7
Тваал ранее не задумывался над тем, что в их поселении нельзя было просто взять коммуникатор и связаться с конкретным эмпатом. Все контакты с ячейкой осуществлялись через общий адрес электронной почты на терминалах или инфоры, установленные на перекрёстках больших аллей в жилом комплексе. Нуждающийся подходил к такому инфору, оставлял голосовое сообщение и вскоре его находил кто-то из эмпатов для помощи. Теперь Тваалу нужно было связаться именно с Исконтием, а он не знал, как это сделать. Не будешь же останавливать первого встречного эмпата и спрашивать, где искать Исконтия?
Стоя перед инфором, геофизик понимал, что его просьба не может стать достоянием общественности: ещё никто из поселенцев не додумался просить эмпата изьять личный кристалл из кресла и передать в чужие руки. Эмпат вполне мог ответить отказом, имея на это полное право. Тваал покосился на дочь, которая с рюкзачком за спиной сидела и терпеливо ждала его за столиком робокафе. Перед Аалой уже стояла раскрытая коробка с чем-то съестным, но она не ела.
– Вы меня звали? – раздался за спиной геофизика знакомый голос.
От неожиданности Тваал вздрогнул и резко обернулся. Исконтий стоял рядом, скрыв по обыкновению голову под капюшоном своего тёмного плаща.
– Исконтий, я как раз размышлял, как с вами приватно связаться, – признался геофизик.
– Я знал, что вы будете пытаться меня найти, – спокойно ответил эмпат.
– И знаете, зачем?
– Думаю, что да. Вам нужен личный кристалл коллеги Триденя.
– Верно, – признался Тваал. – Вы читаете мысли.
– Эмпаты принимают мыслеречь, но не читают личные мысли, – поправил его эмпат. – Просто мы думаем об одном и том же. Но есть одно но: личные кристаллы эмпатов не принадлежат ни им, ни ячейке. Если эмпат прекращает физическое существование, то личный кристалл либо переходит к новому эмпату, либо возвращается в общее хранилище в Гималаях на горе Кайлас. Никто не имеет права брать и перемещать личный кристалл Триденя, кроме его самого, пока он жив.
– Простите, вы же сами принесли его в кресло, когда нашли…
– Я предотвратил непредумышленную потерю кристалла, вы же хотите действовать с усмыслом. Это две большие разницы, – спокойно пояснил эмпат.
– Я правильно понял, что мне помочь может только сам Тридень?
– Да.
Тваал оглянулся на дочь, а когда снова повернулся, то эмпат уже исчез. Геофизик даже засомневался, был ли он на самом деле, или ему предвиделось.
– Ты чего не ешь? – спросил он, подходя к дочери и садясь за её столик. Тваал сделал себе заказ и в двух словах рассказал, что произошло.
– Я так и думала, – сказала Аала и почесала нос, как это делала в минуты раздумий её покойная мать. – Папа, я попросила Найру внимательно просмотреть его ментограмму. Она обещала это сделать.
– Это нам ничего не даст, – сказал Тваал, принимая от робота-официанта подносик с заказом. – Ментограмма делается для диагностики, если возникли потери с памятью. Это на Поверхности ментограмму можно использовать для интенсивной терапии, а тут, в Подземелье, никто и ментограмм не снимает. Если бы снимали, то можно было бы по предыдущим ментограммам сделать восстановительный образ…
– Найра посмотрит, – ответила с набитым ртом Аала, – если нет отпечатков прошлого, то я сама могу зайти и взять кристалл. Я же принесла послание от Триденя, брала кристалл в руку, когда случайно уронила у кресла. Ничего же не произошло, верно? – Она подавилась и закашлялась.
Отец похлопал её по спине и, убедившись, что всё нормально, спросил:
– А если есть отпечатки прошлого?
– Тогда я не знаю, как быть, – призналась девочка. – Тогда без помощи Триденя нам никак не обойтись.
– Так что мы сейчас делаем? Возвращаемся домой?
Дочь отрицательно мотнула головой.
