[ I ]
В темноте ухнул филин. «Ёмко, — подумал Ерёмин, продираясь через кусты, — и не поспоришь». Он огляделся. По небу быстро неслись тучи, то и дело закрывавшие луну — но сейчас, через широкий просвет, она засветила ярче и окрасила сизо-молочным оттенком растительность в саду.
Перед кустами, где прятался наш герой, была обрамлённая невысокими деревцами лужайка, на которую падал свет из окон замка. На круглом возвышении посередине росли цветы — наверное, это были астры и хризантемы, хотя ночью, как известно, все клумбы серы. С правой стороны послышались шаги стражников — Ерёмин пригнулся и замер.
— Может, зря мы здесь торчим? — с сомнением спросил низкорослый коренастый тип в кирасе и шлеме. — Думаешь, этот кадр рискнёт сюда заявиться?
— Может быть, он уже здесь, — коротко хохотнул его напарник, которого в это время суток нетрудно было принять за брата-близнеца.
— А я что говорю? «Всегда гляди в оба» — вот мой девиз!
Столь безупречная строгость умозаключений умилила Ерёмина, и он тихо хмыкнул. Стражники удалялись по тропинке, ведущей вглубь сада, их речь звучала глуше и глуше… Выждав, пока шаги совсем стихнут, он метнулся к стене и спрятался в проёме между окнами. Прислушался: ничто не нарушало тишины, кроме порывов ветра да редкого уханья филина. Ерёмин забросил стальную кошку на балкон и легко забрался по верёвке.
Прошмыгнув в комнату, он стал оглядываться: в неверном свете луны угадывались очертания старинной мебели… Вдруг вспыхнул яркий свет.
В кресле перед низеньким столиком сидел сухощавый пожилой джентльмен с седыми волосами и коротко остриженной бородой.
— Какими судьбами, милок? — вежливо поинтересовался он.
— Да вот, — проговорил Ерёмин, — вижу балкон… А где балкон, там и принцесса, верно? Дай, думаю, заберусь, пообщаюсь…
От стены отделились трое высоких крепко сбитых парней.
— А мы тебе не подходим, да? — ехидно усмехнулся пожилой джентльмен.
— Ну что Вы, — Ерёмин широко заулыбался и начал пятиться к балконному проёму, — без обид, ребята, я просто не по этой части.
— Ну довольно, — скомандовал старик. — Взять его.
— Не нужно, право, — в руках Ерёмина мелькнула фосфорицирующая фиолетовым светом склянка, — ещё шаг, и нам всем будет не до ваших фантазий.
Старик побледнел. Он резко привстал в кресле: «Назад, у нас гости во дворце!», — хрипло одёрнул он своих людей. Ерёмин выпрыгнул с балкона: «В этот раз пронесло, — подумал он, — всё-таки искать мне полагается именно принцессу… А эти умники мне на кой?»
[ II ]
Пользуясь короткой передышкой, Ерёмин погрузился в воспоминания. «А ведь в училище было хорошо, — думал он. — День расписан по минутам, в жилых корпусах почти тепло, а в столовой кормят, да так, что прям есть можно… Словом, учись и ни о чём не беспокойся. Сказка, а не жизнь».
Ковёр-самолёт стремительно уносил его прочь от дворца, который за последние несколько минут преобразился как по волшебству: богатый фасад расцветился яркими огоньками фонарей, а ёмкие и энергические выкрики охраны придавали старинному архитектурному ансамблю оттенок какого-то трудноуловимого изящества… Но всё это было неважно, ведь достать нашего героя они уже не могли: к тому моменту, как они поднимут в небо отряд чёрных драгун, он будет уже далеко.
Перед его внутренним взором проносились сцены из прошлого. Вот он, простой паренёк из глухой северной деревни, чуть ли не пешком добирается до столицы… Ещё сценка — экспрессивная и динамическая, как в немом кино: на него, размахивая руками, чёрно-белым текстом кричит библиотекарша, обнаружившая, что из хранилища технической литературы, где Ерёмин подрабатывал уборщиком, пропадают книжные кристаллы (на самом же деле, он их таскал к себе в подсобку, чтобы читать по ночам). Разумеется, он всё вернул, да ещё докупил новинок для отдела детской литературы, но от увольнения это не спасло… А здесь он в толпе перед списками зачисленных в инженерное училище: кто-то толкает в спину, девушка слева истерически хохочет — а он всё прижимает палец к своей фамилии в таблице и лихорадочно соображает: какова вероятность, что у Влада Александровича Ерёмина может быть полный тёзка того же года рождения…
Наконец, главный эпизод: церемонию вручения дипломов посетили Е.И.В. с августейшей семьёй, прибывшие из сопредельного королевства. Специалисты до сих пор ломают голову, что имела в виду служба протокола, таскавшая чужеземную королевскую семью по учебным заведениям, но факт остаётся фактом: именно во время церемонии Ерёмин увидел одну из принцесс — и долго не мог отвести от неё взгляда.
Такие встречи меняют историю.
Правда, несостоявшееся (да и в принципе невозможное) знакомство Ерёмина с Её Высочеством несколько омрачило нездоровое оживление сотрудников службы безопасности, охватившее их, когда они обнаружили её пропажу.
Здание опечатали. Приехали сотрудники тайной канцелярии, начались допросы, которые длились всю ночь — всё это время гостей, как и свежеиспечённых выпускников, удерживали в центральном корпусе училища. К утру следователи поняли, что время упущено и добиться быстрого результата не получается («горячие следы — это блюдо, которое реальность подаёт холодным», как шутили потом газетчики) — и было решено объявить награду за любые сведения о пропавшей принцессе.
Поскольку, в силу традиций сопредельного королевства, дочери из императорской семьи не имели обыкновения публиковать портреты в общедоступной периодической печати, наиболее одарённых выпускников также подключили к поискам: они видели принцессу, и, следовательно, знали её в лицо. Разумеется, Ерёмин, как один из самых одарённых, был подключён к поискам в первую очередь… Что и говорить, удачный выбор: аккурат золотая середина между Иваном Царевичем и Иваном Дураком.
Вынырнув из воспоминаний, Ерёмин заметил, что приближается к Затерянному Лесу. Уже начинало светать — и, глядя на разгорающийся оранжевым теплом рассвет, он только сейчас почувствовал, что сильно замёрз. Ковёр по углам покрылся инеем, и началась лёгкая болтанка; к счастью, недалеко от кромки леса уже виднелось пятно костра, у которого его ждали друзья.
«А всё-таки славная штука, этот ковёр, — подумал Ерёмин и ласково провёл рукой по заиндевевшей шерсти, — пусть холодно и трясёт на ветру, зато бесшумно и по-быстрому удрать от стражников — самое то».
Поначалу ковёр снижался даже плавно.
[ III ]
…«Фантом» Ерёмина стремительно приближался к земле.
Влад прижался к ковру так, что локти закрыли голову. В ушах стоял треск: сосновые ветви ломались при столкновении с летательным аппаратом, одновременно делая посадку — если не более мягкой, то, по крайней мере, менее жёсткой. Но всё равно, бедро и плечо, на которые приземлился Ерёмин, ещё долго отдавали тупой, ноющей болью. Продышавшись и дождавшись, пока сердце успокоится, он повернул голову — невдалеке послышались торопливые шаги друзей. Ещё секунду, и несколько пар рук подняли его и потащили к костру… «Не, ну я так не могу, мне надо принять ванну, выпить чашечку кофе…» — промычал он, но, кажется, не нашёл у слушателей понимания. Вскоре он почувствовал тепло от костра, в руках у него оказалась кружка — нет, не с кофе, конечно, а с каким-то пряным, пахнущим хвоей отваром, — и Влад, наконец, смог сфокусировать взгляд.
Вокруг костра сидело четыре человека и внимательно, почти с сочувствием, глядели на сказочного пилота.
Слева, ближе всех к нашему герою, сидел молодой парень (его рыжеватая шевелюра вилась мелкими кольцами). В одной руке у него был термос, другая — из которой, видимо, Ерёмин и взял кружку — так и осталась висеть в воздухе. Всей своей мимикой (пусть и не фигурой) он олицетворял немой вопрос. Чуть поодаль, сцепив руки и слегка приоткрыв рот, сидела девушка с каштановыми волосами. Пристальный взгляд зелёных глаз (конечно, в сумерках разобрать цвет было невозможно, но разве ж такое забудешь?) был нацелен прямо на лицо Влада. Скуластый брюнет, который располагался вслед за ней (и напротив Ерёмина) со скукой смотрел в глубину леса. Светловолосый коротко стриженный джентльмен по правую руку от Влада затачивал здоровенным ножом колышки с глухим методичным упорством.
— Сейчас начнётся, — меланхолично проговорил скуластый брюнет, — Рэсси, ты бы вместо своего соснового чая дал Владику рыцарский шлем. Поверь, это ему нужнее.
— Джонни, дорогой, — Рэсси вышел из ступора, — я понимаю, что ты человек творческий и везде видишь драматургию. Но ты зря наговариваешь на Элли: до тех пор, пока Влад не в состоянии дать сдачи, он в полной безопасности. Видишь ли, ей будет сейчас скучно с ним возиться, даже если на нём будет доспех с тройной бронёй.
— Я таки-сказал ша! — к дискуссии подключился третий участник. Он отшвырнул колышек с ножом и рывком поднялся на ноги. — Сначала еда, потом разборки. Джонни, за водой к роднику, живо. Рэсси, помоги мне с птицей — я думаю, раствор уже размягчил мясо, можно жарить.
— Опять Алекс раскомандовался, — проворчали Джонни и Рэсси, но послушно скрылись в ещё тёмной чаще леса.
Через минуту вернулись кто с чем: Джонни с полным ведром воды, а Рэсси — с котелком, в котором мариновалась… «ДЭННИ». Сочинённая Джонни аббревиатура расшифровывалась как «Дичь Экспериментальная, Науке Не-Известная», что, в общем, полностью отражало ту степень надежды в сытном и здоровом ужине, которую должны питать путники, случайно оказавшиеся в чужеземном лесу, полном всякой незнакомой фауны. Флоры, кстати, тоже: Элли чистила какой-то синеватый корнеплод, который, по уверению Рэсси, был приблизительным аналогом нашей картошки.
