лошадиным потом навечно пропитанная. Пот непередаваемый привкус и запах кумысу придает, шерсть линялая в кумысе плавает.

          Больше я тот кумыс не пил, хозяйку поблагодарил и бутылку с остатком кумыса ей вернул. Сам вглубь вагона не захожу, окрестности обозреваю, интересуюсь. Вижу мельком, что тетка долила бутылку с остатками моего кумыса до прежней метки, брошенную мной пробку с земли подняла, бутылку заткнула и к следующему вагону с той же песней:  "Кому кумыс, кому кумыс?"   Как прикинул я по вкусу-запаху, сколько народу до меня эту бутылку сосало,  мне совсем нехорошо стало. До самой Москвы ни есть, ни пить не тянуло.


НА ПУТИ ОТ СОЦИАЛИЗМА

          Наше общество своеобразно проходит стадии развития. От многоукладной экономики начала 20-го века – к социализму, от социализма – к развитому или "реальному" социализму,  от "реального социализма" с развалом Советского Союза – к дикому капитализму, от дикого капитализма невероятно быстро – не то к империализму, не то к феодализму. Когда в начале девяностых в России появились "новые русские", ими был воспроизведен и честно пройден путь нуворишей периода НЭПа, с богатством напоказ, с безмерным самодовольным размахом. Труден путь от бахвальства до хлебосольства.

         В 1995 году в составе случайной группы я оказался в Мадриде. Мой приятель П., скороспелый миллионер, пригласил с собой на подписание большого контракта. Дел у меня тогда не было, я полетел. Нас было шестеро, включая переводчика. Организация по первому разряду: залы для VIP-персон в аэропортах, машины к трапу самолета, пятизвездочный отель на центральной улице испанской столицы. Разместились в номерах с видом на центр, пошли в ресторан. Рыбный ресторан, потому что рыбная кухня в Испании хороша, изобильна и безопасна. Это был, безусловно, один из лучших и самых дорогих рыбных ресторанов Мадрида.

        Сколько может съесть нормальный человек? К нам этот вопрос не относился. На каждого П. заказал по порции всего, что нашлось в меню ресторана: креветки и тигровые креветки, лобстеры и лангусты, устрицы и виноградные улитки. А также все имевшиеся виды рыбы, кальмары и прочее. Закуски, само собой. Единственное, что было обойдено вниманием, так это омары. Только потому, что поедание омаров – ритуал, не всякому понятный и не для всякого посильный. Нас обслуживали все наличные официанты. На сдвинутые столы ставили блюда в два ряда, потом рядом пристроили еще столы и также их обставили. В ресторане, когда мы появились, были посетители. Оживление, которое мы внесли, заставило публику забыть о своей еде и смотреть на наши упражнения. Я бы их не осуждал, подобные развлечения выпадают редко.

        Почти все, что было заказано, осталось нетронутым.  Контракт мы тогда не подписали, в последний момент после тяжелых ночных обсуждений не сошлись с потенциальными партнерами в понимании деталей. Моего приятеля П. нет в живых. Но еще раньше не стало его денег.


НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ

          На развале Союза Володя пришел ко мне со своим другом. Мы познакомились, Виктор Иванович П. оказался доктором медицинских наук, профессором и полковником. И рассказал грустную историю. Работал он хирургом-консультантом в Центральном военном госпитале им. Бурденко. Ежедневно по четыре-шесть часов стоял за операционным  столом, а в небольшое свое свободное время пытался для заработка перепродавать случайные товары, на зарплату профессора семье не прожить. Военная медицина распадалась, средний медицинский персонал уходил в кооперативы и в хозрасчетные заведения, младшего персонала в медицине и раньше не хватало, а теперь местами вообще не было.

       Предложили гости создать в рамках возглавляемого мной тогда советско-американского совместного предприятия медицинский центр с использованием квалификации военных врачей и опыта военной медицины. Выслушал я,  посочувствовал, только область деятельности чужая, незнакомая, денег на развитие у меня нет. Отказался, с тем гости ушли. А через неделю-другую Виктор Иванович опять пришел и еще гостя привел. Доктор медицинских наук, профессор,  генерал-лейтенант Петр Осипович В. был заместителем начальника Центрального военно-медицинского управления Министерства обороны. Опять то же обращенное ко мне предложение, но в развернутом виде и письменно подкрепленное позицией ведущих специалистов четырех главных военно-медицинских учреждений страны. Тут моя оборона слабину дала, решил попытаться. Наметили мы широкую программу создания хозрасчетного гражданского медицинского центра на базе отечественной военной медицины. Наряду с больницами-поликлиниками предусматривала программа организацию оперативных бригад на вертолетах,  медицинскую помощь в условиях чрезвычайных ситуаций (не было еще Министерства ГОиЧС), исследования по перспективным направлениям. Ну, и разное прочее. Заручились поддержкой Минздрава и депутатов Моссовета. Пригласили в Москву представителя американского медицинского бизнеса господина  Г., условились о сотрудничестве, включая создание совместных госпиталя и страховой компании. Подписали договоры с рядом союзов и ассоциаций наших воинов-ветеранов. Оборудование медицинское списанное Министерство обороны нам пообещало.

