На руководство лесным лагерем труда и отдыха надо было выделить как минимум шесть учителей. Столько свободных рук в школе не было. Летом мои коллеги работали в совхозном саду в лагере труда и отдыха. Времени на летний отпуск не хватало, а брать отпуск на другие каникулы никто не хотел.
Работать на Айском озере? Не отдыхать, а работать. Очень интересное предложение, но мы Марией в тот год собирались покинуть Аю. В Горно-Алтайском областном отделе народного образования меня помнили по Хабаровке и предложили любую свободную школу на выбор.
Мне не хотелось приезжать на готовенькое. Мечтал принять какую-нибудь незаконченную новостройку. Дел по горло, но зато начало будет моим, а не чьим-то. К тому же новые школы снабжались магазинами школьного оборудования по списку, утверждённому Министерством Просвещения. Получали всё от и до.
Такая вакансия в области была в Дьектиеке. Это недалеко от Семинского перевала. В селе располагалась центральная усадьба самого крупного в области Шебалинского оленеводческого совхоза. Девять ферм, расположены в разных сёлах. Огромное поголовье скота: олени, маралы, кони, коровы, яки, козы и овцы. При школе интернат. В нём вдали от дома живут дети из трёх соседних сёл. Новое здание должны были сдать к началу учебного года, но стройка застопорилась. Ситуация удачная для начала новой жизни.
Отказаться от своей мечты и посвятить себя спасению Айского озера? Остаёмся в Ае или уезжаем в горы? Ах, была не была, остаёмся. Айское озеро одно на всём белом свете и мы будем там хозяевами. А мечта подождёт. В конце концов школьное лесничество – это ведь тоже школа. Зелёная школа на Айском озере. Там будет парк и учебная экологическая тропа. Как у Сухомлинского.
Как быть, смогу ли я работать бессменно за шестерых? Тут на помощь пришла Мария. Она ушла из школы. Лесхоз принял её на должность лесника. Так в Айском лесничестве появилась вторая женщина. Первой была директор лесничества Раиса Ложкина, жена Анатолия Ивановича.
Перед Ложкиными я поставил условие: я согласен жить и работать на озере, думаю, что смогу круглосуточно отвечать за детей и продуктивно организовать работу по охране озера. Никакой дополнительной зарплаты мне за это не надо, я на работе с детьми и мне платят как учителю, но моя жена Мария Егоровна Тиссен будет приходить на озеро лишь тогда, когда у неё будет свободное время. Энтузиазм и романтика – это всё мне очень сильно подходит, но у нас дома останутся без присмотра наши дети - три малолетних сына.
Ложкин согласился и предложил нам с Марией выбрать место на берегу озера, где можно бы было построить дом лесника. Сосновый сруб он обещал привезти к зиме. На следующим сезоне буду жить не в палатках, а на усадьбе лесника, на лесной поляне возле озера. Усадьба лесника на берегу Айского озера? Это же здорово! Такое во всей стране за сто лет только одному человеку подфартило - Николаю Павловичу Смирнову, работнику Алтайского заповедника.
Его территория в четыре раза больше княжества Лихтенштейн. Метеоролог Николай Смирнов решил жить на метеостанции постоянно, а не наездами в командировках. Государственную метеостанцию основали на берегу Телецкого озера прямо на усадьбе Смирновых.
На крутом склоне в одиночку день за днем несколько лет подряд он выкладывал камнями террасу для будущего сада. Перегной привозил на весельной лодке с устья Чулышмана. Николаю Павловичу Смирнову удалось вывести в своём саду десятки новых сортов яблонь. Семья Смирновых была знаменитостью Сибири. Писатели и поэты, космонавты и министры считали за удачу жизни побывать в гостях на усадьбе Смирновых. Нам светила та же самая судьба.
В отличие от той усадьбы наша на берегу Айского озера не была бы такой одинокой. Мы хорошо представляли себе все трудности, которые придётся преодолеть прежде чем наведём порядок на диком берегу озера. Было много интересных идей. Перспективы светили радугой во всё небо.
Ложкин предложил нам: мне, Марии и Сергею, выработать свою программу спасения озера. Задача не из простых, но сама по себе очень интересная и увлекательная. Наши планы будут реализованы на государственном уровне. Одно дело критиковать и высказывать в кругу друзей несбыточные мечты, другое дело предлагать идеи, которые безоговорочно будут претворены в жизнь. Разве это не здорово?! Такое во сне только может присниться.