Алекс разворошил костёр, половину его затушил. Затем он воткнул колышки с рогатинами и возложил на них импровизированные шампуры из заточенных веток — на них было нанизано мясо «дэнни» (в смысле, неведомой дичи). В котелке, подвешенном над второй половиной костра, потихоньку закипала вода.
— Я не понимаю только одного, — вдруг тихо сказала Элли, у которой, впрочем, случайно срезалась половина здоровенной «картофелины» и отлетела далеко в чащу леса, — я тебя с первого курса знаю. Ты же никогда не был жадным, ведь так?
Влад поперхнулся чаем. Рэсси и Джонни переглянулись: «Ну и на кой ему теперь шлем?» — словно бы вопрошали глаза Рэсси.
— Элли, да что с тобой?! — закашлявшись, спросил Вадим. — О чём ты вообще?
— Да просто я хочу знать, — на этих словах Алекс поймал ещё один кусок клубня, который летел ему прямиком в голову. «Дай сюда, не переводи продукт», — не выдержал он и, отобрав у девушки корнеплоды, стал чистить сам.
— Да, я хочу знать, — Элли вскочила и перешла на крик, — если ты полез во дворец не для того, чтобы заграбастать награду за принцессу (а я никогда в это не поверю), то почему, почему ты пошёл один?!
Последовала ещё одна немая сцена. Джонни и Рэсси плавно, но решительно стали отступать в чащу. «Тоже мне, друзья называется, — думал Алекс, с укором глядя им вслед, — я ж от костра отойти не могу!»
Влад схватился за голову. Потом тоже вскочил, обнял Элли за плечи и, ласково глядя ей в глаза, проговорил:
— Элли, хорошая моя, ты же знаешь: там опасно. Я и так до сих пор не понимаю, зачем вы все за мной увязались — вам-то от этой принцессы ни горячо ни холодно…
Казалось, будто нестройный дуэт мужских голосов тихо охнул из глубины леса: «Уй-ё…» Или это только послышалось?
— …ну не хочу я терять друзей, тем более, таким образом! — затараторил Влад. — Там же гвардейцев полна коробушка… Боливар ведь пятерых не выдержит — эта вязаная штора и одного-то насилу дотащила. Алекс, ну скажи что-нибудь, ты же сам видел!
Но Алекс не мог ответить — он был занят, он сосредоточенно дул на угли, видите ли. Элли же так и стояла, оцепенев и вытянув руки по швам — она слушала этот сбивчивый монолог с широко распахнутыми глазами. Осмыслив сказанное, девушка нервно засмеялась, потом мотнула головой и, чуть отстранившись, неожиданно спокойно ответила:
— Ну хорошо хоть друзьями назвал. Благодетель! — Она высвободилась из рук Влада и вновь села у костра. — Ну давай, рассказывай, что там у тебя с гвардейцами было. Хоть что-нибудь полезное удалось узнать?
Влад растерянно моргнул. Перед костром вновь сидели все четверо, сосредоточенно поглощая неведомую науке дичь. У самого Влада в руках вдруг оказался «шампур» — и ему оставалось только диву даваться, как это мясо так быстро сготовилось… Ещё один сюрприз: птица оказалась солоноватой на вкус, хотя соли с собой никто, конечно же, не брал.
Влад тоже расположился у костра и стал рассказывать. По мере того, как герой его истории приближался к балкону, слушатели всё больше и больше оживлялись — наконец, в сцене, где он уложил у клумбы пятерых стражников (и одного носорога), восторг аудитории достиг своего апогея. Но на эпизоде с пожилым джентльменом Алекс и Джонни скисли.
— С бородкой, значит? — переспросил Джонни, вновь уставившись в чащу.
— Про гостей вспоминал? — бесстрастным голосом уточнил Алекс.
— Ну не томите, а? — взмолился Влад. — Уж коли что знаете, так говорите…
[ IV ]
Парню из далёкой северной деревни было невдомёк, что, кроме учёбы, дружбы и прочей повседневности в мире существует политика, экономика и схватки бульдогов под ковром. Нет, конечно же, у него на курсе было в избытке тех особенных людей, которые предпочитали тратить время на трёп, а не на учёбу — однако же Ерёмин, как и автор этих строк в своё время, старался не слишком погружаться в общественно-политические препирательства.
Впрочем (к счастью для автора этих самых строк), геополитика в сказочных королевствах совершенно непохожа на суровые реалии нашего мира — а значит, восприниматься эта главка будет как смесь фэнтези с не очень научной фантастикой. Смелей же, читатель! Я ведь не боюсь, хи-хи.
Ежели вы знакомы с публикациями ЦентрНаучШтаба за 23–29 гг. Седьмой эры, то, возможно, вам попадалась на глаза наша классификация миров с асимметричным развитием. Так вот, по нашей типологии мир, в котором жили Ерёмин и его друзья, относится к категории d4Kf6. Напомню, это означает, что законы механики и математики удивительнейшим образом сочетаются с т.н. «прямым фотонно-химическим взаимодействием». По этой причине таблица элементов в подобных мирах имеет трёхмерный вид, так как в ней учитываются ещё разные типы интерференц-световых излучений (нашему восприятию их описание ничего не говорит из-за разницы в стиле научного мышления). Опять же, понятно, почему его обитателям никогда не придёт в голову фантазировать о запутанных кремниево-проводных системах — вроде тех, что массово изобретали учёные из миров категории e4c5…
Но я понимаю, что образованным читателям нашего времени все эти вещи покажутся избитыми и банальными, поэтому не буду впустую тратить ваше время. Скажу лишь, что в мире подобного типа драконы и ковры-самолёты могут органическим образом уживаться со светящимися склянками и книжными кристаллами — причём всё в рамках самого строгого научно-технического знания.
Однако едва ли наша история заслуживала бы сказки, если бы не случилось нечто непредставимое, нечто такое, что переворачивает вверх дном устоявшиеся представления и грозит потрясти самые основы рационалистического мировосприятия… Словом, в одном из миров d4Kf6, откуда ни возьмись, появился колдун.
[ V ]
— Подробностей, как ты понимаешь, мне никто рассказывать не будет, — заканчивал свой монолог Алекс, — но очевидно одно: везде, где появляется этот человек (и его, как ты выразился, «гости»), заканчиваются все споры и разногласия. Люди сплачиваются и начинают строить какое-то новое общество — что неизбежно приводит к экономическому процветанию…
— …вот только лица у «осчастливленных» какие-то серые, — докончил фразу Джонни.
— И что это значит? — Влад растерянно переводил взгляд с одного собеседника на другого.
— Значит, что втянул ты нас в историю, приятель, — Рэсси невесело усмехнулся и стал смотреть на искры от костра.
А посмотреть было на что… Сине-оранжевые искры взметались пёстрыми спиралями, в которых читалась причудливая светохимия леса. Этот загадочный танец перерастал в симфонически согласованное движение частиц, где искры, вспыхивающие на периферическом отдалении, хотя и не были столь яркими, как в центре, но всё же, догорая, успевали прочертить в воздухе замысловатый узор. Узор этот будто бы рифмовался — и с ритмом невысоких язычков огня, и с причудливой мозаикой, мелькавшей в середине снопа огненных частиц над костром.
— Ребят, простите, а… Вам же правда это ни к чему. Уходите, я дальше один пойду, — начал было Влад, но Элли взорвалась от негодования:
— Не дождёшься! Сколько раз повторять: один за всех…
— А может, «одна за всех»? — Влад раздражённо посмотрел на Элли. — Ты так и будешь решать за остальных?
— Ты бы не огрызался, Влад, — перебил его Рэсси, — пока ты там с носорогами развлекался, у нас было время всё обдумать и взвесить. Успокойся и прекрати в нас сомневаться: это реально уже всех злит, причём даже Джонни. Да, Джонни? Эй, ты что, заснул там что ли?
И в самом деле: день уже вступал в свои права, птицы кричали как ошалелые — но бессонная и беспокойная ночь не могла не сказаться на состоянии путников. Перепалки Элли, Рэсси и Влада Джонни не слышал, так как уже храпел вовсю (неудобная сидячая поза нисколько не мешала ему спать). Алекс отчаянно тёр глаза. Элли, зевнув, начала обходить поляну и втыкать в землю поющие кристаллы: любой, кто переступит через контур, неизбежно нарушит резонанс тишины, и кристаллы поднимут такой вой, что он разбудит даже самого нетрезвого драматурга.
Кстати, о драматургии: не помните, случаем, кто из древних классиков сказал, что если в землю воткнут поющий кристалл, он непременно должен, мнээ, «выстрелить»?
[ VI ]
Итак, пробуждение было энергичным, но неприятным. Вой кристаллов оглашал лес, а вокруг кострища тускло мерцала стена преломления — управляемое северное сияние, которое, как завеса, скрывало тех, кто находился внутри контура. Изнутри, впрочем, было видно всё и вся — в частности, призрачные крылатые тени одиннадцати чёрных драгун, сгрудившихся вокруг двенадцатой — самой высокой и с каймой тускло-золотистого свечения. («Надо же, и у них есть понты и иерархия», — с безотчётной грустью подумал Влад.)
— Что будем делать, герой? — вежливо поинтересовалась Элли, протирая заспанные глаза.
— Разговаривать, что ещё остаётся — вздохнул Влад, — давай, отключай свою светомузыку.
Элли вздохнула, потянулась, и нехотя направилась к кристаллам. Оглушительный вой сирен стих, стена растворилась в воздухе, и патруль чёрных драгун получил бесценную возможность лицезреть наших героев воочию. Тени задрожали в каком-то спазме, их капитан запихнул ладонь за пазуху и чем-то щёлкнул — камуфляж теневого полёта отключился, и стало понятно, что он трясётся от безудержного хохота.
