Полина вжалась в сиденье электрички в самом углу вагона, стараясь сделаться как можно незаметнее. Народу было немного, никто на нее не смотрел, но ей было страшно. Люди ее пугали, и вообще она чувствовала себя слабо: кружилась голова, а дыхание было частым и прерывистым.
Однако ничего не поделаешь, надо ехать дальше. Угораздило же подругу вляпаться в проблемы, когда Полине самой так плохо! Оля позвонила ей пару часов назад, и с отчаянием в голосе сказала:
– Поленька, у меня беда! Выручи, пожалуйста?
– Что случилось? – тускло спросила Полина. Она долго решала, отвечать на звонок или нет. Ей ни с кем не хотелось разговаривать.
– У меня украли сумочку, представляешь? Там было все. А я только что поселилась за городом, в домике, решила отдохнуть недельку. Вот тебе и отдых! Теперь ни в магазине пансионата ничего купить, ни позвонить. Еле допросилась администратора один звонок тебе сделать. Пожалуйста, привези денег и какой-нибудь старый телефон с сим-картой. Я потом отдам!
– Но... Я не знаю, – пробормотала Поля.
Вот так взять и приехать, когда она едва на ногах стоит? После развода с мужем Полина полтора месяца не выходила из дому, лишь недавно кое-как впервые выбралась в магазин и на рынок, а тут сразу – метро и электропоезд? Это невозможно.
– Мне больше не к кому обратиться! – хныкала в трубке Ольга. – Ну, пожалуйста! Я без тебя тут погибну.
Пришлось Полине вылезать из своей добровольной тюрьмы. Подругу, несмотря на черноту в глазах и душе, надо выручить, Оля ведь тоже ей помогала: сидела с Полей днями и иногда ночами, ухаживала за ней, готовила еду, утешала. И главное, разговаривала. Может, только это и удержало брошенную жену от нервного срыва. Нельзя быть неблагодарной. Через силу, через «не могу» – а ехать надо.
Она не помнила, как доехала, как вышла на перрон.
– Ничего, ничего, – приговаривала встретившая ее Ольга. – Потихоньку.
Они пришли в полутемный деревянный домик, подруга захлопотала, поставила чайник, благодарила не умолкая.
– Никогда еще такого со мной не случалось! Главное, в сумке и телефон, и кошелек, и кредитная карточка, которую я без телефона даже заблокировать не могу. Беда, просто беда!
Полина слушала ее с некоторым раздражением. Тоже мне беда – подумаешь, сумочка. Вот предательство мужа – это беда! Это Полине хочется кому-нибудь в жилетку поплакать! Но Оля была так расстроена, что слова утешения произносились сами собой: и про то, что денег еще заработаешь, было бы здоровье. И подумаешь – сумочка, телефон. Мелочи, а могло быть и хуже, могли покалечить. Так что радоваться надо.
За этими душеспасительными разговорами незаметно стемнело.
– Я же на поезд опоздаю! – спохватилась Полина и засобиралась.
– Слушай, оставайся сегодня у меня, а? – жалобно попросила ее Ольга. – Мне еще не по себе. Попрошу в администрации еще комплект постельного белья, поспишь с комфортом. Все равно уже поздно! Завтра поедешь.
И Поля осталась.
Спала она неожиданно хорошо, а не урывками, как в городской квартире. А утром вновь засобиралась домой. Но подруга принялась уговаривать ее остаться.
– Я еще не пришла в себя после кражи, – ныла Оля. – Мне нужна живая душа. Пойдем, погуляем! Здесь очень красиво.
Полина согласилась, втайне надеясь продолжать с Олей разговоры о своем несчастье. Хотя это не разговоры были бы, а скорее, монологи. Ей все еще хотелось жаловаться на мужа, на судьбу, недоумевать и страдать. В ней было столько любви и нежности, а он, негодяй, не дал все это на себя излить! Она не понимала, не хотела понимать, почему он ушел. Поля ведь всегда так старалась для мужа – помогала поступить в институт для второго образования, работала, чтобы он учился. Лепила его для себя, создавала, как художник картину. он должен был ей быть благодарен. И вдруг предал.
Они отправились гулять по аллеям и любоваться чуть тронутыми осенью деревьями. Углубились в густой заросший парк с озером и мостиком через ручей, чуть не заблудились в нем. В озере плавали утки, в камышах у берега прижались друг к дружке забавные утята. Позже они шли еще где-то далеко от пансионата, и увидели пасущихся лошадей и жеребят. Один жеребенок повернул голову и внимательно посмотрел на Полину. Она остановилась, сорвала пучок травы и протянула ему. Он осторожно взял его своими смешными губами и принялся жевать.