Идей было много. Усадьба лесника на берегу озера - это была не наша идея, а наше смутное желание, в котором мы сам себе боялись признаться. Волшебник это желание угадал. Оно совпало с его планом спасения озера. И не только это, многие наши представления совпали с его рабочим планом.
Мы с Сергеем предложили всю зону озера разбить на три части: заповедную, частично заповедную и общедоступную. В заповедную территорию не должна была ступать нога человека. Через полу-заповедную можно проходить, но только по тропе. Там мы предложили разбить дендрарий, в котором представлена вся флора Горного Алтая. Будущие биологи могли бы там летом проходить свою практику. На общедоступной территории можно отдыхать, загорать и купаться. Забор с колючей проволокой убрать и заменить его плетнём, на кольях плетня повесить керамические крынки. Серёга смастерит плетень лучше не бывает, на кольях плетня повесим керамические крынки.
Была ещё одна интересная идея, правда на перспективу. С ней Ложкин тоже согласился. Было бы здорово основать вблизи водоохранной зоны этнографическую деревню. В ней можно будет представить особенности сельской национальной архитектуры народов Алтайского края: алтайцев, казахов, русских, немцев и украинцев. Туристы смогут провести свой отпуск в атмосфере своих предков. Жить на природе в старообрядческой избе, в алтайском аиле, в казахской юрте, в украинской хате, в меннонитской мазанке.
Реализация этой идеи должна способствовать физическому и духовному оздоровлению населения и была бы огромным вкладом в укрепление дружбы между народами Алтая и всей страны. Наши планы опережали наш век.
Подходящим местом для этнографической деревни была бы долина Пучины. Пучина это небольшой проточный водоём на горе за Моховым болотом. В логу выше Пучины был покос для подворья Трубиных. Весной Пучина представляет из себя небольшое озеро. Талые воды стекают в котловину, в течение лета вода уходит под землю, проходит под горой и бьёт ключом на окраине села. Воду этого самого большого в Ае родника отводили в форелевый питомник.
Очень прекрасным местом для основания этнографической деревни подходила Тавдушка. Мы понимали, что это дело недалёкого будущего. У нас вообще даже не было ни капли сомнения в том, что всё это сбудется. Эту уверенность росла с каждым днём при виде Ложкина. Он выслушивал наши просьбы и предложения, предлагал подумать о том, что ещё надо бы сделать и уходил и вскоре возникало то, о чём мы просили.
В те дни важнее всего была охрана озера. Народ кишмя кишел на берегу, а местами даже буйствовал. В нашем распоряжении был грузовик и шофёр Виктор Логинов, уроженец Тавдушки. Мы завезли палатки, спальники, бензопилу, лопаты, грабли и 20 шестиклассников.
Наша первостепенная задача выглядела просто. Мы с Сергеем решили прежде всего очистить озеро от мусора и сухостоя, охрану сконцентрировать не на берегу, а на въезде перед лесопосадками. Многие водители машин объезжали запрещающие дорожные знаки и вопреки всем запретам проезжали прямо по кедровым саженцам к забору. Некоторые пытались проехать дальше, разбирали колючую проволоку и пёрли на своих машинах к берегу.
Мы потребовали от Ложкина привезти дощатые туалеты. Это было сделано на следующий же день. Актуальные задачи выявились сами собой, а на перспективу мы высказали много интересных идей, с которыми Ложкин согласился и обещал нам предоставить всё возможное, чтобы наши идеи претворились в жизнь.
Не так уж часто бывают в жизни моменты, когда находишься в горниле событий и решаешь не только свою личную судьбу, а судьбу целого природного комплекса, который посещают тысячи людей. Впереди предстояла напряжённая, но очень интересная жизнь.
Палаточный городок разбили недалеко от озера на поляне. Погода весь сезон была солнечной. Распорядок дня в нашем палаточном городке был очень плотным. Подъём в семь, зарядка, купание в озере и за работу. Ещё до завтрака успевали сделать много дел: собрать вчерашний мусор, перенаправить несколько машин с озера на берег Катуни, очистить несколько метров озёрного дна от стекла и консервных банок. Помню, были даже консервные банки из-под китового мяса. Их продавали ещё при Хрущёве, а это было 12 лет назад.
Весь пионерский лагерь с тоской смотрел на нас когда мы проходили мимо их в столовую. Первыми шли дежурные. Они проходили с засученными рукавами мимо большой очереди лагерных ребят и на всю группу накрывали стол. В это время лагерные должны были как детсад скандировать речёвки. Без речёвки отряд в столовую не запускали. Одна речёвка мне запомнилась: «Нам все речёвки надоели, время жрать, а мы не ели!» Через четверть часа вслед за дежурными шёл весь зелёный патруль.
