В прошлой главе я уже упоминал вскользь о том, что большинство родственников и знакомых меня, мягко говоря, не поддерживали в моем начинании. Тем удивительней и приятней стало то, что уже первый водитель, пожилой крепкий мужчина на молоковозе, узнав о цели моего путешествия кроме удивления высказал и свою поддержку. Я с нескрываемым удовольствием рассказал ему о своих планах и он не назвал меня безумцем, не покрутил пальцем у виска, а пожелал счастливого пути и хорошей дороги, когда мы расстались с ним всего через сорок километров. Всего сорок километров, а впереди еще почти тринадцать тысяч. Однако, начало было положено.
Следующей машиной я добрался до Порхова. Вот здесь я прошел очень серьезное психологическое испытание. Дело в том, что одним из принципов моего путешествия был полный отказ от любого платного перемещения — ни городских, ни междугородних автобусов, ни такси, ни поездов или электричек, ничего. А потому, когда меня высаживали на подъезде к какому-нибудь городу, мне зачастую приходилось преодолевать городскую черту пешком. Порхов — городок небольшой, всего лишь райцентр родной Псковской области, но его коварство заключалось в непосредственной близости от дома моей мамы. Она сейчас живет в деревне, где жили ее родители — мои бабушка и дедушка. Мне надо было проехать всего лишь восемнадцать километров, чтобы оказаться в теплом доме, не спать под открытым небом, не мокнуть под проливными дождями на Урале, не жариться под палящим сибирским солнцем и не стирать ноги на Пермской объездной. Всего восемнадцать километров и можно было бы променять мечту на ежедневный вкусный ужин, прогулки в Волышовском парке, купание и рыбалку на Шелони. Этот червячок сомнения грыз меня все то время, что я упорно шел через Порхов к заправке на выезде в сторону Великого Новгорода. Он грыз меня даже тогда, когда я самосвалом добрался до поворота на Санкт-Петербург в Боровичах. И стал отпускать понемногу лишь в Сольцах, где я уже почувствовал себя в путешествии. Начало положено, пора собирать впечатления.
В Великий Новгород я прибыл в районе часа дня. Меня высадили в центре, что позволило мне в очередной раз побывать в Новгородском Кремле, сфотографировать Волхов с пешеходного моста, пройти по одной из важнейших торговых улиц древнего города, названной именем моей фамилии. Теперь небольшое лирическое отступление о той «навигации», что меня сопровождала. Единственное, на что я мог тогда рассчитывать — гугл-карты в телефоне с небольшим экранчиком. Это было крайне неудобно, не всегда был доступ к интернету, а доставать Атлас автомобильных дорог России, взятый с собой, не всегда помогало — не каждый город там отображен настолько подробно, чтобы сходу разобраться куда мне двигаться. С Новгородом было еще не так сложно, тут я ориентировался и направление выбрал верно.
Здесь, в Новгороде, я первый (и, к счастью, не последний раз) за время путешествия встретил настоящего доброго человека. Я уже выбрался из городской застройки и вышел в сторону новгородской объездной, шел по вершине откоса, за отбойником, когда впереди, там, где отбойник заканчивался остановилась легковая машина, и водитель заботливо открыл заднюю дверь. Оказывается, человек заприметил меня еще с пол-километра назад и решил помочь, совершенно верно оценив мою экипировку и внешний вид — желтый сигнальный жилет, рюкзак с палаткой, легкая бандана из платка и твердый уверенный шаг путешественника. Казалось бы мелочь, он провез меня всего пять-семь километров, но мне не пришлось преодолевать их пешком, да и разговор получился приятным.
Через какое-то время я уже голосовал на трассе Санкт-Петербург — Москва, где поймать машину обычно не составляет труда, так как поток активный, машин много, автостопщики на этой трассе далеко не редкость. Если мне не изменяет память, то до конца объездной меня подбросил продуктовый фургончик «Hyunday», а дальше меня подобрал минивэн «VW Caravella» с калужскими номерами. Именно на этой машине я проехал самый протяженный участок первого дня пути почти до Вышнего Волочка, где водитель предпочел воспользоваться платным участком дороги до Москвы, а я двинул по запланированному маршруту к повороту на Бежецк, чтобы как раз Москвы избежать. И пока я, согласно повествованию, двигаю по обочине вдоль многокилометровой пробки, образованной, как это называлось в те времена, «Светофором Всея Руси», есть время рассказать читателю о причинах, которые всегда заставляли меня обходить столицу нашей Родины за двести с лишним километров.
Дело в том, что доехать автостопом до Москвы или другого крупного города-миллионника очень просто. Машин туда едет много, берут хорошо, подбросят к метро или остановке общественного транспорта, если по пути. Совсем другой вопрос — уехать из такого города таким же способом. За год до путешествия по работе я сопровождал фуру до Солнечногорска, моя организация сдавала ее в аренду, и я должен был показать ее клиенту, вручить ключи и забрать экземпляр подписанного договора. Когда я все сделал, я оделся соответствующим образом, взял свой рюкзак, закрыл машину и вышел на трассу в Солнечногорске. Это совсем недалеко от Москвы. Я попытался поймать машину в сторону Питера. За два часа, что я простоял, результат оказался абсолютно нулевым. При том, что останавливались машины буквально ежеминутно, а иногда не по одной. И в каждой из них мне улыбался во весь рот дружелюбный представитель Средней Азии или Северного Кавказа со стандартными вопросами «тебе куда, брат ?», «сколько дашь ?» и «дорогу покажешь ?». Два часа общения с бомбилами не сдвинули меня с места ни на сантиметр. Я сам бомбил в 2008-2010 на своей машине по Питеру, но мне никогда не приходило в голову спрашивать денег с человека с рюкзаком, стоящем на выезде из города. В конце концов, я вернулся к фуре, открыл ее, включил рацию, кинул в эфир клич и уже через пятнадцать минут выдвинулся в сторону Твери на микроавтобусе.