– Папа, расскажи мне сказку о водопаде, которую ты хотел рассказать.
– На нас столько сказок навалилось, что я и забыл свою, – признался Тваал.
– Тогда пошли на площадку у водопада, и ты вспомнишь! – предложила Аала.
– Ну, пошли, – согласился отец, с удовольствием доедая свой заказ: готовили в этом робокафе вкусно, не так, как в гостевом секторе. Даже странно: ингредиенты везде одинаковые, пищевые технологии тоже, а вкус отличается. Тваал подумал о том, что надо бы скопировать тонкую настройку робоповара этого кафе на домашнего или хотя бы выведать у кого-то секрет особенного вкуса, но идея была быстро вытеснена другими думами. Ребёнок ждал обещанной сказки, тоже ляпнул, называется… Детей нельзя обманывать. Хочешь – не хочешь, а сказка должна быть. Про что её рассказать, про бачвези?
По пути к водопаду Аала молчала. Отец был рад этому, перебирая в памяти сведения об удивительном светлокожем племени древних правителей, пришедшем ниоткуда и ушедшем в никуда. У них был необычный домашний скот, они посадили странные сельскохозяйственные культуры и подарили неведомые местным племенам знания. До сих пор можно услышать предания, согласно которым бачвези умели летать, перемещать взглядом большие предметы, лечить самые тяжелые болезни. Местные аборигены не в состоянии были понять и малой толики того, что рассказывали бачвези о географии, истории соседних и далеких стран. Они охотно делились с окружающими знаниями, орудиями труда, пищей, оружием. И ничего не просили взамен, не требовали ни поклонения, ни услужения, оставаясь руководителями, администраторами, военачальниками, наставниками – «старшими братьями». Тваал подумал, что эмпаты в какой-то мере пародируют стиль бачвези.
Геофизику было совершенно ясно, что бачвези – пришельцы. Возможно, из иного времени или параллельного мира. А что, если бачвези жили под землей? Скажем, в каком-то из подземных городов? Существовал ли в действительности народ-призрак бачвези, пока так и осталось загадкой древней истории. Но что заставило людей проделать путь из Средиземноморья на юг Африки, постоянно заметая следы?
Визит эмпата Исконтия немного прояснил связь их поселения с таинственными бачвези: эмпаты использовали древнюю шахту – «нору смерти» – для усиления или стабилизации своих свойств. В этом они были похожи на наркоманов. Тваал поёжился от этой мысли: кучка эмпатических наркоманов управляет целым поселением, время от времени посещая шахту в Дальних Разломах. Но, не против ли этого пытался восстать Тридень, прикрывая свои намерения стремлением вывести народ на Поверхность? Догадка геофизику понравилась. Молодой эмпат вызывал у него искреннюю симпатию…
– Мы пришли! – вырвал геофизика из задумчивости голос дочери.
Тваал как вынырнул из тишины в шум водопада. Он действительно был похож на речь, слова и звуки которой порождали неясные, но ощутимые образы. В «речи» повторялся какой-то код. Геофизик напряг внимание, стараясь вычленить из общего потока повторяющуюся кодовую фразу. У него не получилось, но фраза точно была.
– Сегодня водопад хорошо разговаривает! – сказала Аала.
– Раз пришли, то садись и слушай мою сказку! – неожиданно для самого себя предложил ей отец.
– Давай! – улыбнулась девочка.
– Ты прислушайся к водопаду, – начал свой рассказ отец. – Слышишь, он время от времени что-то повторяет? Так вот, в незапамятные времена в подземельях скрывался от бушевавшего на поверхности катаклизма светлокожий народ. Это были потомки древнейшей цивилизации Атлантиды, уцелевшие после её сокрушительного самоуничтожения.
– Они были атлантами? – перебила рассказ Аала.
– Потомками атлантов. Не перебивай пожалуйста, меня это сбивает.
