– Двести коньяку и бутерброд с лососем!
Снова пришел. Ну да, сегодня же "Анну Каренину" дают.
В толпе зрителей Олег неизменно выделял этого... правильнее всего было бы сказать – господина. Элегантная стрижка, дорогой костюм, явно фильманновские очки. Но бросался в глаза околопятидесятилетний мужчина не только внешностью – в театре хватало изысканной публики.
Он появлялся несколько раз в месяц, исключительно на балетные спектакли. Заказывал столик заранее и часто оставался в буфете даже после последнего звонка.
За два года работы в театральном буфете каких только типажей Олег не навидался. Приходили рафинированные барышни и гиперактивные школьники, изысканные старушки – язык не поворачивался называть их бабушками – и высокомерные дипломаты. Общество в разрезе и во всей красе.
– Это тебе вместо практики для твоих социологических экспериментов, – шутил Денис, который и помог ему с подработкой.
Они дружили со школы, а если точнее, даже с детсада. Жили в соседних дворах, попали в один класс. Пути-дорожки разошлись только в подростковом возрасте: Денис, несмотря на насмешки одноклассников, всерьез занимался танцами и после восьмого уехал в столицу, в хореографическое училище, а после его окончания был принят в труппу главного театра страны. У Олега все было банальнее, хотя выбор вуза и специальности тоже в итоге многих удивил: он хотел заниматься исследованиями общественных групп.
Виделись в Минске они не то чтобы часто, но раз в пару месяцев стабильно, перебрасывались новостями об остальных одноклассниках, обсуждали новости, которые ускорялись настолько, что к моменту следующей встречи чаще всего то, что было важным совсем недавно, уже теряло всякий смысл. Ну, и конечно, планы на дальнейшую жизнь.
Именно Денис и предложил приятелю место официанта. Работа не слишком навязчивая: два, максимум три вечера в неделю, правда, часто задействованы выходные – в субботу-воскресенье спектакли шли стабильно. Иногда к ним добавлялись дневные представления для детей. Из особых требований к сотрудникам – стрессоустойчивость: за пятнадцать минут обслужить очередь в несколько десятков человек расторопно и вежливо, оказывается, способны не все. Истории случались разные: и сумочки забывали, и бокалы с коктейлем опрокидывали, и оплата по карте не проходила.
Со временем у Олега появились, можно сказать, любимчики. Пожилую даму периодически, раз в месяца два-три, выводили в свет по очереди дочь и внуки – их было трое, причем, как ему казалось, самым любимым был средний, с ним бабушка каждый раз оживлённо обсуждала состав актеров и особенности игры оркестра: оба очевидно разбирались в музыке. Мама с двумя дочками, старшей лет десять-одиннадцать, младшая ещё дошкольница, исправно водила девочек на все сказки и не только, причем, как подозревал Олег, это в первую очередь было способом отдохнуть для самой женщины, а не только просветить подрастающее поколение.
Приходили и пары, причем со временем он научился различать, были ли это муж и жена, для которых балет или опера действительно представляли интерес (хотя бы для кого-то одного), или супруги шли скорее от скуки, в поисках новых развлечений, возможностей выгулять драгоценности и поглазеть на других, поискать в толпе знакомых. После пандемии мир с особенной охотой окунулся в интеллектуально-светскую жизнь.
В общем, действительно, психологических нюансов было предостаточно, а они в свою очередь влияли и на представление о социуме в целом. Олег даже подумывал, не выбрать ли темой очередной курсовой что-то вроде влияния стереотипов культуры на формирование поведенческих паттернов.
И всё-таки этот посетитель продолжал оставаться для парня загадкой.
Чаще всего заказывал коньяк, но иногда просил шампанского. Он почти не обращал внимания на окружающую публику, скорее окидывал полурассеянным взглядом отреставрированные интерьеры фойе – впрочем, почти не меняя выражения лица, сдержанно-замкнутого, почти снобистского, но для того, чтобы «почти» исчезло, посетитель всё-таки, видимо, был хорошо воспитан.