— Это ты, что ли, за принцессой приходил? — давясь от смеха, спросил капитан.
— Ну конечно, я! — рассмеялся Влад в ответ. — И меня даже Ваш колдун забоялся. Ещё бы: я ведь дал ему понять, что могу кратно усложнить жизнь его гостям. Но вы, наверное, хотите вернуться к этому разговору?
Раздались щелчки — весь взвод драгун предстал в человеческом обличье. Они переглянулись и начали совещаться. Капитан энергично размахивал правой рукой, но один из драгун с ним отчаянно спорил, кивками головы акцентируя отдельные фразеологизмы на незнакомом языке. Капитан сплюнул, ещё раз махнул рукой и близко подошёл к Владу.
— Обоснуй, — процедил он.
— Да не вопрос, — сказал Влад, — вот, смотри: видишь эту фиолетовую склянку? Красиво светится, а?
— А нельзя ли ближе к делу? — прорычал капитан.
— Хорошо-хорошо. Ну так вот: её мне лично выдал Отшельник Кротовой норы. Знаете такого?
Капитан вздрогнул. Драгуны вновь начали перешёптываться.
— Да не может быть! — вскричал капитан и подскочил к Владу. — Отшельник никого не принимал последние двести лет!
— Ну да, не принимал, — усмехнулся Влад, — но видать, вы его здорово достали… В общем, не сомневайся: вот, посмотри на донышко.
На донышке мерцала надпись: «Хорошее — лучше, чем враг хорошего. ОКН©». Когда Влад попросил объяснить смысл, Отшельник лишь расхохотался: «Много будешь знать — рано состаришься!» — патетически пророкотал он басом и вытолкал Влада из норы.
— Допустим, — лицо капитана побледнело, но усилием воли он взял себя в руки, — Отшельник — это серьёзно. Но что эта склянка делает, он, часом, не уточнил?
— Не-а, — вздохнул Влад, — сказал лишь следующее: «Когда положение станет безвыходным, это изменит всё». Ну вот, положение безвыходнее некуда — хотите, я изменю всё? — на этих словах лицо Влада засияло добротой и искренностью.
— Блефуешь, — тихо проговорил капитан.
— Нам терять нечего, — столь же тихо ответил Влад, — и если именно вы хотите проверить содержимое склянки на себе, то кто я такой, чтобы мешать вам интересно жить? (Друзья Влада прыснули: «Джонни, ты на него плохо влияешь», — начал было Алекс, но тот лишь отмахнулся и обречённо уставился на облака.)
На этих словах от группы драгун отделился один человек — тот самый, который рьяно возражал капитану во время спора. «У нас приказ», — едва слышно шепнул он, и капитан закатил глаза.
— Знаете что, — вскинулся капитан, — пусть бородатый умник сам с ними разбирается. — Он повернулся к Владу: — извольте пожаловать за нами.
— То есть решили таки-проверить? — безмятежно продолжал улыбаться Влад.
— Ой, не умничай, а? — кисло осклабился капитан. — А то ведь у нас же приказ, да? — он мотнул головой в сторону товарища. — Будете запираться — и наш взвод обеспечит вам «боевую ничью». Ты правда этого хочешь?
Элли незаметно достала багровый кристалл из сумки на перевязи. Алекс нащупал на поясе нож, а Рэсси потянулся к пробирке с перемычкой, в одной половине которой были сушёные травы, а в другой — кислотный реагент… Но Влад сделал успокаивающий жест рукой — и, слегка запнувшись, сказал капитану: «Хорошо, мы пойдём с Вами. Но без глупостей: а то „боевая ничья“ будет и не в ваших интересах тоже».
Напарник капитана отобрал ковёр-самолёт, а один из отряда подошёл к кострищу и принюхался к шампурам:
— Ну вы даёте! — изумился он, — Вы правда ели солёную куропатку?
— Между прочим, очень вкусно! — сказал Алекс.
— Она же ядовита!! — хором воскликнули несколько драгун.
Алекс вопросительно посмотрел на Рэсси.
— Ну значит, я угадал с размягчающим раствором, — недоумённо развёл руками тот. — Что, у кого-то есть жалобы?
Но жалоб ни у кого не было… Ведь жизнь так прекрасна!
[ VII ]
Путь предстоял неблизкий: наземного транспорта ни у кого не было, а делиться летательными средствами с потенциальными беглецами драгунам не хотелось. Впрочем, помимо прямого маршрута (которым воспользовался Влад, когда летел на ковре-самолёте), был ещё один, проходивший через небольшой приграничный город. Он располагался в полудне пути, но крюк стоил того: ведь там можно было раздобыть лошадей и телегу.
Пока герои продираются через кустарники (а делают они это в угрюмом молчании, так как обстоятельства не располагают к откровенности), стоит сказать пару слов о чёрных драгунах. Само собой, с Владом (и тем более с беллетристом Джонни) капитан по душам беседовать не будет — но нам-то что мешает заглянуть в его прошлое?
В мире, где не не знают войн (и, следовательно, регулярных армий), существование такого явления, как чёрные драгуны, требует некоторого пояснения. Прежде всего, стоит решительнейшим образом опровергнуть миф об их взаимосвязи с силами зла. Вернее, она есть, но лишь в той мере, в какой зло проявляет себя во всех людских делах; во всём же остальном, они такие же человеческие существа, как купцы, таможенники, ремесленники и т.д. — со своими героями и антигероями (а также обычными людьми, которые лишь хотят держаться подальше от тех и других).
Дело, разумеется, в самом словосочетании «чёрные драгуны» — именно оно вызывает суеверный страх. Самим драгунам, с учётом их профессиональной специфики, такой эффект был по душе… Однако ирония заключалась в том, что пресловутый костюм теневого полёта, вообще говоря, не был чёрным. Он, действительно, был тёмного окраса, но доминировали там синие и серые нити, а также материалы, цвет которых мы бы, наверное, охарактеризовали как ультрафиолетовый и преломлённый-инфракоричневый. Столь необычный состав ткани был связан сугубо с технологическими соображениями: данное сплетение материалов обеспечивало возможность аккумулировать и преобразовывать световую энергию с тем, чтобы использовать её для полёта.
Чёрные драгуны — всего лишь наёмники, работающие на крупные торговые объединения. Отчасти по этой причине Влад, несмотря на ярко выраженные спортивные интересы и мальчишеские замашки, никогда туда не рвался. Но как туда попадают люди вроде Джейкоба (собственно, капитана драгун) — одна из тех загадок, которые всегда ставят в тупик психологов, социологов… Ну и беллетристов, разумеется.
Представьте себе белокурого юношу — да-да, со взором горящим и сборником стихов под мышкой (причём, возможно, даже своих). Разумеется, он великолепно знал классическую поэзию и часами мог декламировать по памяти — слушательницы при этом заворожённо следили за жестикуляцией: изящные тонкие руки с длинными пальцами будто рисовали пейзажи из загадочных миров, видимых лишь самому поэту…
Увы, ни чуткая и понимающая семья, ни университетская выучка не спасают людей искусства от жажды приключений — и когда Джейкоб изъявил желание податься в драгуны, для его родных это было как гром среди ясного неба. Отец втайне от сына позаботился, чтобы того направили на подготовку к лучшим инструкторам по выживанию и лётной практике… И похоже, Джейкоб до сих пор был уверен, что на таком уровне обучают всех новобранцев без исключения.
К моменту знакомства с Владом и его друзьями, Джейкоб уже несколько лет служил в полку чёрных драгун. История умалчивает, как проходила его служба (а также насколько добрыми были его взаимоотношения с сотоварищами), однако, судя по его позднейшим стихам, походная жизнь оказала значительное влияние на его образ мыслей. Во всяком случае, поэзия стала ощутимо менее иномирной, а в стихах начало сквозить нечто, что непосвящённые иногда были склонны принимать чуть ли не за чувство юмора.
А между тем наши герои двигались дальше… Деревья становились всё ниже, ниже — наконец, они вышли из леса и увидели Дальние пустоши. Так называли полупустынную местность к востоку от Затерянного леса, где на потрескавшейся серой глинистой почве не росло ничего, кроме низкого колючего кустарника, облюбованного сороками. Сороки, конечно, не вороны, однако же их было так много, что при желании в их трескотне можно было разобрать — хоть «nevermore», хоть всё собрание сочинений Эдгара По целиком.
Впрочем, такого желания ни у кого не было: и у компании Влада, и у драгун возникли совершенно другие заботы.
[ VIII ]
Итак, представьте: докуда хватает глаз, простирается плотный светло-серый кустарник с шипами и пустыми трубчатыми ветками. Когда дует ветер, они перестукиваются, порождая знаменитую успокаивающую мелодию Дальних пустошей. Однако сухая хрупкость веток явно обманчива, ибо в данный момент они были плотно усеяны многочисленными огромными сороками, полукольцом окружившими героев — последние же заворожённо смотрели на птиц, стоя на той невидимой линии, за которой начиналась Пустошь.
Сороки? Ну, практически. С нашими они соотносятся так же, как тропические бабочки с капустницей из северных широт. А ещё, перья сделаны из лёгких воронёных (уж извините) и матовых серебристого оттенка сплавов, и стрекотание прерывается металлически звучными щелчками клювов — в остальном же сороки и сороки. Склоняя голову то на один бок то на другой, они все задумчиво смотрели на нежданных гостей.
— Ну давайте, герои, — улыбнулся Влад, — решайте задачу. Вы же у нас все из себя такие ловкие, да ещё со спецподготовкой…
— Мда, — прокашлялся Джейкоб, — этого мы не проходили.
— Между прочим, — вклинился Рэсси, — что-то с этими сороками не так. Они же всеядные, так? Однако их тут столько, что сытыми быть они никак не могут. Но почему-то мы у них вызываем не приступ аппетита, а…
— Любопытство! — воскликнул Алекс.
Драгуны, как по команде, обернулись к участнику беседы, высказавшему столь нетривиальное соображение.