Мы обедаем и уносим с собой два рациона для тех, кто оставался караулить палаточный городок. Повара варили намного больше, чем дети могли съесть, оставалось очень много и поэтому караульным уносили полную кастрюлю борща плюс полную кастрюлю сосисок и кучу мороженого. Этих деликатесов хватало не только нашим дежурным по лагерю, но и нашим гостям, которые приходили к нам из села.
Легко понять зависть пионеров. Их кормили как на убой и держали взаперти. Даже купаться нормально не давали. Только в огороженной купальне, только под присмотром взрослых и только семь минут. Наш Зелёный патруль в это время жил и работал своей интересной и напряжённой жизнью.
Однажды старшая вожатая пионерского лагеря попросила нас устроить встречу с пионерами и рассказать о себе. Встреча прошла очень интересно и ещё больше навела тоску на пионеров. Тогда вожатая попросила провести нас вокруг озера и показать поле нашей деятельности.
Провели. Показали. Рассказали о себе, о нашем селе, о нашей школе, об Айском озере и его окрестностях. Так возникла идея создания учебной экологической тропы. В течении следующих тридцати лет эту идею обговаривали на разных уровнях. В разные годы она несколько раз была в состоянии зародыша, но её рождение так и не произошло. Ни на районном, ни на краевом уровне.
Детская турбаза «Юность» каждые два дня отправляла по сто человек по маршруту 741. На нашем берегу было три стоянки. Айское озеро, Тавдинские пещеры и Камышлинский водопад. Один заезд сворачивал палатки и уходил, на его место приходил новый. За лето по тропе проходило несколько тысяч туристов.
Вдоль Катуни уже ни одной сухой ветки для костров не было. В костёр шли живые сучья деревьев, а на растопку шла береста. Белые берёзы вдоль Катуни и вокруг озера почернели.
Чтобы остановить почернение мы дарили туристам дрова целыми машинами. Серёга валил бензопилой сухостой и раскряжёвывал стволы, а Виктор Логинов развозил дрова по туристическим стоянкам. Дрова мы не продавали, а дарили. Время тогда было такое. Нам многое доставалось даром, и мы тоже дарили.
Погода в то лето стояла солнечная. Наплыв туристов был очень большим. Самая большая проблема была, конечно, с охраной озера. Зелёный патруль выходил в наряд и стеной вставал на пути моторизированных туристов. Детей нельзя было ни подкупить, ни запугать: «Кто у вас тут главный? Позовите! Да, срочно!» Один патрульный бежит в лес за мной или за Серёгой, другие стоят перед «Волгой», не пропускают её и записывают номер. Подхожу к разъярённому чинуше:
- Здравствуйте! В чём дело?
- Я директор приборостроительного завода.
- Ребята, вы номер этой машины записали?
- Да, они записали. Что за цирк Вы тут устроили!?
- Это школьное лесничество. Зелёный патруль. Уберите свой документ. Если я его сейчас заберу, то Вы его обратно не так скоро получите.
У дяди глаза от удивления квадратные и челюсть отвисла. Никто из нас не уходит и машина поворачивает назад. С простыми людьми было проще: «Вы знак на въезде видели. Сюда же въезд запрещён! Вы же ведь по саженцам проехали. Это же саженцы кедра! Вы хоть понимаете, что Вы сотворили. За каждое деревце штраф шесть рублей. Вы почему не поставили машины на платную стоянку? Сейчас позову лесника. Он оформит протокол».
Человек умоляет простить, обещает вернуться и всем на пароме скажет, чем грозит проезд на озеро. Штрафовал Сергей. Однажды он задержал целый заезд турбазы «Юность». Старший вожатый попросил рассчитаться за порчу леса не деньгами, а работой. Сергей согласился. Вожатый поставил весь заезд, а это сто человек, на прополку саженцев. Каждого юного туриста обязали прополоть рядок длиной в сто метров. Сто на сто – это десять тысяч метров, то есть ряд саженцев кедра и ели в десять километров длиной.
Вожатый так настроил детей, что они это сделали с большим энтузиазмом. Нарушение туристам Сергей простил и похвалил за работу.
Вожатый оказался не простым практикантом, а журналистом «Юного натуралиста». Статья вышла под названием «Хозяева земли алтайской». В районе этим гордились. Как никак, впервые попали в центральную прессу. Тираж журнала четыре миллиона экземпляров, это тебе не районная газета «За изобилие»!