Понятно, естественно, что приходит он не просто в театр, а на кого-то конкретного. Одну из прим Большого? Но почему без цветов – уж он наверняка себе может позволить букеты каждый раз, одинаково роскошные и изящные. Выискивает таланты в кордебалете? Весьма маловероятно.
Не то чтобы эта история не давала Олегу спать по ночам, но любопытно. А напрямую, конечно, не спросишь. Однажды он попытался выведать у Дениса, часто ли навязчивые поклонники преследуют артистов, но друг только усмехнулся в ответ:
– Чем больше и восхищеннее, тем приятнее для самолюбия. Кокетство в стиле «ах, как мы устали давать автографы» – не более чем поза, поверь. Все, кто выходит на сцену, мечтают о славе и признании. Даже танцуя в третьем ряду.
Денис танцевал пока не ведущие партии, но не без перспектив. Сейчас он больше всего сокрушался из-за ухудшившихся возможностей выезжать в чужие театры.
– Без обмена идеями, самой энергией творчества, в хореографии, как и в любом искусстве, движения не будет, – страстно убеждал он Олега. – Нельзя стать гением в изоляции, неважно, культурной, политической, научной ли.
Возражать было нечего.
В перерывах между антрактами, пока из зала доносились отдельные такты и бурные аплодисменты, Олег чаще всего читал, иногда с телефона, а порой и обычную старую добрую книгу. Несмотря на современность социологии как отрасли, штудировать классиков приходилось немало: после первой сессии со специальности отчислили троих, после второй – ещё столько же.
Его азарт касался не только стипендии – деньги лишними не бывают, иначе он бы и в театр подработать не пошел – но и знания как такового. Чем больше Олег погружался в суть профессии, тем более неохватной она ему казалась, хотя социология далеко не самая старая из гуманитарных дисциплин. А сколько любопытного попадалось параллельно!
В этот раз он настолько увлекся, что не обратил внимание, как постоянный посетитель попросил повторить заказ.
– Молодой человек, отвлекитесь на минутку, – в интонации слышалась скорее не раздражение, а ирония.
– Извините, – Олег ловко открыл бутылку, плеснул напиток в бокал. – Бутербродов с лососем не осталось, с икрой будете или предложить ветчину?
– Икру. – Мужчина кивнул на телефон. – В соцсетях коротаете время?
Неожиданная коммуникабельность на контрасте с всегдашней отстранённостью Олега внутренне изумила.
– Да нет, к экзамену готовлюсь, – о том, что он читал интервью полузапрещенного уехавшего профессора, упоминать было необязательно.
Они перебросились ещё парой ничего серьезного не значащих фраз, прежде чем начался антракт. В буфете тут же организовалась очередь, и на какое-то время Олег потерял таинственного театрала из виду. После окончания спектакля его тоже в фойе не было видно.
В следующий раз мужчина появился недели через три с половиной – в этот раз на сцене шла «Эсмеральда».
Коротко кивнув Олегу, он снова попросил коньяк и устроился за ближайшим к витрине столиком.
Спрашивать, почему посетитель не идёт наслаждаться искусством, было бы бесцеремонно, так что Олег молча подал заказ и вернулся за стойку, на этот раз к «Закату Европы» Шпенглера.
– Снова экзамен? – спросил необычный зритель.
– Нет, сегодня для себя книгу читаю.
– И что, если не секрет?
Виктор Андреевич (он наконец представился) был явно не глуп, хотя, видимо, культура не являлась все же основной сферой его интересов. Читал ли он Шпенглера, Олег в итоге так и не понял, но это было не столь важно: разговор и без того оказался любопытным. Слушал старший из собеседников внимательно (впрочем, Олег старался отвечать не слишком пространно), на вопросы отвечал вдумчиво, но без опаски, ставшей так свойственной почти всем в последнее время. С другой стороны, ничего крамольного они и не обсуждали: театр, пандемия, образование, изменения в парадигме мышления молодежи, пресловутый межпоколенческий разрыв. Насколько Олег сумел понять, детей у Виктора Андреевича не было либо он с ними не общался. Ясно было, что какой-то, вероятно, не самый мелкий бизнес являлся точкой приложения его активности, но в подробности Олег, естественно, не вникал.