— Ну посмотрите, они как будто бы у нас что-то просят! — продолжал Алекс. — А чего могут просить сороки, ежели не еды?
— Если не хлеба, то зрелищ?
Теперь драгуны устремили своё внимание к Элли. Что сказать: ход её мысли был ещё более оригинальным, чем у всех предыдущих ораторов вместе взятых.
— Цып-цып-цып, — продолжала она, — глядите, птенчики, что у меня есть…
На этих словах Элли достала светлый жёлто-зелёный кристалл. Одна из птиц радостно затрещала. Элли швырнула кристалл в толпу пернатых (ибо, в самом деле, это была скорее толпа, чем стая) — те же поочерёдно стали его перебрасывать, до тех пор пока кристалл не приземлился («приперился», как потом выразился Джонни) на спине одной из птиц. Волнистым движением та перебросила кристалл со спины на клюв и отлетела на двести метров вглубь Пустоши. Там оказался огромный валун, верхушка которого едва виднелась из-за кустарника — разместив кристалл в небольшом углублении камня, сорока отпрыгнула на ближайшую ветку. Слетелись и остальные птицы: кому хватило веток, те разместились с удобством; остальным же ничего не оставалось, кроме как парить в воздухе. В итоге над кристаллом образовался тусклый чёрно-серебристый купол из крыльев и перьев, сквозь редкие просветы которого искрился кристалл.
— Ведь сороки, — продолжила Элли, — любят…
— …всё блестящее! — вскричал Рэсси. — Сестрица, ты гений!
— Ага-а-а-а, — довольно протянула та.
— Но не все из них при этом любят и умеют читать кристаллы, — вновь заговорил Алекс.
Драгуны, подобно зрителям соревнований по настольному теннису, синхронно поворачивали головы от одного участника диалога к другому, пытаясь осмыслить те невозможные гипотезы, которые сыпались на них как из рога изобилия, и при этом столь фантастически подтверждались у всех на глазах. Джейкоб первый пришёл в себя:
— Ну и, это, что нам теперь делать?
— Ждать, — Элли ехидно улыбнулась, — а ещё мы можем перекусить. У нас же ещё есть немного куропатки — хотите?
— Нет!! — в один голос ответили драгуны.
— Нам больше достанется, да, братец? — на этих словах Элли так звонко клацнула зубами, что несколько сорок на секунду даже оторвались от чтения.
[ IX ]
Начинало уже темнеть, и серый кустарник окрасился тёмно-синим цветом. Драгуны разминались, нервно бродили вдоль границы Пустоши и иногда, чтобы хоть как-то подбодрить себя, лениво переругивались. Друзья сидели на земле и не спеша беседовали, вспоминая годы училища.
Наконец среди птиц наметилось какое-то оживление. Сороки застрекотали и разлетелись, и Главсорока (ещё один неологизм из воспоминаний Джонни) с кристаллом в клюве подлетела к друзьям. Элли аккуратно взяла кристалл, положила его в сумку и потянулась погладить вожака стаи — тот сначала отпрыгнул, затем склонил голову набок и после короткого размышления вновь подошёл к Элли — металлические перья на секунду взъершились, затем снова улеглись, и он начал ластиться.
— Назову-ка я тебя Белобок, — задумчиво проговорила Элли.
— Хорошо хоть, не Флиппер, — хмыкнул Влад.
— Это ж не рыба! — с осуждением посмотрела на него Элли. (Рэсси на этих словах сестры схватился за голову.) — Белобок, а Белобок, может, ты нам и поможешь добраться до города?
Белобок вздёрнул клюв, издал короткий клёкот — и через секунду пернатые позвоночные подняли всю честную компанию людей разумных на воздух. Причём последние были в явном восторге от происходящего — за исключением помощника капитана драгун, который, даже будучи в полёте, продолжал яростно размахивать руками и ногами, будто пытаясь вырваться из железных клювов двух птиц… Ну не-е-ет, не те у Белобока молодцы, чтобы от них было так легко удрать!
Через полчаса сороки аккуратно приземлили путников, утомлённых яркими впечатлениями от ночного полёта, на границе Пустоши — оттуда до города было уже рукой подать (при условии, что ваши руки простираются на полтора-два километра). Элли ещё раз погладила Белобока, всучила ему какой-то кристалл — и, проводив птиц взглядом, наши герои побрели к городу.
Больше всего на свете мне бы хотелось прерваться на этом месте и, ограничившись сухим отчётом о добытом транспорте, вернуться к нашим путешественникам, когда уже они добрались до замка колдуна — но увы! Всё в этом сказочном мире пошло наперекосяк с появлением последнего. Даже в далёкой провинциальной крепости, докуда, казалось бы, не должно добивать культурное влияние стремительно цивилизующихся столиц, — так вот, даже в этой глуши всё было настолько вне привычного порядка вещей, что поневоле придётся рассказать ещё немного об этой промежуточной остановке, несмотря на риск утомить читателя.
Но с другой стороны, когда в приграничной крепости на ночь не заперты ворота, в башнях и на стенах отсутствует гарнизон, а в самом городе нет ни огонька, ни звука, и лишь незапертые двери домов уныло хлопают на ветру — разве всё это настолько привычно и обыденно, что не заслуживает даже небольшого отступления?
Не знаю насчёт Вас, дорогой читатель, а у Джейкоба такое положение дел вызвало нешуточный интерес. Во всяком случае достаточный, чтобы приказать активизировать костюмы теневого полёта (какая-никакая, а броня). Драгуны обступили Влада и его друзей, составив подобие боевого каре. Элли удивлённо посмотрела на Влада, и он тихо хмыкнул: неожиданным образом конвоиры превратились в телохранителей и защитников юных искателей приключений.
Влад и его свежеиспечённая гвардия вступили в пустующий ночной город.
[ X ]
А ночь выдалась безветренная… В городе было настолько тихо, что даже шорох пыли, поднимаемой легчайшим дуновением прохладного воздуха, казался таким же громким, как завывания метели в заснеженных степях бескрайнего юга. Кроме шуршания песка, шарканья ног и тяжёлого дыхания путников, не было слышно ни звука.
В воздухе висел огромный месяц. Лунная дорожка проходила косыми бликами по брусчатке, а бледный свет очерчивал контрастными сине-белыми штрихами контуры хижин, домов, канав и столбов. Раздался удар — драгуны, стоявшие с той стороны каре, заметно напряглись. Но зря: случайный и слабый порыв ветра хлопнул незакреплёнными ставнями на окне одноэтажной хижины с соломенной крышей. Медленно и неуклюже скрипя, ставни начали расходиться вновь.
— Раз уж город нас так гостеприимно встречает, — все вздрогнули, настолько неожиданным показался им голос Алекса, — так почему бы нам не заглянуть в этот великолепный дворец?
— Ты нами ещё тут командовать будешь! — огрызнулся помощник капитана.
— А что, — сказал Джейкоб, — лучшего плана у нас всё равно нет. Если ты не заметил, то развесёлая и пёстрая городская толпа что-то не торопится встречать нас хлебом, солью и телегами, запряжёнными тройками разномастных породистых лошадей. Давай-ка и впрямь зайдём.
Проходящая через полуприкрытое ставнями окно полоса лунного света освещала часть комнаты. Луна была здесь столь же непрошенным гостем, как и отряд Влада — но отчего-то чувствовалось, что она пришла сюда сильно раньше. Кроме потрескавшегося дощатого стола (и низкой лежанки у левой стены), в доме не было никакой мебели. Вдруг Элли тихо вскрикнула — Рэсси быстро зажал ей рот, но она успела показать пальцем в тёмный угол комнаты. Там на высоком табурете сидела сухощавая немолодая женщина с прямыми и жёсткими седыми волосами. Она немигающими глазами смотрела прямо перед собой и, казалось, ничего не видела — ни луны, ни непрошенных гостей, потревоживших… Можно ли ступор назвать отдыхом?
Рэсси подошёл, осторожно положил руку женщине на плечо и мягко спросил:
— Ты чего не спишь, мать?
Она медленно повернула голову и механически ответила:
— Так ведь команды ж не было.
Алекс и Джонни поёжились. Джейкоб подошёл к окну — и только сейчас обратил внимание, что на неосвещённой части столешницы блестит небольшой плоский кристалл. Он протянул было руку, но Элли выкрикнула: «Не трогай!» — и Джейкоб послушно замер. Рэсси присел на корточки и снова обратился к женщине, внимательно глядя ей в глаза:
— Можно мы дождёмся утра в Вашем доме? Не беспокойтесь, мы ляжем на полу. Нам ничего больше от Вас не нужно.
Женщина не ответила и лишь вновь уставилась перед собой в пустоту. Одна из ставен качнулась и в тишине раздался слабый шорох, похожий на звук крыльев упорхнувшей летучей мыши.
— Ну, я думаю, молчание — знак согласия, — сказал Влад, обращаясь к спутникам. — Устраивайтесь, господа хорошие. Чувствую, в этом городе нас ждёт представление более захватывающее, чем у самых беспардонных ярмарочных комедиантов.
— Ты правда думаешь, что здесь будет разворачиваться именно комедия? — Джонни напряжённо посмотрел на Влада, но тот не смеялся: улыбка у него была грустная и жёсткая, как щетина металлической обувной щётки.
— Нет, конечно, — ответил Влад после небольшой паузы, — просто мне захотелось вспомнить что-нибудь весёлое и… Живое.
[ XI ]
Вам когда-нибудь доводилось оказываться в городе, где по утрам жителей не будит крик петуха? Не слышится рёв ослов, понукаемых хозяевами, которые спешат с товарами к рыночной площади? Вот и наши путешественники были не на шутку встревожены утренней тишиной. Будто бы утро было не концом ночи, а лишь её естественным продолжением… Правда, солнце всё-таки соизволило взойти и заступить на смену луне.