Было много встреч с интересными людьми. Самой яркой из них была встреча с семьёй Макушкиных. Благодаря этой встрече в нашу жизнь вошла Мечта, Красавица и Сказка. Это названия самых красивых вершин Алтая. Горы Алтая распростёрлись на две тысячи километров и покрыли собой кусочек Азии, который по площади в три с половиной раза больше, чем Альпы. В Монголии есть город Алтай, Китайский город Алтай находится в Казахском уезде Синьцзяня.
Мечта, Красавица и Сказка расположены на российской стороне. Красавицу назвал Красавицей знаменитый российский математик и альпинист Борис Николаевич Делоне. Он же окрестил Шавлинское озеро Чемпионом красоты.
Сказку назвал Сказкой знаменитый физик и альпинист Игорь Евгеньевич Тамм. Кто назвал Мечту Мечтой, не знаю, скорее всего тоже Игорь Евгеньевич. Они воспитали целую плеяду советских учёных и заразили их горным туризмом. Макушкин оказался в их числе.
Академик Тамм вошёл в мировую историю не как крёстный отец Сказки, а как крёстный отец первой в мире водородной бомбы. Американцы скинули на Хиросиму Малыша, а на Нагасаки Толстяка. Хрущёв пообещал американцам показать Кузькину Мать. Так прозвали советскую термоядерную Царь-Бомбу.
Её мощность превышала мощность Толстяка в две тысячи раз. Эту бомбу взорвали на атомном полигоне на Новой Земле. Создателем этой бомбы был академик Сахаров, его научным руководителем был академик Тамм.
Представляю с каким чувством Игорь Евгеньевич смотрел на Сказку, на этот символ красоты планеты Земля, зная, что планета висит на волоске от гибели. С деньгами Тамм расставался легко и часто раздавал их нуждающимся, ссылаясь на то, что ему все равно этих денег не истратить.
Макушкин Александр Тимофеевич был одним из отцов советской кибернетики, мастер спорта по туризму, почётный гражданин города Владивостока, почётный гражданин Москвы, преподаватель высшего военно-морского училища в Ленинграде. Судьба свела нас с ним в то лето, а на следующее лето он подарил нам Сказку.
Мы спасали озеро в прямом смысле этого слова. Не знаю кому в детстве больше повезло, чем моим шестиклассникам. У них романтика началась не в юности, а уже в детстве. Романтика романтикой, но безопасность превыше всего, она должна стоять на первом месте. Двадцать детей должны остаться здоровыми, невредимыми и счастливыми. Всю работу удалось очень удачно организовать.
Круглосуточно на мне висела ответственность за жизнь и здоровье двадцати детей. Я работал за шестерых. Купол неба мог качнуться не только от романтических грёз. Дети могли утонуть, угореть, обжечься, пораниться, отравиться, заразиться, кто-нибудь мог просто пропасть без вести.
Была ещё одна реальная опасность – это хулиганы. Днём не разрешишь какой-нибудь поддатой компании ставить палатки, а как быть ночью, когда все разойдутся и обиженная мною пьяная толпа решит заночевать на озере. Они чихнут на твои предписания и на глазах у твоего зелёного-презелёного патруля оторвут тебе голову.
Чтоб такого не случилось, я разрешал избранным туристам, которые внушали доверие, разбивать палатки рядом с нами. При одном лишь условии – они ночью грудью встанут на нашу защиту, если враг на нас нападёт.
Так появились у нас наши ангелы-хранители. Одними из них была семья Макушкиных. Наше знакомство произошло необычно. Патрульные ребята позвали меня на помощь. Какой-то грузовик полностью гружёный детьми прёт на озеро. Разбираюсь с шофёром и коллегами, мимо меня идут толпы отдыхающих. Среди них вижу группу, навьюченную тяжёлыми рюкзаками. Останавливаю и напоминаю, что на озере палатки разбивать нельзя.
- У нас титановое костровище. Мы ни одного листочка не повредим!
- Вы прочитали то, что написано на транспаранте?
- Читали. Мы только за.
- Тем не менее, хотите нарушить правила?
- Мы с Ленинграда, мы ничего не повредим, мы...
- Водка есть?
- Водки нет, у нас только шампанское, но если бы мы знали, что Вы...
- Мне сейчас некогда. Остановитесь где-нибудь на берегу. Я найду вас и определю место для вашей стоянки.
Водки нет у них. Пожалуй, сгодятся для охраны моего лагеря. Как только дело доходило до водки, так сразу же возникали проблемы. Курьёзный случай произошёл с отрядом милиции, который приехал на озеро на милицейском автобусе.