          Оставалось найти деньги. У меня денег не было, а мой американский партнер деньги в Россию не вкладывал, действуя по принципу "давай заработаем". Для меня стимулом к созданию нашего с ним совместного предприятия явилось российское законодательство, которое тогда на короткий период сделало эту форму юридического лица экономически целесообразной. В поисках нужных денег обратился я в Правительство страны, просил передать мне на баланс с соответствующим контролем использования какой-либо из крупных московских госпиталей. Мог бы я этот госпиталь сделать базовым, в банке деньги под него получить, программу реализовать и кредит вернуть. Только что, если  получив госпиталь на баланс, я с деньгами от его залога сбегу? Я знал, что не побегу, но вряд ли это был убедительный аргумент.

          На наше обращение бывший тогда Первым заместителем Премьера Правительства Олег Иванович Лобов наложил резолюцию о передаче нам большого недостроенного госпиталя. Только не на баланс, а в хозяйственное ведение. Заложить имущество, находящееся в хозяйственном ведении, невозможно. Залога у меня нет, а без залога кредит получить нельзя. Значит, денег на реализацию программы нет. В итоге после нескольких попыток найти деньги отказались мы от госпиталя. Не получился задуманный медицинский центр.


ПРИКЛЮЧЕНИЕ В САУНЕ

          Собрались на даче дружеским кругом на ужин. Разговоры, возлияния и гвоздь программы – сауна. Несколько заходов сделано, можно бы завершить, но уж очень хочется еще разок напоследок. И, пообещав жене не задержаться дольше пяти минут, Андрей забежал в сауну.  Сел на верхнюю скамью, а тут кто-то из товарищей: "Подвинься, – говорит,– Андрюша". Пододвинулся, только неловко с небольшого перепоя. Привалился боком к раскаленному наморднику лампы, сильно обжёг, до горелого мяса. Заорал, подскочил, да не рассчитал в чужой сауне, головой врубился в потолок. А потолок в смоле, и гвоздь из него выступал. Голову Андрей до крови поранил и смолой испачкал. Завопил еще сильнее, и к выходу.  По дороге колено о титан ударил. Дверь распахнул, а там, на пороге - его дружок, тоже как Андрей, хирург и профессор. В руках держит большущий таз с холодной водой, готовится Андрея "благословить" после сауны. Со словами: "Ну, Андрюха, держись!" делает шаг навстречу, поскальзывается и со всего маху врезает бедолаге тяжелым тазиком по бедру, где тут же  вспухает большущая гематома.

          Ну, а в итоге Андрюша сдержал слово – дольше пяти минут в сауне не "кайфовал". Правда, потом лечился. Никто этой истории не верит, приходится свидетелей призывать.


АБХАЗСКАЯ ЭКЗОТИКА

          В первой половине девяностых я неоднократно бывал по делам в Абхазии. Однажды сразу с самолета привезли меня на озеро Рица отдохнуть с дороги. Со мной товарищ, коллега с Урала. Встретились в самолете, поговорить толком не успели, и пока для нас форель ловили и шашлык готовили, пошли мы с ним погулять, ноги размять и  дела обсудить.  Вокруг красота дивная. Идем по берегу вокруг озера, разговариваем, время не замечаем. Слышим, стреляют, одна автоматная очередь, другая. Поворачиваем назад. Навстречу  туристы бегут, кричат: "Абреки, абреки!", Лермонтова начитались. А это нас на шашлык звали – готов, значит.

          В Абхазии в то время принято было оружие использовать по поводу и без него. Вот свадьбу празднуют, мчится кавалькада  автомобилей. Мимо поста дорожно-постовой службы первая машина пролетает, из нее что-то кричат. Второй автомобиль несется, там джигит через окно из автомата вверх стреляет. Когда третий автомобиль приближается, милиционеры на обочине уже лежат и руками головы прикрывают: "Не приведи Господь, гранатой шарахнут!"


ПОДАРОК ДРУГУ

          Андрей собрался поздравить своего друга Дмитрия с Днем рождения. Для этого следовало к нему заехать, и, конечно, не с пустыми руками. Над подарком долго не раздумывал – хорошие фирменные джинсы, например, Levi’s. Только вот размер надо бы уточнить. С тем позвонил Андрюша имениннику:
– Димка, привет. Это Андрей.
          – Привет.
          – Хочу подарить тебе Levis.
          – Здорово, всегда мечтал, Хочу синие, классику.
          – Получишь. Какой размер?
          – Пятьдесят шестой.
Андрей помолчал, прикидывая:
          – Слушай, как тебе корму разнесло!
В ответ после некоторой паузы и неуверенно:
– Да я вроде с юности не маленький.
Андрей:
          – Как мы себя со стороны не видим! Ну, до встречи.

          Только закончив разговор, Андрей разглядел, что позвонил сейчас  другому Дмитрию, человеку, не столь ему близкому, респектабельному главному редактору большой престижной газеты. Что делать – перезвонил, извинился. Посмеялись. Джинсы Андрей купил в двух экземплярах – для именинника и для главного редактора, как сам напросился.