Влад протёр глаза и привстал. У окна стояли Джейкоб и Элли: они проснулись чуть раньше и теперь задумчиво рассматривали серый кристалл, лежавший на столе. Кто-то из драгун охнул, потянулся — чем, видимо, разбудил всех остальных, которые начали не спеша вставать и, зевая, приводить себя в порядок.
Хозяйка дома по-прежнему сидела в углу и смотрела немигающим взглядом прямо перед собой.
Элли достала из сумки небольшую стопку тончайших стёкол, на каждом из которых было нанесено рифление из треугольных и прямоугольных штрихов различного размера, и вручила их друзьям. Раздалась громкая мелодия — надо сказать, жизнеутверждающая и весёлая — и одна из граней кристалла ярко сверкнула бликом в виде четырёхконечной звезды. «Смотреть через стекло, остальным отвернуться!» — отрывисто скомандовала Элли, и даже помощник капитана драгун в этот момент не решился с ней спорить…
Но погодите: неужели никого из читающих эти строки не смутил тот факт, что книжный кристалл вдруг включился сам по себе? И что, опять придётся отвлекаться на общеизвестные факты? О времена, о нравы! Систематике исторических процессов в вымышленных мирах, судя по всему, в школе уже совсем не учат. Как же грустно будет в мире нашим детям, ежели они не знают столь простых и интересных вещей!
[ XII ]
Как вы, наверное, помните, книжный кристалл представляет собой мелкопористую структуру из прессованной стружки сланцевого оливина или топаза. Чтобы активировать такой кристалл, нужно, взяв его в ладонь, слегка качнуть из стороны сторону, и тогда лучи света, пройдя через лабиринт гранул, преломляясь, дадут что-то вроде объёмного изображения.
При это важно, что парящая над кристаллом композиция не похожа ни на раскрашенную скульптуру, ни на развивающийся во времени спектакль. В своё время Отшельник Кротовой норы разработал некий визуальный квазиязык — что-то вроде динамических иероглифов. Следуя в установленном порядке взором по узлам переплетения символов, «читатель» вызывал у себя в уме те или иные ассоциации, при помощи которых можно было в короткий срок усвоить — хоть философский трактат, хоть роман-эпопею… Там, где это было необходимо, можно было оживлять текст сценическими (или даже звуковыми — по закону интерференц-светового перехода волновой энергии) отрывками — правда, это кратно усложняло (и удорожало) процесс изготовления кристалла.
(Единственное, что так и не поддалось языку «чистой» «кристаллографии», так это песни: их приходилось кодировать в виде непосредственного изображения певца, который при активации исполняет свои сочинения под звучащую музыку… Колоссальное расточительство, конечно, но слушатели и мастера кристаллов сочли, что оно того стоит.)
Кстати, о мастерах кристаллов: Элли, несмотря на свою молодость, была уже довольно грамотным специалистом в этой области. Родители отвели ей в родовом имении флигель под лабораторию — и там, помимо печи и оборудования, в подвале хранилась целая коллекция кристаллокаталогов — таких специальных пособий, в которых содержится формула изготовления различных произведений. За двести лет процедура изготовления световых книг была доведена до такого совершенства, что техпроцессы для огромнейших и сложнейших сочинений могли быть описаны уникальными, но относительно компактными матрицами векторных функционалов… Простите великодушно за корявость языка: уж больно специфическая научная традиция у них там, в d4Kf6.
В общем, немудрено, что Элли, увидев кристалл в хижине той женщины, сразу почувствовала неладное. К счастью, при себе у неё имелись гравировальные фильтры, которыми она обычно пользовалась при проверке корректности кристаллических лабиринтов, и ей пришло в голову, что надо обезопасить себя и друзей… Увидев, в каком состоянии была несчастная хозяйка дома, она решила перестраховаться — и, как выяснилось, не зря.
Потому что как мастер кристаллов она знала, что: а) кристаллы не должны «включаться» сами; б) в них может быть либо динамический текст, либо сценка со звуком — но не всё сразу; и в) движущаяся картина с музыкой, которую показал кристалл, была больше, чем просто спектакль. За «картинкой» имелся сложный динамический текст, который притворялся спектаклем, но при этом управлял вниманием так, чтобы содержание «текста» накрепко застревало в уме.
Согласитесь, интересная задачка для профессионала: есть над чем поломать голову.
[ XIII ]
…итак, спектакль начался с бодрящей музыки.
После короткой сценки с отворяющимися воротами замка появилось лицо девушки — Влад так и ахнул: это было Её Высочество собственной персоной. Красивая белокурая барышня, ласково улыбаясь, желала своим «подданным» (её слова) доброго утра и призывала к строгой дисциплине ради общественного порядка и технологического развития… Женщина, до сих пор смирно сидевшая в углу, начала подавать признаки жизни.
Надо сказать, из-за рифления защитных стёкол изображение было как бы чересполосным: в просветах между картинками замка и лица девушки мелькал лабиринт динамического текста. Если приблизительно (и очень упрощённо) передать его смысл, то это была некая разновидность философии пустоты: якобы пустой разум ведёт личность к внутренней свободе и счастью, так как пресекает «бесполезную» трату энергии на мыслительную «болтовню» и т.д. Были там и намёки на то, что общество от этого тоже выигрывает, но эта мысль звучала несколько более туманно — а девушка в этих местах «текста», наоборот, становилась более осязаемо-наглядной.
А между тем город за окном начинал оживать. Двигаясь в такт бодрящей музыке, которая доносилась теперь из всех домов, дети и старики, торговцы и ремесленники, ослы, коты и собаки — все они упорядоченными потоками двинулись по улицам города, спеша по своим делам. Город оживился, но определённо не за счёт человеческой речи… Женщина в углу комнаты тоже встала и, не сказав ни слова, вышла из дома. («Изучить бы её рефлексы», — думал Рэсси, мечтательно глядя ей вслед.)
Образ принцессы стал блёкнуть, вновь заиграла музыка — и улицы города опять опустели: очевидно, горожане прибыли в пункт назначения.
— Принцесса! — воскликнул Влад. — Правда красавица?
— «То ли девочка, то ли идея», — в ответ пропел Джонни, а Элли нервно потёрла рукой шею: участие Её Высочества в столь сомнительном перформансе вызывало у неё более сложные чувства, чем у Влада.
— Во всяком случае, нападать на нас здесь никто не собирается, — прервал молчание Алекс. — Я так понимаю, что город работает как часы… Но рынок-то здесь должен быть? Не могут же они обходиться без еды. Может быть, там и поищем транспорт?
Помощник драгун опять было вскинулся, но быстро взял себя в руки. «А что, — пожал плечами Джейкоб, — где ещё подводу брать, как не там. Пойдёмте, что ли, в сторону городской площади…»
Путешественники вышли на улицу. Перед ними справа налево продефилировала колонна из городских кошек: синхронно, ритмично (и молча) промаршировав, млекопитающие скрылись в пыльной дымке улицы. Почесав затылок, Джейкоб махнул рукой, и все двинулись в центр города.
Хотя на улицах практически никого не было, в окнах зданий кипела жизнь (правда, тоже беззвучно). Например, в одном учреждении люди сидели за столами и что-то чертили. Работали споро, отвлекались лишь для того, чтобы передать главному инженеру или архитектору законченный чертёж — после чего брался другой лист бумаги, и работа начиналась по новой.
Заглянув в окно прачечной, Рэсси увидел девушек, которые раскладывали одежду после стирки. Двигались легко и слаженно, будто в танце — и, совершая повторяющиеся пассы руками, укладывали рубашки и брюки в аккуратные стопки. Элли остановилась у сапожной вывески и прыснула со смеху: в витрине стояли уродливые сапоги из грубой кожи и с каблуками разной высоты… Зато в самой мастерской производственный процесс был столь же гладким и автоматизированным, как и в остальных городских учреждениях.
Улицы потихоньку ширились (наши герои давно уже догнали и перегнали кошачью колонну), и наконец показалась городская площадь. Там действительно было что-то вроде рынка — с прилавками, товаром… и очень неразговорчивыми продавцами. (Джонни вновь прислушался к мягкому шуршанию пыли по мостовой.)
— Скажите, милейший, — Алекс не успел остановить Рэсси, и тот подскочил к мяснику за прилавком, — Вы бы не могли нам продать подводу с лошадьми? Дело государственной важности!
Мясник резко схватился за топор и молниеносным движением вскинул его над головой. Джейкоб и его помощник рванулись вперёд, сбив Рэсси с ног и заслонив его — но к тому моменту, как две шпаги упёрлись в кадык продавца, тот уже успел отрубить кусок мяса, упаковать его и вытянуть перед собой кулёк в ту сторону, где только что стоял Рэсси… Немного подождав, торговец мягко положил кулёк на покупательскую половину прилавка, вновь замахнулся топором — и, не обращая ни малейшего внимания на шпаги драгун, отрезал и упаковал ещё два куска мяса (очевидно, для Джейкоба и помощника).
— «Кино и немцы», — задумчиво проговорил Джонни. — Послушай, Влад: как ты понимаешь слово «немцы»?
— Более того тебе скажу, — усмехнулся Влад, — у меня и со словом «кино» проблемы.
— Да опустите же шпаги, идиоты! — воскликнул Алекс, подскочив к прилавку.
Лезвием своего тесака Алекс отвёл клинки драгун и повернулся к мяснику:
— Скажите, сколько с нас за мясо?
— Еженедельная порция мяса отпускается разово по запросу, — механически ответил мясник.
— А если сверх нормы? — взгляд Джонни на мгновение затуманился каким-то затаённым философским соображением. — Сколько стоит взять порцию сверх нормы?
— Потребление сверх нормы без спецпотребдопуска категории 2.17-Е запрещено, — механически ответил мясник.
— До сих пор не знаю, что такое «кино», — вновь усмехнулся Влад, — зато, кажется, начинаю понимать, что такое «немцы».