Они заехали наверх не в объезд, а напрямую, минуя запрещающие знаки и милицейский пост. Меня они убедили в том, что их милицейский наряд намного упростит мне работу по охране общественного порядка:
«Моя милиция меня бережёт, читал?» Конечно читал. Пропустил. Милиционеры разобрали колючую проволоку и загнали свой автобус на поляну. Питник.
Употребили, потом злоупотребили, потом стало так весело, что весь наряд скинул с себя одежду и в чём мать родила с визгом кинулся через толпу отдыхающих в озеро. Шок у меня был сильный, облегчение пришло лишь к вечеру, когда милиционеры засобирались обратно домой в Бийск. И чего было злиться, милиционеры костров не жгли, палатки не ставили, по посадкам не ездили, но перед моими детьми, мне за них было очень стыдно.
Наши новые знакомые были другими. Они на Алтае впервые. Санёк, ему десять лет, папа, мама и дед с бабушкой. Деду 61 год, бабушке через неделю исполнится 60 лет. Макушкины жили не в самом Ленинграде, а в Петродворце на Красном проспекте 53, прямо против фонтанов. Свой семейный праздник они решили провести не в ленинградском ресторане, а в Горном Алтае под горой Сказкой на берегу Шавлинского озера.
Мы с Сергеем предложили нашим новым ангелам-хранителям программу отдыха на Айском озере: «Сейчас отдохните, придите в себя, внука мы берём с собой в столовую, обед можете не готовить, мы его принесём. После обеда проведу вас вокруг озера. Завтра утром встречаем рассвет на Церковке. Днём поднимемся во-о-он на ту вершину. Это гора Верблюд, она за Катунью. Вечером сходим к Трубиным в баню. Она стоит прямо на берегу Катуни. А послезавтра Сергей прокатит вас по Катуни на моторной лодке до Манжерока...»
У гостей глаза округлились от удивления. Они наслышаны о сибирском гостеприимстве, но такого крутого поворота судьбы всё же не ожидали. Мы тоже были рады встрече с необыкновенными людьми. В детстве Александр Тимофеевич встречался с писателем Максимом Горьким. Стал учёным математиком, принимал участие в создании первых советских ЭВМ, среди его друзей академики, учёная элита страны и даже сам Анатолий Петрович Александров, Президент Академии наук СССР.
Наш новый ангел-хранитель был основателем нескольких всесоюзных туристических маршрутов. Одним из самых первых туристов поднимался на Ключевскую сопку, одно лето провёл в семье змеелова, другое на Тянь-Шане у охотника на снежных барсов. На Памире он искал снежного человека. Теперь мечтает семь раз сходить на Северо-Чуйский хребет.
Его друг, академик института географических наук, был на горе Сказке шесть раз, а он хотел бы побить этот рекорд. Жена, Анна Александровна, учительница географии, отпускала его каждое лето в два путешествия.
Рассвет я предложил нашим гостям встретить на Церковке. Гора Церковка. Это название исчезло из туристического лексикона. Сегодня оно фигурирует как Чёртов Палец. Тоже романтично, но не божественно. Под Церковкой у Трубиных был покос. Сорок центнеров сена хватало на зиму для своего подворья. Сергей несколько раз встречал на Церковке рассветы и закаты.
В тот день мы встретили рассвет на Церковке. Это был наш подарок нашим предыдущим ангелам-хранителям. Это были омские студенты, будущие садоводы. До сих пор помню тот божественный рассвет. На горизонте между гор стелется полоса тумана. У Манжерока она раздвоилась, один рукав переполз через гору и поплыл к реке.
Широкая молочная река течёт под нами вниз по долине Катуни. Вот уж и вся Ая скрылась под ней. Туман поднимается всё выше и выше и вот перед нами уже одно сплошное белое покрывало, из которого торчат вершины гор. И тут вдруг из-за Верблюда всходит солнце. Мириады крупных капель висят в воздухе и искрятся на солнце. Туман уже лижет нам ноги, скрывает нас по колено, по пояс и вот мы уж друг друга еле видим.
Свет идёт со всех сторон, а видимость почти нулевая. Такого рассвета никто из нас даже в кино не видел. Счастливые мы спустились вниз. Что делать, и боги спускались на землю. После завтрака омичи распрощались с нами и отправились домой вместе с яркими впечатлениями о нашей встрече.
Она была необычной. Они умоляли сделать исключение из правил – разрешить им ночёвку в палатках на берегу озера. Я предложил найти какую-нибудь не израненную берёзу. Пусть под ней и ставят свою палатку. Тогда не будет споров, когда будут сдавать стоянку – не мы мол поранили дерево.