Диалог получился странным в том плане, что прямых поводов к нему так и не было озвучено. Приблизительно по этой же схеме – вежливого, интеллектуального, не слишком навязчивого интереса – строились их разговоры и дальше. Олег терялся в догадках: очевидно, что никаких исключительных точек притяжения между ним и этим респектабельным господином нет, кроме случайных встреч в театральном буфете – да и то, наверняка он ведь приходит на спектакли и в те вечера, когда Олег не работает. На чересчур личную симпатию, не говоря о более явном, в том числе эротическом подтексте, это явно не похоже, да если бы и так, это точно не к нему. Несмотря на отсутствие постоянных отношений после разрыва с Ирой, с которой они встречались с десятого класса по второй курс, недостатка в женском внимании Олег не испытывал. Да и непохож был Виктор Андреевич на представителя нетрадиционной ориентации – косвенно сталкиваясь с богемной средой, Олег довольно быстро научился вычислять таких.
Истинную причину своих регулярных визитов Виктор Андреевич озвучил спустя несколько месяцев.
– Я понимаю, что вам, – они продолжали общаться на «вы», со стороны Олега это было данью разнице в возрасте, Виктор Андреевич годился ему если не в отцы, то как минимум в старшие братья, но и тот оставался подчёркнуто вежлив по отношению к младшему, – наверняка любопытно, почему я систематически появляюсь в этом заведении, но вы как человек воспитанный не станете задавать такой вопрос.
Олег, не зная, как отреагировать, неопределенно хмыкнул.
– Я прихожу сюда, пытаясь решить давнюю семейную дилемму – прежде всего для начала с самим собой.
– Звучит интригующе, – коротко прокомментировал Олег.
– Может быть. Хотя я бы предпочел обойтись без таких драматических страстей. Но это, увы, не мой выбор и даже не совсем моя воля.
– Вы не производите впечатление безвольного человека, – Олег надеялся, что это не будет воспринято ни как комплимент, ни как осуждение – исключительно констатация.
– Пожалуй. Но до ближайших собственных предков, поверьте, мне далеко, – с оттенком горечи усмехнулся Виктор Андреевич.
В сорок шестом году Алексею исполнилось тридцать. Прекрасный возраст для любого начала, так что переезд в Минск он воспринимал именно так. Красивый израненный город ждал специалистов-энтузиастов, готовых отдать энергию на его восстановление, и взамен щедро делился зеленью окрестностей, свободой решений, предлагаемой профессионалам, и самОй радостью жизни как таковой – несмотря на огромные, человеческие в том числе, потери, Белоруссия гостеприимно принимала всех, кто хотел помочь в упорядочении послевоенной разрухи и строительстве столицы практически заново.
За плечами остались ранение, гибель Тани, годы мучительной неизвестности о судьбе родителей – к счастью, им в итоге повезло. Нужно было смотреть вперёд.
Алексей, инженер электросетей по довоенному ещё образованию, был уверен в том, что его знания пригодятся.
Так в итоге и оказалось, немудрено. Карьерный рост оказался стремителен гораздо больше, чем сам он мог предположить: на пенсию Алексея Васильевича провожали в должности заместителя министра энергетики.
В личном... В личном все тоже сложилось, в общем и целом. Не так радужно, как мечталось в юности, но это тоже можно понять.
– Бабушка моя, Анастасия Петровна, была женщиной суровой. И красоты суровой, и характера, – коротко охарактеризовал родственницу Виктор Андреевич. – Я-то ее помню совсем мало, почти вскользь, она умерла, когда мне всего пять исполнилось. Но мама всю жизнь трепетала перед свекровью, да и сам папа ее побаивался слегка, видимо.
Деда не стало как раз перед моим рождением. Жаль, конечно. Говорят, я на него похож. Хотелось бы самому убедиться, но тут уж... Ничего не поделать, не судьба.
Поженились Андрей и Анастасия через год после того, как оба приехали в чужой для них город. Настя, молодая акушерка, была уверена, что для неё работы будет много: Минску нужны дети, юные граждане республики, потерявшей почти половину населения.
