Боль в животе я почувствовала ещё ночью. Однако, утром вышла на работу. Была я тогда начмедом большой больницы. Сижу в своём кабинете, живот болит, тошнит, измерила температуру: 37,6. Всё же спустилась в лабораторию, попросила взять у меня общий анализ крови. Конечно, я уже заподозрила у себя аппендицит, но мой разум отказывался признавать этот печальный факт. Дело в том, что муж был в отъезде, а дома у меня оставались двое маленьких детей, так что на операцию ложиться я никак не могла. О последствиях я даже думать не хотела. Наступил обеденный перерыв. На служебной машине поехала домой, дома никого: сын в школе, дочка в садике. Когда вернулась на работу, ко мне тут же вошел наш главный врач Анатолий Иванович с какой – то бумагой в руке. «Это чей анализ крови?» - строго спросил он, глядя на меня своими чёрными глазами под густыми чёрными бровями. Несмотря на грозную внешность, он был очень добрым человеком.
– Мой…
– У Вас живот болит? Это же аппендицит! Почему Вы до сих пор не в экстренной хирургии?!
Я начала что - то лепетать о детях, но он перебил меня: «О Ваших детях позаботится Антонина Александровна! (это медсестра, моя соседка по дому), я уже попросил её. Пойдёмте!
– Нет, я никуда не пойду.
– Силой отведу! Он, действительно, схватил меня за руку и потащил за собой по коридору. Я выдернула руку: « Не позорьте меня перед больными, отпустите, я сама пойду!»
Пришли. В ординаторской нас уже ждали зав отделением реанимации и хирург. Они стали меня убеждать, что откладывать операцию больше нельзя. «Я подпишу отказ от операции» - ответила я. Хирург в это время что - то писал, затем положил передо мной историю болезни. В течение рабочего дня мне приходилось подписывать много разных бумаг. И я машинально расписалась. Ребята тут же вскочили: «Ну, всё, мы пошли «мыться», Вы подписали согласие на операцию!» И вышли.
– Раздевайтесь немедленно! Ребята уже готовятся к операции.
– Не буду!
– Тогда я Вас раздену сам! Анатолий Иванович стал снимать с меня босоножки.
– Вы что, с ума сошли?!
– Это Вы сошли!
– Мне неудобно перед хирургами оказаться с голым животом.
– А Вас будут оперировать под общим наркозом. Мы договорились. (Когда успели?). Осталось покориться судьбе.
– Ладно, выйдите, пожалуйста, я сама разденусь. Тут же въехала каталка, меня уложили и отвезли в операционную. Последнее, что я помню перед тем, как провалиться в небытиё, это слова анестезиолога: « Начинайте». Очнулась я только в палате.
«Ну, и напугали Вы, Анна Фёдоровна, врачей, никак не могли разбудить Вас после наркоза! - сказала мне моя соседка по палате. - За это время Вас посетили начальник медсанотдела, главврач, и даже первый секретарь горкома партии. Видно, что Вы важная персона! Даже завидно». Но мне стало не до шуток, когда хирург показал мне мой удалённый аппендикс. Я похолодела: только теперь до меня дошло, как близко от меня прошла беда. Утром я затянула полотенцем живот, надела свой врачебный халат и вышла из палаты. Боль была сильная, но я старалась выпрямиться. Навстречу мне брёл, согнувшись, больной.
– Выпрямитесь, а то так и привыкните ходить, согнувшись.
– Вам хорошо говорить! А у меня два дня назад вырезали грыжу.
– А у меня вчера удалили аппендикс.
Больной удивлённо посмотрел на меня, на мой белый халат, но спину выпрямил. Я была бесконечно благодарна хирургам и главврачу Анатолию Ивановичу Плетнёву, они спасли мне жизнь! Однако не понимаю, почему во всём, что касается больных, я ответственный врач. А когда речь идёт обо мне самой, что - то в сознании «переклинивает». Роль «больной» мне невыносима. Как, наверное, и многим медикам.