Ребята очень долго искали, нашли такую берёзу и позвали меня. Я сразу же заметил на стволе много скрытых ран, ткнул слегка своим альпенштоком в потемневший ствол у самого корня, кора отвалилась, а под ней целая туча муравьёв. Настроение у студентов тут же упало.
После недолгого разговора я почувствовал в тех ребятах родственные души и разрешил им поселиться рядом с нами. Отбой в тот вечер сильно затянулся. Детям было очень интересно посидеть у ночного костра среди взрослых романтиков и слушать их лирические песни.
Встречать рассвет на Церковке Анна Александровна не пошла. Боялась отстать. Александр Тимофеевич повёл её на гору после завтрака лёгким темпом. Мы издали смотрели как эта уже немолодая пара поднимается на гору. Тут сноха сказала, что их отношениям могли бы позавидовать даже самые счастливые молодожёны.
После обеда я повёл гостей и часть нашего Зелёного Патруля через Катунь на Верблюд. Макушкину всё было интересно. Он расспрашивал меня и детей о нашей жизни, о природе, о людях. Мы удивились тому, что он географию и историю Алтая знает лучше нас и расспрашивали про его походы на Памир, на Тянь-Шань, на Камчатку.
С вершины горы открывается чудесный вид на долину Катуни. Пенсионер Макушкин выглядел во всей группе самым счастливым. Всем бы уметь так радоваться! Тут Санёк, внук его, задаёт вопрос: «Деда, а на Северном полюсе ты был?» Макушкин задумался и говорит: «Вот буду старый, тогда... И чего это я, мне ведь уже седьмой десяток пошёл!»
У Трубиных была моторная лодка, казанка, Серёга на ней проходил Манжерокские пороги. Макушкиным сплав по Катуни очень понравился, романтичным был заключительный аккорд этого водного путешествия.
К вечеру причалили к берегу, где стояла баня Трубиных. Её уже протопили. Париться начали в сумерках. Когда жар был уже невмоготу, вываливались из бани и попадали прямо в Катунь.
После трёх заходов сидим в предбаннике, расслабленные и счастливые. Не чуем ни рук, ни ног. Тут слово берёт самый младший Макушкин: «Пап, давай построим у нас на даче такую баню!» Олег ответил: «Баню я построю, а где мы Катунь возьмём?!»
На третий день Макушкины поставили вопрос ребром: «Фёдор нам уже стыдно всё принимать от вас задаром, дай нам работу!» Работы было много, Макушкины выбрали ту, что потяжелей.
На дне озера вдоль берега лежал топляк, задубевшие стволы были детям не под силу. Олегу на помощь пришла его инженерная смекалка. Он заказал через Виктора, нашего шофёра, тросы и верёвку. Топляк вытаскивали из озера грузовиком. Очень простое решение!
Одна берёза лежала в воде. Пала недавно. Ветер вывернул её с корнем. Часть корней была в земле и Макушкины решили спасти дерево. Даже для талантливого инженера, каким был Олег Макушкин эта задача была не из простых. Дерево подняли машиной, поставили «на ноги» и сделали растяжки. Больное дерево должны были поддерживать здоровые соседи. Чтобы проволокой не повредить ствол, бандаж распёрли деревянными клиньями.
Четыре дня с Макушкиными пролетели как миг. Мы трогательно распрощались на пароме. Анна Александровна обнимала моих пятиклассников и тискала их как своих родных внучат. Душа настоящего педагога. Через месяц из Ленинграда пришло от Макушкиных письмо. Утром 20 июня, в день рождения жены Александр Тимофеевич вывел свою семью к озеру Шавло.
Макушкин ни разу там не был, но ориентируясь по картам он спланировал выход к озеру очень оригинально. Выходят они из леса и видят перед собой горное озеро, а за ним гора Сказка. Утренние лучи солнца озаряют белоснежные вершины: Красавицу, Мечту и Сказку. Названия говорят сами за себя. Вся эта картина отражается в изумрудной глади озера прямо у их ног. Александр Тимофеевич приглашает войти всех в храм её Величества Природы. Это был самый счастливый День Рождения. «Дарю тебе Сказку!»
После того семейного похода Александр Тимофеевич пустил по кругу анкету. Каждый должен был указать три момента которые больше всего запали в душу после поездки на Алтай. Предложил расположить ответы в порядке значимости.