Все это так растрогало Полину, что она совершенно забыла о своем намерении жаловаться на жизнь.
– Как тут славно, – сказала она. – Ты здорово придумала отдохнуть на природе.
– Ага, конечно, – вредным голосом ответила Оля. – Зато я на эту природу, получается, все деньги потратила. И еще тебе придется отдавать.
– Да ну тебя! Я потерплю. Деньги – это еще не все.
Но подруга продолжала хныкать.
– Дааа... Легко тебе говорить, у тебя сумку не крали. Такая хорошая была сумка, моя любимая. И телефон недавно купленный, удобный, я так к нему привыкла. Там было столько контактов, как их теперь вспомнить.
Поля рассердилась.
– Прекрати стонать! Противно слушать тебя. Забудь уже о своем приключении, смотри лучше вокруг, наслаждайся!
– Нравится здесь? Тогда я тебя не отпущу, живи со мной. Тоже будешь смотреть и наслаждаться. Согласна?
– Я подумаю, – ответила Поля.
Это произошло рано утром. Внезапно Полина проснулась с ощущением бодрости и радостного тепла во всем теле. Удивленная, она открыла глаза и встала, прислушиваясь к себе. Спать не хотелось. Странно! В последнее время каждое утро ей хотелось вновь заснуть и спать до вечера – не видеть, не слышать, не жить. А сейчас от меланхолии не осталось и следа.
Она весело затормошила Олю.
– Вставай, подруга!
– Что такое? – сонно забормотала та. – Что-то случилось?
– Случилось то, что я завтракать хочу! У меня появился аппетит, представляешь? Я уж не помню, как это!
Во время завтрака возбужденная Полина поделилась с Олей мыслями о том, какая она была глупая, что так долго страдала.
– Я же тебе говорила, – улыбнулась Оля. – Помнишь? «Не стоит наказывать себя за чужие недостатки».
– Да? Не помню. Ну, все равно. Хорошо то, что хорошо кончается. Я теперь так рада, что он ушел! Зачем жить с абсолютно не подходящим мне человеком? В общем, я теперь свободная и обновленная. Вот.
– Поздравляю, наконец-то! Хотя я тебе десять раз говорила: лучше, что он бросил сейчас, а не через пять или десять лет – ты не успела привыкнуть. Но ты меня не слушала.
– Ну, прости, виновата. Я тебе очень благодарна за все. И что вытащила меня сюда – тоже.
Задумавшись, Полина добавила: с ней, наверное, так и надо было. Только силой можно было вырвать ее из депрессии. Только беда близкого человека могла заставить ее «остановиться перед пропастью», и больше ничего. Когда нужно помогать, о себе забываешь – это именно то, что ей было необходимо.
Ольга слушала ее с виноватым видом, глядя в сторону.
– Я должна тебе признаться, – вздохнула она. – Только ты не обижайся.
– В чем?
– В общем... Я все это специально устроила именно для того, чтобы тебя вытащить. Иначе ты так и осталась бы погребенной в своих воспоминаниях, замурованной в квартире. Сделалась бы инвалидом послеразводной депрессии.
– То есть? – насторожилась Поля.
– То есть сумку у меня не крали. Я все придумала. Могла бы и не признаваться, ты бы никогда не узнала. Но мы с тобой же с детства ничего друг от дружки не скрываем. Ты помнишь, как нас во дворе дразнили «Олька польку танцевала»? Прости! Зато...
Полина некоторое время молчала, глядя на подругу. И вдруг воскликнула со злостью:
– Обманщица! Не хочу тебя больше знать!
Она вскочила и принялась собирать свою сумку.
– Но тебе же теперь намного лучше, – сказала расстроенная Оля.
– Так нельзя с живыми людьми! – упрямо заявила обманутая подруга. – Фу! Как ты могла?! Не ожидала от тебя.
Она пошла по тропинке в сторону станции. Бедная Оля бежала за ней и умоляла простить: «Это же ради тебя, ну пожалуйста, перестань дуться». Полина молчала и шла вперед.
«Неужели конец нашей дружбе? – удрученно думала Оля. – Не надо было ей признаваться, глупая я, ох глупая...»
Они вышли за ограду пансионата, и тут Поля остановилась и рассмеялась.
– Ну что, купилась? Это я тебя нарочно подкалывала, чтобы слегка наказать за твой обман.
– Вот чертовка! – Оля схватилась за сердце. – Я же чуть не умерла от огорчения!
Они обнялись.
– Пару дней еще тут побудем? – спросила Оля. – Успех надо закрепить.
– Пожалуй. А сегодня вечером – в местный клуб, на танцы.