Вдруг Элли поморщилась, будто ей что-то попало в глаза. Прикрыв лицо рукой, она посмотрела в сторону одного из домов, из окна которого кто-то отчаянно семафорил при помощи зеркала, пуская солнечные зайчики ей в лицо. Элли дёрнула Влада за рукав и кивком головы указала на дом. Влад привлёк внимание Джейкоба, Рэсси и Алекса, приложил палец к губам, и вся компания двинулась в сторону бежевого здания с аккуратно выкрашенной, но слегка перекошенной тёмно-зелёной дверью. «Неужели между шестерёнками часового механизма тоже есть жизнь?» — размышлял на ходу Джонни.
[ XIV ]
Дверь открылась не сразу: из-за провисшей петли и кривого косяка её угол сильно увяз в песчаной пыли. Однако драгуны тренировались не зря, и вся королевская рать таки-смогла справиться с особенностями местной планировки.
Внутри дома было сумрачно. Пройдя через сени, путешественники увидели широкую гостиную с большим потёртым диваном у левой стены и столом по центру. Между передней стеной и столом сидел спиной к окну (и лицом к путникам) невысокий слегка сгорбленный человечек неопределённого возраста. В углу патефон играл какой-то старинный романс (что-то про «крылья», которые «нравились мне» — драгуны по достоинству оценили вкус хозяина дома). Над диваном висела дешёвая репродукция картины «Сороки прилетели». (Элли померещилось, что она из птиц подмигнула ей… Это же, наверное, просто блик, да?)
Человечек за столом захихикал. Сцепленные над столом пальцы рук стиснулись ещё сильнее… Казалось, они были намертво прихвачены каким-то прочным клеящим соединением.
— Так-так-так, — дискантом заговорил артистичный хозяин городского особняка, — к нам в город пожаловали гости — и не просто гости, а целых семнадцать человек, включая взвод драгун! Все такие гордые, смелые — расхаживают в дневное время с открытым, думающим взглядом, да ещё и мясом затариваются!
Джонни закашлялся: не лучший способ скрыть смех в светском обществе, однако же слишком много свежих впечатлений свалилось на голову ему и его друзьям. Раздвинув руками верхние полукорпуса Джейкоба и Влада, он выступил вперёд, эффектным жестом развернул стул к маленькому человечку и сел напротив стола.
— Вы уж извините нас, милостивый государь, — вальяжно начал Джонни, но человечек его перебил:
— Что Вы, к чему такие формальности! Просто называйте меня «Превосходительство». Я имел честь быть здесь градоначальником — разумеется, до того как Её Величество столь прогрессивно реорганизовало городское самоуправление. Господа, — человечек привстал и не без труда разъединил пальцы («То есть не клей?» — подумал Рэсси), — господа, прошу вас, присаживайтесь. Диван к вашим услугам, а дама («Ого!» — хмыкнул Рэсси) пусть сядет в моё кресло.
«Превосходительство» вновь сцепило пальцы рук, но уже за спиной, и стало вприпрыжку маршировать по комнате из угла в угол. Те, кому хватило места (включая Элли) уселись, остальные драгуны расступились, освободив небольшой проход для бывшего градоначальника.
— Итак, каким ветром вас сюда занесло?
— Скорее, стаей, — вклинилась Элли прежде, чем Влад успел её одёрнуть.
— Вот как? — спросил человечек и задумчиво посмотрел на картину. Кажется, несколько сорок в этот момент спорхнуло с ветки. («Не блик?» — удивилась Элли и прикусила губу.)
— Ваше Превосходительство, — продолжил Джонни, — мы не очень понимаем, что здесь происходит, но очень бы хотели об этом поговорить с колдуном, похитившим Её Выс… Величество. Вы бы не могли сорганизовать нам по этому поводу телегу, и желательно с лошадьми, а не дрессированными кошками? — продолжил он и коротко взглянул на Джейкоба. — Право слово, не хотели мы обижать вашего мясника… Он сам не принимал у нас денег ни за мясо, ни за подводу.
По мере развития мысли драматурга шаг человечка замедлялся — а под конец градоначальник и вовсе встал столбом (даже горбиться перестал) — и с изумлением уставился на Джонни.
— Похищенной? — вдруг страшно тихим голосом сказал он.
— Д-д-да, — неуверенно ответил Влад.
Человечек повалился на спину и, дрыгая ногами, начал кататься по полу от смеха. Джонни с любопытством рассматривал его: такой персонаж зря пропадает! Ему бы ещё судью, берущего взятки породистыми котятами, двоих из ларца — да нахального аудитора из столицы, вот комедия бы получилась… Между тем градоначальник отсмеялся, не без усилий поднялся за ноги и, подойдя к окну, слегка приоткрыл занавески.
— Красивый город, правда? — задумчиво начал он.
— Скорее, спокойный, — мягко возразил Влад.
— Где же вы, такие весёлые и находчивые, раньше-то были, — вздохнул хозяин дома.
[ XV ]
История, рассказанная градоначальником, была проста, как всё невероятное. Принцесса — красива, избалована, не хочет замуж — вроде привычный сюжет? Одна, в высокой башне и под замком — закономерный финал эпизода, конечно? А никому не приходит в голову, чем избалованные детишки занимаются от скуки, когда их запирают в четырёх стенах?
Вот и августейший отец семейства не задавался такими вопросами, отправляя её в заточение («пока не образум… то есть я хотел сказать, навечно!!»). Но с течением времени прислуга стала замечать неладное: в небе то и дело били молнии и сгущались тучи — но только над той башней, где коротала вечера принцесса… Её оконца то и дело облеплялись стаями непонятно откуда взявшихся летучих мышей, а по ночам стёкла мерцали и переливались разноцветными огнями. Когда об этом донесли королю, он схватился за голову: Его Величество поначалу запамятовали, а потом изволили вспомнить, что прежде в башне была келья придворного гравёра с обширной коллекцией книжных кристаллов.
Высочайшем указом было объявлено, что августейшее семейство намерено отправиться с визитами в сопредельные государства, дабы в рамках кампании по обмену опытом посетить зарубежные учебные заведения (приоритет отдавался тем из них, где мало интересовались международной политикой, и следовательно, были не в курсе семейных драм в правящих классах некоторых королевств). На время сборов принцессу переселили в её собственные покои — и надо ли удивляться, что стража, которую отправили к ней в башню для конвоирования, увидела на полу нечто столь похожее на магические знаки докристалльной древности…
Два месяца спустя Её Высочество прибыла вместе с родителями в «то самое» инженерное училище. Поиск женихов шёл удовлетворительно: король не мог не заметить взгляда одного из выпускников, зачарованно смотревшего на принцессу («Только бы ему никто не рассказал, — шептал монарх про себя, — только бы не спугнул!»), и потому с предвкушением ждал банкета. На банкет король приказал дочери надеть лучшее платье (она выбрала юбку с черепами, бандану с черепами и кулон с подвеской в форме… черепа), и, наконец, всё семейство двинулось из своих комнат в сторону пиршественного зала.
Впрочем, когда королю доложили, что Её Высочества нигде нет, он почти не удивился.
Дружественное государство, которому принадлежало инженерное училище, проявило гостеприимство, учтивость и предупредительность. Из столицы прислали лучших следователей, настойчиво приглашали, даже требовали у Его Величества, чтобы он прислал своих людей, дабы он лично мог убедиться, что делается всё, что только возможно… Но король ведь и так в этом не сомневался. Как и в том, что Её Высочество найдут нескоро: уж если королевская дочь решила стать летучей мышью, то это всерьёз и надолго.
[ XVI ]
— …из какой-то вселенной вызвала она этого бородатого умника, — яростно размахивая руками, заканчивал свою повесть градоначальник, — и, братцы, навешал он ей лапши на уши — по самый пояс. Уж не знаю, чего Её Высочеству не хватало, но он пообещал сделать из неё «звезду», что бы это ни значило… Людям раздали серые кристаллы, которые два раза в день показывают её милое личико, и, — голос градоначальника зазвенел от деланного восторга, — вскоре горожане не узнали своего города!
Здесь голос рассказчика стих, и он схватился за голову. Сквозь всхлипывания доносились бессвязные реплики:
— Да они и самих себя теперь не узнают… Сапоги… мясо… перекошенные двери и окна… Котята: «левой», «левой»!..
Рэсси потянулся было, чтобы успокоить хозяина дома, но Джонни жестом остановил его:
— Так вы дадите нам подводу?
— Подводу! — оживился градоначальник и повернулся к Джейкобу. — Конечно, я дам вам подводу. Но только скажите на милость: зачем летающим драгунам, да ещё с ковром, торчащим из вещмешка, лошади? — и он склонил голову набок и хитро прищурился. — Неужели эти пятеро — всё ещё ваши пленники?
Джейкоб изумлённо посмотрел на Влада. Влад ответил столь же изумлённым взглядом… Через минуту весь особняк сотрясался от хохота, а градоначальник при этом довольно улыбался, картинно затыкая уши указательными пальцами. (Элли не без удовольствия отметила, что количество сорок на картине удвоилось.)
— Скажите, а почему на Вас кристаллы не действуют? — неожиданно резкий вопрос Алекса прошёл сквозь всеобщий смех, как нож — сквозь кремовую начинку торта. — И почему Вы так любезно нам помогаете?
В повисшей тишине отставной градоначальник продолжал хихикать один. Он усиленно делал вид, что услышать вопрос ему мешают указательные пальцы в ушах — но, увы, крайне затруднительно длить театр одного актёра до бесконечности, когда на тебя пристально смотрят 34 глаза и молча ждут ответа.
— Молодые люди, — хозяин дома вынул пальцы из ушей и грустно ответил голосом, на пол октавы ниже звеневшего всё это время дисканта, — когда где-то что-то внезапно появляется и кто-то как-то слишком настойчиво обещает сказочную жизнь, далеко не все спешат забыть уроки истории и хвататься руками за технические новинки.
На этих словах Джонни встал со стула (от его ироничной вальяжности не осталось и следа) и почтительно поклонился:
— Ваше Превосходительство, позвольте поблагодарить Вас за гостеприимство. Прошу извинить нашу бесцеремонность и бестактность: мы больше не смеем обременять Вас своим присутствием.