Для Олега на первом месте была баня, для Анны Александровны наши дети, для внука поездка на моторке, для снохи наше гостеприимство. Александр Тимофеевич высказал свою благодарность и спросил можно ли приехать к нам в гости. Он хотел бы ещё раз сходить на Сказку и рад будет, если мы к этому походу подключимся. Мы с радостью приняли это предложение.
Перед походом наш гость прожил в Ае целую неделю. Начало июля, ягода спеет, мы повели нашего ленинградского гостя за ягодами на наш покос. Это под горой Мохнатой у Айчонка. Человек всю страну вдоль и поперёк исходил, а столько много дикой клубники не видел. Попросил «вот это место не трогать» и побежал обратно в Аю за фотоаппаратом. Туда и обратно километров десять будет. Вернулся беспредельно счастливый и сфотографировал «это место». Один цветной слайд себе, один нам на память. Он умел радоваться за двоих, за троих, за всех. Счастливый Человек!
Александр Тимофеевич был талантливым фоторепортёром. Дома, в Петродворце на Красном проспекте, в его кабинете стоял шкаф весь забитый цветными слайдами. Для отчёта он оставлял лишь шедевры. Остальное безжалостно выбрасывал. В погоне за цветным шедевром он мог пробежать намного дальше, чем с нашего покоса в Аю.
В походе на Сказку он удивлял нас своей выдержкой и изумительной физической подготовкой. 45 минут ходьбы, 15 минут привал потом дальше.
Тяжело было на подъёмах. Во время привала мы скидывали рюкзаки и усталые падали на землю. Чистейший воздух, пьянит ароматом тайги, в синем- синем небе белые облака плывут чуть ли не над головой. Александр Тимофеевич стоит возле нас, лежащих и раздумывает снимать ему рюкзак с плеч или нет.
Свои дни рождения он отмечал очень необычно. Пробегал столько километров сколько ему лет. Когда исполнилось шестьдесят, Александровна сказала, чтобы это прекратил: «Всё, хорош, побежишь теперь марафон.» Присела на лавочку в парке. Александр Тимофеевич пробежал половину дистанции посидел рядом с женой, она налила ему чаю из термоса. Посидели поговорили, именинник побежал дальше.
У них была ещё одна семейная традиция.
Когда они начали дружить Александр Тимофеевич подарил жене на день рождения коробку шоколадных конфет фабрики «Красный Октябрь». Во время войны было не до шоколада, но после войны он регулярно на день рождения традиционно преподносил этот подарок.
Так уж получилось, что человек с Ленинграда показывал нам наш Алтай. После похода пришла посылка. В ней сублимированные продукты для будущего похода, цветной фоторепортаж с нашего похожа и цветная гэдээровская фотоплёнка orwocolor. В Новосибирске на улице Чаплыгина-45 была фотолаборатория. Там проявляли плёнки, приходившие по почте.
В пути иголка тяжела. В походы мы брали хлеб, картошку и консервы. Палатки промокали, лишнюю тяжесть несли на своих плечах. У Макушкина палатка была самодельная из особого лёгкого материала и был самодельный станковый рюкзак. Такой мы увидели впервые.
Спальный мешок у него был тоже необыкновенный. Лёгкий и очень тёплый. Сшили они его с женой сами. Им на свадьбу подарили пуховую перину. Пух гагары держит тепло лучше, чем гусиный пух. Молодые решили, что перина им ни к чему, а вот в спальники получатся классные. В рюкзаке он нёс много разного для нашего глаза необычного и потому шёл не налегке, нёс на своих плечах 42 кг.
Сегодня с продуктами проблем нет, палатки лёгкие, спальники лёгкие, походные ботинки лёгкие, к тому же в поход можно взять с собой мобильник. О такой оснащённости в прошлом веке даже мечтать не приходилось. К сожалению, эти возможности остаются неиспользованными. Многие туристические тропы заросли. Юность называет походами свой однодневный отдых на берегу реки или озера. За приличную плату тебя прокатят на моторной лодке. Можно также над рекой пронестись на тарзанке.
Все эти удовольствия не сравнимы с тем, что мы получали у ночного костра. Над нами звёздное небо. Звёзды в горах светят намного ярче чем в долине. Сказка, Мечта и Красавица, эти три величавые белоснежные вершины отражаются в тёмной глади озера прямо у наших ног. Чтобы такое увидеть надо было приложить усилия не только своего тела, но и своей души.
В письме Александр Тимофеевич сожалел, что не сможет сходить в это лето на сказку. Приболел немного. После этого пришло письмо от Анны Александровны. Муж смертельно болен. Рак желудка.
