«Шухры-мухры» режет ухо,
«прихехе» родит рога.
Забродила бормотуха
в пышном теле пирога.
Стала вечером, росою,
челобитною царю,
жалом, выданным осою
для леченья снегирю.
Пьют, закусывая салом,
эти старые слова,
чтобы в небе тёмно-алом
закружилась голова.
И в январской суматохе
на колючем сквозняке
раскраснелись чьи-то щёки…
«Шухры-мухры», «прихехе».