– Бабушке, конечно, повезло, у деда была возможность дать ей продолжить учебу. Она, видимо, и родила всего одного сына, потому что параллельно в мединституте сдавала зачёты и зубрила экзамены. Хотя дед хотел ещё детей. Парадокс, да? – усмехнулся Виктор Андреевич, – Стольким младенцам на свет помогла появиться, а сама только один раз и забеременела.
Но в целом это была настоящая крепкая советская семья, оба увлечены делом, личное счастье, как говорится, не главный смысл. Отца вырастили достойным, он в министры не рвался, вместо этого стал очень толковым учёным, в НИИ кибернетики всю жизнь работал, как только начались контакты с западом, в девяностые, гранты, конференции, совместные проекты – в общем, все сложилось. Только ушел рано совсем, ещё шестидесяти не было, в две тысячи шестом. Да, уже почти пятнадцать лет...
Но это так, для общей картины. А драма в том, что, оказывается, у деда в конце жизни появилась... Ну, не семья, это слишком громко, но в общем, дочь у него родилась. Она, Татьяна эта, всего на семь лет меня самого старше. И видимо, это не случайный ребенок, не проходной роман.
Не знаю, знал ли об этом отец – скорее всего. Может, это и на его уход в итоге повлияло. Мне об этом рассказала уже мама после, а откуда эта история известна, то ли от самого деда, перед смертью решил исповедаться, то ли бабушка как-то прознала – в общем, суть такова, что та его другая женщина, она балериной была. И дочь, Таня, тоже в балете, сейчас, правда, не танцует уже, но оказывается – через интернет все ведь можно выяснить – у Татьяны этой тоже дочь, и тоже артистка. Не ведущая, правда, не солистка, но кто знает, она молоденькая ещё совсем, всё впереди.
– Ты, наверное, думаешь, – неосознанно, видимо, в эмоциях, Виктор Андреевич перешёл на «ты», – зачем я все это рассказал, скелеты из шкафа достаю, грязное белье полощу.
Олег пожал плечами, ничего не сказав в ответ.
– Но я вот уже третий год хожу на спектакли, смотрю, даже проникся отчасти. А решить не могу – нужно ли с ними знакомиться, с этой Таней, тёткой моей, получается, и девочкой ее, она ведь мне, получается, сестра двоюродная. Нужно ли им это?.. с чем они живут и как, что о нас думают, знают ли вообще? Обижаются, может: дед-то не последний человек был, а они вроде как обделёнными остались... Зачем прошлое ворошить, раз он сам, Алексей Василич, не счел нужным своих родных детей познакомить.
Мать моя считает, что важно быть честными, сделать шаг навстречу.
А я вот не уверен. К чему навстречу?
– Родным людям? – предположил вопросом Олег, не будучи уверен, что можно ответить на эту неожиданную исповедь малознакомого человека.
– Да какие они родные... Родные – это ведь, действительно, когда вместе через всё, и в радости, и в болезни, когда общие воспоминания и испытания. Для меня собственная жена за двадцать лет родной не очень стала, до сих пор сомневаюсь. Дети, да – детей у меня двое, – Олег внутренне удивился собственной антиинтуиции, – правда, старший в Германии сейчас, но это как раз ничего не меняет. Дети всегда остаются с тобой, частью тебя, надеждой. Продолжением.
– Так вы же сами себе и ответили, Виктор Андреевич, – подытожил Олег. – Для вас ваши дети, а для деда, наверное, его так же дороги были. Оба. А то, что он знакомить вас всех не стал... Жену не хотел обидеть, уважал, видимо. Но вы-то никого не обидите. Не захотят они, откажутся – это их выбор. Но вы сделаете свой – чтобы потом не пожалеть.
Виктор Андреевич посмотрел задумчиво и ничего не ответил.
Накануне следующего спектакля он пришел с букетом. Коньяк не заказывал – попросил минералки и самую большую коробку конфет «Рафаэлло».
– Балеринам, наверное, нельзя. Но бывшим-то уже не запрещается. Или балерины не бывают бывшими?..
Впервые Олег увидел на лице необычного театрального визитера искреннюю, широкую, настоящую улыбку. Хотя волнения в глазах она все равно скрыть не могла.
5 июля 2023 г.