Теперь надо сказать о феномене, который в те времена, как я уже сказал выше, прозывали «Светофором Всея Руси». В 2014-ом платная дорога между двумя столицами была открыта лишь участками и не все водители ей пользовались. Основная же трасса лежала прямо через Вышний Волочек, безо всяких ограничений по тоннажу, и фуры со всей страны следовали через этот небольшой городок транзитом. При таком трафике, да еще при наличии пары наземных пешеходных переходов, которые днем трудно представить без желающих перейти дорогу, единственный на тот момент светофор в городе стал поистине повелителем трассы. В обычный будний день простой на этом светофоре занимал примерно о полутора до трех часов, а пробка временами растягивалась на три-четыре километра в обе стороны. Вот именно вдоль этой пробки я и шел до того самого светофора, чтобы свернуть на трассу в сторону Бежецка и Максатихи. Насколько я помню, я насчитал на номерах в пробке больше тридцати регионов нашей страны и двенадцать представителей других государств, включая Пакистан и Египет.
Теперь надо отдельно рассказать про путепровод, который расположен метрах в пятистах от трассы. В 2014-ом году я прошел через него спокойно, особенно не обратив внимания на дорожное покрытие, а вот в 2017-ом, на пути в Екатеринбург, я с ужасом заметил, что в этой стратегической конструкции, под которой, на минуточку, ходит «Сапсан» и еще несколько десятков пассажирских поездов между столицами, присутствуют сквозные, так сказать, отверстия. Дырки, проще говоря. Причем на пешеходной части путепровода одна из плит была вывернута целиком под углом градусов в тридцать, а в щель спокойно проходила моя нога. Современное состояние этого моста мне неизвестно, но я очень надеюсь, что его в конце концов, привели в надлежащий вид, в еще лучше — снесли к черту и поставили новый. Особенно в той ситуации, в 2017-ом, поражала оптимистичность дорожного знака, стоявшего перед путепроводом. Знак ограничивал максимальную массу транспортных средств, въезжающих на мост, десятью тоннами. Мне лично было страшно находиться на нем своей массой всего лишь в сто килограммов вместе с рюкзаком.
За Вышний Волочек я вышел уже часам к семи вечера. Первый день путешествия привел меня в такой восторг, что я напрочь забыл, что к ночи планировал выбрать место для палатки и разбить лагерь, дабы не болтаться на дороге всю ночь. Но когда я об этом вспомнил, то стоял на въезде в Максатиху, где палатку ставить было нецелесообразно, а затем пешочком миновал этот поселок и оказался в ночной темноте июльского лета. По краям дороги, в основном, был непролазный кустарник. Красивые сосновые опушки остались где-то позади, а искать с фонарем в тверских лесах подходящее место я как-то не решился. А посему, уповая на яркость светоотражающих полос на жилете, я продолжил голосовать и ночью.
Подобрали меня два молодых парня на «VW Caddy». Они двигались в сторону Рыбинска и вполне могли довезти меня до Углича. Свершиться этому плану помешал заяц и превышение скорости. Пацаны двигались более чем уверенно, умудряясь разгоняться в ночи по узкой региональной дорожке до 120-130 км/ч. Если на федеральных трассах такая скорость вполне нормальна, то здесь, конечно, это был явный перебор. Уже за Калязиным мы и повстречались с тем бедным зайцем. Косой, словно вылетел в свет фар будто ядро из пушки, умудрился сгруппироваться в плотный комок из костей и шерсти и уверенно пробил не только пластиковую декоративную решетку радиатора, но и снес непосредственно нижнюю часть того самого радиатора, смешав на дороге свою кровь с антифризом. Такая вот жуткая смерть.
Как более опытный водитель, я посоветовал парням вызвать ГИБДД, так как без фиксации ДТП, пусть даже такого нелепого, было бы трудно рассчитывать на выплаты по КАСКО. Затем пацаны связались со своими друзьями в Рыбинске и за ними выдвинулась помощь. А мы заночевали прямо на обочине, в машине, которую было нельзя заводить. И если я был к подобному развитию ситуации подготовлен — у меня был плед, теплая куртка и одеяло, то пацаны в рубашках и ветровках к пяти утра, когда прибыла подмога, замерзли напрочь. Напомню, это июль месяц, но в ту ночь температура не поднималась выше семи градусов. Зайца с обочины так никто и не забрал. Уже «на галстуке» мы достигли совершенно безымянного перекрестка где-то в полях и наши пути разошлись. Утро второго дня я встречал где-то неподалеку от Кашина.