— И-и-и, даже думать не смейте! — замахал руками градоначальник. — До того, как стемнеет, вы здесь будете слишком заметны. Да и не отпущу я вас голодными…
Человечек на секунду исчез в облаке пыли, а потом снова возник из дверцы в полу: в руках у него было несколько бутылок вина и…
— Только не смотрите, что у меня куропатка солёная, а не пресная, — сказал градоначальник, жмурясь от удовольствия, — я специальный раствор открыл для размягчения мяса, и она теперь неядовита!
Несколько драгун едва слышно застонали.
[ XVII ]
За окном постепенно темнело, обед плавно перетёк в ужин — но Влад спохватился, лишь когда сквозь щели наглухо закрытых ставен стали виднеться звёзды. После того, как стих смех, вызванный одной из многочисленных забавных историй, которыми градоначальник всё это время потчевал гостей, Алекс перешёл к главному вопросу, волновавшему всех участников застолья, а именно — что же им делать дальше.
— Ну, рассказывай про своих носорогов, — обратился он к Владу. — Ты один был в замке, тебе и командовать.
— Да не было никаких носорогов, — смеясь отмахнулся Влад, — а то ты сам не понял.
— А стражников было сколько? — мягко спросил Джонни. — Двое, наверное?
— Да, видел двоих, — смутился Влад. — Правда, скинуть меня с балкона хотели ещё трое.
— Плюс «гости», да? — задумчиво добавил Рэсси. — Для штурма «в лоб» многовато переменных.
Повисло неловкое молчание… Которое, впрочем, скоро прервала Элли:
— Если не хлеба, то зрелищ? — воскликнула она.
— Э-э, сестрица… Всё-таки это уже, наверное, не сюда, — начал было Рэсси, но Влад его перебил:
— А я понял! Элли, ты гений: будут бородачу зрелища! — обрадовался Влад и обратился к Джейкобу. — Вы же нас арестовали, не так ли?
Ноздри Джейкоба раздулись от ярости.
— Да за кого ты меня принимаешь? — начал было он, но помощник перебил его:
— Ты не догоняешь, капитан. Ребята в кои-то веки дело говорят. У нас же приказ, верно?
— А приказ — это пропуск, — практически хором воскликнули Влад, Элли и Джонни.
Джейкоб хлопнул ладонью по лбу. Алекс и градоначальник тихо рассмеялись и переглянулись: в самом деле, в замке в любом случае ждали прибытия отряда драгун с пленниками, а значит, вряд ли кому-нибудь придёт в голову им препятствовать. Проблем стоит ждать уже в самом замке — и друзья стали обсуждать разные варианты того, как можно действовать по прибытии.
Проговорив ещё где-то с час, путешественники встали из-за стола, затем, поблагодарив, тепло попрощались с градоначальником и отправились в путь (гостеприимный хозяин дома ещё долго провожал их взглядом из окна, помахивая невесть откуда взявшимся белым платочком). Драгуны взяли Элли, Рэсси, Алекса и Джонни под мышки, взлетели в ночное небо (Влад предпочёл усесться на ковре в позе героев из восточных сказок) — и они отправились реализовывать свежесочинённый план по спасению принцессы.
Ну как, план…
[ XVIII ]
Влад вломился через балкон замка с первыми лучами зари. В последний момент закрыв лицо и руки ковром, он разбил при падении стеклянную дверь и кубарем влетел в уже знакомую нам комнату с креслом. Вслед за ним по трое влетели все остальные… В кресле, зевая, потягивался пожилой джентльмен с седой бородкой: хотя звон стекла и грохот рухнувшей двери не могли не вывести его из полудрёмы, но, очевидно, они не доставили ему сколь-нибудь заметного беспокойства.
Нежданных гостей колдун явно ждал.
— Мы привели к Вам беглецов, которых Вы разыскивали, — начал было Джейкоб, но старик в кресле раздражённо отмахнулся:
— Молодой человек, я слишком стар для таких дешёвых фокусов, — сказал он и сухо щёлкнул пальцами.
Задняя стена комнаты отъехала куда-то вверх, и взору открылся просторный сумрачный зал без окон. Похоже, события застали «гостей» врасплох: какое-то время они ещё по инерции продолжали вальсировать, прежде чем заметили драгун и друзей Влада. Музыка смолкла, а «гости» начали стягиваться по направлению к креслу, в котором сидел колдун.
— Интересно, кто Вас предупредил, — улыбнулся Джейкоб. — Неужели градоначальник?
— В приграничной крепости не бывает градоначальников! — раздражённо огрызнулся колдун. — Там бывают только военные коменданты!
— Это был Отшельник, — тихо сказал Влад.
Все удивлённо оглянулись на него.
— Раз он захотел представиться таким образом, — продолжил Влад, — я счёл, что не стоит говорить раньше времени…
— То есть подвалы, забитые бутылками с вином и маринованными солёными куропатками, — это и есть Кротовая нора? — спросил Алекс, но Влад не успел ответить: Рэсси положил руку на плечо Владу и кивнул в сторону «гостей». Большая часть из них уже переступили через ту линию, где раньше была стена, — и на свету появилась возможность их разглядеть.
Комнату заполняли самые обычные люди, по платью похожие на зажиточных горожан — вот только лица у них… Действительно, были серыми. На некоторых ещё читались какие-то остатки черт, которые, пусть и в ослабленном виде, демонстрировали способность к мимике — но у большинства вместо лиц были уже лишь тускло светящиеся серые овалы с неровными краями.
— Джейкоб, напомните-ка, голубчик, — проговорил колдун, — сколько я заплатил Вам по контракту?
— Не переживайте, сударь, — улыбнулся тот, — моя семья достаточно богата, чтобы выплатить неустойку за меня и за весь мой отряд.
Колдун посмотрел на напарника Джейкоба и коротко взмахнул указательным пальцем:
— Арестуйте капитана, братец, и его доля ваша.
— Ага, сейчас, — рассмеялся тот, — стану я ссориться с друзьями. А деньги я и так заработаю.
— Между прочим, — как всегда неожиданно встрял Алекс, — я не уверен, что у нерезидентов нашего мира есть право заключать контракты. Так что, Джейкоб, дружище, не спешите разбрасываться капиталами Ваших родных.
Драгуны прыснули. Послышались щелчки — костюмы активировались полностью, и драгуны вышли вперёд, закрыв собой Влада с друзьями. Толпа «гостей» тоже выступила вперёд — овалы лиц потемнели, а вокруг тел загорелся багровый контур. Две неравные армии были готовы приступить к решительной схватке, как вдруг в окно влетела летучая мышь и уселась на подлокотнике кресла… Впрочем, ради столь невероятного стечения обстоятельств Её Высочество – разумеется, сугубо в порядке исключения — соизволило принять человеческий облик.
На какое-то мгновение Владу показалось, что платье с черепами девушке идёт.
[ XIX ]
— Так вот, кто предупредил колдуна! — рассмеялась Элли, вспомнив шум летучей мыши за окном городской хижины. — Но объясните, Ваше неуловимое Высочество: Вам-то это всё для чего нужно?
— Вы все ничего не понимаете! — вскричала принцесса. — Я звезда — а вы никто!
— Кстати, о звёздах, — взгляд Джонни на секунду сфокусировался. — А что это значит: «Я звезда»?
— Это значит, я популярна и меня все любят, вот что! — взорвалась она.
Друзья рассмеялись.
— Ну? — вскинулась опять принцесса.
— Вы только не обижайтесь, — терапевтическим голосом проворковала Элли, — но как мастер кристаллов, я могу Вас уверить: дело не в популярности Вашего высочества. Кристаллы колдуна превращают людей в овощи, и теперь всё равно, кого им показывать: Ваше ли милое личико или марширующих котиков.
Принцесса растерянно хлопала глазами. Она смотрела то на Элли, то на Влада, то на колдуна. Наконец, она разревелась:
— Обманщик!! — воскликнула она и залепила колдуну пощёчину.
Колдун побледнел, привстал в кресле — а принцесса сорвала с груди кулон в форме черепа и со всей силы швырнула его об пол. Колдун вскричал, но было поздно: амулет, привязывавший его к этому миру, разлетелся на мелкие кусочки, и колдун растворился в воздухе, вероятно, отправившись в один из миров e4f6, где таким самое место.
Багровое сияние, окутывавшее фигуры «гостей», замерцало и погасло, и они повалились на пол, как механические куклы, в которых кончился завод. Рэсси стал аккуратно обходить их тела, чтобы осмотреть и понять, какую можно оказать помощь этим — людям же, наверное? — и с удивлением стал замечать, как серые овалы тумана начали превращаться в студенистую массу, из которой, дрожа как желе на заливной рыбе, вновь проступили черты человеческих лиц.
Невесёлые же это были лица! Вроде бы это были самые разные люди — купцы, знать, командиры драгун и придворные советники — худые, толстые, высокие и низкорослые, женщины и мужчины — но на всех читалась неуловимая печать какого-то общего выражения. Во взгляде обольщённых колдуном представителей высшего общества сквозило причудливое сочетание презрительного высокомерия, обиженного самолюбия — и вместе с тем дикого, необъяснимого страха… Друзьям Влада сделалось не по себе: Элли нервно поджала губы, Алекс оскалился — а на лице Джонни Влад с изумлением отметил жёсткую кривую ухмылку, похожую на гримасу сдерживаемой боли… Очевидно, драматургу и философу подобные проявления человеческих страстей были знакомы куда лучше, чем ему бы хотелось.