В поход мы пошли без него. Поднялись на Фудзияму, так окрестил Александр Тимофеевич одну из вершин возле озера. На самом верху под камнями лежала бутылка с нашими автографами. Печально мне было смотреть на наши росписи.
Умирал он так же тяжело и мучительно как мой дед Егор. Дотерпел до дня рождения жены. Чувствовал, что остаются часы, попросил жену написать завещание под диктовку. Она попыталась его успокоить, обнадёжить.
- Время уходит, прошу тебя, пиши.
Диктовал сорок минут. Говорил о том, кому передать все рукописи, где и как его похоронить. Последние слова были такими:
- У тебя сегодня день рождения. Коробка с конфетами лежит на шкафу. Моя последняя просьба. Я хочу умереть один, чтобы рядом со мной никого не было. Спасибо тебе за любовь. Я был с тобой счастлив. Прости и прощай."
Та берёза, которую мы спасали выжила. Последний раз я её видел в 2002 году во время международного детского туристического слёта. Бандаж сгнил, проволока въелась в ствол берёзы. Печальная весть из прошлого тысячелетия. Когда это было? С кем это было...
Это было в прошлом веке. Не знаю как мы могли в своих мыслях опередить время. Прошло сорок семь лет, а туризм на Алтае всё ещё стоит лишь в преддверии того, что хотел вместе с нам реализовать Волшебник. Не знаю как нам пали в голову все эти представления, если мы их о них ничего не знали. Не читали в газетах, не слышали по радио и не видели в кино.
Эти представления и идеи рождались сами собой как поиск выхода из того беспросветного положения в котором оказалось Лунное озеро. Мы обсуждали свои планы не сидя за столом, а за работой. Вокруг нас были наши малолетние помощники. Их весёлые голоса, их высокая рабочая активность тоже оказывали влияние на направление наших мыслей и уверенность в светлом будущем.
Первый сезон Зелёного Патруля подошёл к концу. Детей увезли домой, палатки разобрали и увезли. Мы с Марией сидим на чистой поляне. Вдали возле леса одиноко стоят два туалета. Нам пришлось сменить их местоположение Мальчишки выкопали ямы около метра глубиной, поглядели на народ и решили, что глубины хватит. Не хватило.
Вдруг заезжает машина с людьми - вся контора совхоза «Айский» с семьями. Уважаемые люди, среди них врач Валентина Дмитриевна. Она спасла Марию от смерти. Ведь и их тоже надо штрафовать за нарушение закона. Мы не смогли даже подойти к ним, чтоб сделать хотя бы замечание. Это было бы свинством высшей марки, портить людям воскресный отдых.
Дилемма. Не было у меня ещё того жизненного опыта, который приобрёл в течение следующих пяти лет. В борьбе с коррупцией мне могли оторвать голову. На меня шли с финкой, один «кавалерист» погнал своего коня на меня галопом. Я успел увернуться. Уходил из школы, валил зимой лес в тайге. Бригада в восемь человек ночевала в вагончике. Нары в два ряда. Я спал внизу рядом с бывшим уголовником. Четыре судимости.
После всего пережитого мне трудности охраны озера показались бы мелочью. Нам ведь ничего не стоило присесть рядом с конторскими, выслушать их проблемы, поговорить о наших. В любом случае к спасению озера нужно было подключить не только лесхоз, но и совхоз. Возможности у него были не меньше, чем у лесхоза, да и нужда была в озере не меньше нашего. Зачем бы тогда сюда со своими семьями приехали?
Тяготили полицейские функции. Мы ошибочно считали, что самое главное мы уже сделали. Найдётся много людей, готовых жить и работать на озере. Не было никаких сомнений в том, что таких людей не мало и Анатолий Иванович Ложкин сделает правильный выбор.
Мы с чувством до конца исполненного долга покинули Аю и я принял новую школу в селе Дьектиек. Так на нас всё кончилось. Никакого заповедника и никакой экологической тропы на Айском озере не возникло.
Статья «Хозяева земли алтайской» меня не обрадовала, она была опубликована спустя три года после того, как мы Аю покинули. Хозяева земли алтайской. Заголовок звучал как ирония судьбы, как укор нам всем, кто в Ае жил, мне в первую очередь больше всех. Судьба семьи Ложкиных и всей нашей идеи трагична. Вместо аплодисментов на них начались гонения. Ложкиных съели. Тех, кто пришёл на их место, судьба Айского озера волновала меньше всего. Новый лесничий расходовал бюджет, отведённый на охрану озера, не по назначению.