– Хорошо…
– Долгое время они не решались покинуть свои, казавшиеся им безопасными, подземелья, и только время от времени выходили наружу. Жили они очень долго, почти тысячу лет. Бессмертными они себя не считали, но тайну своего долголетия тщательно хранили. В пещерах у них были специальные залы, где они могли входить в состояние сомати… Ты знаешь, что такое «сомати»?
– Знаю, – кивнула слушательница.
– Сомати – это психофизиологический анабиоз, – на всякий случай пояснил Тваал, который сам не очень представлял себе тонкости этого процесса, но где-то увидел и запомнил такое определение. – В этом состоянии тело каменеет и может пребывать бесконечно долго, но при условии стабильности внешней среды, почему те залы тщательно закупоривали. При этом тело из сомати можно разбудить и вернуть к жизни, что те потомки атлантов и делали время от времени. Скажем, когда надо было украсить рисунками плато Наска, они разбудили тех, кто умел это делать.
– Я читала! – воскликнула Аала. – Рисунки на плато Наска были видны только с большой высоты. Но это могли делать пришельцы. С чего вдруг бачвези понадобилось украшать плато?
– А с чего вдруг художники на поверхности расписывают целые города? – спросил Тваал. – Они что, пришельцы?
– Нет, но… – девочка не знала, что сказать.
– Аа, люди прежней развитой цивилизации казались пришельцами, божествами для первобытной новой. Они называли себя «бачвези», а в этом слове два смысла: «бач» – это люди, а «вези» – посланники, избранные, назначенные к служению. Они были убеждены, что помогая развитию первобытных племен, исполняют свою миссию. Знаешь, когда я глубоко занимался этим вопросом, то задавал себе вопрос: всё-таки пирамиды строили не бачвези, а египтяне, использовался рабский труд, который по идее высокоразвитые атланты и их потомки должны были презирать. А в самой Уганде в племенах остались о правителях бачвези благодарные и восхищенные воспоминания. Мне думается, что внутри них произошёл раскол, почему часть племени покинула подземелье и отправилась в долгий путь через Африку по направлению к Антарктиде. Достигли ли они её и нашли себе во льдах иное подземелье для сомати? Или искали и нашли ход в параллельный мир? Не знаю, но мне любое объяснение кажется правдоподобным. Они просто исчезли, не оставив следов.
– А другая часть куда делась? – спросила Аала.
– А другая часть могла остаться спать в сомати, – ответил отец. – Понимаешь, помогать отставшим по развитию цивилизациям опасно. Можно исказить историю и вырастить монстра. Древняя поговорка: «Не делай добра – не получишь зла». В мировых религиях давались прекрасные заповеди, как жить, а разве люди по ним жили? В искажении добра они преуспели. Заметь: местные легенды говорят, что бачвези прятали своих женщин, не допускали местных на свои обряды. У них были собственные стада и посевы, даже приготовление и прием пищи у них были тайной от местных. О чём это говорит? О том, что они изначально не собирались жить среди земных племён, ассимилироваться с ними. Как это всё напоминает наши нынешние подземные поселения!
Тваал замолчал, собираясь с мыслями. Он увлёкся и забыл, что его монолог слушает малолетняя дочь, а не кто-то из учеников. Спохватившись, геофизик постарался настроить себя на «сказочный» лад.
– Так вот, в одной из больших пещер, которые бачвези собрались приспособить под своё укрытие в горе Кере-Ньяга, всё было заполнено водой. Бачвези умели видеть сквозь камни, пещера им показалась очень удобной, тогда они решили понизить уровень подземных вод и заколдовали их. Для колдовства была сделана шахта, а когда вода ушла через разломы…
– Это наши Дальние Разломы? – сразу спросила Аала.
– Ты слушай, не перебивай… Да, они самые. Так вот, – повторил отец, – когда вода ушла через разломы, то бачвези обнаружили в каменной толще особенный кристалл. При отсутствии воды он стал нагреваться, что грозило взрывом. Кто-то из них придумал, что кристалл надо постоянно охлаждать водой и был устроен водопад…
– Водопад, – зачарованно повторила дочь. – А когда он стал говорящим?
Продолжение http://proza.ru/2023/08/07/887