Потихоньку все из бывших «гостей», не без труда, но приняли вертикальное положение. Несмотря на некоторую помятость и общую растерянность, они, в общем, сумели сохранить чувство собственного достоинства и уверенность в устойчивости миропорядка. Впрочем, к счастью для Влада и Джейкоба, деловые люди не очень помнили, что их привело в этот замок… В конце концов, один из них величаво прокашлялся, подошёл к Джейкобу и — вопросительно выгнул бровь. Влад шагнул было вперёд для решительного объяснения, но Алекс схватил его за шиворот: из всей честной компании только у Джонни был хорошо подвешен язык — ему и карты в руки…
Увы, Джонни опоздал. В тиши утреннего сада вдруг раздался звонкий голос Элли:
— Ой, какие тут все солидные! Значит, пиршественный зал и еда тут, поди, точно есть? Ну так айда туда разговоры разговаривать! Влад, не стой же ты столбом, возьми даму под руку… Да меня, а не Её Высочество — она как-нибудь сама долетит.
И насупившаяся Элли потащила Влада с растерянно улыбающимся милордом вглубь замка. Все остальные поплелись вслед за ними: похоже, никаких лучших соображений на тот момент ни у кого не было…
[ XX ]
— Итак, — Джонни нетерпеливо постучал вилкой по бокалу, — мы все здесь собрались, чтобы…
— Спасти Её Высочество! — привстал было захмелевший Рэсси, но Влад с Элли силой усадили его на место.
— Правильно! — воскликнул Джонни. — Но есть ещё один вопрос, ответ на который надо узнать…
— Кому надо? — быстро переспросил один из бывших соратников колдуна, сильно смахивавший на юриста.
— Мне, конечно! — заорал Джонни. — А также читателям… Моим в смысле. Выпьем за грядущие поколения, которые будут читать про вас в моих воспоминаниях!
Зал взорвался криками радости и восторга: смена повествовательных стратегий всегда была сильным местом Джонни — никто никогда не мог понять до конца, к чему он клонит. Раздался звон бокалов, громкий смех (заметно оживившихся) «гостей» — затем все смолкли, и Джонни продолжил:
— Итак, жила-была принцесса. Была она девочкой шустрой, не по годам развитой — и, начитавшись у себя в башне всяких экзотических штук, со скуки вызвала нам колдуна… Я правильно излагаю, Ваше высочество?
Принцесса машинально кивнула: она с отрешённым видом уплетала баранину, так как за долгие дни пребывания в шкуре летучей мыши заметно проголодалась.
— Очень хорошо. Крибле-крабле-бумс, и среди грома и молний появляется бородатый умник, который начинает рассказывать девушке сказки о славе и популярности у народа.
— Не-а, — проговорила принцесса, с усилием проглотив кусок, — гром и молнии были потом.
— Спасибо за ценное дополнение, Ваше высочество, — поклонился Джонни. — Её Высочество, не будучи специалистом в кристаллографии, согласилась участвовать в странном управленческом эксперименте… Пока вроде всё понятно.
— Ага, потом мне объяснишь, — взмахнул рукой Влад, сидевший на другом конце стола.
— Как скажешь, дорогой, — ответил Джонни. — А теперь, внимание, вопрос: что он такого пообещал многоуважаемым дамам и господам, что вы все так радостно согласились расстаться с человеческим образом? Вы же солидные люди — с капиталами и, не побоюсь этого слова, претензией на масштаб глубокомыслия!
Гул затих. Вообще, Джонни всегда был скромным человеком, и сейчас тоже довольствовался малым — а именно, местом во главе пиршественного стола. В принципе, всем было более-менее всё равно, разве что Джейкоб с грустью подумал, что эвакуировать не в меру увлёкшегося товарища будет несколько затруднительно… Но, как ни странно, всё обошлось: гости лишь растерянно переглядывались, и никто не собирался бросаться на Джонни с — вполне заслуженными, надо сказать, — тумаками… Одна дама повернулась к своему мужу — крепко сбитому купцу, торговавшему древесиной и пенькой, и спросила:
— Слушай, а в самом деле, что колдун нам такого сказал?
— Да я и не помню, — нахмурился купец. — Вроде вещал что-то про эффективность… Результаты какие-то… Сказал, «зашибись будет» — это мне понравилось, вот как.
Гости начали переглядываться, шептаться — а дальше яростно во весь голос спорить друг с другом. Повсюду слышались слова: «эффективность», «результаты», «коэффициент», «экспоненциальное улучшение показателей»… Вдруг с дальнего конца стола раздался громкий голос Влада:
— Господа! Господа!
Джонни удивлённо посмотрел на Влада, но вновь постучал вилкой по бокалу и призвал всех к тишине.
— Господа! — воскликнул Влад. — Бойтесь красивых умных слов, которых вы не понимаете!
Занавес.
[ Эпилог ]
Всё хорошо, что хорошо кончается. Принцесса — спасена; колдун — извергнут из мира, который вновь обрёл благополучие и равновесие. Осталось лишь несколько вопросов, но на них, увы, даже бывалые Джонни с Алексом не смогут найти ответ… Что ж, поможем им восполнить этот пробел.
Колдун этот — персонаж, к сожалению, знакомый обитателям самых разных миров. Его отличают интеллигентные манеры, приятная грамотная речь — а также поразительная иррациональность устремлений. Руководствуясь каким-то извращённым эстетическим чувством, он стремится так видоизменить миры, чтобы люди не думали, не чувствовали, не сознавали… Однако добиться этого без технического гения людей он не может — а чтобы был технический гений, нужно, чтобы люди много думали и — очень много — чувствовали. Парадокс, скажете вы? Конечно! Кроме того, добавлю: кому мешало, что сапожники не только тачали сапоги, но иногда ещё и радовались жизни?
У героев же нашей истории, как и полагается, дальше всё было хорошо. По официальной версии, Её Высочество спас Джейкоб: поначалу он, конечно, возражал против того, чтобы приписывать себе все заслуги, но… Если бы спасителем признали Влада, то ему пришлось бы на ней жениться — а энтузиазма на этот счёт, как оказалось, не было ни у него, ни у неё. А Джейкоб влюбился в Её Высочество с первого взгляда — и чувства его были взаимными.
Рэсси пригласили ко двору отца принцессы на должность лейб-медика. Джонни написал множество пьес, большая часть которых с успехом ставилась придворными театрами самых разных стран. Алекс стал великим путешественником и первооткрывателем: его картами до сих пор пользуются мореходы и путешественники его мира. (Я позволил себе внести некоторые поправки, но, разумеется, так, чтобы он ничего не заметил.)
Помощник капитана драгун дослужился до начальника королевской гвардии в эпоху, когда сопредельным государством уже правил Джейкоб. Они были и оставались лучшими друзьями — лишь единожды между ними возникла крупная размолвка, когда он стащил у Джейкоба рукопись со стихами, чтобы размножить её у королевского кристаллографа… Но стихи эти оказались столь популярными в народе, что Джейкоб был вынужден сменить гнев на милость и простить старого товарища.
В общем, все жили долго и счастливо — а главное, никогда не забывали друг о друге.
[ Сцена после титров ]
Пригнувшись и прижавшись к ковру, Влад кометой пересекает небосвод. Он спешит: время работает против него… Неделю назад он получил от Джонни письмо, в котором тот сообщал, что Элли выходит замуж. Этого нельзя допустить! Потому что… потому что…
Вдали становятся видны шпили городских церквей и башен. Стучащий зубами Влад из последних сил загибает обледенелый угол ковра, чтобы направить его в западную часть города — там особняк, где живут Рэсси и Элли с семьёй, там же и церковь, где должно проходить венчание… Их дом всё ближе, ближе, вот он — ковёр рвётся, пряжа, которой много сотен лет, рассыпается на части, Влад падает… Повезло: невысоко!
Бежит, запыхавшись, врывается в церковь и кричит: «Элли — не-е-ет!!!» А там — ни души: голуби испуганно выпархивают из-под купола, свет играет в витражах… Тишина.
Влад бежит к особняку; видит на улице Элли — она куда-то спешит. Он её окликает, она на него смотрит с изумлением и растерянностью… «Откуда ты здесь?» — спрашивает она его. «Мне сказали, ты сегодня выходишь замуж… Это правда?» — вскрикивает Влад, бросаясь к Элли. «Да тебе-то какое дело, иди к своей принцессе!» — вспыхивает Элли и, вырвавшись, убегает к реке.
Влад стоит в оцепенении: он ничего не понимает. Идёт за Элли, находит её на берегу реки… Надо что-то сказать, но что? И тут его осеняет:
— Погоди, не убегай: я понял!
Элли вопросительно на него смотрит. Влад садится рядом с ней на берегу, достаёт фосфорицирующую склянку и отпивает из неё. Его лицо преображается: это какая-то пряная, но в меру сладкая настойка на фруктах и травах с очень приятным вкусом… Убедившись, что он прав и напиток можно пить, Влад протягивает флягу Элли. Та аккуратно пробует.
— Как тебе? — спрашивает Влад.
— Не знаю… Что это? Ликёр? Вкусно… Но ведь Отшельник говорил…
— …что в безвыходном положении это изменит всё. Пора: положение безвыходнее некуда.
Элли смотрит на Влада с ещё большим изумлением.
— Прости меня за глупость! — говорит Влад. — Спасти принцессу было интересно, но я её никогда не любил особенно… Дело было в приключении. Ну, как в сказке: спасти принцессу, победить дракона, там, — понимаешь?
— Честно говоря, не очень, — проговорила Элли.
— Я ж ведь правда не догадывался, почему ты с братом пошла со мной, Джонни и Алексом… И сейчас бы не понял, если бы не шутка Отшельника, что «пора изменить всё». Я тоже тебя люблю — выходи за меня, а? За меня, а не за… кого ты там собралась…
Зелёные глаза Элли округляются ещё сильнее:
— А кто тебе вообще сказал, что я выхожу замуж?
Пауза. Часы на городской башне бьют девять раз. Элли с Владом синхронно вскакивают: «Джонни!» — восклицают они… Так же одновременно начинают безудержно хохотать — они попеременно смеются и плачут, говорят друг другу, сами не зная что… Наконец, Элли говорит: «Я согласна!» — они обнимаются… Но вдруг Элли нахмуривается и озадаченно спрашивает:
— Послушай… А что именно имел в виду Отшельник под фразой: «Хорошее — лучше, чем враг хорошего»?